Определение игрового элемента культуры .

Оглавление

1.Введение……………………………………………2

1. Определение игрового элемента культуры………6

1.2.Игра и состязание как функция формирования культуры……………………………………………...9

2. Взаимосвязь игры и поэзии………………………14

3.Взаимосвязь игры и сражения……………………16

4. Взаимосвязь культуры и игры. Взаимосвязь игры и права…………………………………………………..18

5. Культура и эпохи с точки зрения игры………….21

6. Игровой элемент современной культуры……….24

7. Заключение……………………………………….26

8. Список литературы………………………………28

Введение.

Хейзинга Йохан (1827-1945)-нидерландский историк, философ, теоретик культуры. Автор игровой концепции культуры: игра-источник культуры, «культура первоначально разыгрывается». Игровые инстинкты присущи человеческой природе. С ними связано восхождение к более высоким формам культуры. В игре рождаются великие движущие силы культурной жизни: право и порядок, общение, предпринимательство, ремесло и искусство, наука и.т.д. Игра- необходимый способ социальной жизни, то, что поддерживает идеал и определяет духовную жизнь эпохи. Но играть необходимо по правилам.

Игра старше культуры, ибо понятие культуры, как бы совершенно ни определяли его, в любом случае предполагает человеческое сообщество, а животные вовсе не ждали появления человека, чтобы он научил их играть. Животные играют точно так же как люди. Все основные черты игры уже присутствуют в игре животных. Наиболее важные аспекты работы Й.Хейзинги «Homo Ludens»: *

-игра как функцию формирования культуры

-опыт определения игрового элемента культуры.

Человек всегда имел способность и склонность облекать в формы игрового поведения все стороны своей жизни. Это является подтверждением объективной ценности изначально присущих ему творческих устремлений — важнейшего его достояния. Игра - прежде всего свободная деятельность. Все исследователи подчеркивают незаинтересованный характер игры. Она необходима индивидууму как биологическая функция, а обществу нужна в силу заключенного в ней смысла. Игра, скорее, нежели труд, была формирующим элементом человеческой культуры. Раньше, чем изменять окружающую среду, человек сделал это в собственном воображении, в сфере игры. Ощущение и ситуация игры, давая максимально возможную свободу ее участникам, реализуются в рамках контекста, который сводится к появлению тех или иных жестко очерченных правил — правил игры. Смысл и значение игры целиком определяются отношением непосредственного, феноменального текста игры - к так или иначе опосредованному универсальному, то есть включающему в себя весь мир, контексту человеческого существования.

В теории и практике доказана эффективность привлечения игр в качестве стимула к деятельности. Для того чтобы человек совершил ожидаемое действие или создал нечто новое, необходимо поставить его в такие условия, которые вызовут это желание (эту потребность). Практика показывает, что игры, близкие к реальной жизни помогают повысить эффективность деятельности создателя или обновителя, активизировать скрытые потребности человека, повысить их интерес к какой либо сфере жизни, а главное в игре – поиск. Жизненная необходимость утвердиться, найти точку опоры, когда вокруг рушатся ценности, столь долго казавшиеся незыблемыми, понуждает общество искать поддержку не у лишившихся доверия авторитетов, а у молодежи, — в некотором смысле заискивая перед будущим на заре Нового времени провозвестник грядущей пуэрилистской эпохи, элитарный герой-одиночка, внезапный пришелец из некоего чуть ли не горнего мира, решительно вторгается в затхлое людское болото. Вскоре, однако, на передний план выходят серые однородные массы с их неизменным пристрастием к красному, кровавым потопом смывающие вековые устои этики и культуры. В неустойчивые, переходные эпохи резко повышающийся интерес к молодежи приобретает подчас параноидальный характер. Так было с распространением среди советской, а затем и европейской молодежи троцкизма, взращиванием комсомола, появлением гитлерюгенд, хунвэйбинов. Необходимо заметить, что феномен пуэроцентризма проявляется и в образовательном буме, свойственном Новому времени вообще и нашему нынешнему новому времени в частности. В имманентно насильственной деятельности обучения находит выход сублимированный страх общества перед непредсказуемым молодым поколением и, видимо, пустое стремление предотвратить неминуемую агрессию — естественную, увы, реакцию на какие бы то ни было перемены.

Таким образом, рассмотрение культуры человечества с точки зрения игры представляется актуальным в настоящее время. Исследование Й. Хейзинга позволяет отличить «чистую игру», глубоко гуманистическую, от бескультурья и варварства.

Объектом исследования – игра как функция формирования культуры по Й. Хейзинги; игра как источник культуры, игровые инстинкты.

Предметом исследования - приёмы и виды игры как фактора, формирующее культуру любого народа.

Целью данной работы является раскрытие игровой концепции культуры, сформулированной Й. Хейзинга.

Достижение поставленной цели требует постановки следующих задач:

- дать определение игры, её характера и значения как явления культуры;

- рассмотреть культуросозидающую функцию игры и состязания;

- проанализировать взаимосвязь игры и культуры на примере права, войны, философствования, поэзии и искусства;

- показать культуру различных эпох с точки зрения игры.

Определение игрового элемента культуры.

С 18 века существует два понятия, определяющих «современного» человека. Homo sapiens - поставили еще Homo faber, человек созидатель. Второй термин был менее удачен, нежели первый, ибо faberi, созидатели, суть и некоторые животные По мнению Й.Хейзинги, человек играющий, выражает такую же существенную функцию, как человек созидающий, и должен занять свое место с Homo faber.

Если проанализировать любую человеческую деятельность до самых пределов нашего познания, она окажется не более чем игрой. Человеческая культура возникает и развертывается в игре, как игра.

Игра - содержательная функция со многими гранями смысла. В игре подыгрывает, участвует нечто такое, что превосходит непосредственное стремление к поддержанию жизни и вкладывает данное действие определенный смысл. Всякая игра что -то значит. Если этот активный принцип сообщающий игре свою сущность, назвать духом, это будет преувеличением; назвать же инстинктом – значит ничего не сказать. Как бы к нему не относиться, во всяком случае этим смыслом игры ясно обнаруживает себя некий имматериальный элемент в самой сущности игры.

В первую очередь надо сказать, что игра, с точки зрения исследователя, гораздо старше культуры, так как понятие культуры предполагает человеческое сообщество, а животные «не дожидались появления человека, чтобы научить их играть».

К. Гросс был первым автором, который попытался внести ясность в вопрос определения игры. Он пытался классифицировать детские игры и найти новый подход к ним. Он показал, что экспериментальные игры стоят в ином отношении к мышлению ребенка и к будущим его целесообразным неигровым действиям, чем символические игры, когда ребенок воображает, что он лошадь, охотник и т. п. Один из учеников Гросса – А. Вейс пытался показать, что различные виды игровой деятельности чрезвычайно далеко стоят друг от друга, или, как он выражался, имеют в психологическом отношении мало общего. У него возник вопрос: можно ли одним словом " игра" называть все различные виды подобной деятельности?

П. П. Блонский полагает, что игра есть только общее название для самых разнообразных деятельностей. Блонский, вероятно, доходит в этом утверждении до крайности. Он склонен думать, что " игры вообще" не существует, не существует вида деятельности, который бы подходил под это понятие, ибо само понятие игры есть понятие взрослых, для ребенка же все серьезно.

Представляется плодотворной мысль Д. Б. Эльконина относительно расчленения понятия " игра". Игру нужно рассматривать как совершенно своеобразную деятельность, а не как сборное понятие, объединяющее все виды деятельностей.

Однако, Й. Хейзинга находит неудовлетворительными эти объяснения, так как, по мнению исследователя, можно было бы принять эти положения, но в том случае, если бы хотя бы одно из них было исчерпывающим, оно исключило бы все остальные либо, как некое «высшее единство охватывало их и вбирало в себя».

Синтез этих теорий позволяет выделить следующие положения:

- игра - высвобождение избыточной жизненной силы;

- игра - инстинкт подражания;

- игра - удовлетворение потребностей в разрядке;

- игра - упражнение на пороге серьезной деятельности;

- игра учит себя ограничивать;

- игра поддерживает собственную индивидуальность

В игре мы имеем дело с безусловно узнаваемой для каждого, абсолютно первичной жизненной категорией, некой тотальностью. Мы должны попытаться понять и оценить игру только в ее целостности.

Реальность, именуемая игрой, доступная восприятию любого и каждого, простирается в одно и то же время на мир животный и мир человеческий. Поэтому она не может опираться на какой – либо рациональный фундамент, поскольку разумные основания ограничивали бы ее пределы только миром человеческим. Существование игры не привязано ни к определенной степени культуры, ни к определенной форме мировоззрения. Любое мыслящее существо может немедленно представить эту реальность – игру, играние - как самостоятельное, самодовлеющее нечто. Игру нельзя отрицать.

Но хочется того или нет, признавая игру, признают и дух. Ибо игра, какова бы ни была ее сущность, не есть нечто материальное. Мы играем, и мы знаем, что мы играем, значит, мы более чем просто разумные существа, ибо игра есть занятие внеразумное.

Кто обратит свой взгляд на функцию игры в культуре он находит игру в культуре как заданную величину, существовавшую величину, существовавшую прежде самой культуры, сопровождающую и пронизывающую ее самого начала вплоть до той фазы культуры, в которой живет сам. Он всюду замечает присутствие игры как определенного качества деятельности, отличного от обыденной жизни.

Животные могут играть, следовательно, они нечто большее, чем механизмы; человек играет и знает, что он играет, следовательно, он нечто большее, нежели разумное существо, так как игра неразумна. «Очищая» понятие игры от игры в жизни животных и в жизни детей, рассматривая её там, где биология и психология её не затрагивают, Й. Хейзинга дает понятие игры в культуре следующим образом: игра предстает как некая заданная величина, предшествующая самой культуре, сопровождающая и пронизывающая её от истоков, вплоть до той фазы культуры, которую в данный момент переживает сам наблюдатель. Наблюдатель обнаруживает присутствие игры как определенной особенности или качества поведения, отличного от обыденного поведения в жизни. Его будет интересовать игра как некая форма деятельности, форма, наделенная смыслом, и как социальная функция. Он пытается понять игру так, как воспринимает её сам играющий, в её первичном значении. Если он придет к выводу, что игра основывается на обращении с определенными образами, то захочет понаблюдать, как они проявляются в самой игре, и попытаться понять игру, как фактор культурной жизни.

Так, наиболее заметные первоначальные проявления общественной деятельности человека уже пронизаны игрою: например, язык, это первейшее и высшее орудие, которое человек формирует, чтобы иметь возможность сообщать, обучать, править. С помощью языка человек возвышает вещи до сферы духа. Поэтому «всякое абстрактное выражение есть речевой образ, всякий речевой образ есть ни что иное как игра слов». Пронизан игрою и миф, который тоже «есть образное претворение бытия, только более подробно разработанное, чем отдельное слово». Так же и культ: ведь ранние общества совершали свои свяшеннодейтсвия в ходе чистой игры. Далее Хейзинга делает немаловажный вывод: в мифе и культуре зачинаются великие движущие силы культурно жизни - право и порядок, общение и предпринимательство, ремесло и искусство, поэзии, ученость, наука; таким образом, все они уходят в ту же почву игровых действий.