Чародейство

Описанные нами волшебные искусства не исчерпывают, конечно, всё многообразие древней магии Северо-Запада. В этой, последней, главе мы постараемся дать краткие характеристики и ряду других волшебных искусств, которым, по некоторым соображениям, мы не посвящаем отдельных глав. Первое из древних искусств, о которых будет сказано здесь, — чародейство.

Ныне мы привыкли понимать под словом чары магию вообще и соответственно обозначать термином чародейство занятия магией любого сорта. Между тем уже само разнообразие русских слов, ныне ставших всего лишь синонимами слова маг — чародей, колдун, волхв, ведун и т.д., свидетельствует о существовании в древности определённой «специализации» магов. Действительно, к чему бы использовать добрый десяток терминов, если все они обозначают одно и то же? Мы уже затрагивали этот вопрос и коротко останавливались на указании различий между перечисленными словами; здесь же мы чуть подробнее рассмотрим одну из таких магических «специализаций», одно из волшебных искусств.

Итак, чародейство. Более древняя форма этого слова — чарование. Различие между современной и старинной формами принципиально: само по себе слово чародейство означает всего лишь «деяние чар», в то время как слово чарование подразумевает существование некоего объекта, на который эти чары направлены (равно как исходный глагол чаровать требует дополнения, отвечающего на вопрос «кого?»).

Обратите внимание на русские слова, образованные от той же основы: очарованный, зачарованный — в каком бы контексте они ни употреблялись, их значение непременно имеет два важных смысловых оттенка. Во-первых, это частичное или полное лишение свободы воли: будь то «зачарованный рыцарь» или «очарованный любовник», он вынужден что-либо делать или не делать (например, искать благосклонности прекрасной дамы или не прекращать странствия, пока не случится то-то и то-то). Так, мы называем очаровательной женщину, сознательно или нечаянно заставляющую мужчин терять головы от любви. Во-вторых, это изменение восприятия: очарованный поклонник не замечает недостатков своей дамы...

Не следует думать, что чары, чародейство — это род любовной магии. Нет, конечно. Просто перед нами пример весьма распространённого явления — вырождения магических терминов, теряющих со временем всю полноту исходного смысла и сохраняющих лишь наиболее вульгарное из возможных своих значений. Мы уже приводили пример такого вырождения, когда говорили о древнеисландском термине итротт, означавшем некогда «Искусство», а ныне сохранившем лишь значение «физкультура» — как отголосок древних представлений о физической (телесной) культуре как об одном из Искусств.

И тем не менее, несмотря на деградацию, современные слова, образованные от термина чары, прекрасно отражают суть соответствующего волшебного искусства. Чародей творит чары, деформируя восприятие людей и связывая их волю своей.

Скандинавы полагали первым чародеем, как и первым рунемейстером[217], Одина. В Саге об Инглингах, повествующей о давних веках скандинавской истории, когда Один был воплощён на земле в одном из князей, говорится о нём: «Один умел делать так, чтобы его враги в битве становились неподвижны, или глухи, или ударялись в панику, и оружие их становилось бесполезным». В «Речах Высокого» — одной из песен Старшей Эдды — Один перечисляет могучие заклинания, которыми он владеет:

Заклинанья я знаю —

не знает никто их,

даже конунгов жёны...

(Речи Высокого, 146)

Эти заклинания (их восемнадцать) предположительно знаменуют собой восемнадцать магических приёмов, которыми обладал Один. Среди них есть и такое:

Знаю и третье —

оно защитит

в битве с врагами,

клинки их туплю,

их мечи и дубины

в бою бесполезны.

(Речи Высокого, 148)

Магия, применяемая Одином в бою, — классический пример чародейства. Так, известна скандинавская магическая техника Herfjotturr, что значит «Узы для битвы». Эта техника (сугубо боевая) заключается в использовании связывающих чар для того, чтобы навести на врага неподвижность (скованность) и лишить его силы. Судя по всему, третье заклинание Одина связано именно с магией Херфьоттур.

Как о частном примере боевого применения связывающих чар можно сказать о битве при Фирисвеллире в Исландии, состоявшейся в 960 году. Эрик, король Швеции, призвал перед битвой на помощь Одина. Вскоре после этого он встретил человека в надвинутом на глаза капюшоне, и тот дал ему тонкий деревянный жезл, исписанный рунами, велев метнуть его в войско врага сразу, как только начнётся бой.

Король сделал так, как сказал ему человек в капюшоне, и, когда он метнул жезл, тот предстал летящим копьём. Тотчас слепота пала на всех воинов стоящего против Эрика войска, а вслед за ними — и на самого Стирбьорна, их предводителя. Разумеется, Эрик выиграл эту битву.

Судя по всему, существовала и соответствующая контрмагия, магия, направленная на разрушение связывающих чар. Вероятно, именно с подобной магической техникой связано четвёртое заклинание Одина:

Четвёртое знаю —

коль свяжут мне члены

оковами крепкими,

так я спою,

что мигом спадут

узы с запястий

и с ног кандалы.

(Речи Высокого, 149)

Известно, что скандинавские маги широко применяли в чародействе руны; в том числе сохранились и определённые указания на использование рун в магии связывающих чар. Очевидно, использовались руны и в обратной магии. Так, Фрейя Асвинн, известный в Европе специалист по рунической магии, предлагает для разрушения чар Херфьоттур применять вязаную руну, содержащую в себе руны Старшего Футарка Феху, Ансуз и Ингуз.

Другая излюбленная техника чародейства славянских магов всех времён — это создание морока. Сам термин морок связан с такими словами, как марь, марево, означающими то, что мешает видеть, с глаголом морочить, с древней индоевропейской основой *mri «смерть», «мёртвый». О том, как хитрые люди умеют морочить головы, известно множество сказок и быличек, нередко очень точно отражающих суть этого древнего и — на самом-то деле — очень сложного и красивого искусства. Вот один из таких рассказов.

«Ввозвращались как-то наши парни из соседнего села, да были навеселе. Идут себе по дороге, и вдруг навстречу им дед старый, скорченный, и девка при ём — знать, внучка. Ну, оно дело-то молодое — пристали к ним парни, мол отпусти, дед, девчонку с нами. Дед — браниться, парни — туда же. Слово за слово, разъярились наши не на шутку, и вот кто-то — хлоп деда-то по плечу. И вдруг видит — а вовсе и не старик это, а ведмедь агромадный. Да как зарычит! Парни-то врассыпную...»

Коротко и ясно. Разумеется, хитрый дед в этом рассказе не оборачивается медведем, он лишь заставляет парней, увидеть страшного ревущего зверя — накладывает на них чары морока, деформирует их восприятие реальности...

Фольклорный материал содержит огромное количество примеров применения этого искусства, в том числе и не столь простых, как только что приведённый. В сказках можно найти сюжеты о том, как чародеи наказывают жадных, создавая морок в виде постоянно ускользающего клада и превращая жизнь наказанного в непрерывную изматывающую погоню за несуществующим золотом; как они морочат нежеланных гостей, до неузнаваемости изменяя местность вокруг дома, заводят в трясину врагов, подводя им под ноги несуществующие тропы, появляются в разных обличьях...

...К слову об обличьях — искусство «морочить головы» также «находится в ведении» Одина, бога магов. Известно, что у Одина несколько десятков имён и ещё более того обличий. Некоторые его имена так и звучат: «Скрывающийся-под-Маской», например, т.е. предстающий в изменённом виде, сокрывший лицо мороком. Скандинавские легенды и саги содержат немало рассказов о том, как Один являлся людям под видом то воина, то фермера, то бродяги; сумевшие распознать бога под скрывающей его «маской» получали от него поддержку и помощь, не сумевшие... Так, погиб, наткнувшись на собственный меч, конунг Гейрред, не признавший в своём госте Одина и нарушивший законы гостеприимства; обрёк себя и своих людей на поражение в битве и гибель гаутский король Хрольф, сын Хельги, не узнавший Одина и потому не принявший его дара...

Классическим примером ещё одной техники чародейства являются «три песни Силы» древних кельтов. Согласно кельтским сказаниям, древние барды Ирландии и Уэльса владели искусством петь три чародейные песни; одна из них заставляла беспричинно веселиться всех, кто её слышал, другая — скорбеть и плакать, третья песнь погружала слушающих в сон. К этим указаниям очень близко подходят славянские легенды о гуслярах-чародеях, умевших играть музыку, заставлявшую безостановочно плясать всех вокруг. Правда, это уже смешение техник... Вспомните, бывает так иногда: понимаешь, что говоришь то, чего не следует, а остановиться не можешь. Такое — очень интересное — «стопорное» состояние психики, когда действие как бы отделяется от сознания человека и существует само по себе, может быть вызвано искусственно, путём применения хитрой магической техники, представляющей собой ещё одну ветвь чародейного искусства. В таком состоянии человек прекрасно отдаёт себе отчёт в том, что ему совсем не хочется плясать вприсядку, но сознание его оказывается неспособным остановить пляску, как будто соответствующая управляющая линия сознания оказалась глубоко подавленной.

Образчиком применения таких «стопорных» чар может послужить рассказ о том, как знаменитый валлийский бард VI века Талесин, о котором уже шла речь на страницах этой книги, «ставил на место» бардов короля Маэлгуна. Этот рассказ, сохранившийся в валлийской рукописи XIV века, настолько подробен и точен, что имеет смысл привести его дословно.

«И после того попрощался Талесин со своей госпожой, и отправился в Каэр Дэганви, ко двору короля Маэлгуна. Добравшись туда, прошёл он в залу, где король ужинал в окружении князей и принцев.

Войдя в ту залу, нашёл себе Талесин местечко в укромном её уголке, и уселся там, никем не замеченный. А между тем пришло время королевским бардам подойти к столу, где сидел Маэлгун с самыми знатными своими гостями и придворными, и пропеть хвалу его щедрости, силе и могуществу. И вот, когда проходили барды мимо угла, где сидел Талесин, тот вытянул губы и с помощью пальца извлёк из них звук, похожий на «блерум-блерум». Никто, кроме идущих мимо бардов, не услышал его, а сами барды не сочли нужным обратить на него внимание — они были слишком полны сознанием ответственности их дела.

Итак, барды подошли, к королю, пропели и проговорили ему свои хвалы и, поклонившись, собрались было повернуться и уйти, как вдруг — все сразу — вытянули губы и с помощью пальцев произвели звук, похожий на «блерум-блерум». Король был страшно удивлён и велел лорду-распорядителю выяснить, не потеряли ли его барды рассудок, не выпили ли они слишком много вина за столом.

Но барды сами были удивлены не меньше короля и, что самое страш ное, они никак не могли остановиться. После того как второй раз произвели они своё «блерум-блерум» перед королём, тот велел им убираться на свои места. После третьего раза король приказал им покинуть зал, но и тогда не смогли они остановиться. И после четвёртого «блерум-блерум», исполненного хором бардов, Маэлгун велел одному из рыцарей ударить Шейнина, их главу. Услужливый рыцарь немедленно схватил со стола тяжёлое деревянное блюдо и огрел почтенного барда по голове, отчего тот упал на пол.

Придя в себя после рыцарского удара, Хейнин Вардд поднялся на колени перед королём и промолвил, чередуя связную речь с «блерум-блерум»:

— О славный король! Позволь мне сказать, что не виновны в постыдном нашем поведении ни помутнение рассудка, ни крепкое вино. Причина же наших страданий — вон тот дух, что сидит в обличье мальчика в углу твоей залы...»

Этот небольшой отрывок практически демонстрирует технологию создания такого рода чар (опуская, правда, некоторые детали): чародей вводит в сознание человека определённое действие (например, просто показывает его), затем фиксирует на совершении этого действия внимание человека и разрушает управляющие связи в психике — включает «стопор»...

На этом мы закончим наш небольшой обзор чародейных техник и отметим в заключение, что чародейство, возможно, пострадало за последнее тысячелетие меньше, чем большинство других волшебных искусств. Вероятно, тому две причины. Во-первых, чародею проще, чем, например, рунемейстеру, скрыть свою магию от ищущего ока инквизиции и себя самого — от её карающей длани. На то он и чародей. Не могу судить о странах Западной Европы, но на Руси чародеи не перевелись и поныне. А во-вторых, чародейство — это искусство, которое в крови у каждого из нас, искусство, начатки которого каждый применяет в обыденной жизни. Присмотревшись, увидеть это несложно...