Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Глава 9. До самого вечера Анна пыталась угадать, для каких целей могла понадобиться кошачья кровь






 

До самого вечера Анна пыталась угадать, для каких целей могла понадобиться кошачья кровь. Увы, употребляется она в целом в добром десятке ритуалов. Не зная точного состава зелья, определить его назначение невозможно.

Итак, кто‑ то из обитателей дома балуется с опасной игрушкой, но кто? Анна чувствовала, что выяснить это необходимо. Человек, хладнокровно убивший кошку, безусловно, опасен вне зависимости от того, в действительности ли он владеет магическими приемами или считает занятие ими чем‑ то вроде хобби. Лишить жизни живое существо не так‑ то просто. Совершив такое, человек уже никогда не станет прежним, в этом Аня была уверена.

Неожиданный поворот, возникший в ее и без того сложном деле, весьма беспокоил ее. Вокруг было слишком много народа: прислуга, охрана, хозяева. Определить в многолюдной толпе того, кто переступил или только готовится переступить черту, не представлялось возможным. Для обычного человека. Но Анна обычной не была. Поэтому она немедленно попыталась выяснить правду своими средствами, попросту говоря, «увидеть» опасного человека внутренним зрением.

Но попытка потерпела сокрушительную неудачу, и Анна еще больше помрачнела. Причиной ее огорчения было отнюдь не уязвленное самолюбие, а острое чувство опасности: человек, которого она пыталась отыскать, имел защиту. Она его «не видела», а значит, то, что происходит в доме, не игра.

Более того, сама Анна оказалась в еще большей опасности. Она никак не рассчитывала встретиться здесь с сильным магом и, естественно, не позаботилась о собственной защите. Предстояло заняться ею немедленно. Иначе тот, другой, вычислит ее, и тогда… Девушка торопливо зашептала слова заклинания. Только произнеся последнюю строчку, она смогла перевести дух. Теперь она под защитой, невидимая для враждебного ока. Но как знать, не опоздали ли магические слова?

Так и не разгадав загадку, Анна собралась лечь спать пораньше, но в дверь неожиданно постучали. Девушка взяла себе за правило всегда запираться перед сном, она не доверяла здешним обитателям. Открыв дверь, она увидела Барсика, впервые после памятной встречи на кастинге. Блондинистые волосы красавчика свисали до самых плеч, одет он был снова ярко, хотя и стильно: в голубую рубашку и белые джинсы, которые ему шли необычайно. Если бы не высокомерное выражение, застывшее на хорошенькой мордашке, он был бы просто неотразим. Увидев припозднившегося визитера, Анна удивилась. Нельзя сказать, чтобы удивление было приятным.

– Чего надо? – довольно грубо спросила она, безуспешно пытаясь хоть как‑ то прикрыть свое тело прозрачной материей ночной рубашки.

– Одевайся. Тебя ждут, – сообщил Барсик, равнодушно наблюдая за ее попытками. Ее прелести совершенно не волновали парня. Видно было, что поручение удивляет и его, хотя он и пытался это скрыть.

– Кто меня ждет?

– Узнаешь.

– Слушай, по‑ моему, ты перегибаешь палку. Если я не знаю, куда иду, то как смогу правильно выбрать одежду?

– Форма одежды – парадная. У тебя пять минут.

Сказав это, он со скучающим видом прислонился к стене. Анна, слегка озадаченная, побрела к шкафу. Из всего вороха одежды она смогла выбрать единственную вещь, которая не выглядела нарядом проститутки. Точнее, выглядела, но все же в меньшей степени, чем остальные. Это было боди, легкое, как лесная паутина, которой так много в начале осени. Блестки рассыпались по полупрозрачной ткани, как крошечные дождинки. К боди девушка надела голубую кожаную юбку и туфли на высоком каблуке. Выглядели они прекрасно, но ходить на них оказалось страшно неудобно.

Кое‑ как Анна доковыляла до большого зеркала и уставилась на свое отражение. Результат оказался лучше, чем она ожидала, но Анна не привыкла к такому откровенному проявлению сексуальности. Всю жизнь она старалась запрятать ее как можно глубже, только так чувствуя себя комфортно. Анна знала, что красива, но она по жизни была «отличницей» во‑ первых, а красавицей только во‑ вторых. Еще в школе учителя вызывали ее к доске только в самых крайних случаях, когда ясно было, что больше класс спасать некому, на вопрос никто не ответит. А она ответит так, что все заслушаются. У нее был талант, иногда называемый даром убеждения: она открывала рот – и остальные безмолвно внимали. А красота? Она ей только мешала, не говоря о сексуальности, которая в сегодняшнем наряде просто лезла через край. Недовольная тем, что увидела, Анна тряхнула черной гривой и, криво улыбнувшись, заковыляла обратно к двери, возле которой нетерпеливо топтался ее провожатый.

Барсик подвел ее к парадному входу и сдал с рук на руки вышколенному слуге, который, коротко кивнув ей, стал подниматься по старинной металлической лестнице с изумительно красивыми коваными перилами, устланной бежевой ковровой дорожкой. Анна немного волновалась, ее пугала неизвестность. Что, если Гиршман в отместку за ее чересчур вольное выступление приготовил какую‑ то пакость? Попытки унять бешено бьющееся сердце не мешали ей вертеть головой во все стороны: как‑ никак, это был ее первый визит на хозяйскую половину.

Женечка сказала правду – весь дом был оформлен в восточном стиле: ковры и позолоченные статуи восточных богов были повсюду. На площадке второго этажа, по обе стороны резной деревянной двери, восседали две гигантские египетские кошки из темно‑ синего стекла. Их хищные глаза, светящиеся в полумраке, были определенно недоброжелательны, направленные на Анну, плетущуюся позади слуги.

Войдя в предупредительно раскрытую слугой дверь, Аня оказалась в начале огромного коридора, пересекающего весь дом. Комнаты, как и на первом этаже, располагались по обе стороны от главного прохода. Гостиная, куда ее сопроводил слуга, располагалась в самом конце. Анна вошла и обомлела.

Высокий, в два этажа, просторный зал напоминал сказочные дворцовые покои. Во всем доме царил роскошный, пряный дух Востока – чудовищная смесь персидской, индийской и египетской культур, но здесь он сконцентрировался особенно сильно. Высокий потолок украшали позолоченные лепные узоры, на обтянутых шелком стенах красовались причудливые маски, изящные живописные панно и овальные зеркала в богатых резных рамах. Невысокий камин из цветного мрамора был отделан роскошными бронзовыми накладками, полы сплошь устилали бухарские ковры. Большая люстра со множеством хрустальных подвесок, похожая на стеклянный одуванчик, свисала с потолка на коротких цепях. Когда на нее падали огненные блики от горящих в камине дров, подвески ослепительно сверкали. Обитые кожей кресла имели солидный вид и мягкие обтекаемые формы, а на огромный стол с искусно выполненной резьбой могли бы легко взгромоздиться три слона. И повсюду – живая зелень, покрытая экзотическими, ослепительно яркими цветами. Ничего подобного Анне видеть не доводилось. Зрелище более всего напоминало наркотические галлюцинации после курения гашиша. Хотя ни гашиша, ни наркотиков Аня даже не пробовала, но сейчас ей показалось, что наркотический бред выглядит именно таким образом.

Она не сразу обнаружила, что в комнате кто‑ то есть, настолько огромна была гостиная. От камина раздался шумный вздох, Анна повернула голову в ту сторону и отступила от неожиданности. Развалившись на мягком ковре, у камина лежала волчица, щуря на Анну желтые глаза.

– Проходите, Анечка, не стоит пугаться, Лаура вам ничего не сделает, – раздался бархатный, глубокий голос.

Только сейчас Анна заметила хозяина, который насмешливо разглядывал ее, сидя возле стола, сервированного к ужину. Анна насчитала три прибора, и поискала глазами третьего предполагаемого участника трапезы. Вместо одного она обнаружила сразу двоих. На изящной софе сидела Джала. Ее внешний вид сильно отличался от того, что Анна видела в саду. На ней было платье из серебристого шелка, настолько обтягивающее, что создавалось впечатление, будто женщину попросту выкрасили серебряной краской. Наряд выглядел несколько странно на фоне хорошенькой детской кроватки, в которой сосредоточенно сопел карапуз, наряженный в голубой комбинезончик с забавным вышитым мишкой на груди.

Лицо Джалы Анна видела впервые. Безусловно, женщина была очень красива: строптивый разлет бровей, жгучая южная красота и… странные глаза, глядящие с неподвижной напряженностью… чучела оленя в краеведческом музее. При появлении Анны Джала даже головы не повернула в ее сторону и не издала ни звука. Так же мало ее волновал и собственный сын, сидящий рядом и увлеченно собирающий пирамидку. Джала смотрела прямо перед собой, но вряд ли что‑ то видела.

Несмотря на полную отрешенность, именно Джала выглядела в обстановке тяжелой восточной роскоши наиболее органично. Персидская княжна, томящаяся в своих покоях.

– Садитесь, Анна, не стесняйтесь, – произнес Гиршман вкрадчивым голосом.

Вежливая фраза почему‑ то прозвучала нелепо, как грязное ругательство на церковной службе. Анна словно очнулась и посмотрела на хозяина. С его лица не сходила демонически‑ сладкая усмешка. Его словно забавляло напряжение, которое испытывали обе женщины. Впрочем, Джала выглядела настолько безучастной, что судить о ее чувствах было сложно.

В комнату неслышно вошел Голем и замер позади хозяина. В его глазах, как уже успела отметить девушка, обычно присутствовало скучающее выражение, но, когда он увидел Анну, его взгляд стал похож на взгляд аллигатора, которому слишком долго не везло с добычей. Такой взгляд не мог предвещать ничего хорошего, и Анна судорожно вздохнула, все еще не понимая, чего от нее хотят.

– Голема тоже не стоит бояться, – сказал Гиршман, словно прочитав ее мысли. – Мне кажется, вы немного оробели. Утром вы выглядели более бойкой.

– Меня смущает ваше приглашение, – ответила Анна и с неудовольствием отметила, что дышит не совсем свободно. – Зачем я понадобилась вам на семейном ужине?

– Ах вот что вас не устраивает! – растягивая слова, проговорил Гиршман. – Должно быть, киска предпочитает более интимную обстановку?

Анна покраснела и метнула затравленный взгляд в сторону Джалы. Та сидела все в той же напряженной позе, уставившись в пол. Если бы она при этом не поглаживала свою шею, то Анна сочла бы, что перед ней не живая женщина, а восковая кукла. Анна видела, что Джала словно находится под прессом, а ее муж пользуется любой возможностью, чтобы усилить нажим еще больше.

– Хотите что‑ нибудь выпить? – решил Гиршман сменить тему. – Пиво, кола или что‑ нибудь покрепче?

Анна не успела ответить, а Голем с неожиданной для такой горы мяса легкостью подошел к встроенному в стену бару, открыл дверцы, и Анна увидела такое количество спиртного, которому позавидовал бы шикарный ресторан. Большая часть бутылок содержала пиво, но, что интересно, среди них не было ни единой с этикеткой «Красный восход». Она невольно усмехнулась. Гиршман отреагировал мгновенно:

– Что поделать, продукт массового производства, рассчитанный на широкие массы, не всегда пригоден к употреблению. Приходится это признать, – и он развел руками.

– Вас, я вижу, не смущает то, что качество вашего продукта оставляет желать лучшего? – окончательно обнаглела Анна. Она просто устала бояться. Давая понять, что не намерена больше изображать перепуганного зайца, она, покачивая бедрами, прошла к столу и опустилась на стул, небрежно закинув ногу на ногу. В конце концов он сам пригласил ее. Если в их семействе приняты такие игры, она готова поиграть, раз уж ей не оставили другого выбора.

– Ваши упреки несправедливы. Я выпускаю то, что имеет реальный спрос, то, что хорошо продается. Делать деньги – занятие не из самых благородных, но есть и куда более порочные, – Гиршман усмехнулся. – Какое пиво вы предпочитаете?

– «Золотой фазан», темное, – ответила Анна, не сомневаясь, что напиток будет немедленно подан. И не ошиблась.

Голем немедленно поставил перед ней запотевшую бутылку и высокий бокал. Он ловко открыл крышку и перелил в бокал темную жидкость. Над краем поднялась шапка густой белой пены, но на скатерть не пролилось ни капли. Голем поставил бутылку рядом с Анной и вернулся к хозяину.

– У вас неплохой вкус, – одобрительно заметил Гиршман.

Анна неопределенно пожала плечами, отметив, что жене он ничего не предложил. Джала даже не подошла к столу, продолжая сидеть на своем месте рядом с ребенком. Волчица встала, лениво потянулась и снова улеглась возле камина.

– Вам что, пивка попить не с кем? – выразительно взглянув в сторону Джалы, спросила Анна, которой надоело ее двусмысленное положение. Единственное, что доставляло ей удовольствие от неожиданной вечерней встречи, – великолепное пиво, чуть сладковатое, в меру охлажденное, с насыщенным вкусом, но она предпочла бы пить его в одиночестве.

– Почему же? Мне просто захотелось, чтобы сегодня именно вы составили мне компанию, – Гиршман хмыкнул, откидываясь на спинку стула.

– Не думаю, что у вас не нашлось лучшего выбора, если вы действительно говорите то, что думаете. В противном случае я предпочла бы перейти прямо к делу, мне завтра рано вставать.

Анна почувствовала, что сказала лишнее. На голодный желудок ей не следовало пить, даже малой дозы алкоголя хватило, чтобы ее понесло.

– Ну что ж, я не ошибся. Вы действительно не та, за кого себя выдаете.

– Что вы имеете в виду? – похолодев, спросила Анна.

– Только то, что, помимо яркой внешности, у вас имеются и мозги. Это забавно и даже приятно, особенно если есть уверенность, что эти мозги на твоей стороне.

– А у вас такой уверенности нет?

– Скажем так: у меня есть сомнения.

– Готова их развеять.

– Вряд ли вам удастся, но можете попробовать, – ослепительно улыбнулся Гиршман. – Вы давно знакомы с Кириллом?

Он поставил вопрос именно в такой форме, давая понять, что не сомневается в том, что они были знакомы раньше. Делая вид, что пытается вспомнить, о ком идет речь, Анна старалась придумать подходящий ответ. Она не знала, что мог сказать Гиршману Кирилл. Одно лишнее слово – и он уличит ее во вранье. Гиршман ждал. Глаза его все еще смотрели на нее доброжелательно, но взгляд уже подернулся ледяной коркой.

Анна приготовилась давать объяснения, испытывая ощущения человека, идущего на плаху, но в этот момент случилось нечто, отодвинувшее приведение приговора на некоторое время. Девушка не могла видеть того, что происходит у нее за спиной, и не слишком прислушивалась по вполне понятным причинам. Раздался детский плач, испуганный и громкий. Анна обернулась и быстро вскочила на ноги. Возле кроватки малыша стояла волчица. Возможно, она не хотела ничего дурного, но мальчик испугался и теперь отчаянно рыдал, зажмурив глазки и широко открывая рот. Джала вяло попыталась его успокоить, слабо отпихивая волчицу рукой, но малыш не унимался. Волчица, все еще стоящая рядом, неожиданно оскалилась, обнажив крупные белые зубы. Она не пыталась наброситься на ребенка, но от вида оскаленной пасти по телу Анны пробежала дрожь. Она боялась пошевелиться, чтобы неосторожным движением не разозлить и без того нервничающего зверя, находящегося в опасной близости от ребенка. Присутствие рядом матери почему‑ то не казалось достаточной защитой для крохи.

– Убери свою суку, Джала! – рявкнул Гиршман, вскакивая на ноги вслед за Анной. – Не видишь, она пугает его?

Джала посмотрела на него так, словно он заговорил с ней по‑ китайски, затем молча взяла волчицу за загривок, отвела к выходу и легонько вытолкнула за дверь. Надрывающийся от рыданий ребенок ее, казалось, не беспокоил. После того как хищник оказался вне пределов комнаты, Анна перевела дух. Оказывается, она все это время не дышала. Ее удивляло поведение матери, та словно не знала, как поступить, растерянно глядя на посиневшего от собственных воплей ребенка. Слегка приподняв брови, Джала то и дело поглядывала на одну из дверей. Анна не понимала, кого она ждет, до тех пор, пока в гостиную не вбежала запыхавшаяся молодая девушка, которая сразу бросилась к кроватке и осторожно взяла малыша на руки. Ребенок отбивался и тянул ручонки к матери, но та вдруг испуганно попятилась, едва слышно проговорив:

– Унесите его, Лена.

Негромкий, мягкий голос оказался красивым и хорошо поставленным, но в нем сквозил страх. Аня не могла понять, что происходит. Тем временем Лена, прижимая к себе отбивающегося мальчика, тоже растерялась. Она двинулась было к выходу, однако ребенок завопил еще громче, выворачивая шейку, чтобы не выпустить из вида маму. Няня, с трудом удерживая извивающееся ужом тельце, сделала несколько шагов, остановилась и, часто‑ часто моргая ресницами, робко сказала:

– Он хочет к матери. Пожалуйста, возьмите его на руки, хотя бы ненадолго! Боюсь, у малыша истерика.

– Глупости. Не надо потакать его капризам. Унесите его и успокойте. Мы платим вам достаточно, надеясь, что вы прекратите истерику ребенка самостоятельно, – отрезал Гиршман, не сходя с места и равнодушно взирая на жалобно скулящего мальчика.

Джала отвернулась, не говоря ни слова. Анна никак не могла увидеть выражение ее лица, скрытого за длинными прядями свисающих волос.

От натуги у малыша открылась рвота, тельце сотрясали жуткие спазмы. Анна из последних сил удерживалась от того, чтобы не броситься к несчастному мальчику и растерявшейся няне. Джала стояла неподвижно, словно статуя, только по телу пробегали едва заметные судороги.

Лена, прижав к себе совершенно обессилевшего малютку, выбежала из комнаты, подальше от семейных разборок.

– Голем, – сказал Гиршман мягко, – не проводишь ли ты Джалу в детскую?

– Понял, – ответил Голем.

Он обошел вокруг стола, чтобы взять Джалу под руку. Анна увидела, как женщина сморщилась от боли, когда его железные пальцы сомкнулись на ее предплечье. Она дернула плечом, потом как‑ то сникла и безропотно последовала за гигантом.

Анна не могла прийти в себя от увиденного. Ей казалось, что этот кошмар не мог происходить в действительности. Что происходит с Джалой? Почему она не попыталась успокоить малыша? Чего она так испугалась? У Ани в голове теснились тысяча вопросов, но она не смела их задать, опасаясь, что Гиршман вот‑ вот вернется к прерванному разговору и тогда на вопросы придется отвечать уже ей.

Вошла горничная, та самая, что обнаружила на помойке кота. Ловко орудуя тряпкой и щеткой, она почистила пятно на ковре на том самом месте, где стояла няня с ребенком, и незаметно удалилась. Все это время Гиршман молчал, угрюмо уставившись себе под ноги. Он словно забыл о присутствии Анны.

– Мне надо в туалет, – быстро сказала девушка, не дожидаясь возобновления разговора.

Гиршман рассеянно кивнул, думая о чем‑ то своем. Его лицо было по‑ прежнему спокойным, но отрешенным. Анна поспешила воспользоваться моментом и выскользнула за дверь.

В коридоре было пусто. Анна сразу позабыла о своем желании посетить уборную, тем более что понятия не имела, где она находится в этом огромном доме. Она подошла к ближайшей двери и толкнула ее. Комната, ковры, шикарная мебель. Не то. Она подошла к следующей – опять неудача. Казалось, что дверям, как в коварном лабиринте, не будет конца. В некоторых комнатах их было по две, тогда как другие оказывались тупиком с единственным входом. От избытка позолоты у Анны рябило в глазах, а нужного ковра все не было, хотя вообще‑ то ковры как деталь украшения интерьера использовались повсеместно. Анна опасалась, что ее долгое отсутствие вызовет подозрение, но остановиться не могла. Ей хотелось побыстрее покончить с ее главным делом – поиском легендарного шелкового ковра – и убраться из проклятого дома навсегда. Анна услышала слабый звук, доносящийся сверху, с третьего этажа, и замерла, прислушиваясь. Голоса. Едва слышные – то ли оттого, что в доме отличная звукоизоляция, то ли беседующие старались говорить тише. Один из голосов принадлежал женщине, и что‑ то в его интонациях настораживало. С минуту Анна сомневалась, но она как раз стояла возле лестницы, ведущей наверх. Преодолеть искушение оказалось ей не под силу. Сняв неудобные туфли и держа их в руках, по одной в каждой руке, она легко и бесшумно взбежала по ступенькам. Очередной толстый мягкий ковер оказал ей неоценимую услугу. Голоса зазвучали отчетливее, но слов разобрать было нельзя. Анна на цыпочках прокралась к двери, ведущей в коридор и, затаив дыхание, заглянула внутрь.

Она увидела Джалу, стоящую на пороге комнаты. Вся ее поза выражала смирение и мольбу. Лицо, обращенное к мужчине, которого Анна видела только со спины, было залито слезами. В тот момент, когда глазам Анны предстала эта картина, мужчина решил прервать разговор. Глаза Джалы внезапно расширились, словно от испуга, а мужчина довольно грубо втолкнул ее в комнату, закрыл дверь и дважды повернул ключ в замке. Из‑ за двери отчетливо донеслись отчаянные рыдания. Искушать судьбу дольше Анна не посмела – даже со спины не узнать Голема было невозможно. Девушка не стала дожидаться, когда громила заметит ее, и бегом спустилась по лестнице на второй этаж.

Аня не помнила, как очутилась возле входа в гостиную, сердце ее бешено колотилось о ребра. Она даже не подумала, как объяснит хозяину свое долгое отсутствие и запыхавшийся вид. О туфлях она вспомнила в последний момент, когда уже ухватилась за ручку. Чертыхнувшись, натянула их на ноги и, глубоко вздохнув, шагнула в комнату.

Гиршмана там не было. Зато был Голем… Анна на секунду застыла с открытым ртом, силясь понять, каким образом неповоротливый гигант опередил ее. У нее даже закралась мысль, что в доме не один, а как минимум два Голема, что, на ее взгляд, было явным перебором. Либо верзила умеет просачиваться сквозь стены, что тоже не радовало. Гигантским усилием воли Аня взяла себя в руки. Ничего не заподозрив, Голем тем не менее внимательно взглянул на взъерошенную девушку. На сей раз его взгляд показался Анне вполне осмысленным и цепким, что могло означать только одно – идиотом Голем лишь прикидывается. Выдержав паузу, он пояснил, что Анне следует вернуться к себе. Он даже сопроводил ее до двери комнаты. Анна догадывалась, что подобная галантность вызвана отнюдь не вежливостью, а желанием убедиться, что подозрительная девица не начнет шастать в потемках по дому или вокруг него. Ей больше не доверяли, в этом Аня не сомневалась. Но и не прогоняли, что настораживало ее еще больше.

В эту ночь она снова не могла заснуть. Вертелась, как уж на сковородке, пока не поймала себя на мысли, что все время прислушивается, не раздастся ли снова жуткий вой волчицы. Но вместо него она услышала тихий плач. Он доносился издалека, жалобный и еле слышный. Если бы не распахнутые из‑ за неожиданной в сентябре духоты настежь окна, она бы его не услышала. Теперь ей стало интересно. Оказалось, в роскошном, таком благополучном на первый взгляд доме слишком много несчастных, страдающих людей. Ей захотелось посмотреть, кому еще не дает уснуть какое‑ то горе.

Девушка выбралась из постели и подошла к окну. Плач не смолкал, но отсюда не было видно, кто это плачет посреди ночи, да еще на улице. Аня, не тратя время на переодевание, в чем была, а была она в легкомысленной ночной рубашке, перелезла через подоконник и мягко спрыгнула на газон. Ей предстояло пройти несколько метров по ярко освещенному участку двора или пробираться кустами, рискуя разодрать казенную ночнушку в клочья. Она выбрала второе. Все равно эта вульгарная вещица ее раздражала.

Продвигаясь вдоль стены, Аня двигалась на звук, ориентируясь только по слуху. К счастью, плач не прекращался ни на минуту до тех пор, пока девушка не оказалась возле пруда. Ей очень нравилось это место: обложенный гладкими круглыми камнями водоем, вокруг которого амфитеатром располагались поросшие мхом каменистые склоны. Трудно было поверить, что эта живописная красота – дело рук ландшафтного архитектора, настолько естественно смотрелся. Старый пруд, который раньше был на этом месте, давно высох, но Гиршман, как уже говорилось, пожелал восстановить сад, в точности повторяя замысел прежнего хозяина – архиерея Путяты. Ему это удалось в полной мере.

Сейчас, в лунном свете, пруд казался загадочным, диким и в то же время – прекрасным. Мох, покрывающий камни амфитеатра, отливал серебром, деревья сплетали над водной гладью свои ветви, образуя шатер. Необычная для начала сентября погода – жаркие дни и холодные ночи – вызвала естественную реакцию: над прудом поднимался густой туман, окутывающий все вокруг зыбкой дымкой. Эта часть сада не освещалась по ночам, но света полной луны было вполне достаточно, чтобы Анна смогла разглядеть низенькую полную женщину, одетую, судя по всему, в какой‑ то балахон, похожий на старомодную ночную рубашку.

«Надо же, – с усмешкой подумала Аня, – оказывается, бродить по улице в исподнем в этом доме – традиция».

Тетка тихо плакала, полоская в воде длинную белую тряпку, похожую на простыню. Лица женщины Анна не видела, ее голова с седыми, взлохмаченными волосами, торчащими во все стороны, была низко наклонена к воде. Но силуэт показался Ане знакомым – женщина была похожа на Веру Павловну, хозяйку погибшего Моншера, которую она мельком видела в столовой. Бедная, до сих пор оплакивает любимца.

Поначалу занятие женщины все же немного удивило девушку. Время было явно не подходящим для стирки, тем более если человек находится в таком состоянии. Впрочем, возможно, стирка женщину успокаивала. В таком случае не следовало ей мешать. Каждый сам выбирает способ, которым можно успокоить себе нервы. Анна, например, в такие дни старалась выкроить время и посмотреть программу «Из жизни женщины». Голос ее ведущей, известной и очень обаятельной актрисы, действовал на Аню лучше всякой валерьянки. О таком странном успокоительном Анна не рассказывала никому, но сама отлично знала, что лучшего способа привести нервы в порядок для нее не существует. Другие, как она слышала, читают смешные и немного наивные детективы Дарьи Донцовой. Тоже неплохо, если помогает. Третьи… Короче, каждый успокаивается как умеет, и способ этой женщины нисколько не хуже других. Только бы ей полегчало.

Анна решила, что ее появление может помешать и, хуже того, напугать женщину, поэтому она, стараясь не шуметь, вернулась в свою комнату.

Когда она вышла из ванной, где тщательно вымыла испачканные землей ноги, то плач уже стих. Зато за окном раздался жуткий вой, в котором на этот раз Ане послышалось злорадство.

 






© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.