Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Формы феодального землепользования в дореформенный период






Сельское хозяйство - это сфера материального производства, главный источник основных продуктов питания для населения, растительного и животного сырья для про­мышленности. Материальную базу сельского хозяйства составляют почвенный покров, сельскохозяйственные культуры и орудия, тягловая сила.

Особенности сельского хозяйства. Своеобразие сельского хозяйства как части общественного производства обусловлено самой его природой. Большую роль играет земля - главное средство производства, требующее большого труда и особых мер по воспроизводству ее плодородия. Кроме того, следует учитывать биологическую и физиологическую специфику растений и животных в технологическом процессе. За­служивают особого внимания ярко выраженная сезонность, неодинаковая продолжи­тельность производственного цикла в разных отраслях, специализация и размещение отраслей, зависимость сельского хозяйства от стихийных сил природы. Экономичес­кий процесс воспроизводства, каков бы ни был его специфический общественный ха­рактер, всегда переплетается в сельском хозяйстве с естественным процессом воспро­изводства.

Земельный фонд является первоосновой и естественным условием сельскохозяй­ственного производства. В то же время он выступает здесь и как объект общественно- экономических связей. От того, кому принадлежит земля, зависят особенности и аг­рарной политики.

В Приднестровье собственность на землю носила сословный характер. Распределя­лась она по категориям владельцев: в северной зоне аналогично Правобережной Укра­ине, а в южной - Буджаку Бессарабской области и южным уездам Херсонской губер­нии. Поместное землевладение в северной зоне являлось преобладающим, а на юге - соседствовало с казенным фондом и участками угодий, находившимися в групповой и индивидуальной собственности различных категорий сельского и городского населения.

В Ольгопольском и Балтском уездах преобладало вотчинное землевладение, большей частью унаследованное от времен магнатско-шляхетского господства в Правобережной


Украине. Это была полоса старого крупного латифундийного помещичьего землевладе­ния. Здесь даже сохранились следы средневековья - собственность дворян на города.

В течение века углублялась межпоместная дифференциация: с одной стороны, шел процесс дробления поземельной собственности, с другой - концентрация ее, экстенсив­ное расширение имений. Ряд вотчин (Рыбница, Попенки, Цыбулевка) были поделены между несколькими владельцами. В других (Хрустовая, Грушка, Каменка) оформилась коллективно-родственная, фамильная земельная собственность. Примером концентра­ции может служить деятельность крупных землевладельцев Тутомлиных (хозяев Раш- кова, Вадул-Туркулуй, Строенцев, Белочей) и Витгенштейнов (к своему основному име­нию Каменке они прикупили Дмитрашевку и другие села). Но многовотчинных хозяйств было немного, в основном преобладали одновотчинные.

Во вновь присоединенных землях царское правительство стремилось укрепить экономические и социальные позиции местного дворянства - своей классовой опо­ры - прежде всего путем насаждения крупного землевладения и стабилизации его привилегий.

В приднестровской части Очаковской области ко времени присоединения ее к Рос­сии не было поместий потомственных дворян. Они появились здесь в конце XVIII - начале XIX столетия в результате значительной раздачи угодий. Щедрость царских пожалований находилась в прямой зависимости от того, насколько важными являлись заслуги жалуемого перед государством. При этом собственностью дворян становились не только «пустопорожние» участки, но и земли крестьянских общин.

На полученные поместья дворяне по закону могли переводить крестьян, но повсе­местно это право не было реализовано. В 1804 г. срок действия его был продлен на три года при условии, что если за это время заселение не состоится, то земля будет отобрана и передана в казну. Помещики, которые были не в состоянии выполнить та­кое требование, переуступали на время права пользования угодьями арендаторам, что­бы сохранить за собой земельную собственность.

Не довольствуясь пожалованиями, помещики незаконно присваивали земли в Оча­ковской области и часто заходили так далеко, что вынуждали царское правительство вмешиваться в их конфликты с крестьянами и принимать соответствующие меры. В случаях же, когда земли прочно удерживались помещиками, самодержавие юридичес­ки оформляло их права на земельную собственность. Особенно наглядно это прояви­лось в вопросе о поселении черноморских казаков. В 1792 г. выяснилось, что во мно­гих местах в черте расселения войска значительные участки оказались захваченными помещиками.

Правящие круги Петербурга решили не ущемлять интересы дворян. Благодаря та­кой направленности аграрной политики самодержавия в Тираспольском уезде (в нача­ле XIX в.) было упрочено лидирующее положение помещиков в землевладении. И лишь полоса Приднестровья была оставлена государственным крестьянам и колонистам, т. е. изъята из сферы распространения помещичьей собственности. Непосредственно на рас­сматриваемой территории превалирующим оставался казенный земельный фонд: из 271 частновладельческого селения Тираспольского уезда к концу 50-х годов XIX в. только 6 находилось непосредственно в приднестровских волостях.

Землеустройство имений в Подольской губернии осуществлялось спорадически - по желанию помещиков. Ни генерального, ни специального общего межевания не про­водилось. На территории северной зоны границы лишь некоторых земельных дач были документально оформлены еще до присоединения их к России; крупные вотчины разби­ты на более мелкие хозяйственно-производственные подразделения - фольварки, фер­мы, хутора. Большинство же частных и казенных владений остались необмежеванны- ми и неземлеустроенными вплоть до инвентарной реформы, т. е. до конца 40-х годов

Деревня на берегу Днестра в Подольской губернии. Рисунок акварелью и пером

 

XIX в. Разбросанность и чересполосица помещичьих и крестьянских угодий были ха­рактерны для губернии.

Землеустройство («генеральное межевание») в южной зоне проводилось с 1796 по 1833 г. в связи с пожалованиями и нарезкой угодий для бугского и черноморского ка­зачества, государственных крестьян и колонистов. В пользование государственных кре­стьян было отведено 192 915 дес., немцев-колонистов - 29 482 дес. и болгар - 22 905 дес., а всего было выделено 245 302 дес. Кроме того, в казенном земельном фонде к середине 30-х годов остались три незаселенных участка. Межевые операции характеризовались нечеткостью исполнения, отсутствием достаточного числа надежных, квалифицированных землемеров, современных измерительных средств; нарезанные уча­стки по своей конфигурации отличались друг от друга. Нередко спустя годы обнаружи­валось, что фактически площади были больше или меньше по своему размеру и не со­ответствовали официальным документам. Участки теряли свои прежние очертания, что служило поводом к различным межевым конфликтам.

Феодальный характер носило как дворянское сословно-привилегированное земле­владение, так и земельная собственность церковных причтов, костелов, кирх и самих церковнослужителей. В Ольгопольском и Балтском уездах она оформилась в XVIII - начале XIX в. по специальным документам магнатов и шляхты. В среднем выделялось 45-56 дес. Размеры участков варьировали в пределах от 33 до 100 и более десятин. Так, в Кузьмине было выделено 33 дес., в Каменке - 74, 5, в Плоти - 82, в Хрустовой и Окнах - по 100 дес. ценных земельных и промысловых участков. В 20 казенных се­лениях Тираспольского округа церковным причтам было выделено 1 450 дес., т. е. в среднем по 50 дес.

Наиболее отчетливо феодальная, средневековая сущность землевладения духовен­ства проявлялась в костельской земельной собственности, сохранившейся вплоть до реформы 1861 г. Примером может служить Рашковский костел. Вначале он владел од­ним селением, а с 1791 г. - двумя. В 1820 г. первое из принадлежащих костелу селе­ний - Кастановку казна отобрала в свое пользование. Оставшаяся во владении духо­венства слободка Ксендзовка располагала площадью в 160 дес. и населением, в основ­ном состоящим из крестьян (в 1799 г. - 25, в 1816 г. - 64, 1832 г. - 87 чел.). Ее земель­ная дача складывалась из участков, отмежеванных от Рашкова, Вадул-Туркулуй и Стро- енцев. Слобода была заселена с 1791 г. стараниями настоятеля костела Вартарасевича; крестьян он набрал «с дальних сторон»; назывались они костельскими крестьянами и отбывали в пользу духовенства панщину, а также давали оброк - десятину с имеюще­гося у них хозяйства (пчел, овец и садов).

Земли православных церквей и кирх (по 66-99 дес. и даже 120 дес. на приход) обрабатывались бульшей частью крестьянами; в помещичьих имениях причтам выде­лялась для этих целей определенная группа крепостных, а в колониях и казенных се­лениях по распоряжению ведомственных управлений устраивались общинные «выхо­ды» на полевые работы (клаки) или привлекались отдельные крестьяне специально на вспашку, посев, прополку и уборку урожая.

Большую ценность в Приднестровье представляли леса, особенно в южной зоне. Рощицы и отдельные дубравы со смешанным древостоем сохранились на берегу Дне­стра с конца XVIII в. По данным межевого ведомства Херсонской губернии, в начале XIX в. на землях селений Кошница, Перерыта, Бутор, Малаешты, Гоян, Дубово, Сло- бодзея, Чобручи, Карагаш, Глиное, Коротное и Незавертайловка числилось 3 319 дес. склонового и плавневого леса (преимущественно мягких пород), находившегося в соб­ственности государства, которое строго ограничивало лесопользование крестьян (запо­ведный режим).

Потребности селений в лесоматериалах удовлетворялись четырьмя путями: лесо­насаждением с потребительскими целями в степной местности и пойме Днестра (кста­ти сказать, практиковалось защитное лесоразведение для борьбы с эрозионными и опол­зневыми процессами); самовольными лесопорубками в казенных рощах для хозяйствен-

Таблица 1. Земельные угодья, находящиеся в пользовании крестьян Ольгопольского и Балтского уездов в 1845-1850 гг., дес. В том числе в пользовании крестьян
Помещичьи имения Всего удобной земли в имении вместе с лесом усадебной земли пахотной земли сенокосов пастбищ Всего
десятин в % ко всей удобной земле имения
Белочи            
Выхватинцы            
Гидирим             75, 6
Дмитрашевка            
Дубово              
Дойбаны             47, 3
Зазуляны   33, 5   134, 5      
Каменка           23, 4
Катериновка           15, 2
Колбасна             25, 5
Красненькое             3, 7
Мокра             34, 2
Плоть            
Попенки   8, 5     76, 5  
Рыбница             31, 4
Сарацея            
Строинцы             45, 9
Цыбулевка   8, 5         26, 5

 

ных нужд (в 1858 г. вблизи 14 селений числилось 12 370 дес. лесонасаждений); ис­треблением леса на охраняемых территориях (существует много сведений в архивных источниках по селениям Глиное, Дойбаны, Дороцкое, Карагаш, Коротное, Кошница, Малаешты, Незавертайловка, Перерыта, Слободзея, Чобручи и др.); покупкой лесома­териалов, сплавляемых по Днестру из лесистых уездов Подольской губернии и Бесса­рабии (главными пристанями разгрузки являлись Рашков и Рыбница).

В северной зоне леса принадлежали помещикам. Некоторые имения располагали значительными лесными массивами: Каменка - 596 дес., Дмитрашевка - 1 520, Хрус- товая - 1 851, Строенцы - 202, Плоть - 986, Грушка - 145 и Катериновка - 2 595 дес. Владельцы разрешали крепостным порубки, сбор сухостоя на топливо и домашние по­делки лишь за выполнение дополнительных барщинных повинностей. Правовые огра­ничения крестьян в лесопользовании обычно оговаривались в контрактах (статьях о сер- витутах).

В ходе дальнейшего развития товарного производства землевладельцы усилили вы­рубку леса, расчищая площади под пашни, долголетние плодовые насаждения, табач­ные плантации и т. п. Крестьянское лесопользование все более суживалось.

В подольском Приднестровье (Ольгопольский и Балтский уезды) помещики на про­тяжении всего исследуемого периода удерживали в своих руках бульшую часть угодий и, располагая главным материальным средством давления на крестьян, привязывали их к поместьям экономически и как крепостники.

Сгруппированные выборочные показатели по 18 селениям (табл. 1) со всей оче­видностью свидетельствуют о том, что к середине XIX в. из всего сельскохозяйствен­ного земельного фонда имений помещики, за малым исключением, отводили лишь не­большую часть угодий в пользование крестьян. Лесные массивы вовсе не поступали во владение жителям сел.

Наибольший удельный вес в крестьянском землепользовании занимали пахотные участки. Ряд селений - Дойбаны, Дмитрашевка, Каменка, Плоть, Рыбница, Мокра, Строенцы - можно отнести к большеусадебным, что свидетельствовало, с одной сто­роны, о значительной численности в них пеших, огородников и бобылей, а с другой - о наметившейся специализации в помещи­чьих экономиях и у части крестьянских хо­зяйств (садоводство, огородничество и вы­ращивание технических культур). Подобная картина в распределении угодий была харак­терна и для других имений.

Надельные хозяйства с незначительной земельной обеспеченностью, постоянно изыскивающие средства для сохранения и улучшения своего довольно нестабильного экономического положения, встречали мно­жество непредвиденных препятствий. Их жизнестойкость держалась главным образом на повседневной перегрузке трудовых уси­лий семьи. Обремененные нуждой и нало­гами хозяйства вынуждены были занимать деньги и предметы производственного на­значения на ростовщических началах, в ре­зультате чего часто попадали в долговую за­висимость. Такие дворы оказывались беспо­
мощными и при стихийных бедствиях, которые резко снижали их экономические воз­можности и устойчивость.

Монопольное землевладение дворян и крепостное право препятствовали прогрессу производительных сил в сельском хозяйстве. К середине XIX в. барщинное хозяйство при­вело к таким внутренним противоречиям, из которых не было выхода, т. е. фактически сельское хозяйство зашло в тупик. Большинство помещиков лишали крестьян наделов или заметно сокращали их размеры. Уменьшилось число тягловых и, наоборот, увеличи­лось количество крестьян без пахотного надела. Углубилась пауперизация сельского на­селения. Широкое распространение получила «месячина» (постоянная барщина). Разо­ренные крестьянские дворы могли выполнять барщину лишь как пешие, т. е. примерно в два раза меньшую согласно урокам. Экономии должны были резко увеличить поголовье рабочего скота, количество пахотных и уборочных орудий и другого инвентаря. Но при­выкшие к использованию дармового труда крепостных «с гужом» дворяне не хотели вкла­дывать материальные и денежные средства в расширение собственного хозяйства. В ко­нечном итоге усиление гнета вело к обострению классового сопротивления крестьян.

Основной массив казенных земель находился в южной зоне, т. е. на территории Тираспольского уезда. Небольшими участками они вкрапливались в обширную полосу помещичьего многоземелья также в Балтском и Ольгопольском уездах; это были либо купленные государством у отдельных магнатов дачи (особенно у князей Любомирских). либо конфискованные и взятые в казну участки помещиков, причастных к событиям 1830-1831 гг. в Польше. Так возникли казенные села Воронково, Ержово, Гидирим, Дубово, Севериновка и Кузьмин. Из них только три последних остались в ведении каз­ны, остальные же попали в число «пожалований» различным сановникам.

На территории Очаковской области, в том числе и в ее приречной части, после зак­лючения Ясского мира одновременно возникали государственная и частнофеодальная виды собственности на землю. После 1791 г. в казенный фонд были зачислены земли, объявленные в 80-е годы XVIII столетия владением Порты (вместе с селениями). При­днестровская их часть была предназначена казачьим войскам (Бугскому, затем Екате- ринославскому и Черноморскому), а с передислокацией их на восток оставлена в рас­поряжении государства.

С формированием разрядов государственных крестьян и колонистов (из старожи­лых крестьян, переселенцев из внутренних губерний и из-за рубежа, а также осевших беглых людей) земля была передана в их пользование. Богатые плодородным чернозе­мом угодья представляли большую ценность и для землевладельцев, и для крестьян. За короткий исторический срок здесь происходило ускоренное сельскохозяйственное ос­воение слабообжитой территории, и в этом важном экономическом процессе главной созидательной силой являлись крестьяне.

К середине века пригодные для земледелия участки оказались почти полностью распаханными, в то время как во всей Херсонской губернии поля составляли только пятую часть от площади удобных к использованию земель; происходила межотрасле­вая эволюция - ведущей структурой становилось земледелие.

Первоначально на юге Приднестровья угодья использовались главным образом для развития животноводства, и возникавшие крестьянские хозяйства были еще слабо свя­заны с землей. Некоторое время семьи переселенцев не имели возможности полнос­тью сосредоточиться на земледелии вследствие необеспеченности инвентарем, рабо­чим скотом, семенами. Затем, с конца 20-х годов, все более утверждалось зерновое на­правление в степной полосе и интенсивное земледелие на территории, прилегавшей непосредственно к Днестру.

Переселенцы принадлежали к различным этническим группам и в своей производ­ственной деятельности использовали специфические земледельческие орудия и спосо­бы ведения хозяйства. Находясь в сходной географической среде и участвуя в совмест­ном процессе освоения малообжитых земель, выходцы из различных регионов сотруд­ничали, вступая в разнообразные производственные связи. А это постепенно приводи­ло к унификации инвентаря, систем земледелия и животноводства, всего хозяйствен­ного уклада. Конечно, определенные традиции у переселенцев сохранились, но их объе­диняли общие усилия и условия проживания в южной зоне.

Как и в других возникающих колониях, люди разной этнической принадлежности приносили с собой свои производственные приемы, навыки, уклад жизни, специфи­ческий земледельческий инвентарь, сельскохозяйственные культуры, формы и методы работы, восходящие к историческому прошлому переселенцев, что накладывало отпе­чаток на процесс социально-экономического развития края. В результате продолжитель­ного соседства, позитивного, полезного общения и взаимовлияния вырабатывалась еди­ная, более целесообразная для исследуемого района система хозяйствования, ускоря­лось освоение земель.

Феодальные отношения, господствовавшие в крепостной деревне, исключали воз­можности для формирования фонда частнособственнической крестьянской земли. Од­новременно в селениях государственных крестьян и колониях из-за неотчуждаемости надельной земли не могли появиться индивидуально-семейные купчие участки. В юж­ной зоне лишь некоторые колонии приобретали в коллективную собственность угодья в близлежащих поместьях. Так, сельское общество с. Парканы выкупило участок спе­циально для выпаса овец. Подобные покупки имели место и в немецких колониях.

Формы феодального землепользования крестьян определялись в первую очередь видами ренты и межразрядными различиями, которые сохранились до реформ и су-

Таблица 2. Средние размеры полевых наделов тягловых и пеших дворов в селениях Балтского и Ольгопольского уездов в конце 40-х годов XIX в., дес.
Селения Наделы тягловых дворов Наделы пеших дворов
пахотной земли сенокоса пахотной земли сенокоса
Белочи 7, 5 2, 2 4, 4 1, 2
Вадул-Туркулуй 7, 0 2, 3 3, 2 1, 2
Валя-Адынка 7, 4-13 2, 2-3, 8 2, 2-3, 3 1, 2
Выхватинцы 8, 25 2, 5 6, 5 2, 2
Гидирим 8, 5-10 3, 3-4, 3 5, 5 2, 2
Дмитрашевка 5, 0 3, 3 3, 3 1, 6
Дубово 8, 5 4, 3 7, 5 3, 3
Дойбаны 10, 0 3, 0 8, 5 2, 25
Зазуляны 10, 0 3, 3 5, 0 1, 5
Каменка 9, 5 2, 5 4, 75 1, 25
Красненькое 8, 0 4, 0 4, 0 2, 0
Катериновка 5, 0 1, 5 3, 3 1, 2
Колбасна 18, 0 9, 0 4, 0 2, 0
Молокиш 7, 0 2, 3 3, 0 1, 2
Мокра 9, 5 2, 5 5, 0 1, 5
Плоть 8, 5 2, 2 4, 4 1, 2
Подойма 7, 4-13 2, 2-3, 3 2, 2-3, 3 1, 2
Подоймица 9, 2 4, 4 3, 3-4, 6 2, 0
Попенки 6, 5 2, 2 5, 0 2, 2
Рашков 6, 5 2, 2 3, 3-5 1, 5
Рыбница 8, 5 4, 4 5, 5 2, 2
Сарацея 8, 5 4, 4 7, 5 3, 3
Строинцы 9, 5 2, 5 4, 6 1, 25
Хрустовая 11, 0 2, 2 5, 5 1, 1
Цыбулевка 6, 5 2, 17 5, 0 1, 5

 

щественно сказывались на хозяйственных возможностях отдельных крестьян. Так, глав­ным средством производства у них являлась надельная земля, которая принадлежала не самим сельским труженикам, а частным владельцам и государству. За пользование отведенными угодьями они выполняли повинности, платили деньги и вносили разно­образные «данины» феодальным собственникам. Практически все разряды крестьян эксплуатировались одинаково, хотя имелись и некоторые особенности по каждому из них. Наиболее угнетенными были крепостные крестьяне, подвергавшиеся порабоще­нию в оброчно-барщинных формах, способствовавших расширению господского хозяй­ства и стеснению экономических возможностей крестьянских дворов. Земли, представ­лявшие наибольшую ценность для поместного дворянства, изымались различными способами из пользования крестьян.

В Подольской губернии крестьянские дворы получали полевые наделы по количе­ству имеющегося у них рабочего скота: на полное тягло, т. е. упряжку «полного» плу­га, и на части тягла. Таким образом, в основу землепользования была заложена сопря­женность норм земельной обеспеченности с количеством рабочего скота в крестьян­ском хозяйстве.

Уровни средней обеспеченности крестьян землей были связаны с группировкой тяг­ловых наделов. Присутствовали большая неоднородность в распределении угодий по отдельным селам и резкая контрастность между тягловыми и пешими дворами.

Данные табл. 2 свидетельствуют о том, что средний надел тяглового двора в па­шенном клину не превышал 18 дес. и по сенокосным угодьям - 4, 3 дес. В полутягло­вых или пеших дворах - соответственно 7, 5 и 3, 3 дес. Минимальные размеры тягло­вых дворов доходили до 5 дес. пахотной земли и 1, 5 дес. - сенокоса. Однако за этими средними величинами не видны значительные различия в обеспеченности отдельных дворов угодьями. Более детальные сведения инвентарей по некоторым селениям зафик­сировали существенные колебания в размерах наделов. Приведем конкретные показа­тели: в Белочах среди тягловых дворов выделялись два хозяйства, которые использо­вали 10 дес. пахотных и 3, 3 дес. сенокосных угодий, в Мокре из 39 дворов этого раз­ряда крестьян 11 получили по 2, 5 дес. усадебной, 19, 5 - пахотной и 5, 25 дес. сенокос­ной земли, т. е. в целом по 25, 25 дес.; в с. Плоть 14 дворам принадлежало 18 дес.; в Дойбанах наиболее состоятельные дворы владели 35 дес., в Рыбнице - 22, в Гидириме 4 хозяйства имели по 22, 5 дес. усадебной, пахотной и сенокосной земли; несколько дво­ров в Попенках - 16, 5 дес., Цыбулевке - 14, 5 дес.

К концу 50-х годов наделы еще более сократились, и прежде всего в пахотном клину. Проведенный соответствующими ведомствами учет дворов, подлежавших наделению полевыми угодьями показал, что средний размер надела в тягловых хозяйствах Ольго- польского и Балтского уездов составлял 6, 5 дес., а в пеших - 3, 4 дес., т. е. практичес­ки земельная обеспеченность крестьян этим видом хозяйственно важных угодий была, во-первых, одинаковой, а во-вторых, явно недостаточной, так как при господствовав­шей там трехпольной системе земледелия под посевом у большинства хозяйств нахо­дилось 4, 5 дес., а в группе пеших несколько более двух десятин. Большинство кресть­янских хозяйств располагало средними и меньшими наделами. А это означало, что крестьяне в подавляющей массе находились «на голодном пайке», в то же время неся огромное бремя феодальных повинностей.

В целом можно усмотреть стремление помещиков к урезанию надельного клина. Этот процесс наблюдался по всей Подольской губернии. По подсчетам исследователя А.З. Барабоя, здесь с 1848 по 1861 г. 92% помещиков сократили мирские полевые зем­ли на 19, 2%, концентрируя в своих руках наиболее плодородные угодья. Накануне ре­формы они освободили крестьян от крепостной зависимости в Цыбулевке, Сарацее, Выхватинцах и других селах с одновременным сокращением их земельных наделов.

Особую категорию землепользователей в поместьях составляли чиншевики и «воль­ные жители». Первые являлись потомственными арендаторами помещичьих угодий и усадебных участков, но не были барщиннообязанными. Они заключали особые кон­тракты с землевладельцами. Взаимоотношения «вольных жителей» также определялись соглашениями, но на более короткие сроки. Обе категории были менее зависимы от помещиков и слабее привязаны к поместьям.

На казенных землях своеобразным видом долгосрочной аренды являлось пожа­лование правительством за службу знатным людям целых селений, когда в долгосроч­ное распоряжение передавалась не сама земля, а доходы с нее. В дальнейшем неред­ко эти люди становились уже собственниками земли, а селения из казенного ведом­ства переводились в разряд частновладельческих (Дубово, Воронково, Гидирим, Ержово).

Поземельное положение государственных крестьян и колонистов определялось их зависимостью от государства - верховного феодального собственника земли и природ­ных богатств. Попечительный комитет об иностранных поселенцах (с 1818 г.) и пала­ты государственных имуществ (с конца 30-х годов XIX в.) как представители государ­ства контролировали все стороны хозяйственной деятельности крестьян, в том числе и «правильное» пользование земельными угодьями.

Подавляющее большинство переселенцев и старожилов в Приднестровье были крестьянами. Земельная обеспеченность и качество почв были важным условием жиз­неспособности их хозяйств. Согласно правительственным указаниям, в первую очередь «Правилам о распределении земель Новороссийского края» (1806 г.), предусматрива­лось выделение для колонистов и государственных крестьян лучших земельных мас­сивов, а двумя годами раньше они получили право на приобретение земли в собствен-

Оформление купчей на землю у сельского старосты. Гравюра XIX в.

 

ность, но без крестьян. Участки отводились всем земледельцам селения. В них вклю­чались усадьбы и прилегающие к ним пахотные угодья, пастбища, водоемы, камышо­вые заросли и т. п.

В селениях государственных крестьян Тираспольского округа размеры наделов оп­ределялись иначе, чем в соседней Бессарабской области, где единицей землепользова­ния являлась семья, на которую по закону при первоначальном наделении полагалось 30-40 дес., в Приднестровье такой единицей была мужская ревизская душа, обеспечи­вающаяся наделом в 15 дес.

Быстро росла численность населения в бывшей Очаковской области: если в 70-е годы XVIII в. здесь проживало 12-15 тыс., в 1792 г. - 20, в 1795 г. - около 43 тыс., то в начале XIX в. - уже 60 тыс. человек. Довольно многолюдными становились казен­ные селения в 90-е годы XVIII в.

В то время как на казенных землях Бессарабии действовал принцип посемейной уравнительности, на левом берегу Днестра семьи пользовались наделами в 15, 30, 45 и более десятин в зависимости от численности мужчин. Землепользование заимочно- го, хуторского типа до конца 20-х годов XIX в. было широко распространено в южных уездах Бессарабской области. Аналогичную картину наблюдаем и на территории Ти­распольского уезда. Главным условием возникновения хуторов, одай (животноводчес­ких ферм полевого типа) было наличие значительных резервных земельных площадей и относительно свободный к ним доступ. По хозяйственной направленности они явля­лись смешанными - земледельческо-животноводческими, а по устойчивости функцио­нирования подразделялись на сезонные и стабильные. Хуторские хозяйства сложились на землях Черноморского казачьего войска. Первоначально их владельцами являлась казачья старшина. Затем, с перемещением войска на Кубань, «устроенные хозяйства» спешно продавались. Наиболее богатые и предприимчивые новые хуторяне скупали смежные участки, расширяя угодья. Например, один из них приобрел 280 дес. и имел в середине 90-х годов «сельце» с двумя каменными мельницами и девятью крестьянски­ми хатами (52 чел.), поселенцам он выделил «довольное количество» пахотной земли.

В 1810 г. на сверхнадельных землях Суклеи и Терновки выявлено 60 хуторов и одай. Часть из них (садоводческого направления) переходила из рук в руки также через куп­лю-продажу. Большинство представляло собой мелкие хозяйства, а в некоторых владе­ния достигали 30 и более десятин.

Много хуторов (33) основывалось в начале XIX в. и на землях с. Парканы, где находились и земледельческие (в том числе садовые) и животноводческие хозяйства. Здесь были и мелкие и крупные объекты хозяйствования, оцениваемые в конце 20-х годов в 200-500 руб. серебром.

В течение ряда десятилетий имелись реальные возможности ведения хуторских хо­зяйств на обширных городских дачах. При основании города-колонии Григориополя его дача занимала 33 400 дес. Помимо усадебных и общегородских угодий в резерве оста­вались тысячи десятин для свободного пользования жителей, которые могли на этой земле поселяться хуторами, «где кто заблагорассудит». В 20-е годы здесь насчитыва­лось несколько десятков хуторов смешанного хозяйственного назначения с большим по­головьем скота, садами, виноградниками и пашнями. Стоимость их имущества состав­ляла по несколько сотен и даже тысяч рублей.

На землях Тирасполя (31, 5 тыс. дес.), где в общей меже находились и окрестные селения, были основаны мещанами и крестьянами хутора с полями и обширными на­саждениями фруктовых деревьев, винограда и шелковицы. В 1805-1806 гг. «приведе­но в известность» более 80 таких хуторов. В отношении к эксплуатируемым угодьям их хозяева выступали как землепользователи (в большинстве случаев) либо как земле­владельцы (на приобретенных в собственность участках).

В хуторах периода заселения и освоения малообжитых мест южной зоны Придне­стровья прослеживается четко выраженное экстенсивное развитие отраслей сельского хозяйства. Но часть хуторян, так называемые степные предприниматели, уже тогда были тесно связаны с рынками. Такие процессы характерны для первоначального землеуст­ройства.

К концу 50-х годов ни одно казенное имение не характеризовалось высоким уров­нем земельной обеспеченности. В 1858 г., по сведениям Министерства государствен­ных имуществ, в 37 селениях Тираспольского округа числилось удобной земли в пользо­вании крестьян 121 643 дес., а вместе с другими видами угодий и неудобьями - 148 211 дес. На душу мужского пола приходилось чуть больше 7 дес. удобной или 8, 66 дес. всей земли, т. е. за шесть десятилетий подушный размер надела удобной зем­ли уменьшился более чем в два раза, выравниваясь с нормой надела в центральных губерниях. Их хозяйства оказались малоземельными при сложившейся издавна пере­ложной (перелоговой) системе земледелия.

Данные табл. 3 свидетельствуют о том, что массив усадебных земель в большин­стве сел был довольно значительным: на двор приходилось более 1 дес., а в Буторе, Дороцком, Карагаше, Слободзее, Спее, Терновке, Токмазее и Чобручах - по 1, 5-3 дес. Вызвано это широким распространением в них садоводства, виноградарства и огород­ничества. В полевом клину главными являлись пашенные и пастбищные угодья и явно незначительными - сенокосы. К неудобьям отнесены плавни, эродированные участки, пустыри, каменистые и песчаные склоны по берегу Днестра. Размеры посемейных на­делов колебались в широком диапазоне - от 11 до 38 дес. При практиковавшейся тогда переложной системе земледелия и наделах в 11-20 дес. ежегодный пашенный клин на один двор составлял 3-7 дес. (свидетельство низкого хозяйственного потенциала та­ких дворов). Если же брать в расчет только пахотные земли, то в таких селениях, как Глиное, Дороцкое, Коротное, Незавертайловка, Терновка, Чобручи, Шипка, приходи­лось от 9 до 14 дес. на двор. В условиях степного юга этот размер надела не мог обес­печить развитие стабильного зернового хозяйства.

Таблица 3. Структура земельных угодий по селениям Тираспольского округа государственных имуществ накануне реформы, дес.

Селение Число дворов Земли под усадьбой Пахотные земли Сенокосы Пастбища Неудобья Всего земли В том числе удобной Удобной земли на 1 двор
Бутор   318, 3 4318, 5   1944, 25   7401, 6   33, 8
Глиное         1722, 25   7881, 5 6287, 5 20, 3
Дороцкое   367, 6     477, 6 2997, 5   15, 6
Карагаш         1043, 5 146, 5   3783, 5 34, 5
Коротное       40, 5 321, 3 1302, 5   3122, 5  
Малаешты                 25, 6
Незавертайловка     2190, 6 40, 5 821, 3 1302, 5   11722, 5  
Слободзея       1002, 7 3446, 5       30, 7
Спея   299, 4 2478, 5   1278, 5 247, 5 4652, 5   36, 7
Суклея   157, 3   1146, 5 154, 3 4338, 5   26, 5
Ташлык   175, 5   118, 5 1137, 5 921, 5 921, 5 6418, 4 37, 8
Терновка   447, 5   125, 5 782, 6   3589, 5 3313, 5 24, 3
Тея     1446, 5 40, 6 408, 5   2250, 3   24, 3
Токмазея     1037, 5       2010, 5    
Чобручи           882, 5      
Шибка   109, 5   209, 4          

 

По 8 дес. на мужскую душу было отведено в селах Гоян, Дойбаны, Дороцкое, Ду­бово, Коржево, Кошница, Кочиеры, Лунга, Магала, Моловата, Перерыта, Погребя, Роги, расположенных недалеко от Дубоссар.

Лучше других разрядов крестьян обеспечивались землей колонисты, а в их среде самые высокие наделы получили немцы. Отведенные колониям земли считались об­щинными и распределялись между семьями только для постоянного и наследственно­го пользования. В подворном пользовании находились пахотные и усадебные участки, а неделимыми, общинными считались пастбища, сенокосы, водоемы и некоторые дру­гие угодья. Практически в колониях сочеталось индивидуальное и групповое землеполь­зование.

Земельные дачи колоний по своей площади значительно превосходили объем ус­тавных подворных наделов (55-60 дес. на семью). Излишки угодий либо выделялись в «мирские оброчные статьи» и сдавались в срочную аренду всем желающим, вклю­чая и посторонних съемщиков, либо оставались в общине за определенную постоян­ную плату. Из этих резервных угодий время от времени нарезались участки моло­дым семьям.

В немецких колониях дробление наделов предотвращалось традиционной формой землепользования: право наследственного пользования передавалось лишь одному сыну. У надельных дворов в большинстве своем сохранились участки больших размеров, и их невозможно было обработать силами одной семьи. А безнадельные семьи, как пра­вило, имели только усадьбы и не могли вести самостоятельное хозяйство. Переселен­цы сохраняли свои традиционные приемы хозяйствования и представления о праве на обрабатываемую землю.

Категорически запрещалась продажа надельной земли. Кроме того, как и в других местах расселения немцев-колонистов, в Херсонской губернии практиковались суровые меры - передача участков из распоряжения обедневших семей в руки «способнейших». Добиваясь равнозначного по плодородию земельного обеспечения, колонисты не мог­ли избежать чересполосности, разбросанности делянок и т. п. Тем не менее большие наделы, устойчивость в землепользовании, известные налоговые льготы выгодно от­личали колонистов от других разрядов крестьян и, безусловно, положительно сказыва­лись на совершенствовании сельскохозяйственного производства, общем достатке се­мьи, что особенно бросалось в глаза приезжим и ревизорам.

Землепользование казаков было дифференцированным согласно их званиям и ран­гам. У рядовых утвердилось общинное распоряжение угодьями с паевой системой зем­лепользования. Давалась земля также за службу. Что касается казачьей старшйны, то она фактически распоряжалась землями войска и в то же время наделялась большими участками в несколько сот десятин на семью.

На казенных угодьях землепользование не ограничивалось сферой наделов. В силу ряда причин крестьяне прибегали к аренде помещичьих земель и резервных казенных участков («оброчных статей»). Зажиточные семьи приобретали их в аренду с целью расширения производства товарной продукции, сельские общины - для удовлетворе­ния потребности большинства хозяйств в пастбищах, сенокосах, плавневых зарослях и т. п. Широко практиковалась посезонная сдача помещиками пастбищ для выпаса кре­стьянских стад на таких же условиях, как и при аренде пахотных участков, т. е. за деньги и натуральную плату. В деревне возник слой субарендаторов, которые снимали частно­владельческие и казенные угодья, затем мелкие участки пересдавали за высокую плату на короткие сроки, извлекая большую выгоду.

Особую категорию арендаторов составляли десятинщики (крестьяне или мещане), не имевшие земли и арендовавшие ее на ряд лет. Среди них определенная группа вела хозяйство на предпринимательских началах, но большая часть, располагая незначитель­ным количеством рабочего скота, скудным земледельческим инвентарем, на скорую руку построенными жилищами, не была заинтересована в капиталовложениях и прибегала к аренде из нужды. Расторгая договор с землевладельцем или не продлевая его, деся- тинщики теряли свои жилища, пашни, насаждения. Арендаторы-предприниматели из среды десятинщиков, наоборот, добивались максимального вовлечения угодий в сель­скохозяйственный оборот.

Все десятинщики за пользование землей и жильем платили деньгами и продукта­ми своего труда. Менее состоятельные из них арендовали угодья на кабальных услови­ях, подвергаясь полукрепостническим формам эксплуатации в виде отработок, скуп­щины (отдавали землевладельцу часть урожая), т. е. в конечном счете расплачивались за землепользование трудом.






© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.