Виктимологический аспект массовой коммуникации

Виктимологический аспект массовой коммуникации. По существу в настоящем разделе находит продолжение тема криминогенности массовой коммуникации, но уже с -позиции криминогенных проявлений жертв преступлений. Научное значение исследования виктимогенных факторов в системе криминологическом детерминации не нуждается в доказательствах.

Виктимогенность СМИ следует рассматривать как с их технической, так и социальной стороны, т.е. как сложную универсальную коммуникативную систему, в которой бурно протекают физические процессы неорганической и органической природы. И эта система играет исключительную роль в функционировании общества.

Вспомним, что СМИ:

а) несут в сознание людей различные зна­ния об окружающем мире, происходящих в нем событиях;

б) оказы­вают сильное воздействие на эмоции, чувства людей, создавая тем самым разнообразный спектр настроений, желаний, стремлений, оп­ределяют эмоциональный тонус, побуждая к соответствующим дей­ствиям;

в) выполняют определенные «заказы» тех или иных соци­альных институтов — просветительского, образовательного, воспитательского, культурологического, политического, экономиче­ского, наконец, правового и иного характера.

Исходя из социальных и вещественных особенностей СМИ, вредоносно воздействующих на индивида, можно так охарактеризо­вать общее явление массово-информационной виктимогенности, а также и ее разновидностей.

Массово-информационная виктимогенность есть способ­ность органа массовой информации, источника (технического средства) и/или самого акта массовой информации оказывать вредоносное воздействие на лицо, причиняющее ему нравствен­ные, физические страдания либо повышающие или первично фор­мирующие антропологическую и/или социальную виктимность, а также способность участника организации массовой информа­ции претерпевать вред, причиняемый ему правонарушением или иным поступком, противоречащим общепринятым нормам соци­ального общежития.

Как видим, в одном случае лицо может оказаться жертвой непо­средственного вредоносного воздействия на него СМИ; в другом — оно как бы приобретает свойство повышенной уязвимости от различных посягательств, в том числе и уголовно наказуемых, стиму­лируемых СМИ; в третьем — может претерпевать вред от противо­правных действий, бездействий представителя органа массовой информации; в четвертом — сам участник органа массовой инфор­мации может оказаться жертвой посягательства, мотивация которого вызвана профессиональной деятельностью, например, журналиста, распространителя продукции органа массовой информации или ино­го лица, которое имеет отношение к этой деятельности.

Вредоносное, и в частности виктимизирующее, воздействие СМИ на общественные отношения имеет сложный характер. Исследование массово-информационных актов в целях выявления в них повторяющихся признаков виктимологического характера позволяет получить данные, которые послужили основой формировании семи типов или моделей массово-информационного воздействие виктимогенного характера или массово-информационной виктимизации.

Модели виктимизации:

1. Модель представляет прямое, адресное (личное) вредоносное воздействие (преступное посягательство) на конкретное лицо. На схеме (см. рис. 7) виден элементарный алгоритм «пораженни жертвы». Лицо, причиняющее вред (совершающее преступное посягательство), использует СМИ как своего рода инструмент или орудие совершения преступления.

В качестве типичных для данного вида массово-информационного воздействия можно назвать, например, деяния, пре­дусмотренные ст. 128.1 УК РФ.

2. Близкой по сущности к сформулированной и рассмотренной модели массово-информационного воздействия на жертву нам пред­ставляется вторая модель — вовлечение жертвы в биопсихосоциальные отношения с преступником (см. рис. 8).

Сущность выделенной раз­новидности массово-информа­ционного воздействия викти- мизирующего характера заклю­чается в умышленном исполь­зовании причинителем вреда

СМИ во исполнение преступного замысла безадресном (неличном) обмане (неопределенного круга лиц). Примером тому могут служить рекламные и подобные им объявления, публикуемые в СМИ, о приглашении на работу, в том чис­ле в увеселительные заведения; об оказании услуг, в том числе ин­тимных; о приглашении участвовать в различных акциях и т. п.

Примером массовой виктимности, спровоцированной с помо­щью СМИ, может служить эффект заведомо ложной рекламы, кото­рую давали в СМИ мошенники с целью привлечения денежных уродств вкладчиков, обещая людям умопомрачительные проценты. В итоге мошенники сумели похитить более 50 трлн руб. (по преж­нему курсу 15 млрд долл.), а пострадавшими оказались около 10 млн граждан (в информационных источниках приводятся разные данные — от 5 до 15 млн). Кроме того, вследствие такого обмана не выдержали стресса и лишили себя жизни десятки граждан. По не­официальным данным столько самоубийств было зарегистрировано в связи с крахом одного только «МММ».

Здесь же можно привести и другой пример, когда в результате широко разрекламированной кампании «Русского дома селенга» лишились своих вкладов 2 200 000 россиян.

Сегодня широкий размах получило так называемое «квартирное мошенничество», осуществляемое в благоприятных для мошенником условиях, которые создают, с одной стороны, коррумпированные чиновники, а с другой — рекламная хитрость. Например, в г. Барнауле около двух лет действовала группа мошенников под вывеской ООО СП «Барнаулстрой». Махинаторы провели мощную рек­ламную кампанию, в результате которой привлекли к долевому участию в строительстве квартир тех горожан, которые хотели улучшить жилищные условия. Люди продавали свое жилье, дачи гаражи, занимали деньги, находили временный приют у родственников, знакомых... Но в результате последующих мошеннических действий все эти граждане оказались жертвами невиданного обмана: за полтора года мошенники отняли у горожан... «тысячу двадцать разнокалиберных квартир».

3. Третья модель массово-информационной виктимизации основана на таком известном в теории массовой коммуникации, социальной психологии прессы и т.д. дисфункциональном эффекте информационного воздействия как «эффект бумеранга». Сущность его в настоящем контекст с заключается в следующем.

В результате помещаемого, например, в газете объявления о продаже имущества гражданин тем самым ориентирует потенциального преступника на совершение деяния. Этот вид массово информационного виктимизирующего (путем стимулирования криминальной мотивации преступника) воздействия мы назвали «самонаведением жертвы» (см. рис. 9).

Примером данного алгоритма могут служить объявления типа «продаю», «куплю», «познакомлюсь» и т. п.

Так, в г. Печоре Республики Коми при попытке совершить разбойное нападение в одной из квартир был задержан вооружен­ный охотничьим ружьем в натя­нутой на лицо маске военнослу­жащий. Оказалось, что прапорщик решился на преступ­ление после того, как увидел по кабельному телевидению объявление о продаже золотых изделий, в котором был указан и адрес продавщицы. Еще более мрачным примером этого вида массово-информационной виктимизации мо­жет служить серийный преступник из Краснодарского края. Он ре­гулярно просматривал газеты, отыскивал объявления о продаже ме­бели, радиоаппаратуры, других вещей и являлся по указанному адресу... В итоге он убил 14 человек, авторов объявлений о продаже вещей, и завладел их вещами.

Типичными для данной модели информационного воздействия являются примеры, когда преступники выслеживают по брачным объявлениям женщин и либо мошенническим путем, либо под угрозой насилия совершают хищение или иное преступление — изнаси­лование, убийство и др.

Более того, данный мошеннический прием поставлен на поток некоторыми организациями, учреждениями, внешне не имеющим никакого отношения к преступной среде. Исследователи настоящего феномена указывают на тот факт, что многие службы занятости, центры по подбору кадров, фирмы по трудоустройству огромную часть нетрудовых доходов получают посредством «вербальных ма­нипуляций сознанием». Они посредством объявлений привлекают людей обещаниями трудоустройства, но фактически эксплуатируют их как дешевую или дармовую рабочую силу, и хитроумно делают ни объявлениях бесплатную рекламу.

К модели «самонаведения» близка «ситуация риска». Мы по­нимаем ее как виктимогенную ситуацию, которую журналист

осознает, но тем не менее добровольно «входит» в нее, рискуя здоровьем, жизнью. Только эта опасность исходит не от конкретного, преступника, спровоцированного поведением жертвы, поместивши и объявление в СМИ, а от экстремальной ситуации, в которую журналист сознательно «погружает» себя в целях получения информации «из первых рук».

В этом отношении характерна работа журналиста в зоне проведения оперативно-боевых мероприятий, например, при обезвреживании террористов, при ведении репортажа, съемок в зоне вооруженного конфликта. Поэтому такого рода ситуации не моделируется.

4. Четвертая модель массово-информационного воздействия виктимогенного характера выглядит следующим образом (см. рис. 10).

Сущность виктимогенности этого вида массово-информационного воздействии заключается в повышенной степени криминальной виктимности потенциальной жертвы опосредованным образом — через своего рода подсказку, содержащуюся в публикации, которой и пользуется преступник.

Эффект «подсказки» или провоцирования преступника имоч место и в предыдущем случае (модели «самонаведения»). Одна к., мы выделяем рассматриваемый массово-информационный тми < учетом «виновности» жертвы в такого рода подсказке или провоьа ции, что важно учитывать при разработке целей, задач, определении мер и способов виктимологического предупреждения преступлении в сфере массовой информации.

В описываемой ситуации главным стимулирующим деяние фактором рассматриваются СМИ. И инициатива информирования при надлежит именно органу массовой информации, но не потенциальной жертве.

Имеются в виду такие, в частности, публикации, которые подробно излагают способы совершения преступлений, методы и методики раскрытия преступлений и расследования уголовных дел, указываются обстоятельства, облегчающие совершение преступления, либо воздействуют на психику людей, возбуждая в некоторых из

них желание самому совершить те или иные действия, несмотря на уголовно-правовой запрет.

В рассматриваемой ситуации посредством массово-информационного воздействия актуализируется объективная сторо­на виктимизации, обстановка, в которой важную роль мы отводим потенциальному преступнику. Жертва может быть и нейтральной либо с минимальным «вкладом» в актуализацию субъективной сто­роны виктимизации, однако это в силу указанных обстоятельств не снижает высокой степени ее уязвимости от преступного посягатель­ства лица, которое находится под впечатлением воспринятой им соответствующей информации из прессы.

5. Следующую модель массово-информационного виктимизируюицего воздействия на неопределенный круг лиц мы определили кик «стимуляция жертвы» (см. рис. 11).

Настоящая модель в опреде­ленной мере напоминает одну из рассмотренных выше аналогич­ных моделей — «приманку жертвы». Однако, как видно из приведенной схемы, в данной ситуации у субъекта массовой информации отсутствует виктимизирующая цель.

Стимулирующее воздействие на жертву осуществляется в силу эксциативного характера информации, т.е. возбуждающей чувства адресата, особо привлекающей его внимание, вызывающей повы­шенный интерес к ее содержанию.

Например, информация эротического характера, по нашим на­блюдениям, может вызывать двойственный характер. С одной сто­роны, без учета психологических, педагогических, этических усло­вий восприятие такой информации буквально разжигает повышенную половую возбудимость и это стимулирует субъективную сторону виктимизации. Осо­бенно когда такая информация насыщена порнографией.

6. Таким образом, можно построить и более сложную модель двустороннего стимулирующего массово-информационного воздейдействия — на субъективную сторону и объективную сторону виктимизации (см. рис. 12).

В рассматриваемой модели информационное воздействие на виктимное, на преступное поведение может иметь различную степень эффективности, что не имеет принципиального значения. Так, в одном случае при ослабленном стимулирующем воздействии на преступника может происходить интенсивное стимулирование жертвы, в другом случае, наоборот, — стимулирование преступника.

7. Специфической представляется модель взаимосвязей пре­ступника и жертвы в сфере массовой информации, которая можем быть названа как «нейтрализация жертвы» (см. рис. 13). Эту модель можно представить в более сложном виде, учитывая, что вре­доносное воздействие на субъекта (и массовой информации, массового информирования) оказывается различными методами.

Рис 13. «Нейтрализация жертвы»

По существу на схеме представлены две разновидности посягательства на субъект массовой информации. Первая — имеет упреждающий характер. В этом случае посягательство преследует цель воспрепятствовать нежелательному акту массовой информации (публикации, телепередачи и т. п.) или в целом нейтрализовать нежелательную для преступника определенную деятельность органа массовой информации.

При этом используются различные средства — подкуп, компро­метация, устрашение, насилие. Довольно распространенным прие­мом в рассматриваемой модели виктимизации является использова­ние «оппозиционных» СМИ.

Вторая разновидность — ответного, но неадекватного воздей­ствия обусловлена инициативным поведением жертвы — субъекта массовой информации. Примером такого рода воздействия может служить возбуждение уголовного дела в отношении собственного корреспондента правительственной газеты «Российская газета» в ответ на критические публикации в отношении одного из претен­дентов на депутатское место.

В рассматриваемой модели правоотношений в сфере массовой информации возникают очень сложные ситуации, обусловленные борьбой за владение определенным СМИ.

Проведенное моделирование процессов виктимизации в сфере массовой информации не является исчерпывающим.

[1] Тихомиров Ю.А., Трикоз Е.Н. Право против коррупции // Журнал российского права. – 2007. - №5 // КонсультантПлюс, Версия Проф, ООО «Инфо-Лада», Тольятти, 2009.

[2] Лунеев В. В. Коррупция, учтенная и фактическая // Государство и право. 1996. № 8. С. 81.

[3] Комиссаров В.С. Уголовно-правовые аспекты борьбы с коррупцией // Вестник Московского университета. Серия 11. Право. 1993. N 1. С. 28.

[4] Борзенков Г.Н. Уголовно-правовые меры борьбы с коррупцией // Вестник Московского университета. Серия 11. Право. 1993. N 1. С. 30.

[5] Волженкин Б. В. Коррупция: Серия «Современные стандарты в уголовном праве и уголовном процессе». СПб., 1998 // https://forum.yurclub.ru/index.php? download=875

[6] Криминология: Учебник для юридических вузов / Под общей ред. А. И. Долговой. М., 1997. С. 501.

[7] Колчеманов Д.Н. Административно-правовое регулирование установления принципов противодействия коррупции // Административное и муниципальное право. – 2008. - №12 // КонсультантПлюс, Версия Проф, ООО «Инфо-Лада», Тольятти, 2009.

[8] Ноздрачев А.Ф. Коррупция как правовая проблема в вопросах и ответах // Адвокат. - 2007. – №10// КонсультантПлюс, Версия Проф, ООО «Инфо-Лада», Тольятти, 2009.

[9] Ожегов С.И., Шведова Н.Ф. Толковый словарь русского языка: 80000 слов и фразеологических выражений. М.: «А ТЕМП», 2004, С. – 298.

[10] Петров М.А. Социальный паразитизм: сущность и типология (к постановке проблемы) // https://social-parasitology.ru/? p=16#more-16

[11]Юнацкевич П.И., Чигирев В.А. Методика противодействия коррупции // https:// anticorrupt.ucoz.ru/load/1-1-0-72

[12] См.: Колодкин Л.М. Коррупция и кадровый корпус государственной службы в России // Современная уголовная политика в сфере борьбы с транснациональной организованной преступностью и коррупцией. Москва - Иркутск, 2002. С. 143.

[13] Куракин А.В. Социально-правовая характеристика коррупции в системе государственной службы // Административное и муниципальное право. – 2008. - №11 // КонсультантПлюс, Версия Проф, ООО «Инфо-Лада», Тольятти, 2009.

[14] См.: Петров М.А. Указ. соч.

[15] См.: Петров М.А. Указ. соч.

[16] Абадиев А.М. Коррупционные сети в российском государственном управлении: политико-правовой анализ: Автореф. дисс. на соиск. уч. ст. к.ю.н. -Ростов-на-Дону, 2008. – С.7-8, 16.

[17] См.: Петров М.А. Указ. соч.; Абадиев А.М. Указ. автореф. - С.8, 17.

[18] Ярким примером чему является дело бывшего Генерального прокурора Ю. Скуратова, когда он начал проводить расследование коррупции ближайшего окружения «семьи» Ельцина. На обнародованную Скуратовым информацию о взятках, коррупции и заграничных банковских счетах в СМИ была продемонстрирована компрометирующая видеозапись, с помощью которой удалось добиться его отставки и прекращения расследования коррупционных дел. См.: Шелли Л.И. Коррупция в России: после Ельцина // https://crime.vl.ru/docs/konfs/ekat_2.htm

[19] См.: Петров М.А. Указ. соч.

[20] Там же

[21] Абадиев А.М. Указ. автореф. - С.9, 19.

[22] См.: Лившиц И.И. Указ. статья.

[23] Гладунов О. Как на 60 миллиардов помочь 23 гражданам // Свободная Пресса. - 13 ноября 2009 // https://svpressa.ru/economy/article/16850/

[24] См.: Петров М.А. Указ. соч.

[25] Тарасов А. Бюрократия как социальный паразит // Свободная мысль. – 2007. - №2// https://saint-juste.narod.ru/bur-sm.htm

[26]Сатаров Г.А. Диагностика российской коррупции: социологический анализ. М., 2002. С. 11; Тихомиров Ю.А., Трикоз Е.Н.Право против коррупции // Журнал российского права. – 2007. - №5 // КонсультантПлюс, Версия Проф, ООО «Инфо-Лада», Тольятти, 2009; Абадиев А.М. Указ. автореф. - С.8; В 2001 г. экономический советник Президента РФ А.А. Илларионов заявил, что «на смену любительской, основанной на случае, пришла институтализированная коррупция, основанная на решениях исполнительной власти и законах» См.: Лившиц И.И. О криминалоемкости российских законов // Законодательство и экономика. – 2008. - №4 // КонсультантПлюс, Версия Проф, ООО «Инфо-Лада», Тольятти, 2009.

[27] Буравлев Ю.М. Коррупция в государственном аппарате как системное явление. Проблемы противодействия // Юридический мир. - 2008. - №12// КонсультантПлюс, Версия Проф, ООО «Инфо-Лада», Тольятти, 2009.

[28] Пименов Н.А. Проблемы коррупции в России

[29] Там же.

[30] Бровкин В.Н. Коррупция в России: Современное состояние // https://crime.vl.ru/docs/konfs/ekat_2.htm