Елена Усачева 4 страница

Вдалеке послышался охотничий рожок, от­рывистые сигналы, означающие, что настало время спускать собак. Арапка застонала, по­виснув на ошейнике. Ольга коснулась рукой узла, освобождая гончую. Та коричневой стре­лой метнулась к лесу. Лошадь повела лукавым глазом и сначала самостоятельно перешла на р_Ь1сь, а потом по перепаханному десятком ко­пыт полю встала на тяжелый галоп. Ольга на­хмурилась. Нет, она попробует еще раз. Она сделает для Ивана что-нибудь такое, что заста­вит его понять — ее любовь не блажь, не летнее наваждение.

Поле завершал порыжевший перелесок, за ним расстилалось следующее поле, но там уже никого не было. Только черной точкой исчезал догоняющий охоту Михаил.

Ольга улыбнулась, расправила плечи, встре­чая в лицо прохладный осенний ветер.

Охота на оборотня! Что за чушь порой лезет в голову мужчинам!

Лес был хрусток от опавших листьев и ве­ток. Сначала по дорожке, потом свернула меж­ду елками. Голоса, казалось, неслись отовсюду. - Туда, барышня, туда, — замахал рукой появившийся из кустов егерь.

Крайний пост. Собака вьется под елками, кидается на кобылу.

Ольга кивнула, углубляясь в чащу. Облава началась. Собачий лай ширил лес, значит, гон­чие взяли след. Сейчас зверя поднимут, пого­нят по кругу, выводя на стрелков. Увидеть бы в этот момент Ивана, заглянуть бы в его горящие азартом глаза, услышать, как он шепчет: «Ольга!»

Девушка до того замечталась, что не заметила, как кобыла уперлась в густой валежник. Надо обходить.

— Вот вы где! — Михаил с треском выва­лился из кустов бузины. — А я кричу, кричу. Зверь пошел. Матерый, чертяга! Водит собак, те ничего сделать не могут.

— Мишенька, неужели вы верите во всю эту чушь?

Ей не хотелось оставаться один на один с тревожным лесом, поэтому она и завела этот разговор.

- События за нас всё решают, — Михаил собрал повод в левую руку, свободно опустив на бедро правую. — Люди-то гибнут.

— Люди гибнут постоянно. Смешно припи­сывать все одному зверю. Так не бывает.

— Зато как захватывающе! Представьте: полная луна, тело разрывает от желания кро­ви... — Михаил демонстративно дернул ворот рубашки, словно захотел ее разодрать.

— Вы путаете оборотней с вампирами, — тоненько рассмеялась Ольга.

То, как легко она это сказала, вызвало в Ми­хаиле удивление. Он взглянул на ее маленькую крепкую фигурку и от смущения почесал ус.

— Это вампиров должно тянуть на кровь, поближе к людям, — как бы между делом про­молвила Ольга, — а оборотней подальше от них, в лес.

— А говорите, что не верите, — смущенно хмыкнул Михаил. И что-то в ее светлых глазах показалось ему странным.

— А пока выходит, зверь оказался хитрее, — девушка сменила тему разговора.

— От Ивана еще никто не уходил, — бод­рился Михаил, но, взглянув на спутницу, по-_Нял, что сказал лишнее. Она опять раскрасне­лась.

- Но ведь тот, кого вы преследуете, — че­ловек, — не поднимая глаз от холки кобылы, произнесла девушка. — Если это, как вы гово­рите, оборотень.

Они уже стояли. Звуки охоты кружили во­круг них, казалось, весь лес был втянут в азарт

погони.

- Скажете тоже! Обыкновенный зверь! — Михаил послал вперед коня, и тут же под тон­кие ноги ахалтекинца выкатилось огромное се­рое животное.

В первую секунду ничего нельзя было разо­брать, кроме густой шерсти, унизанной веточ­ками и листьями. Распахнутая пасть с выва­лившимся языком, блестящие ненавистью гла­за, черная полоса на спине.

Первыми среагировали кони. Ахалтекинец вскинулся на дыбы, заставляя седока припасть грудью к высокому седлу. Смирная кобыла Ольги коротко игогокнула, отпрыгивая в сто­рону. Девушка вскинула руки, сползая с седла. Нога подвернулась, и она упала прямо к лапам

зверя.

Первое, что бросилось ей в глаза, — мощ­ные длинные когти на сильных лапах и белая Шерсть на одной из них. Больше ни на что по­смотреть не успела.

- Поднебесный, стоять! - орал где-то у них над головами Михаил. Взбесившийся конь не слушал седока, храпел, вскидывая передние копыта. — Пошел!

Горячее жало хлыста упало как раз между девушкой и волком. Зверь дрогнул и исчез в кустах.

— Вы живы? — склонился с седла Михаил. Ольга ничего не смогла сказать, только

нервно кивнула, чувствуя, как в голове у нее от этого движения что-то оборвалось.

— Будьте здесь!

Подбирая плетку, Михаил понесся в лес, туда, где, как казалось Ольге, все еще слышал­ся легкий шуршащий шаг волка.

Но тут шорох снова приблизился, она испу­ганно вскрикнула, оборачиваясь.

Сначала на поляну вылетела собака, зло ощерилась и зарычала на девушку. Острые клыки белели.

- Стрелка, стоять! Фу!

Голос накрыл ее сверху защитным колпа­ком, и девушка беспомощно закрыла глаза.

— Ольга Сергеевна? Что? Укусила?

Иван спрыгнул с коня и, не выпуская по­вод, подбежал к девушке. - Куда?

- У меня Ласточка убежала... — пробормо­тала Ольга, не в силах разглядеть Ивана. Зачем она вспомнила о своей лошади? Перед глазами у нее все плыло. Хотя она смотрела туда, отку­да раздавался голос, лица девушка не видела, лишь размытое пятно. Оно двоилось, троилось... И только глаза такие любимые, но поче­му-то сейчас отчужденные.

— Ольга! — Иван похлопал ее по щекам, приводя в чувство.

— Ой! — Ольга прижалась к сильному пле­чу, ее трясло, но слез не было.

- Говорил я, дома сидеть надо! — не стал размениваться на нежности Иван.

Отстранил ее от себя, оглядел. Во взгляде ни капли нежности, только сухой интерес -если собака укусила, то куда.

- Ну, вот! — Он поднял ее руку в разорван­ной перчатке. — Оцарапались.

- Тут волк был, а Ласточка испугалась и...

- Мишка где? — Лицо Ивана закаменело.

- За волком поскакал. — Она слабо повела рукой в сторону, куда, как ей показалось, скрылся Михаил. И только сейчас заметила порванную кожу перчатки, стала натягивать ткань на палец. Все было так неуместно, так

неловко.

- Ждите! - Иван поднялся. - Стрелка, сидеть! Охраняй!

Собака, еще минуту назад лаявшая на след, послушно села рядом, мотнула хвостом, соби­рая на шерсть листики и хвоинки.

Снова раздался треск веток. Но шел он не оттуда, куда уехал Иван. Собака поставила уш­ки домиком, нетерпеливо перебрала передними лапами.

- Помогите! — послышалось как из-под земли.

Стрелка взвизгнула, но Ольга положила ру­ку на рыжую холку.

— Тебе же сказали, сидеть! — прошептала она, вглядываясь в прозрачные кусты. — Лас­точка! — позвала она на всякий случай.

Кусты раздвинулись, выпуская человека. В глаза бросились борода, рваная рубаха, бо­сые ноги. Потом быстро оглядела его всего — высокий, сильный, весь словно заляпан чем-то темным. Штаны рваные. И только взгляд по­казался знакомым — черный, с искрами нена­висти. Вышел, прислонился к дереву, сполз на землю.

Собака заскулила, прячась за спину Ольги. - Вы егерь? — дрожащим голосом спроси­ла девушка. — На вас напали?

Человек коротко глянул на Ольгу. Ей пока­залось, что он усмехнулся в бороду, отчего гла­за его стали еще злее. И Ольга тут же поняла, что ошиблась — нет среди егерей Ивана людей с бородами, да и одевал он их всегда хорошо, на них не могло быть таких грязных рубах.

— Уйду я сейчас, уйду. — Человеку было достаточно взгляда, чтобы все понять. — А что, барышня, чай, влюблены? — Он кивнул куда-то в сторону леса с эхом гуляющих голосов.

— Убирайтесь! — Ольга сжала кулаки, потя­нула из-за спины собаку, та начала упираться, цепляясь за землю.

Человек широко улыбнулся. Неожиданно для себя Ольга разглядела в его серых волосах хвоинки и мелкие палочки, застрявшие в боро­де листики. И тут же вспомнила такую же серую шерсть, вывалившийся из пасти язык и та-_кой же черный взгляд.

От ужаса перестала ощущать свое тело, только чувствовала, как за спиной трясется что-то теплое. Но тут ее настиг треск сучьев.

— Вот она, ваша пропажа, — крикнул, еще не выбравшись на поляну, Иван. В поводу он вел Ласточку. Реальность тут же вернулась к Ольге. Она вскочила.

- Не ходи! — Ольга грудью бросилась на появившегося гнедого конька. Удивленная ло­шадка мотнула мордой, пятясь.

- Да вы что?.. — начал Иван, приподнима­ясь на стременах. Завыла собака.

Ольга быстро обернулась. Там, где только что сидел человек, был волк. Огромный, с гус­той шерстью, на груди белый треугольник и белый же носочек на передней лапе. Глаза — черные.

Ласточка заржала, замотала мордой, выдер­гивая повод из ослабевшей руки. Лошадь Ива­на попятилась. Но он не стал ее успокаивать. Слетел с седла.

- Стрелка, ату! Взять! — гаркнул Иван у Ольги над ухом. Сильная рука грубо толкнула ее, и девушка, споткнувшись, упала, ударилась спиной о кочку. На мгновение мир вокруг нее завертелся. Она услышала короткий рык и сра­зу же пришла в себя.

Волк с Иваном кружили по поляне. Было видно, что зверь играет, ему не страшен чело-век с его смешной игрушкой — Иван держал в руках короткий нож.

- Не трогай его! — заорала Ольга и стала кидать в зверя все, что попадалось под руку ^ шишки, листики, веточки. Одна шишка угоди­ла волку в переносицу, и тот зло клацнул зуба­ми, мотнул головой, коротко глянув на обид­чицу. Оценил обоих противников, выбрал са­мого безопасного для него и прыгнул к девуш­ке. Ольге показалось, что она снова видит кри­вую усмешку сквозь бороду. И тут вспомнила те слова, что услышала за секунду до появле­ния Ивана, но осознать не успела: «Я тебе по­могу!»

Она нащупала на поясе небольшую фляж­ку, сорвала ее и бросила в прыгнувшего волка.

Усмехнулся! Он опять усмехнулся!

- Ольга! — крик разорвал воздух, а вместе с ним и барабанные перепонки.

Волк ударил ее лапами в грудь. Боль полос­нула по всему телу. Что-то запульсировало, за­билось внутри нее, мир перекувырнулся, и еще долго перед глазами стояла недобрая усмешка в бороду, злые ненавидящие глаза...

Ольга больше не стонала. Лежала перед ним, свернувшись калачиком.

— Как же это? -- простонал Иван, падая перед девушкой на колени. Волк разорвал у нее на груди платье, на плече виднелась рваная рана от зубов. — Ну зачем?!

Себя он винил только в том, что не заста­вил ее прежде уйти. Ведь мог спрятать в кусты, а потом бежать за волком. Нет же, позволил ей кинуться вперед, словно она могла его защи-тить...

— Сюда! -- заорал он в гулкое, затянутое облаками небо. Подхватил на руки легкое тело _и пошел через кусты, не понимая, куда идет.

Боль терзала Ольгу, но спасительное беспа­мятство не приходило. Она видела то пасмур­ное небо, то скрещенные ветки деревьев, то бледное лицо Ивана. А это означало, что он жив, что она хоть чем-то помогла ему и что он ее любит, раз так переживает...

Сентябрь закончился тягучим, дождливым октябрем. Ноябрь с ранними сумерками за­ставлял все время держать в комнатах свет. Де­кабрь своими холодными лунными ночами словно остановил жизнь, главной задачей ко­торой теперь было выкапываться из снежных заносов. От дверей дома к калитке шли тро­пинки, а по сторонам росли снеговые сугробы. В последние декабрьские дни псарня снова ожила. Лишь начало виднеться, а егеря уже бодрили своих подопечных, будили в них злость на зверя.

Иван еще более хмурый, чем раньше, толь­ко что приехавший из университета на рожде­ственские каникулы, подтягивал подпругу сво­ей каурой лошаденке, понуро кивающей голо­вой.

Возле его ног вилась рыжая Стрелка, при­нюхивалась к подзабытому запаху его сапог. - Эй! Хозяева!

Плетень наполовину утонул в снегу, так что На этот раз всадницу было хорошо видно — бе­лая короткая шубка, такого же меха шапка-таблетка с густым искрящимся мехом на оторочке, белые утепленные лосины. Ее невысо­кая серая Ласточка закладывала уши и недо­вольно поводила глазами.

— Ольга! — выдохнул Иван и первые пару шагов сделал с радостной улыбкой, но потом привычно нахмурился. — Как вы себя чувст­вуете?

— Замечательно!

Девушка стала еще тоньше и как будто меньше, но теперь в ее глазах появился уверен­ный стальной блеск.

- А вы опять на охоту? — Голос ее окреп и по сравнению с осенью стал звенящим как струна. — Ваши собаки уснуть не дают.

— Да вот, крестьяне жалуются. Житья им от зверья нет.

— Снова Васильевский оборотень? — Де­вушка рассмеялась легко, и этот смех среди ох­рипших злых собак, рядом с хмурым хозяином показался чужеродным пришельцем.

- Ольга Сергеевна! - выбежал на двор Михаил. — Вы с нами?

— Как всегда, в конце. Сами говорили, хвост охоты самый безопасный.

- Я вам дам Арапку! — радостно замахал руками Михаил.

— Не надо! — испуганно воскликнула Оль­га. — Я теперь хорошо вооружена! — Она отки­нула полу шубки, показывая, что на боку у нее висит длинный кинжал в ножнах. На ней те­перь уже не было амазонки, она сидела в муж­ском седле, уверенно держась на спрятанных в мех, утепленных стременах.

_ Вам показалось мало одного раза? — Иван раздосадованно пнул льнущую к нему

Стрелку.

__ А вдруг вас снова некому будет защи­тить? — склонилась с седла Ольга.

Иван в упор посмотрел на нее.

— В ваших услугах не нуждаюсь, — буркнул _Он, вскакивая в седло.

— А вы попробуйте, прогоните меня! — за­смеялась девушка.

Вслед за ней захохотал Михаил. Свора во­круг них завыла, заметалась в клетках, так что егеря предпочли поскорее выпустить их, пока собаки не покалечили друг друга.

Иван стегнул свою лошадку так, что она со двора пошла галопом. Ольга проводила его, недовольно прищурив глазки.

- Три месяца прошло, — пробормотала она, закусывая губу.

- Ольга! — привычно протянул Михаил. — Вас невозможно не любить!

- А ведь волк меня из-за него задрал... — негромко произнесла она.

- Ольга! Если бы вы это сделали ради ме­ня, я бы не раздумывая... — Михаил не догово-рил, встретившись взглядом с почерневшими злыми глазами девушки.

Ольга тронула пятками бока Ласточки, выводя ее на дорогу к лесу.

- На кого охотитесь в этот раз? — спросила она быстро догнавшего ее Михаила. Его ахалтекинец испуганно пучил глаз на снег. — Снова оборотень?

Она глянула на небо. Оно с неохотой озаря­лось солнечным светом, чтобы через несколь­ко часов вновь погаснуть, выплюнув пылинки-звездочки.

— Да кто их поймет... — Михаил ехал, сму­щенный резкостью девушки. — Говорят, вроде опять людей задирает. Холода. Темень. У них тут ничего не понятно.

Долгое время двигались молча. Ласточка недовольно всхрапывала. После заснеженного поля в лесу лошади пошли веселее. Кроны де­ревьев задержали снег, пробираться по треща­щим кустам было легко.

— Миша, — первой прервала молчание Оль­га. — Помните, я вас спрашивала... Ну, в про­шлый раз.

— Человек не всегда волен над своими чув­ствами, — не дал ей договорить Михаил.

— Значит, ничего сделать нельзя? — еле слышно прошептала Ольга.

- Иван рассказывал, что в тот раз вы от­влекли внимание волка на себя, чтобы зверь его не тронул. — Михаил потерялся. — Зря вы. Если бы я был там, не позволил бы!..

Молодой человек смутился и послал своего коня вперед.

— Спасибо, Миша, — бросила ему в спину Ольга. В отличие от спутника, она остановила свою кобылу. — Сами говорите, человек не во­лен над своими чувствами.

Как только Михаил скрылся, Ольга спусти­лась на землю. Ласточка шарахнулась в сторо­ну. Но девушка резко потянула ее за повод видимо, рывок был достаточно сильный. Ло­шадь подчинилась. Девушка обмотала повод вокруг березки, для верности повесила на су-чок. И уверенно пошла в противоположную сторону от той, куда уехал Михаил. Она двига­лась от дерева к дереву, к чему-то постоянно прислушиваясь. Время от времени специально шевелила ногой, вороша опавшие листья. Ее взгляд потемнел и стал таким же черным, как мокрые стволы деревьев. Из-под елки высту­пил волк. Большой, с белым пятном на груди, черной полосой через всю спину, белым но­сочком на ноге. Тяжело ставя могучие лапы, зверь обежал вокруг Ольги, при этом она спо­койно стояла на месте и даже растянула губы в холодной, резкой улыбке.

Волк добежал до погнутой ветки лещины, легко ее перемахнул. Промерзший наст захру­стел, принимая на себя человеческое тело.

- Здравствуй, Семен! — Ольга не сдвину­лась с места. Только улыбка ее стала шире. — На тебя опять охотятся?

- Почему сразу на меня? Я еще не успел наследить в этом лесу. Здесь пока только зайцы резвятся. — Он задрал голову вверх, словно хотел полюбоваться на застывшие макушки сосен. Борода его встала торчком. И без того недовольный взгляд больше помрачнел.

Ольга тоже посмотрела наверх.

- Луны сейчас нет, — девушка брезгливо скривила губы.

- Когда она появится, ты не так запоешь, — Семен удобней сел на снег. — Не запоешь, завоешь. — Оборотень засмеялся. — За­чем ты привела их в лес? Охотишься?

Ольга не ответила, разглядывая свою руку в перчатке.

— Деточка, ты оборотень, охота у тебя в крови. — Семен с трудом поднялся. — Я тебя для того и обратил, чтобы ты начала свою охо­ту. Кто? Старший, младший? — Он нагнулся, пытаясь заглянуть в ее опущенные глаза. — Старший. Я еще когда сказал, ты можешь ему отомстить. Давай, твое время пришло! — Ольга продолжала молчать, и это вывело оборотня из себя. — Или мне самому попасться на его пу­ти? И тогда еще одной легендой в округе ста­нет больше. Был один оборотень, станет три. Может, в виде волчицы ты ему больше пригля­нешься?

- Не трогай его! — Ольга сжала кулак, де­лая шаг вперед.

Семен усмехнулся.

— Тогда зачем ты затеяла охоту? — медлен­но произнес он. - Надеешься вывести их на меня? Чтобы снять с себя проклятье? Не полу­чится, красавица! Сначала им придется убить тебя!

В еле двигающемся до этого старике вдруг проснулась неожиданная быстрота. Он прыг­нул вперед, толкая девушку в грудь. Та успела коротко вскрикнуть, падая спиной на куст ле­щины. Она еще не коснулась земли, а тело ее уже стремительно покрывалось шерстью. Де­вушка выгнулась, острые когти заскребли мерзлую землю. Вероятно, она еще пыталась что-то сказать, но из ощеренной пасти вырвал­ся только яростный рык.

— Вот так, — старый оборотень без боязни подошел к рычащей волчице, обломил навис­шую над ней ветку лещины. А потом стал ме­тодично крушить весь куст. — Вот так, — при­говаривал он. — Против того, что случилось, не попрешь. А теперь иди и отомсти. Это то, ради чего я тебя обратил. Знал, кого и зачем кусаю. Заметь, ударил не больно и укус был слабенький. После такого не умирают. В сле­дующий раз буду бить наверняка. А твой нена­глядный мог бы и благородство проявить, все-таки ты ему жизнь пыталась спасти. Но наше время не для благородных поступков. Иди! А то ведь я и помочь могу! Будете на пару по лесам шастать. Тогда уж он от тебя точно нику­да не денется.

Говоривший тяжело засмеялся, опрокинул­ся спиной на поломанный куст. На землю уже приземлился матерый волк, встряхнулся всем телом, словно приноравливаясь к шерстяной одежке, и потрусил в лес.

Волчица постояла, покачиваясь, повернула морду к лошади. Ошалевшее животное пяти­лось. Но прочный повод не давал отойти от дерева. Волчица прыгнула, зубами впиваясь в свисающий узел, дернула раз, другой. Кобыла замотала мордой, пытаясь встать на дыбы. Когда повода затрещала, щелкнула, отрываясь. Лас­точка села на зад, дико заржала и бросилась взбрыкивая задними копытами. Волчица опустила морду, принюхиваясь, и тихо скрылась в кустах. Почти сразу за ней поломанной лещине выскочила собака с оша­левшими глазами. Она дыбила шерсть, рычала, крутилась на месте, явно потеряв след.

- Спокойно, Арапка, спокойно! Из-под елок вынырнул Михаил, спрыгнул с

лошади, присел, вглядываясь в землю. Он на­шел место, где спешилась Ольга, провел рукой по глубокому следу, оставленному ее сапожка­ми с каблучком.

Дальше все было взрыто копытами, снег смешался с подгнившими листьями. Михаил постоял около поломанного куста. Еще раз посмотрел на перерытый снег. И увидел след волка.

Собака давилась лаем, но вперед не шла. Значит, зверь был близко. Михаил сорвал с пояса рожок и дал сигнал «Зверь тут». Три гуд­ка: два отрывистых и один протяжный.

- Спокойно, Арапка, спокойно, — уже не так уверенно повторил Михаил, кладя руку на холку гончей. Удобней перехватил ружье.

Следы вели за куст лещины в темноту ель­ника. Михаил сделал шаг, заставляя собаку сдвинуться с места, и разглядел следы помень­ше. Начинались они именно там, где конча­лись следы небольших сапожек с острым каб­лучком.

— Спокойно, Арапка... — Михаил притянул к себе собаку. — Пойдем.

Псина уже не лаяла, а хрипела, повиснув на ошейнике. Михаил крепко держал ее, не пус­кая вперед. Они поплутали под елками, стараясь не упустить легкий след. Справа слышался рожок. Там тоже вышли на зверя. Собачий лай кружил по лесу, и было в этом что-то непра­вильное. Гончих будто кто-то водил, не давая возможности встать на след, достичь цели — тогда бы они замолчали.

Шуршание слева накатило внезапно. На фоне черных елок серая лошадь Ольги показа­лась призраком. Собака поперхнулась собст­венным лаем и заскулила.

Михаил отследил взглядом убегающую ко­былу и вдруг услышал крики и звуки выстре­лов. Арапка сама вырвалась у него из руки.

И снова голоса стали плясать по деревьям, шириться, поглощая собой весь лес. Михаил бежал, забыв о своем верном Поднебесном, оставленном около поломанной лещины.

Сначала он увидел Ивана. Тот сидел на земле, около ног своего невысокого каурого конька, тупо смотрел на руки. Услышав шаги брата, поднял голову.

- Я в волка стрелял, — пробормотал он бескровными губами. — В волка...

В нескольких метрах от них на земле лицом вниз лежала Ольга. Волосы растрепаны, ма­ленькая рука вывернулась ладошкой вверх.

«Мишенька! Я, как всегда, не вовремя?» -вспыхнула в голове Михаила далекая фраза.

- В рубашке родились, Иван Алексее­вич, — произнес один из егерей.

- Что произошло? - Михаил присел рядом с Ольгой, не в силах коснуться ее, перевернуть, чтобы удовлетворить свою сумасшедшую надежду — жива!

- Спасла она его, второй раз спасла, - егерь оказался разговорчив. — Этот-то, — он повел ружьем куда-то в сторону, и только сей­час Михаил разглядел лежащего под елкой му­жика, — оборотень и есть. Знаю я его. Семен Березин, с Васильевского села. В прошлый-то раз он и задрал барышню, значит, передал ей свое проклятье. Вот она и стала оборотнем. А как на охоту вышли, Семен вот захотел с Иваном Алексеевичем то же сделать. Да она не дала. Кинулась на него. А против мужика у ба­бы какая сила? Вот он ее и заломал. А как обо­ротня убили, так и она опять человеком сдела­лась. Вот ведь, вроде как зверь, а душу имеет.

- Замолчи! - - закричал Михаил, сжимая кулаки.

Ольга застонала, он перевернул ее и стал шарить по поясу в поиске фляжки с водой.

Глаза у нее были открыты, и в них словно отразилось высокое серое небо в облаках.

— Теперь вовремя, — прошептала она, за­катывая глаза.

Михаил низко склонился, почти к самым ее губам, пытаясь понять, что надо сделать, чтобы спасти.

— Человек над чувствами не волен.

Кто это сказал? Ольга? Или Михаил сам вспомнил недавно сказанные им слова? Или это ветер зашуршал в кронах сосен? Ответить на этот вопрос было уже некому.