Нечистота ума и о богомыслии

«Осквернися их ум» (Тит.1, 15). Когда человек был невинным и жил в раю, тогда он ум свой занимал только Бо­гом. Если же он любовался на природу, то и в природе также познавал Бога, например свойства бесконечной пре­мудрости и доброты. Но затем ум его разорялся по разным предметам («Рассеянный мой ум собери, Господи» часто встречается в церковном богослужении). Первое, что теперь составляет сла­бость нашего ума, это—земные, житейские помыслы наши (Фил.3, 19). Мы до того привыкли размышлять только о земном, —о доме, о пищи и одежде, о торговле и тому подобном, что для высших размышлений ум наш слаб подобно мла­денцу, что даже божественные предметы мы встречаем с какой-то тайною нерасположенностью. Затем, худшая сторона нашего ума: скверные мысли. Хоть ум и бестелесен, хоть он не вещь: но своим образом оскверняется. Из худых мыслей одни бывают минутные, или как кратковременные возмущения духа, другие же продолжаются целые дни и месяцы; одни тончайшие, которые трудно заме­тить и которые открываются уже впоследствии, из самых дел, а другие - грубые, который всякий может сознать в себе.

И так какими же путями мы можем достигнуть чистоты мыслей в большей или меньшей степени? Для этого мы должны стараться обращать свой ум в первобытное состояние, или к первоначальному его занятию. Первоначальным же занятием для него было—как мы сказали—всег­дашнее созерцание или познание Бога. Удержаться от каких-либо помыслов, например блудных, еще легче, но во­обще сохранять в собранности и чистоте свои мысли очень трудно. Дух или ум наш не то - что ноги: его не свя­жешь веревками или цепями. Возвращать его к первобытным упражнениям, это и значит сообщать ему чистоту, освященность. К числу таких упражнений прежде всего относится молитва. Молитву в полном смысле можно на­звать «беседою души с Богом». Но в человеческой беседе или в обыкновенном разговоре, чем важнее лицо, с которым мы разговариваем, тем больше увеличиваем свое внимание, тем более следим своею мыслью за каждым словом; таков например был бы наш разговор с высоким начальником. Так и молитвенный разговор наш с Богом, естественно, остепеняет нам ум. Пусть для этого разговора не движутся наши уста. Но он, несомненно, продолжается; потому что молча мы произносим же иногда в уме целую речь, разговариваем же и в сновидении. Но если на молитве своей и еще более мы убеж­даемся в том, что ум наш непостоянен, рассеян: то остается нам употреблять меры против рассеянности на молитве, например нужно постоянно возвращать рассеивающий ум к предмету молитвы. — Прекрасно помогает чистоте ума бытность в церкви. Слушание пения, евангелия и проповеди, —все это сильные впечатления, которыми вдруг запасается человек, подобно тому, как поклонник мощам из дальнего места на целую жизнь выносит от мощей религиозные впечатления. Эти-то впечатления, со вниманием принятые в церкви, и после церкви дольше или короче занимают наш ум. Таким образом чем чаще будут повторятся для нас святые впечатления, тем больше будет достойных занятий для нашего ума. И самая ти­шина в церкви помогает нашему уму сосредоточиваться, потому что она напоминает о таинственном и ближайшем присутствии Бога —Может очищаться наш ум чтением духовным, а особенно словом Божием. Слово Божие потому и называется так, что в нем занимают наше внимание речи и откровения Самого Бога; кроме того оно заключает в себе особенную благодать освящать наши мысли. И так если в уме чаще будет молитва, а для глаз и слуха—служба в храме, в руках же Евангелие: то легко ли найдут доступ к нашему уму праздные, а тем более скверные мысли? —Вообще против худых мыслей один закон: тотчас прогонять их от себя. Не надобно оставлять без внимания безнравственных мыслей и в таком случае, когда они приходят только на минуту; потому что враг-дьявол обыкновенно не начинает вдруг со страсти, а преж­де употребляет своего посла—худую мысль, и эту мысль старается чаще повторять в душе нашей. Бывают мысли, например, сделать что или предпринять, с одной стороны благовидные, а с другой—довольно сомнительные. Относи­тельно этих мыслей хорошо быть медлительным, например, отлагать выполнение их с утра до вечера, а с вечера до следующего утра. Тогда и избегнем опрометчивости. (Один подвижник девять лет боролся с мыслью о перемене своего местопребывания. Собравшись идти, он обыкновенно говорил своему помыслу: «сегодня еще помедлю». Но и на следующий день повторял то же. Таким образом он уверился во вреде своего помысла (из егип. подвижн.)). Наконец, чтоб дальше быть от худых мыслей, надобно посвящать особенные часы исключительно на богомыслие, например воскресные вечера, причастные дни. Святые под­вижники тут-то ум и считали умом дельным («дея­тельными) (Лествица и др.), а мысли «деланием», который был упражняем в богомыслии. Они не все стояли на молитве; но в вечернее например время при закате солнца садились на жесткий стул, и—занимались богомыслием. Предметом их богомыслия были свойства Божии, например: вездеприсутствие и всеведение, святые таинства, например св. причащение, а особенно страдания Иисуса Христа за грехи людей, вечные муки грешнику и вечное же блаженство праведнику. Пре­красную на сей раз услугу оказывает воздержание пищи и питья: при воздержании, и тем более при посте, ум наш легко занимается богомыслием; за то человеку пре­сыщенному пищей (например после ужина) богомыслие также затруднительно, как трудно плавать в одежде. Если богомыслие бывает при довольном изучении святой веры и во всяком случае на основании слова Божия и свято-отеческих писаний, то тут нечего опасаться — дойти до мечтаний. Затем, сколь ни часто в богомыслии станем мы обращаться к одним и тем же предметам, —мысли на­ши не истощатся, но все потекут и все будут питать наш ум. Какая же это сладкая пища для ума человеческого! Однако ж богомыслие было делом легким только для великих святых; а для нас оно не может быть иначе, как с самопринуждением, которое и вообще для христианина необходимо, так как «царство Божие нудится» (Мф.11, 12). Испытайте предаться, например, в вечернюю пору, божест­венному размышлению, и—ум ваш постоянно будет уклоняться к разным предметам. Следовательно нужно при­нуждать себя к богомыслию.—Православный христианин! Когда мы предлагаем тебе православное нравственное уче­те о чистоте ума, не говори ты нам, что это уже слишком строго. Ужели излишняя строгость, когда желаем и себе и тебе быть подобными ангелам, которые называются «умными силами» (Пс.25, 6; 118, 59)? Когда мы приглашаем тебя еще и к богомыслию, не отвечай ложною пословицею: «до Бога высоко». Солнце от земли также высоко: однако земля постоянно обращается к солнцу, принимая от солнца свет жизни. И так не отрекайся же и от самого богомыслия мирскими делами и заботами. Давид умел же совмещать богомыслие и с делами по управлению государством и с семейными обязанностями.