Проблема. Дорфман Л.Я. Воплощения и превращения как формы взаимодействий индивидуальности с миром

Дорфман Л.Я. Воплощения и превращения как формы взаимодействий индивидуальности с миром

Проблема

Я исхожу из того, что существует как бы изначально заданное человеку, его жизни и бытию драматическое противоречие между физическим разрывом, разорванностью его с другими людьми, бъектами мира, с одной стороны, и его же глубинным стремлением восстановить свою тотальность и целостность, соединившись с миром, слиться с ним в единое целое, сохранив, однако, самого себя, свою индивидуальность, с другой стороны. В этот класс событий жизни индивидуальности попадает феномен человеческого инобытия. Человеческое инобытие есть такая форма существования человека, когда он оставляет какие-то следы, отпечатки в других людях, предметах, вещах, произведениях искусства и т. п. Иначе говоря, здесь мы сталкиваемся с проблемой существования человека в иных, чем он сам, носителях, с проблемой многократного умножения жизни индивидуальности благодаря трансляции ею каких-то важных и личностно значимых ее же качеств, сгустков ее жизни в окружающий мир, на его субъекты и объекты. Оборотная сторона инобытия состоит в том, что каждый человек, предметы, вещи и т.д. содержат в себе следы, отпечатки, неизгладимую печать чьих-то переживаний, мыслей, ценностных ориентаций и т.п. С тех пор, как Гегель определил предметность как продукт (отчуждение) абсолютного духа на некоторых ступенях его развития, проблема человеческого инобытия неоднократно попадала в фокус внимания философов и психологов. Так, проблема инобытия, безусловно, отражена в концепциях превращенных форм М. К. Мамардашвили [24, с.269-282], личностных вкладов и отраженной субъектности А. В. и В. А. Петровских [26, с.44-54; 27, с.8-38], личности и смыслообразующей функции искусства Д. А. Леонтьева ([23, с.57-70], 1993), экзистенциального анализа В. Франкла [30], трансактуализации C. Дудек [35, с.194], М. Коула [15, с.5-20], трансперсональной психологии С. Грофа [5].

Исследование человеческого инобытия в русле столь разных направлений и традиций явно свидетельствует об актуальности проблемы существования человека в иных, чем он сам, носителях. В то же время сам факт изучения этой проблемы с различных позиций говорит о многоплановости и многомерности инобытия как такового. До сих пор, однако, проблема человеческого инобытия рассматривалась по преимуществу односторонне: речь шла либо об объективации субъекта, и тогда инобытие субъекта мыслилось в объекте не иначе, как по логике этого объекта, либо о субъективации объекта, и тогда инобытие субъекта мыслилось не иначе, как экспансия объекта и его преобразование в заместитель субъекта, который опять-таки имеет объектные формы существования, но субъектные источники происхождения. Если иметь в виду не столько предмет исследований, сколько исходные, часто неявно выраженные, методологические установки, то первая линия исследований (примем условно за точку отсчета Гегеля) затем прослеживается, в частности, в Ленинской теории отражения и некоторых вариантах ее развития по отношению к творчеству (см., напр., А. Т. Шумилин, 1987), превращенных формах М. К. Мамардашвили [24, c.269-282], поисках смысла в мире в экзистенциальном анализе В. Франкла [30]. Вторая линия исследований обнаруживается в исследованиях трансактуализации, связываемой со стремлением к власти [35, с. 194], личностных вкладов [26, с.44-54; 27, с.8-38]. До недавнего времени считалось, что нет никаких логических предпосылок для примирения этих двух линий исследований. Ведь для полного описания инобытия необходимо принимать во внимание его и объектные, и субъектные основания; но они, однако, являются взаимоисключающими, хотя в равной степени необходимыми для исчерпывающего понимания данного феномена. В истории науки подобного рода проблемы наиболее отчетливо назрели в начале нашего столетия в квантовой физике. Физики установили, в частности, что субатомные частицы имеют двойственную природу. Они могут проявляться как частицы и как волны. Такая же двойственность наблюдалась при исследованиях света. В одних случаях он проявлял свойства электромагнитного поля, в других же представал в форме отдельных квантов энергии, фотонов, не имеющих массы и всегда движущихся со скоростью света. Данные два описания взаимоисключающи, но одинаково необходимы для полного понимания рассматриваемых явлений. Это нашло свое выражение в новом логическом приспособлении, которое Н. Бор назвал принципом дополнительности [32]. Правда, новый принцип не разрешает парадокс, а только вводит его в систему науки. В нем принимается логическое противоречие двух аспектов реальности, взаимоисключающих и в то же время одинаково необходимых для исчерпывающего описания явления. Эти идеи получили отклик в собственно психологических исследованиях. В русле трансперсональной психологии С. Гроф выдвинул положение об одновременной первичности и вторичности сознания по отношению к материи как взаимоисключающих и в то время дополняющих друг друга[5]. Именно С. Гроф, пожалуй, был одним из первых, кто поставил проблему инобытия как трансперсональный модус существования человека в контексте двойственности взаимоотношений сознания и материи. Между тем, мы встречаемся с подобного рода проблемами и в других областях научных исследований. Например, М. С. Каган и А. M. Эткинд использовали принцип дополнительности для описания индивидуальности как объективной и субъективной реальности[13, с.5-15]. В рамках системного подхода В. П. Кузьмин выдвинул положение о двойственности качественной определенности, имея в виду, что предмет может рассматриваться и как часть видо-родовой системы и в качестве самостоятельной системы[17, с.3-14; 18, с.3-13]. Правда, ни М. С. Каган и А. M.Эткинд, ни В.П.Кузьмин специально не изучали проблемы человеческого инобытия. Инобытие как преодоление разрыва между онтологическими сущностями индивидуальности и объектов мира На базе теории интегральной индивидуальности В. С. Мерлина [25] мной была разработана концепция метаиндивидуального мира. Базовой характеристикой, раскрывающей сущность и своеобразие метаиндивидуального мира, является двойственность его качественной определенности. Индивидуальность и ее мир взаимодействуют между собой одновременно как самостоятельные системы и как подсистемы друг друга. Этим и обусловливается двойственность качественной определенности метаиндивидуального мира [7; 10, С.794-102].

Проблема человеческого инобытия органически входит в данную концепцию, причем, инобытие может рассматриваться не только само по себе, но также в связи с творческой самореализацией индивидуальности. Вопрос о человеческом инобытии как творческой самореализации индивидуальности в русле дальнейшего развития концепции метаиндивидуального мира и стал предметом настоящего исследования. Одно из своеобразий метаиндивидуального мира состоит в том, что он складывается не из одной, а из нескольких систем. По отношению друг к другу они являюся независимыми и зависимыми, взаимопроникающими и взаимопроникаемыми. При этом в поле зрения исследователя попадает качественно новый срез реальности, который до недавнего времени ускользал из поля зрения ученых. Он несет на себе печать взаимоотношений не одной системы, скажем, со средой, системные характеристики которой во внимание не принимаются, а одной системы с другой системой, признаки которых как именно систем в равной мере принимаются во внимание. Положение о двойственности качественной определенности и связанные с ним представления о независимости-зависимости, а отсюда о взаимопроницаемости взаимодействующих систем позволяет нам показать проблему человеческого инобытия не искусственно привнесенной извне в концепцию метаиндивидуального мира, а напротив, представить саму концепция метаиндивидуального мира как исходную для постановки проблемы человеческого инобытия. Согласно концепции метаиндивидуального мира поле взаимодействий индивидуальности с объектами ее мира является достаточно широким и может совершаться как на полюсе индивидуальности, так и на полюсе объектов ее мира. Проблема инобытия, однако, возникает в том случае, когда эти взаимодействия рассматриваются по преимуществу на полюсе объектов мира. Своеобразие взаимодействий на полюсе объектов мира обнаруживается, во-первых, в том, как индивидуальность ассимилирует объекты мира, будучи в одних случаях самостоятельной системой, а в других _ подсистемой мира; во-вторых, в том, как сопрягаются при этом системные и онтологические статусы у индивидуальности и у объектов мира. Очевидно, что в метаиндивидуальном мире между системными и онтологическими способами существования индивидуальности и объектов ее мира имеют место их неполные совпадения. Ведь индивидуальность и объекты ее мира проникают друг в друга как системы (или подсистемы), но не как онтологические сущности. В то же время именно взаимопроницаемость индивидуальности и объектов ее мира как систем (и подсистем) позволяет преодолевать драматический разрыв между онтологическими способами их существования. Этот онтологический разрыв преодолевается в одних случаях благодаря тому, что индивидуальность как система покрывает онтологические сущности ее самости и объектов ее мира; в других случаях мир как система покрывает онтологические сущности объектов ее мира и индивидуальности как его подсистемы. Понятно, что в первом случае ведущая роль отводится онтологическому статусу индивидуальности; во втором случае, наоборот, онтологический статус объектов мира приобретает главенствующую роль. Исходя из вышеизложенного можно определить в первом приближении феномен инобытия как преодоление разрыва между онтологическими сущностями индивидуальности и объектов ее мира за счет образования систем, покрывающих эти онтологические сущности. В зависимости от того, какой из партнеров по взаимодействиям принимает на себя системообразующую функцию, роль онтологии объектов мира может быть неодинаковой: либо быть самодовлеющей и как бы вести за собой индивидуальность, либо выступать в служебных отношениях к онтологической сущности самой индивидуальности. Совершение актов инобытия предполагает развертывание соответствующей индивидуальной активности. Основные ее особенности состоят в следующем. Индивидуальность как система в самой себе содержит источники детерминации ее активности и одновременно является носителем этой активности; индивидуальность как подсистема также является носителем активности, но источники ее детерминации локализуются во взаимодействующих с ней системах, то есть в объектах мира. Вместе с тем в обоих случаях предметом индивидуальной активности выступают объекты мира. Это означает, во-первых, что следует различать несколько форм активности в зависимости от локализации источников их детерминации; во-вторых, источники активности и предметы активности распределяются между взаимодействующими системами, когда индивидуальность проявляет себя в качестве системы; и источники активности, и предметы активности индивидуальности локализуются в объектах мира, когда она выступает в качестве их подсистемы; в-третьих, активность совершает одновременные воздействия на один и тот же объект различным образом в зависимости от источников ее детерминации: в одних случаях в этом объекте вскрываются его актуальные и потенциальные признаки в согласии с его имманентными законами существования; в других – объект подвергается субъектным трансформациям в согласии с имманентными законами существования индивидуальности. Следовательно, в актах инобытия объекты мира приобретают полисистемный способ существования, который обеспечивается двойственностью качественной определенности метаиндивидуального мира и развертывающихся в нем взаимодействий разных систем: индивидуальности и объектов ее мира. Возникающие на этой основе разные измерения объектов мира сосуществуют в согласии с принципом дополнительности: они не исключают и не замещают, а напротив, взаимодополняют друг друга.