Грехи родителей

Порочное состояние духа в минуты зачатия дитяти и нравственное невнимание ко всему времени беременности

«Се ты во утробе зачнеши, и родиши; и ныне, не пий вина, ни сикера», было сказано в наставление одной матери, имевшей родить сына, которого ожидало особенное высокое служение (Суд.13, 7). Родители могут сделать счастливым свое дитя еще до рождения. При каких условиях? Если в то важнейшее время, как зачинают дитя, не находятся в физическом каком изнурении, тем меньше—в болезни какой, если хранят себя в эти минуты трезвенно, во взаимном мире и в страхе Божием. Если, затем бывают нравственно-внимательны и ко всей утробной жизни своего младенца; например, удерживаются в продолжение всего этого времени от сладострастия и пьянства, вообще от страстей; если, напротив, часто молятся, возбуждают себя к благочестивым размышлениям и чувствованиям, любят рассматривать священные картины или только святые иконы в церкви, и все так в особенности мать беременная. После такого нравственно-осторожного зачатия и богобоязненного чревоношения дитятя, и дитя рождается с большею силою против греха, или с некоторым «предварительным запасом добра». И так сам собой виден грех тех родителей, которые поступают совсем напротив: заражают своими пороками не только душевные силы, но и кровь свою, и таким образом, передают своим детям с самым зачатием собственные недуги, душевные и телесные; отсюда например, наследственная наклонность к пьянству и запою, к распутству или немиролюбивому характеру.

Физическое небережение себя вовремя беременности, и отсюда— ранние или мертвые роды

Жизнь зачатого плода вырабатывается из крови матери. И так тревоги и волнения, которые испытывает мать, например, страх, испуг, сильное огорчение, неумеренная радость или же печаль—скука, вредно действуя на кровь ее, непременно вредят и младенцу. Равным образом—чрезмерные напряжения ее, например, трудная работа, не ослабляемая и пред временем разрешения, поднятие ею не по силам тяжести, сильное телесное движение или же от излишней неги сидячая, неподвижная жизнь, по щегольству— стягивание себя корсетами, по рассеянности - танцы до обмороков и целые бессонные ночи в веселом собрании, — все это, ослабляя силы самой ее, ослабляет, делает хилым и младенца во утробе ее. Иногда же от этих причин и умирает младенец в самой утробе матери или же родится с какими либо телесными повреждениями, даже умоповрежденным. Предполагая эти вины, Церковь при рождении каждого мертвого младенца испрашивает прощение матери его, «во убийство впадшей волей или неволей»; а затем осуждает мать на годичную епитимию (Требн.свящ.), которую вместе с нею должен разделить и отец, даже отец преимущественно, если изнурял беременную тяжкими работами, если не щадил ее от огорчений и обид, забывая, что беременность есть своего рода болезнь, если вовлекал мать в рассеянную и неправильную жизнь, к неумеренным наслаждениям.

Принятие мер к избежанию зачатия

Одна из таких мер изобличается в библейской истории. Об Онане сказано: «бысть егда вхождаш к жене.., проливаше семя на земли (погублял семя пролитием на землю, не довершая плотского сообщения, для чего же?), еже не даты семени» (чтоб не последовало оплодотворения). И такое дело Онана «зло явися пред Богом» (Быт.38, 9-10). Употребляются и другие средства, как против законного зачатия, так тем более—незаконного. Так иные родители, имея уже довольно детей и тяготясь новым дитятей, обращаются к близкому для них врачу, за советом и помощью, чтоб замеченное зачатие не установилось, —миновало бы их. Так иное женское лицо, стыдясь незаконной беременности, наперед принимает меры против зачатия, какие посоветуют люди худого же поведения. Так некоторые жены (дамы), боясь чрез деторождение потерять свежесть своего лица, грациозность телосложения, вообще — желая дольше сохранить наружную молодость и красоту, чтоб нравиться мужу или мужскому полу, —обращаются ко врачу за мерами или же сами произвольно употребляют меры то предупредить оплодотворение, то уничтожить его. Но что все эти меры противны природе и так же зло являются пред Богом доказывает и недостижимость ими цели в большей части случаев. Между тем все они полагают печать бесчестия на деторождение, даже и законное; потому что показывают страх—отвращение к деторождению; большинство их положительно вредят здоровью родителей, особенно матери, уродуют и, наконец, совсем убивают способность родить. Несомненный и тяжкий грех!

Изведение во утробе или убиение вслед за рождением своего младенца

«Рахиль плачущися чад стих, и не хотяше утешитися, яко не суть» (Мф.2, 18). Таковы должны быть чувства матери о детях, насильственно убиваемых и другими. Как же противоестественно, преступно и беззаконно самой матери изводить или избивать свое дитя! Стыд людской, которого побоялась обеременевшая или уже родившая незаконно, должен бы быть принять, как заслуженное наказание, да и мог бы мало помалу изгладиться хорошим поведением. Он уже не составил бы нового преступления, а только уменьшил бы вину греха пред Богом, если б был вынесен со смирением; детоубийство же во всяком случае—страшное преступление. Стыд, вообще свойственный людям за бесчестные дела, есть преследование одной совести: а детоубийство преследуется и гражданским законом. Итак, справедливо за изведение или убиение младенца церковная епитимия полагается до 10 лет (Агкир.прав.21, 3). (По правилам же Иоанна постника она сокращается на половину, но как уже «самая крайняя мера» канонического наказания). Эту епитимию должен понести и родитель умерщвленного младенца, если он содействовал умерщвлению советом или доставлением средств.

Неверности повивальной бабки своему долгу

«Благо творяще Бога бабам (еврейским): понеже бояхуся бабы Бога» (Исх.1, 21.20). За то именно, еврейские бабки находились под божественным покровительством, что в чувстве святого страха выполняли свое дело, что лучше решались своей жизнью жертвовать для жизни младенцев, с которыми повивались, чем, убивая их, содействовать сокращению рода евреев, чего желал и требовал от них царь фараон. Ни страх, никакие личные расчеты не могли отвлечь этих бабок от верности своему долгу. Но вот ныне какие бывают бабки: берутся не за свое дело, т.е. или не понимают повивального искусства и оттого поставляют рождающую в положение более затрудняющее, чем ускорящее и облегчающее роды, или сами-то болезненны, едва движутся от старости; — медленно являются к страждущим, ее думая о том, что тут находится в опасности (особенно когда бывают преждевременные роды) жизнь двух существ, и матери и младенца, в котором также бессмертная душа; —не сострадательны, бесчувственны к вздохам и стонам раздающей, между тем как этих вздохов никто больше не слышит, кроме их, и значит облегчать—успокаивать эти вздохи их бы единственный долг; предлагают рождающим для бессознательного понесения родильных мук средства, которые за то после приносят боли и более мучительные и более продолжительные; затем (сторона нравственная) после родов дают у себя свободу свидания имеющим между собою тайную связь, по крайней мере—с таким же участием празднуют чьи либо незаконные роды, как и законные; —наконец, по просьбе и из за корысти своей, обменивают при родах детей, даже убивают их.

Неокрещение или неприобщение дитяти, затем умершего

Первого рода грех так тяжек, что виновные в нем и лишаются святого причастия и осуждаются на пост и многие поклоны каждый день (Из номок.). Немаловажно также здесь опущение со стороны бабок или родителей: не узнать или не научиться преждевременно, как нужно правильнее произносить слова крещения и совершать погружение младенца, если младенец по опасности должен быть окрещен без священника. Вина второго греха видна из того, что Христос—Спаситель, установляя тайну святого причащения, о крови своей прибавил слово «вcu», сказал так: «nuйme от нея вси». Уволив младенцев от принятия твердой пищи, как святое тело Его (по первоначальному своему виду). Он этим самым заповедал и младенцев не оставлять без приобщения Пречистой Крови Своей.

Подкинутие младенца

Грешно отторгать от себя собственное дитя. Пусть оно покидается и за нуждою, или по недостатку средств воспитать его: нужно вспомнить, что вдова во дни Илии пророка и при голоде желала иметь в живых своего малого сына. Если же дитя отдается чужим, чтобы избегнуть бесславия незаконных родов: то здесь допускаются то же отрицание от собственного плода, а затем—ложь, которая вообще законом Божиим запрещается, и наконец—покушение, хоть и не намеренное, на жизнь своего младенца; потому что младенец, будучи подкинут и оставлен самому себе, может или простудиться или совсем погибнуть от холода, голода или от хищного зверя. В последнем смысле в правилах Иоанна постника и говорится о матерях: «по намерению своему убийцы суть» (Номокан).

Некормление грудью своего дитяти, кроме болезни

По природе и по намерению Божию: «родить и кормить грудью» должно быть действием нераздельным, и тогда-то мать младенца в полном смысле - мать. Младенец, особенно в первые недели, по бессилии пищеварительных органов, может легко принимать и усваивать себе только материнское молоко. Эта пища предохраняет его от смерти, столь обыкновенной в младенческом возрасте, —упрочивает его здоровье, имеет влияние даже на умственные его способности, при питании правильном полагает в нем начала особенной привязанности к матери. Молоко от животного далеко не может заменить этой пищи. А также не заменяет ее вполне и наемная грудь кормилицы. Известное дело, что чужое дитя не так дорого, как свое. К тому же на нравственные чувства самой кормилицы мало обращается внимания, да и не всегда есть возможность уследить за постыдными ее увлечениями: между тем кормление грудью совсем не одно питанье, но и своя доля воспитания. И так, несомненно, погрешает и не может быть спокойна совестью та мать, которая отказывает своему дитяти в материнском молоке не по болезни, а совсем по другим причинам; например, чтоб из тщеславия только иметь кормилицу, чтоб не связывать себя сиденьем дома, а свободно выходить или выезжать для гостьбы, на увеселения, чтоб не нарушать ночью своего сна и т. под. Такая мать и при себе делает свое дитя сиротой, —карает сама себя особенными женскими болезнями за нарушение закона природы и не пользуется впоследствии полною привязанностью со стороны своего сына или дочери. Не, чем более пришлось бы матери провести бессонных ночей по случаю собственная кормления дитяти и отказаться от удовольствий общественной или семейно-супружеской жизни; тем подвиг ее быль бы благороднее и тем более она осталась бы верною внушениям материнской любви. В строгом смысле говоря, и нет матери не способной кормить сколько-нибудь времени собственною грудью своего младенца, особенно после первых родов.

Заспание у груди младенца

«Умре сын... в нощи, яко лежа на нем» (1Цар.3.19). Церковные законы виновную на этот раз лишают святого причастия в продолжении нескольких лет (). Простительно ли предпочитать свой сон безопасности жизни дитяти? Тем же грехом почитается и то, когда дитя, дотоле здоровое, от сильного прижатия к груди матерью или кормилицей вдруг заболевает и вскоре умирает. И вообще усыплять у груди младенца вредно для его здоровья.

Небрежный или, напротив излишне-заботливый уход за детьми

Так, грех например, поручать надзор за младенцами малолетним же, для которых это дело кажется больше наказанием, чем приятною обязанностью, или же совсем оставлять малолетних без надзора; в том и другом случае дитя может то сгореть у печки, то изувечиться, то отравиться тем, что было поставлено для отравы насекомых. Грех, если родители не прививают заблаговременно детям оспы, сами входят в те дома, где свирепствуют сыпные и другие сообщительные детские болезни. Грех, если они, нанимая нянек и кормилиц, не смотрят за обращением или уходом последних со своими детьми, если таким образом младенец иной раз упивается молоком своей пьяной кормилицы, а няньки дают несколько взрослому дитяти вино для потех над малюткой, когда он опьянеет. Грех, если родители нисколько не заботятся о здоровье и крепком сложении детей, например, не приучают их к трудам, избирают для игр их только такие упражнения гимнастические, которые доставляют им удовольствие, а не служат вместе с тем к развитию их сил и вообще к пользе.—Но, с другой стороны, и вредно окружать детей при воспитании чрезмерными заботами, например, кутать их в пух, держать в постоянном тепле, беречь от простуды при малейшей перемене погоды, даже из опасения исхудалости и болезненности их от постного стола питать их в великий пост мясною пищею, спешить-учить их грамоте (лет с шести—семи) прежде физического их развития, по поводу того, что они показывают себя очень понятливыми: напротив, особенные, отличные способности их при слабом сложении их тела нужно считать главным препятствием к раннему учению их. И вот, если такое-то нежное воспитание дитяти продолжится до двух-четырех первых лет его, то врожденная способность его прожить известное число годов сократится даже наполовину. Да после такого воспитания дети не выйдут ни добрыми слугами Богу, ни служаками обществу. Они будут во всю жизнь нуждаться в няньке, в опеке, в сторонней помощи и услуге: от постов церковных они будут отказываться болями желудка и слабостью своею сложения. Особенно ошибочно воспитывают родители первое или же только единственное у себя в живых дитя; тогда иные выполняют все прихотливые требования своего дитяти, так что дитя их делается над ними неумолимым господином (деспотом); тогда они трепещут при малейшей болезни своего дитяти и приучают его к лекарствам, опасаясь лишиться его: а нужно бы помнить, что «храняй есть младенцы Господь» (Пс.114, 5) и что чрезмерная-то привязанность к дитяти (до обожания) скорее всего может и физически ослабить его и вызвать от Господа Бога смерть ему, как казнь за сынообожание.

Неучение детей с раннего возраста молитвам и неприучение их к хождению в церковь, всегдашнее пощадение их будить к заутрени

«Оставите (пустите) детей и не возбраняйте им приити ко Мне» (Мф.19, 14): Так не следует отлагать изучение детьми молитв до того времени, пока пробудятся в них ум и сознание. В человеке не одна только эта сила души—ум: в нем есть и сердце и чувство. И как известно, сердце пробуждается в младенце раньше ума—впечатлениями: (даже ведь и в душу взрослого человека проходит много влияний, добрых и вредных, помимо ума). Таким образом, еще в самой колыбели, пред глазами младенца, полезно прикреплять святую икону. Еще и тогда, как дитя начинает только выражать своим языком звуки, нужно ему внушать слово: «Бог, Бог». С четырех же и пяти лет надобно заставлять его молиться утром и вечером, требовать от него, хоть без угроз, чтобы он ни за обед, ни за ужин не садился иначе, как с крестом. С этого-то времени дитя уже с некоторым пониманием должен читать такие кратчайшие молитвы: «Господи помилуй; во имя Отца.,.! Богородице дево...». Не следует также возбранять и самым малым детям хождение в церковь под тем предлогом, что они ничего там не понимают и что не по их силам выстаивать службу церковную. Нет; надобно как можно чаще водить детей в храм Божий: вид иконостаса, пение и священнодействия церковные прекрасно подействуют на их чувства.—Не следует и каждый раз жалеть их для раннего пробуждения к заутреням. Авраам в раннюю же пору дня поднял с постели сына своего Исаака, готовясь принести в нем необычайную жертву (Быт.22, 3). Без самоотвержения не может быть истинной набожности. А кто не имеет самоотвержения даже настолько, или кто не может владеть собой даже в такой степени, чтоб пробудиться рано на молитву, как, например, в великий праздник: тот будет ли способен одержать какую либо победу над своею плотью и чувствами? Раннее вставанье детей к заутреням (не говоря уже о пользе его для физических сил) и будет подвигом для детей, как несение креста Христова, как жертва Богу, и благодетельно подействует на всю жизнь их.

Оставление надолго дитяти без приобщения и незаботливость начать исповедь его после семи лет

Христос-Спаситель любить общение с младенцами, которые чрез крещение очистились от вины первородного греха и еще не имеют личных, вольных грехов. А приводить семилетних к исповеди требуется не только для того, чтоб они приучались к исполнению этого христианского долга, но и по существу самого дела, для очищения их от грехов; потому что некоторые грехи они допускали уже с довольным сознанием. Долг родителей по возможности и приготовить свое дитя к первой исповеди с помощью священника или руководственной на сей раз книги.

Приставление к детям для воспитания иноверцев

Самые опыты доказывают вред, и, следовательно вину, такого воспитания. В этом случае дети и колыбельный песни и сказки, слышат все немецкого или французского склада. Молитвам же русским иноверные воспитатели не могут учить детей, потому что сами не знают их. Разве этим молитвам и тому, как творит крестное знамение, научатся дети от престарелой русской прислуги. Меньше еще зла будет, если иноверные воспитатели (гувернеры и гувернантки) вовсе не внушают никаких религиозных понятий младенцам, заботясь только о своем, т. е. чтоб из ребенка сделать картинку, чтоб приучить его казаться не малолетним дитятей, а возрастным, вообще приучить к лицемерию, хоть и бессознательному. Но вот иные внушают детям и презрение к православной вере так что отсюда-то, от этого-то иностранного воспитания, и происходит неверие и холодность к святому православию в тех детях, у которых были няньками, дядьками и учителями иноверцы. Нет, —Даниил например, и три отрожка прежде росли среди своего народа, а потом уже безопасно учились в плену, при дворе Навуходоносора (Дан.1, 1-5).

Ложное или единственно для целей земных и суетных воспитание детей

Сказано: «воспитывайте чад в наказании и учении Господни» (Еф.6, 4). А это совсем не «учение Господне», когда обучают детей только искусству дочери Иродиадиной, только играть на музыкальном инструменте, искусно петь и говорить на других языках, и все так для того лишь, чтоб лучше устроить участь своих детей, например, женского пола. Не «учение Господне», когда «преходят» с детьми «море и сушу» (Мф.23, 15) чтоб поместить их в учебное заведение собственно для славы «высокого образования», а еще чаще ради только прав в жизни и по службе. Такое образование разве можно назвать последним в целях человеческой жизни, а отнюдь не главным и необходимыми. Оно для многих и многих (не говоря еще о духе его, или направлении, со стороны преподавателей) составляет напрасную трату времени, здоровья и состояния, потому что и неприменимо; учат, например, музыке, тогда как ученица не имеет природного слуха к музыкальным звукам; учат иностранному языку, между тем как говорить этим языком не с кем; учат многому и долго, тогда как по званию и житейскому занятию требуется в жизни немногое, тогда как давно уже нужен в доме помощник, которым часто и совсем не выходит юноша, пренебрегающий после своих наук занятием отца. Что это исключительно-светское воспитание, состоящее в образовании ума, в науках или искусствах, односторонне, неправильно и суетно: сознают из самих родителей благонамеренные. Действуя на сей раз против своих убеждений, по требованию лишь века, из подражания другим и большинству, родители в душе осуждают самих себя. Ho, конечно, суетно воспитание даже сельских детей в том случае, если родители, отдавая своего сына или дочь в начальную сельскую школу, желают, чтобы их сын изучал там больше всего арифметику и счетную часть, а дочь— рукоделье (действительно, дети их и успевают больше в этих занятиях: арифметику тут всегда найдешь лучшею, чем закон Божий). Нет; главнейшая цель всякого образования, которую родители должны иметь для своих детей, достижением которой только и могут исполнить свой родительский долг в отношении к детям и доставить последним истинное «счастье», —это есть закон Божий, «учение Господне», или то собственно, чтоб дети сделались верующими и богобоязненными. Без знания закона Божия, и без усвоения его сердцем, человек будет несчастным, хоть бы поглотил всю мудрость мира сего; потому что все прочее годится только для временной жизни; к приобретению же вечности может вести одно благочестие, которому и научает закон Божий. Где же и какими способами вернее достигать для детей такого воспитания, —это зависит от заботливого усмотрения родителей.

Лишение совсем детей образования

«Наказание (ученье) уничижали окаянен (не честен)... и труды безплодны.., жены их безумны, и лукава чада их» (Прем.3, 11, 12). Грамотность есть ключ, всякого знания; за этим ключом сокрыта всякая мудрость. Первая же мудрость для человека есть слово Божие (Сир.1, 5). Таким образом неграмотный лишен счастья читать слово Божие, которым преимущественно назовем святое евангелие. Хоть эта потеря для него и может еще вознаграждаться «огласительным» учением Церкви, службою и проповедью церковною; но все же это потеря великая. Не будь ее, —тогда скорее усваивалась бы неграмотным проповедь церковная, еще легче проникал бы свет Божий в его ум, сердце и жизнь. Затем, от неграмотности происходят потери в житейских или хозяйственных делах; это значит: «труды безплодны». Отсюда еще большая нерассудительность жен: «безумны их жены». Отсюда их же и тем большая грубость и порочность детей: «лукава чада, их». А что часто учившиеся грамоте выходят хуже по жизни, — этим доказывается между прочим надобность в той же грамотности, —на сей раз особенно для женского пола. Объясним подробнее. Школьному ученью должно предшествовать, а также и сопутствовать, домашнее воспитание дитяти в страхе Божием. Первым же воспитателем в доме бывает мать. Неграмотная-то мать, сама неумеющая хорошо читать молитвы, может ли вполне научить молитвам своих детей? Довольно ли способна она внушить детям, что грешно пред Богом, каких речей и действий не любить Бог в человеке? Нет; лицу воспитывающему нельзя быть без знаний. А какое великое значение имеет мать в первоначальном нравственно-религиозном воспитании детей, —на это множество примеров в слове Божием, и в священной истории: апост. Тимофей был подготовлен в апостола своею матерью и бабкою, которые его воспитали (2Тим.1, 5); все три вселенские святителя так же получили первые христианские уроки от своих матерей. И вот, так как в нашем простом народе домашнего материнского воспитания еще мало, —от этого-то между прочим грамотность и не всегда производит на учащихся в школе желаемое действие; ведь вообще учебники и науки сами по себе не делают человека честным и богобоязненным. (То же препятствие доброму воздействию на детей наук представляется и в высшем кругу людей. На этот раз виновно светское исключительно образование самих родителей. Такие родители не заботятся воспитывать своих детей в христианском благочестии или отлагают как теоретическое, так и практическое обучение их закону Божию, до того времени, когда в них пробудится ум, между тем дети еще до азбуки, еще до школы, успевают занять себе такие мысли и наклонности, что чистые помышления и чувствования на уроках по закону Божию им не особенно нравятся, —приходит не по вкусу). Итак отказывать детям в образовании, даже и в первоначальному даже и тогда, как оно предлагается бесплатно—в народных сельских школах, в том числе—и девочкам, это несомненный грех пред Богом: «аще чада воспитала есть», говорится как об одной из главных добродетелей для матери детей (1Тим.5, 10).

Подстрекательство детей, во время воспитания их к гневу— мести, а также к честолюбивым мечтаниям относительно будущности их

«Отцы не раздражайте, чад ваших» (Колос.3, 21). Вместо того, чтобы воспитывать малых детей в духе любви, родители подстрекают их к злобе, - сами ли непосредственно или дозволением этого нянькам и прислуге. Так, например, нарочито сердят детей, отнимая у них любимое их кушанье, любимую игрушку или другой предмет забавы. Для чего же сердят, раздражают? – Чтоб полюбоваться детским гневом, когда, например, кричит дитя, бьет других своими маленькими руками, кусает. Так, заставляют младенцев бить порог за который они запнулись, ударять куклу, которая пала и сделала им ушиб. Для чего же? Чтоб скорее остановить их слезы по случаю этого падения или ушиба их. Так, когда дитя болеет и плачет, его боли относят или к кошке или к лицу, которое на виду, и угрожают за то последним побоями или действительно бьют их слегка. С каким опять намерением? Чтоб заставить дитя чувством такой мести забыть боль, которая его мучит. Так, когда дитя встретит какую-либо обиду (иногда намеренную со стороны товарища своего) и жалуется на эту обиду с плачем, - вместо урока прощения ему позволяют отплатить обидчику подобною обидою или сами тотчас же мстят за него. - Но еще чаще раздражают в детях чувство чести чрезмерными похвалами и частыми наградами им, тогда как надлежало бы больше хвалить самое доброе дело или хорошую заслугу, чем лицо. Если же дети показывают в себе отличные способности и успех в науках, если решается о них вопрос—дать ли им большее или высшее образование, а также если они обладают от природы особенной красотой и крепостью сложениия: тогда и в глазах их высказываются мечтательные надежды на блестящую их будущность (например, еще у колыбели детской поется: «ты будешь в золоте ходить»). Обещание сыну, что он заимеет высокую должность или будет замечательным человеком в другом отношении, намек дочери, что ее ожидает знатная партия: подобные предположения, которые дети или прямо слышат от своих родителей или только замечают из их отзывов, преднамерений и приготовлений, —в высшей степени подстрекают детей к самонадеянности и гордости. Естественно, что дети после этого начинают смотреть на себя «с высока». Между тем, когда их надежды на счастье не сбудутся, когда они встретят разочарование в действительной жизни: тогда первее всего ропщут на родителей же за то, что родители будто бы не дали им удовлетворительного образования или не оставили достаточно наследства. Тогда дети упадают духом и озлобляются вообще против жизни. Таким образом родители, мечтающие о высоком и знатном для своих детей и подстрекающие к тем же мечтам самих детей, несомненно грешат. Они с уверенностью полагаются на будущее, которое между тем известно одному Богу, а не внушают детям держаться в жизни того пути, каким Бог поведет. Они грешат желанием для детей того, чего не следует желать или не прежде всего следует ожидать. Если, например, чей сын и будет многоучен или достигнет высокого места, будет всеми хвалим и уважаем за свой ум и ловкость, а между тем в душе он неверующий и по жизни развращенный: в таком случае не лучше ли было бы ему остаться простолюдином-крестьянином, да только верующим и богобоязненным? Более же всего грешат такие родители против детей, обольщая их надеждами счастья.

Пристрастная любовь к одному из детей

В правилах церковных на этот раз сказано: «аще кто своя чада... едино ненавидит, другое же любит... яко чадоненавистник, не причастится божественных таин, дондеже не исправится» (Требн. свящ.). Особенно в большей семье родители не сумеют соблюсти справедливость и беспристрастие в отношении к своим детям. Одного - двух между детьми они особенно любят, об этих больше и заботятся, исполняют все желания их и даже капризы, представляют все действия их в самом лучшем виде или прощают им самые значительные погрешности. К другим же относятся совсем напротив: не ласкают их, оставляют их без всякой заботливости, не обращают внимания на существенные нужды их в одежде или в другом чем, каждый шаг их толкуют в дурном смысле, взыскивают с них за самые мелочи, считают их просто наказанием для себя, лишними и несчастными в семье, — и все так без всякой или особенной к тому причины со стороны их. Но отец—мать должны объединять, скреплять любовь в своей семье, исправлять словом вразумления и примером собственной любви к детям замечаемую между детьми холодность друг к другу, а не возбуждать в них, напротив, зависть и ревнивость. Пристрастная любовь к одному или нескольким из детей (скорее исключение может быть на этот раз для самого младшего в семье, которого и все особенно любят за его младость), между прочим, вредит самим же родителям, возбуждая в остальных детях нерасположение и подозрительность в отношении к ним. Но особенно она вредна детям. Что для одной любимой половины семьи составляет радость, которую доставляют ей отец—мать, то печаль другой—нелюбимой. Но когда первых встречает какое либо огорчение или постигает болезнь, тогда вторые выражают злорадство. Таким образом, дети, которым подается повод так завидовать или ревновать другим членам в своей семье, теряют свое добродушие и откровенность. Отсюда вред и здоровью их: дитя постоянно занятое мыслью, что оно забыто, что ему предпочитают других детей, изнывает и чахнет И так вполне справедливо подлежать епитимии— не приступать к Святому Причащению родители пристрастные к одному из детей.

Непопечение о девственности и трезвенности своих детей

«Дщерь человека... аще осквернится, еже соблудити, имя отца своего сия оскверняет» (бесчестит); (Лев.21, 9)— «вина в пиянство да не пиеши», говорил в наставление своему сыну Товит (Тов.4, 15). Да; вполне бесчестят себя пред людьми, а пред Богом тяжко согрешают те родители, которые допускают своим детям, как несовершеннолетним, так и достигшим совершеннолетия, но еще остающимся в отцовском доме, —допускают дойти до потери целомудрия и до нетрезвости: например, когда дают им полную свободу отлучаться из дома; когда не следят за знакомствами их, — не вредны ли эти знакомства; когда дочерей одних отпускают на долгие вечера и туда, где под предлогом общего рукоделья или работы дом или изба—место собрания их совсем остаются без хозяев и старших; когда дозволяют своим дочерям читать любовные книги, быть в театрах, долго оставаться наедине с лицом другого пола в комнате, в прогулке или в дороге; когда сыновей своих не далеко держат от женской прислуги (особенно в пунктах ночлегов) и от свободного обращения с женским полом, когда в некоторой мере только не пытливы на этот раз о детях, например, не с запахом ли вина мальчики возвращаются домой после долгой бытности где либо, не научены ли они кем (равно как и девочки) самоосквернению и не оскверняют ли себя противоестественным блудом; когда и в физическом отношении родители не заботятся удалить от детей все то, что может преждевременно пробудить, развить в их детях половую страсть, как например, слишком сочная пища, кофе, пряные и ароматные приправы и т. п., и особенно в то время, как дети оканчивают свой отроческий возраст (с 15-ти лет и далее); когда, наконец не предупреждают с благоразумною осторожностью детей в том, что потеря целомудрия и привычка к вину, великий грех пред Богом, затем— позорны не только для их чести, но и для целого семейства, которого они члены, и вредны для их здоровья. Что необходима между прочим эта последняя мера к сохранению невинных детей в девственности и трезвенности, в том нечего сомневаться, Бывают дети в умственном отношении мало развитые или по сердцу особенно доверчивые: но тут же рядом достаточна их развитость физически, по телосложению. Не понимая всей опасности приближения к другому полу и находясь в близкой связи с лицами другого пола в той же самой семье и таких же детских лет, эти дети и могут пасть по детски, но с странными последствиями для себя и чести своих родителей. Бывают юноши и девицы, которые уже впоследствии времени, чрез многие годы, узнают чрез посторонних лиц о греховной вменяемости пред Богом противоестественного удовлетворения своей плотской похоти. И так напрасна стыдливость или опасливость со стороны родителей (а также и в школах, на уроках по закону Божия, со стороны законоучителей)—не предупреждать своевременно детей относительно грехов против седьмой заповеди: это вовсе не будет ознакомлением с постыдными грехами, а только предостережением детей от этих грехов (укажите страшную яму, и—будут пугаться ее). Напрасна и надежда, будто дети ничего не узнают о плотской страсти до законного времени, или до брака: они могут узнать о ней раньше и гораздо с большим для себя вредом, чем были бы им объяснены в осторожных и искренних словах все гибельные последствия ее; ведь теперь человек не с природою невинного Адама, а в состоянии падшем: падения же плотскою похотью самые близкие к каждому и самые опасные. Кроме того, сыновья и дочери, заметив скрытность своих родителей (а в школах—со стороны учителей) относительно плотской страсти, и сами начинают от них скрывать свои шалости и проступки на этот раз: тайный же враг всегда хуже явного. И так грех и горе родителям в том случае, если они доводят сына или дочь до потери целомудрия или до нетрезвости чрез слабость своего характера, своею беспечностью и недосмотром: за такой-то слабый родительский надзор тяжко наказан первосвященник Илия, который между тем сам по себе был человеком добрым. Но еще преступнее та отцовская незаботливость о девственности и трезвенности детей, которая бывает сознательною и преднамеренною, когда т. е. родители легко смотрят на нарушения детьми целомудрия и трезвости, особенно в мужеском поле; когда называют эти нарушения не более как шалостью и увлечением, а не видят тут смерти для души детей; когда сами подают несовершеннолетним из детей вино (в крестьянском быту); когда безотчетно доверяют своим детям (у купцов) суммы денежные, при помощи которых молодые дети заводят себе преступные связи, или же, напротив, по скупости не дают детям денег даже на необходимые (карманные) расходы, в следствие чего дети решаются красть у богатых отцов и, досадуя на свое безделье, на крайнюю ограниченность во всем, с помощью украденных денег стараются найти себе развлечение в вине; когда, наконец (о, какой срам!), сами родители устраивают дома же или вблизи наложничество для холостых детей—мужчин собственно с тою целью, чтоб сыновья их с гуляющими товарищами и с разными блудницами не «расточили их имения» (Лк.15, 13) (не промотали их богатства). В таком случае родители являются недоброжелателями к собственным детям; потому что дозволяют развиться в детях таким страстям, которые дети с трудом могут преодолевать впоследствии времени, но от которых родители же своими отеческими наставлениями, предостережениями и дальновидностью легко могли бы удержать их в свое время. Тяжкая вина родителей!

Невзыскание или, напротив, частые и жестокие взыскания с детей

«Иже щадит жезл, ненавидит сына своего» (Притч.13, 25). Когда дети малы, тогда то и нужно быть к ним строгим, полезно сдерживать их от всего худого (Сир.30, 12), чтоб по мере их возраста безопаснее было ослаблять строгие отношения к ним и давать некоторый простор их нравственной свободе. В первом после младенчества малолетстве их и при особенных обстоятельствах родители могут безотчетно требовать от них послушания, не дозволяя им спрашивать или рассуждать: так: «зачем? не хочется это делать». А когда они будут приходить в больший возраст, нужно объяснять им цель своих требований, а таким образом, вызывать их к сознательной деятельности, пробуждать в них голос совести, полагать в сердцах их нравственные убеждения. И вот всегда будет виден особый приятный оттенок на той семье, которая воспитывается в строгости родительской! Порадуются тогда сами родители за своих детей в этой жизни (Сир.23, 24), в будущей же сугубо возрадуются за них, когда вместе с ними предстанут на суд и скажут «се и аз дети, яже ми дал есть Бог» (Евр.2, 13)! Но если родители (чаще всего мать) не употребляют строгости к детям, например, против своенравия и грубости их, против небытности их в воскресенье у службы Божией, против замеченного за ними воровства, курения табаку или в виду других проявляющихся в них порочных наклонностей, —если не наказывают их за все это по излишней ли любви к ним или потому, что не хотят огорчить их, равно как обеспокоить самих себя тратою времени на исследование их вины, вообще неприятными напоминаниями или опасением узнать при раскрытии дела еще большие проступки за ними, наконец—если только угрожают каждый раз виновным детям тем и иным наказанием, но из ста угроз не выполняют и одной: тогда это вовсе не любовь к детям, а скорее бессознательная ненависть к ним; потому что тогда худые привычки к детям более и более усиливаются, потому что юность вообще пылка.— Но, с другой стороны, не следует и грех наказывать детей часто или неправильно, или только лишь в минуты своего гнева, который возбужден со стороны и вымещается на безгласной семье (в последнем случае и помину нет о доброй какой цели в наказании). Погрешность также наказывать детей без всякого соображения с характером их, так как для иных нужны бывают и телесные удары, а для других достаточно одного выговора и пристыжения. Худо наказывать и без отческого помилования, между тем как виновный сын или виновная дочь искренно просят прощения. От всех таких наказаний дети делаются скрытными пред родителями, в тайне начинают ненавидеть своих родителей, и как замечает апостол, «унывают» (Кол.3, 21). Словом сказать: и невзыскательность и жестокое взыскание составляют крайность. Первый порок относится более к матерям «чадолюбицам» (Тит.2, 4), простирающим свою естественную и богозаповедную любовь к детям до слабости, а второй—к отцам, которые и слышат предостережение себе: «не раздражайте чад ваших» (Кол.3, 21).

Чрезмерное отдаление от себя детей или же, напротив, такое обращение с ними, которое не внушает им страха говорить и делать худое даже при родителях

Чрезмерное отдаление: это значит, что тут чувство господствования над детьми преобладает пред чувством любви к ним. Но, вместе с тем, оскудевают тогда со стороны детей любовь и доверие к родителям. Напрасно какой либо отец думает при этом опереться на одну естественную привязанность к себе детей. Нет; надобно позаботиться, чтоб дети и свободно любили своего отца. А для этого отец должен, так сказать, снискивать к себе их любовь; не должен обходиться с ними каждый раз столь высоко и холодно, что они бегут от него, лишь только он появляется домой, —что и не смеют подойти к нему с какою либо просьбою, с каким либо занимающим их вопросом, и скоре доверяют свои тайны посторонним лицами, чем слишком серьезному отцу. В притчи о блудном сыне читаем, что отец сам вышел на встречу к своему сыну и обласкал его, сын же стремился к отцу с полною надеждою, что отец примет его, как нежный, чадолюбивый отец (Лк.15, 20). Нет, —в доброй христианской семье можно видеть и отцовские поцелуи с детьми; здесь отец—мать—первые поверенные для детей. (Сюда же относится грех отдаление от себя детей — младенцев. Младенцы исключительно воспитываются няньками и другими посторонними приставниками. Их приносят или приводят к родителям только на короткое время, чтоб ими полюбоваться: но лишь они заплачут, заупрямятся, родители отсылают их от себя вдаль в детскую, —где как знают, так и обращаются с ними няни, при слуга).—Близкое же, или до того упрощенное обращение с детьми, что дети ни в чем не стесняются присутствия своих родителей, —и еще злейшая крайность. Гораздо лучше, если встреча с родителями тотчас остепеняет детскую резвость, если (представим себе детей вольных или грубых) одно появление между детьми отца—матери, еще меньше—одно опасение, что родители об них «услышат, догадаются, узнают», удерживает их от вольности. Это значит, что дети еще боятся, стыдятся в своем сердце всего худого. И будь такое присутствие с ними родителей непрерывным, они избегли бы многих нехороших привычек. Но когда родители обращаются с детьми по братски или как равные им (между тем совершенного равенства на сей раз не может и не должно быть, так даже и в полном возрасте детей, при самостоятельной жизни их), когда родители шутят с детьми и шутками или дозволением с собой шутить стараются заискаться у них в любви к себе, когда они вместе с детьми играют в карты, поют песни, танцуют, —в таком случае ничто уже не может удерживать детей от худого. Тогда дети даже и не сознают худого худым, делаются во всем легкомысленным: «играй» (забавляйся с сыном и забавляй его собой), «и опечалит тя» (Сир.30, 9-10). Да; эта «последняя лесть горша первыя» (Мф.27, 64).

Немоление о детях малых и возрастных

«Чадо моих молитв» (Еккл.31, 2). Иов после этого, как дети его семьями своими собирались для пиршества, каждый раз приносил за них очистительную жертву (Иов.1, 4-5). Так как от Бога «всяко даяние благо», то верующие и богобоязненные родители должны приносить неустанную молитву о том, чтоб сам Господь Бог, благословивший их детьми, и помог им воспитать детей «в трезвенности и целомудрии, в сыновнем послушании и братской, семейной любви в вере и страхе святом», а для возрастных «указал бы пути общественной службы или частных занятий, устроил бы участь их женитьбой или замужеством, смягчил бы их сердца (если они непокорны родителям), помиловал бы их (если они допустили тяжкое прегрешение), привел бы их теми или иными посещениями к обращению и исправлению жизни (если они совсем развратились). Церковь положила особенные чины молитв «при начатии учения отроков» и о малоуспешных в ученье отроках. Нередко одною лишь молитвою и можно подействовать на детей, например, когда они живут в отдалении от глаз родительских или когда совершеннолетние не исправляются от пороков, холодны к вере и, как бы больные белой горячкой, не поддаются никаким добрым родительским убеждениям: тогда молитва за этих детей при бескровной жертве, или за обеднями, остается единственною помощью и много поможет. Надеяться же только на свои человеческие силы и средства, прежде всего в деле воспитания малолетних - ошибочно, а затем полагаться на свои лишь родительские права, когда взрослые не оказывают послушания и увлекаются к вольномыслию или грубым порокам—тоже очень неверно. Хорошим также предохранением тех и других детей, т. е. и малолетних и возрастных, от нарушения девственности может быть родительская молитва к Богу, чтоб ангел-хранитель был с ними неотлучно; так некогда Товит поручал своего сына за глазами своими вполне охране ангела-хранителя. Особенным предметом родительских молитв о детях должно быть то, чтоб «как самим родителям, так и детям их избавиться от вечной муки»; потому что не может быть страшнее беды, как вечная погибель, следовательно, и нет необходимее благожелания своим кровным, как желание избегнуть этой страшной участи. Худо, если родители не исполняют такой молитвы.

Стеснение детей в делах богоугодных

«Иже любит отца или матерь паче Мене, несть Мене достоин» (Мф.10, 37). Следовательно, в свою очередь и родители не могут требовать от детей любви и послушания к себе в такой степени, чтоб дети их вынуждены были нарушить чрез это прямые свои обязанности к Богу. Например, грешно из-за себя стеснять детей в говенье или в более частом хождении в церковь, то задерживая их дома для домашнего обихода, то отвлекая другими занятиями; богопротивное дело склонять дочь к замужеству и препятствовать ей поступить в монастырь, когда она первого не желает, а к последнему стремится с разумным сознанием («аще кто, сказано в номоканоне, за еже монашествовати сыну своему лишит его части и наследия, той да отлучится»); —неугодное Богу дело и то, когда отклоняют детей от законного брака с тем собственно намерением, чтоб например, холостой сын исключительно был привязан к матери-вдове и с братскою привязанностью содержал бы своих сестер, между тем как видимая для его нравственности опасность — оставаться ему надолго холостым.

Лишение детей без причины родительского благословения

Если «благословение отчее утверждает дом чад» (Сир.3, 9), то отказывать детям в благословении потому лишь, что например, сын или дочь как-либо изобличают нехорошую жизнь самих родителей или не хотят услужить суетности матери или отца в чем либо, —значит злоупотреблять правом, которое дано свыше, значит— вместе с тем обнаруживать безрассудную злость к детям. Но и только угрожать часто, в минуты сильного гнева, лишением благословения: «бойся; не дам тебе благословения», —не следует; потому что в таком случае дети могут перестать дорожить родительским благословением. (А чтоб с одной стороны дети больше дорожили родительским благословением, с другой—быть для них достойными проводниками благословения от Бога, быть как бы трубой, чрез которую истекал бы полными струями на них ток Божиих благословений, —для этого-то сами родители должны вести жизнь чистую, богоугодную).

Проклятия на детей

«Клятва матери разрушает до основания» (Сир.3, 9). Так и были примеры, что проклинаемые матерью дети один за одним умирали. Прежде всего, безумно проклятие на детей малолетних (ему равняется название в досаде детей именем «дьяволов», или «чертенками»). Пусть такое проклятие на младенцев, вообще на невинных детей, и не получает своей силы (Притч.26, 2), но все же со стороны родителей непростительно проклинать свой плод. Затем, неуместно проклятие на взрослых детей. Если взрослые своими дерзостями или худыми поступками и выводят отца – мать из терпения, так что представляется справедливым употребить над ними страшную меру наказания – проклятие, то родители должны на этот раз внимательнее всмотреться в самих себя: в порочных страстях и в злом характере их детей не скрываются ли их собственные пороки, которые они сообщили своим детям в самом зачатии или в период воспитания детей? Горькие уроки в жизни и сама преклонность лет смирили и исправили их самих: но в молодых летах не те же ли самые злые качества и привычки имели они, какие обнаруживают и дети их? И так лучше всего остановиться проклятием даже и на взрослых детей, и укорив себя пред Богом, еще и позаботиться об их исправлении.

Намеренное пред детьми унижение отцом матери их или матерью отца их

В пятой заповеди Божией сказано не только: «чти отца твоего», но «и матерь твою». Таким образом, отец, который словами или примером унижает пред своими детьми мать их, например, упрекая ее малорассудительностью и слабостью женской природы, —грешит против закона Божия; далее, такой отец грешит против матери своих детей; потому что, смотря на его пример, и дети начинают ни почем считать свою мать, между тем как он должен бы еще усилить ее власть над ними, особенно над малолетними, так как малолетние больше всего находятся с матерью; —грешит такой отец против самого себя потерею должного уважения к себе со стороны детей, потому что от непочитания детьми матери не много шагов и до грубости отцу.—Но еще более грешит сама мать: когда внушает детям не слушаться отца, а слушать ее одну, когда отменяет пред детьми добрые или, по крайней мере, невредные распоряжения отца; —когда хочет иметь на своей стороне всю семью, —возобладать одна любовью детей; — когда стесняет в справедливых требованиях власть отца, которого вознес его над семьей сам Бог, например, заступаясь каждый раз за виновных детей, упрекая отца в ограничениях детям, для которых между тем есть основания, порицая открыто отца за то, что он мало доставляет детям средств на приданое и т. п. При равенстве прав над детьми, мать однако ж и сама обязана «во всем» (Еф.5, 24) повиноваться их отцу, а своему мужу. С ее стороны гораздо благоразумнее будет внушать детям чувство особенного уважения к отцу, как главе семьи, и самой вперед детей показывать примеры этого уважения. Словом: отец и мать должны взаимно поддерживать свои права пред детьми, рука об руку вести дело строгого христианского воспитания их, втайне хранить свои особенные какие либо преднамерения о ком либо из них. Взаимное же неуважение отца—матери, раздоры их между собой из-за детей или только озлобленное молчание, которое также поймут дети, все это впоследствии времени весьма вредно отзовется на отношениях и детей их друг к другу.

Явные соблазны собственным детям

Дети вообще расположены подражать старшим, как еще неспособные к самостоятельной, обдуманной деятельности. Но родителям своим они больше всего подражают; потому что никого не видят ближе к себе, как родителей, потому что отцу—матери больше всех доверяют: действия родителей они считают для себя образцовыми. Если же обратим на сей раз особенное внимание на младенцев, то на этих почти одними-то примерами и можно действовать: ни наставлений, ни замечаний от родителей они еще не способны вместить. Но и тогда как младенцы будут приходить в возраст, —наставления и замечания со стороны родителей принесут им пользу в таком лишь случае, если слово родительское не будет противоречить делу, если например, отец, посылающий сына в церковь, сам не остается дома или не старается позже прийти к службе. (Особенно пример родительской молитвы усвояется малолетними детьми, —будет ли то молитва усердная или только наружная и рассеянная. Вообще добрые примеры родителей столько важны, что у святых угодников всегда почти отец или мать были святые, а чаще всего мать отличалась набожностью). Но если, напротив, примеры родителей будут явно худые, — дети тотчас же начинают подражать своим родителям в том, чему только по своим летам могут подражать. (Например, отец велит своему сыну сказать о себе, что «его нет дома», между тем как он дома и может принять посетителя: и сын после этого легко решается на обманы; отец—мать часто при детях своих переговаривают или осмеивают священника: и дети по своему посмеиваются над священником; отец—мать при детях осуждают, поносят соседа: и дети привыкают к пересудам и злословию; молодая мать при своем дитяти часто и подолгу поет песни; и детский слух, вкус и голос привыкают к тому же пению: хороша же наука!). Затем, достигнув совершеннолетия, дети большею частью начинают проявлять в себе те же самые пороки (например, нетрезвость, буйство), которые привыкли видеть в своих родителях. Счастье еще для детей, если жизнь порочного их отца продлится и если отец, изменив образ своей жизни, добрыми примерами изгладит в их памяти соблазны, которые подавал им. Вообще же по свойству памяти человеческой, как поврежденной грехом, —припоминать человеку более худое и соблазнительное, чем святое и поучительное, —на этом самом основании какой либо соблазн со стороны отца или матери, поданный еще в детском возрасте, о! как долго-долго припоминается даже и самым добрым сыном или дочерью, смущая их дух. Худые родительские примеры до того вредны, что скорее же в настоящем случае можно исправить злое зачатие дитяти (т. е. в порочном состоянии духа и тела родителей), —исправить тщательным воспитанием, чем изгладить соблазнительные впечатления на детей в период воспитания их. Особенно губителен пример развратной жизни родителей, когда, например, вдовый отец держит в своем доме, на виду малых детей наложницу. Такой отец может быть не вступает во второй законный брак в тех собственно видах; чтобы показать свою жалость к детям, чтоб не ввести к сиротам новую мать (мачеху). Но, в самом деле, он оказывается очень безжалостным к своим детям. Предаваясь разврату, который не ускользает от зорких глаз его детей, он уже совсем расстраивает счастье своих детей. Как недостойный отец, он не может передать детям от Бога благословение, а своим примером лишь научает их беззаконной жизни. И так горе, горе тому отцу или матери, ими же «соблазн приходит» (Мф.18, 7) для собственных их детей, которых руководить—учить доброму более всего обязаны они! Это не отцы своим детям, а скорее убийцы.

Ропот на многочадие или на большую семью

«Спасется чадородия ради, аще пребудет в вере и любви» (1Тим.2, 15), —вот что обещается людям, рождающим и богобоязненно воспитывающим детей! И так погрешают те родители, которые жалуются на то самое, что между прочим, верно ведет их к спасению, которые говорят: «согрешили мы с детьми…» (согрешили т. е. в смысле забот, суетливости по дому и частых вспышек гнева на детей). Затем: справедливо ли раздражаться на детей, если они рождаются и если их много? —ведь они не виновны в своем рождении. Не жестоко ли желать им смерти из за того, что трудно воспитывать их или (тем еще хуже) потому только, что они служат помехой родителям в светских развлечениях? Если и множество нужд или прямо бедность угнетает, если жизнь и без того дорога для всех: то многосемейные отцы и матери, эти по преимуществу или по истинной заслуге «воспитатели рода человеческого», без сомнения, не забыты же у Бога с своими семьями, —у Бога милосердого, который и «птиц питает» (Мф.6, 25). А если многочадие или многосемейность не дозволяют только составить никакого запаса состояния, всегда обременяя главу семьи большими заботами: в таком случае несравненно лучший капитал—дети. Дорого очень и это: чем больше у кого детей, тем больше за того молитвенников пред Богом, если его дети воспитаны им в страхе Божием, если видели искреннюю любовь к себе отца.

Безутешная печаль об умершем дитяти

«О мне не рыдайте, плача бо ничто же начинах достойное» (Из посл.погреб. младенцев). Это первое против безутешной печали. Действительно, каждым вновь умирающим младенцем (если младенец крещен) увеличивается число лиц в царстве небесном. И Господу Иисусу Христу принадлежит право из среды живых избирать себе младенцев, как пастырь имеет власть выбрать себе из всего стада самую лучшую овечку: Он создатель, питатель и искупитель младенцев: родители же только временные опекуны их. Затем, многоразличны могут быть намерения Божии в ранней смерти детей: но, во всяком случае, эти намерения премудры, праведны и милостивы; например, может быть родители были слишком пристрастны к своему дитяти или его воспитание и обеспечение поставляли предлогом неумеренно увеличивать свое состояние или же его ожидало в жизни величайшее несчастье. И так остается говорить с Иовом, который потерял даже всех до одного детей, —и однако благодушествовал; «Господь даде, Господь отья» (Иов.1, 21). Скорбеть же об умершем дитяти до потери сна, до болезни, до отрицания всякого постороннего утешения, это значит: «иже любит сына или дщерь паче Мене, несть Мене достоин» (Мф.10, 37).

Лишение взрослых и отделившихся детей всякой поддержки и наследства

Родители должны помогать также и взрослым детям, во-первых, материально, когда это требуется, и когда имеют на то возможность. Вечным, так сказать, плательщиком за отцовские благодеяния должен быть сын, но и добрый отец не прекращает сыну своих благодеяний, не отказывает в пособии тем из детей, которые нуждаются в его поддержки. Нуждаются, говорим, или потому, что только лишь начинают жить особым хозяйством или уже обременены малыми детьми или, наконец, произвольно отделившись от отцовского дома и истратив скоро наследственную часть, дошли до нищеты и голода. Вызов к пособию последнего рода, правда, неблаговиден. Но если неразумный сын, сознав свои вины, желает снова воротиться под кров родительский и только ожидает ласкового родительского слова: долг родителей не отталкивать его, но принять так же, как был принят блудный сын милосердным отцом (Лк.15, 20). —Тем более в нравственном отношении родителя должны поддерживать взрослых и отделившихся детей, т. е. не бросать их на произвол страстей, если они пали, но с болезнью отцовского сердца отыскивать их на распутьях порока: —предостерегать их неопытных от ошибок в жизни или по службу — чаще посещать их дом-квартиру, стараться лучше устроить их участь. Новый брак и новые дети от второго или третьего брака неизвинительные причины к лишению взрослых детей всякой поддержки, а в общем разделе и наследства. Так как сказано: «не должна суть родителем снискати имения, но родители чадом» (2Кор.12, 14), то после всего этого грешат те родители, которые по холодности своей обделяют долею наследства взрослых и отделившихся детей.

Непонятливое вмешательство в умные дела взрослых детей

Мать царя Соломона вошла с ходатайством к своему сыну за брата его, Адонию; но этим лишь ускорила казнь Адонии, который прибегнул к ее ходатайству (3Цар.2.13-26). Если сын или дочь, занимающие высокие места, почтительны к своим родителям и богобоязненны, то неуместное вмешательство отца—матери в их дела (по должности или по ведению ими частных хозяйственных дел) стесняет их совесть: т. е. и отказать родителям в просьбе для них тяжело и исполнить просьбу нет ничего хорошего. Но если сын или дочь несдержанны и направления вольного: в таком случае непонятливый—родительские прекословия им в умных делах их составляют для них только повод упрекать своих родителей необразованностью, близорукостью в суждении о деле. Можно судить после этого, — полезно ли непонятливое вмешательство.

Притеснение своих пасынков и падчериц

«Иже сице едино... отрочат приимет во имя Мое, Мене приемлет» (Мрк.9, 37). Так от Самого Бога, можно сказать, отчим и мачеха приняли с брачным венцом пасынков и падчериц. Сколько искренний был обет их Богу в любви супружеской, столько же искренняя должна быть решимость их заботиться о приведенных детях. Они обязаны заменить для этих детей родного отца или мать, проявлять к этим детям отцовские чувства, хоть бы в то же время имели собственных детей. Виновны, таким образом, тот отчим или та мачеха, которые оставляют «приведенных» детей без всякого внимания, как бы чужих, которые сквозь пальцы смотрят на проступки своих пасынков и падчериц, не удерживают в руках богодарованной им власти над этими детьми. Но тем более грешат они, если злоупотребляют своею властью: если, например, обделяют во всем пред собственными детьми пасынка или падчерицы, если отзываются худо или насмешливо о родном отце или родной матери своего пасынка—падчерицы, вместо того, чтоб с доброю памятью относиться к умершим при детях их, а также поминать бы умерших в церкви в известные дни, вместе с детьми их; если, наконец, ненавидят и угнетают сирот даже до того, что вследствие этих угнетений имя «злой мачехи» вошло в поговорку и к ним-то вполне приложимо. Без сомнения, дадут ответ пред Богом такие отчим и мачеха за свое равнодушие или прямую ненависть к своим приведенным детям. Пусть сами пасынки или падчерицы не располагают их к себе, пусть смотрят на них враждебно; но утешением и наградою за свою отеческую заботливость они должны бы иметь слова Спасителя, которые мы привели: «иже едино... отрочат приимет во имя Мое, Мене приемлет».

Угнетение усыновленных и приемышей

Пример противный: «возмужавшу отрочати введе (Моисея мать его) ко дщери Фараонове, и бысть ей в сына» (Исх.2, 10). Жестокосерды те бездетные люди, которые, добровольно приняв к себе посторонних детей и усыновив их себе законным порядком или без усыновления взяв их на воспитание—оказываются для них хуже и чужих: попрекают их незавидным происхождением, держат их наравне с прислугой, бьют их, как бы вымещая на них свои милости, не дают им доброго воспитания и возможного по средствам образования. Вместе с тем, эти люди не приготовляют обществу в своем воспитаннике хорошего члена. А им-то бы и шло принять для воспитание круглого сироту; принять его могли бы они раньше, еще малолетним дитятей, чтоб больше привязать его к себе. Опасение, что может быть будут собственные дети и что может быть придется раскаиваться за принятие чужого дитяти, —не должно бы останавливать бездетных от такого доброго намерения, т. е. чтоб быть родителями чужому: случалось, за приемышами тем скорее рождались свои дети.—Сюда же относится грех крещеных цыган, когда цыгане крадут чужих детей и потом распоряжаются этими детьми для своего обмана.

Оставление без всякой опеки незаконных детей

Хотя рождение незаконно и хотя незаконные дети остаются самым тяжелым напоминанием для совести родителей, а пред людьми и без слов всегдашним постыдным упреком: однако ж как естественные родители, ни отец ни мать этих детей не должны, во-первых, совершенно отказываться от них; во-вторых, быть для них только вполовину родителями, т.е. тайно лишь доставлять им средства к содержанию, и ни о чем больше не заботиться, между тем как есть возможность поместить их в какое либо заведение для воспитания или отдать для обучения ремеслу. Дитя не виновато в том, что родилось от таких лиц, которые зачали его по страсти, незаконно: оно так же беспомощно, как и всякое дитя. Особенно в этом случае несправедливы и бесчеловечны отцы, которые предоставляют одной матери пить всю горькую чашу нецеломудренной ее жизни. Мать носит тяжелую беременность, затем в болезни рождает дитя, а потом—водится с дитятей, терпит чрез это крайнюю бедность, утруждая помощью посторонних лиц: а самозваный пред законом Божиим отец не знает никакой заботы, отказывается от своего плода; пользуясь отсутствием улик в своем грехе, он вступает в брак с кем либо пред самым разрешением от бремени несчастной участницы его греха, или еще хуже—продолжает с другими лицами жизнь, сопровождаемую так же незаконными рождениями. Какое злое посмеяние над несчастным положением другого лица! Какое бесчеловечие и к дитяти невинному и к матери его, которая, положим, и сама виновна, но не более, если еще не всегда менее, чем убежавший или скрывающийся отец! (В житиях святых знаем примеры, что монахини, скрывшие свой женский пол в мужеском монастыре, воспитывали и чужих незаконных детей, которых рождение относила к ним бесстыдная клевета людей). Нет; нужно и незаконных детей поставить на добрую дорогу жизни. Одного только при этом должно беречься родители, особенно по поводу сближения между собой для воспитания незаконнорожденных, т. е. чтоб снова не погрешить преступною связью, за которую они подвергли себя такому постыдному игу в жизни. Иуда, согрешив с Фамарью, которая зачала от него близнецов, «не приложи к тому познати ю» (Быт.38, 26).

Злонамеренное предательство какому либо неблагополучию собственных детей с употреблением во зло родительской власти над ними

«Предаст же... отец чадо» (детей) (Мф.10, 21). Так, например, бывает, что родители: а) продают детей в неволю, прикрепляя их к работе или в услужение к человеку жестокому; б) отдают своих детей на распутство, помещая их в непотребный дом, к богатому холостому человеку в наложничество; в) принуждают к противному для них браку (1Кор.7.28, 8, 9), чтоб посредством этого брака избавиться от платежа своих долгов, сблизиться с богатым и знатным родством, а то и сбыть только—лишь с своих хлебов дочь. Или же аа) не удерживают молодой дочери от замужества с престарелым, чего она сама желает по своей нерассудительности; бб) не выдают в замужество дочерей (Василий Вел.18) по своей скупости, избегая необходимых расходов, и тем располагают последних к ропоту на свою судьбу; вв) по нетерпеливости избивают своих детей, т. е. желают им смерти, например, больным или убогим и наконец гг) делают калекой свое дитя, чтоб