Миф об общественной пользе

И вот, когда даже у самых ярых защитников современного школьного обучения не остается больше аргументов в его защиту, мы, наконец, приступаем к самому важному - анализу мифа об общественной пользе от школьного образования.

В предыдущих частях статьи были раскритикованы расхожие представления о том, что в школу ходят, чтоб научиться думать, приобрести знания, мировоззрение, получить коммуникативные навыки, и наконец, социализироваться – то есть получить навыки поведения во взрослом социуме. Все эти представления оказались в значительно меньшей степени состоятельными, чем сегодня принято думать.

В этот момент, уместно поставить вопрос по-настоящему: а зачем в таком случае дети ходят в школу – если не за знаниями-умениями-навыками, не за общением и взрослением? Если отрешиться от всякой эмоциональности и оценочности, то самых простых ответов будет два:

1. чтобы не мешать родителям жить отдельной от детей жизнью;
2. чтобы формировать у детей отдельную от родителей жизнь.

В самом деле – вот с этими двумя задачами школа справляется очень даже хорошо. Нет, конечно родители (особенно на первых порах, в младших классах) бывает, что вовлекаются в школьные дела своего чада, и дальше, конечно, тоже – проверить домашнее задание, дневник посмотреть, сходить на родительское собрание… Тут могут раздаться возмущенные протесты – и я их с готовностью принимаю. Да, конечно, есть целая категория родителей, которые героически учится со своими детьми все 10 классов школы (иначе этот процесс не назвать): приходя с работы, они садятся с детьми за уроки, разбирают пройденный за день материал, объясняют задание, следят, чтобы домашнее задание по всем предметам было сделано в полном объеме и максимально аккуратным образом. Как правило, это родители отличников – или не очень здоровых детей. Я не буду подробно останавливаться на анализе этой категории, потому что она не так велика и потенциально является наиболее предрасположенной к системе домашнего обучения. Куда более типичной является вторая категория, которая «бдит на страже» до тех пор, пока ребенок не привыкает к школьной рутине и не начинает учиться вполне «самостоятельно» – т.е., на самом деле, автоматически выполнять типовые задания и автоматически же подстраиваться под требования учителей и сверстников. Добившись нужного результата, такие родители чувствуют себя в значительной степени свободными от школьных проблем, и считают, что собственно, в этом пресловутая «социализация» и состоит.

Что касается детей, то им, поставленным перед необходимостью как-то пережить эти 10 лет в школьных стенах, приходится учиться находить какой-то позитив и в этой ситуации. Кто-то находит себе приятелей, кто-то привязывается к учителю-предметнику, кто-то к тренеру или руководителю кружка. У детей появляется то, что современные родители называют «своя жизнь». Конечно, не следует все подобные связи пустыми и ненужными. Я просто хочу подчеркнуть, что гораздо больше половины таких детских привязанностей возникают не от избытка, а от недостатка – от того самого недостатка осмысленной родительской любви и внимания (не путать с обратной ситуацией тотального контроля на основе самодовлеющего чувства родительской собственности, с которым идея домашнего воспитания и обучения не имеет ничего общего).

Таким образом, выходит, что чуть ли не самой основной задачей современной системы среднего образования является эмансипация и отчуждение родителей и детей друг от друга. В настоящий момент эта цель достигается процентов на 90, но есть все шансы в ближайшие лет 5-10 добиться всех 100%. Ну а второй задачей, вытекающей из первой, оказывается, как не трудно догадаться, задержка подавляющего большинства детей в развитии – поскольку никакой разумной необходимости находиться в стенах школы именно 10 лет попросту нет. Это доказывает система заочного образования и обучения экстерном – значительный процент детей в этой системе усваивает курс средней школы в более сжатые сроки. И – что особенно важно – оказывается куда более «социализированным» – то есть взрослым, серьезным, мотивированным на достижение цели – чем его сверстники, обучающиеся в школе.

Итак, главной целью общеобразовательной системы в современном обществе является искусственное торможение развития подавляющего большинства детей, искусственное же нивелирование их способностей, коммуникативных навыков, норм воспитания, а главное – искусственная консервация каждого нового поколения в рамках одному ему присущей молодежной «субкультуры», оторванной в прошлом от своих «корней» - от родительской семьи, а в будущем – от своего собственного продолжения в виде своей собственной семьи и собственных детей. Конечно, на такой результат работает не только средняя школа – так работает вся система детского здравоохранения и воспитания в целом, начиная от родильных домов и яслей. И она замечательно достигает такой цели.

Возникает резонный вопрос: а зачем и кому нужно такое среднее образование? Ответ выглядит довольно цинично: это нужно обществу. В этом, собственно, и заключается пресловутая «общественная польза» от среднего школьного образования. Современный макросоциум (термин условный, мой собственный, ненаучный, примерно = государственные институты +экономическая система) принципиально не умеет иметь дело с отдельным, частным человеком, с его частной и семейной жизнью. Поэтому для его эффективной поддержки необходима система, превращающая живых и разных детей в некий стандартный полуфабрикат, который затем удобно будет использовать для замены сносившихся частей макросоциальной системы и /или построения ее новых частей – это и есть школьная система. Этот макросоциум вовсе не заинтересован в сохранении и развитии семьи как социального института (несмотря на то, что видимость такой заинтересованности может создаваться довольно искусно): семья в своем идеале тяготеет к тому, чтобы быть самодостаточным и самообеспечивающим микросоциумом со своими собственными целями, которые макросоциуму не то чтобы враждебны – для него их просто не существует. Поэтому современный макросоциум привык рассматривать семью не как факт (неизвестное множество людей, связанных узами взаимной привязанности и собственной историей и культурой), а как интерпретацию (в демографическом, экономическом, политическом и т.д. смыслах). Результатом такого подхода и является система общего образования и воспитания детей, с одной стороны, и государственная пенсионная система – с другой. Известные всем факты бедственного положения современных пенсионеров вызваны не столько низкими размерами пособий, сколько макросоциальной политикой в области семьи, направленной на ее постепенную деградацию как социального института. То есть: дети, социализированные в системе детских образовательных учреждений, как правило, не чувствуют ответственности по отношению к своим родителям или чувствуют ее в минимальной степени. В результате, каждое поколение, вышедшее из трудоспособного возраста, оказывается предоставленным самому себе, и не может рассчитывать ни на государственную поддержку, ни на помощь собственных детей.

Современный макросоциум вообще есть общество вечной молодости – он испытывает постоянную потребность в молодой, свежей крови и энергии, желательно не отягощенной жизненным опытом и излишними морально-этическими нормами. Ему нужны «молодые, энергичные, коммуникабельные». Нужны «желающие преуспеть, знающие, чего они хотят от жизни». Ему нужна вечно и сама собой обновляющаяся «молодая шпана», которая мирно и бесшумно «сотрет с лица земли» отработанный материал – предыдущие поколения, уже отдавшие макросоциуму свои силы и энергию. Сейчас это происходит уже не в 60-65 лет, как еще полвека назад. Сейчас планка понизилась до 40-45 лет, после которых даже профессионалам и специалистам оказывается не так то просто найти работу, соответствующую их квалификации и уровню запросов. В самом деле – зачем платить больше профессионалу, если можно взять молодого энергичного недоучку, который за вдвое меньшие деньги будет землю носом рыть? Профессионал слишком независим, слишком высоко себя ценит, но в первую очередь – он безнадежно стар. В обществе вечной молодости и тотального легкомыслия человек за сорок с его стремлением к совершенству и смыслу выглядит совершенно неуместно. От него стараются избавиться как можно скорее, и сейчас это всем уже и без моей констатации интуитивно понятно, что приводит к еще более бешеной эксплуатации энергии молодости – ведь для того, чтобы достигнуть каких-то результатов, у тебя есть всего-то лет 15-20-25, не больше! И потому возраст, традиционно считавшийся идеальным для обзаведения семьей и собственными детьми, оказывается сейчас все чаще и чаще отданным совершенно иным целям – достижения максимально возможного уровня материального благосостояния.

В итоге я прихожу к следующему выводу: реальная и декларируемая «общественная польза» от системы среднего образования – это не одно и то же. Декларируемая польза, которой ждут родители – грубо говоря, чтоб их дети получили достойное образование и воспитание, и чтобы по ее окончанию они стали достойными членами общества, за судьбу которых они могли бы дальше не волноваться, которые были бы заботливыми родителями для своих детей и которые не бросили бы их самих на произвол судьбы, когда их собственные силы кончатся, - в современной образовательной системе не достигается. А реальная польза, которую получает от школьной системы маркосоциум, сплошь и рядом бывает чуждой интересам как конкретных родителей конкретных детей (не говоря об интересах самих детей), так и интересам семьи как отвлеченного социального института. В реальности система общего среднего образования имеет следующие системные следствия:
1. На личностном уровне современное среднее школьное образование направлено на превращение каждого конкретного ребенка в усредненный полуфабрикат, пригодный для дальнейшей переработки в иных социальных институтах (СУЗах, ВУЗах, армии, в государственном и коммерческом секторах экономики), а также последующей утилизации в системах здравоохранения и социального обеспечения. От среднестатистического выпускника средней общеобразовательной школы общество ждет нескольких вещей: готовности делать, что скажут за те деньги, которые дадут; не задавать лишних вопросов и/или не думать; не выделяться и не подставляться. Это базовый минимум умений и навыков, к которым могут приплюсовываться какие-то чисто инструментальные знания (их наличие не обязательно для успешной карьеры). Морально-этические нормы, установка на человеческие отношения – балласт, который только усложняет задачу- достижение максимально высокого положения в социальной иерархии. За десять лет пребывания в школе ребенок последовательно утрачивает детство, теряет доверие к миру и человеческому обществу, интерес и уважение к своей семье, сверстникам, старшим (в лице учителей и родителей) и, в конце концов – к самому себе. Таким образом, воспитанный в школьной системе молодой человек оказывается полностью готовым для выполнения своей единственной общественно-значимой задачи – поддержки и развития макросоциума. Его личная судьба, так же как судьба его семьи и детей, не имеет для макросоциума ни малейшего интереса и значения. А точнее, преимущественное положение в макросоциуме занимают, как правило, человеческие особи, не обремененный семейными и прочими привязанностями и обязанностями.

2. На уровне семьи современное среднее школьное образование приводит к ослаблению родственных связей, угашению чувств и привязанностей между старшими и младшими, к разрушению авторитета родителей и формированию случайного внешнего авторитета (в лице сверстника или старшего приятеля, учителя, тренера и т.д.). Десять лет насилия над волей и психикой детей приводит к формированию у них недоверия, обиды или стойкой неприязни (вплоть до ненависти) к своим родителям, и тем более, к школьным учителям – т.е., к представителям старшего (старших) поколений. В свою очередь, родители и учителя, сталкиваясь со все усиливающейся холодностью, отчуждением и агрессией со стороны детей, вырабатывают встречные агрессивно-оборонительные механизмы, что воспроизводит год за годом стандартную на сегодняшний день ситуацию «конфликта поколений». В масштабе общества этот процесс приводит к разрыву традиций, упадку механизма передачи культуры и отчуждению поколений «отцов» и «детей» друг от друга. Интересно, что данная модель является самовоспроизводящейся: пройдя через институт школьного обучения при невмешательстве или недружественной позиции родителей, подросшие дети получают стойкое отвращение к воспитанию в семье – при том, что пострадали в основном от его недостатка, а то и отсутствия! Далее, в собственной семье, это приводит к повторению и закреплению ситуации: не желая «насиловать» ум и волю ребенка «родительским авторитаризмом», молодые родители отправляют ребенка в школу, где, с их точки зрения, больше «свободы выбора» – а ведь с точки зрения ребенка, именно в этом – в отправке их в школу, – и заключается пресловутый родительский авторитаризм, и никакой свободы выбора по отношению к школе они проявить не могут! Главная ловушка современной школы – в ее обязательности. Стандартная травма современных детей состоит, собственно, в том, что родители выгоняют их каждое утро из дома, лишают своей защиты, бросают на произвол судьбы, да к тому же постоянно встают на сторону их обидчиков – учителей, сверстников и других взрослых. Именно это когда-то травмировало их самих – но, оказавшись в той же ситуации со своими собственными детьми, они начинают тушить огонь, подливая в него бензин. Я считаю, что эта травма, вызванная столкновением с первым предательством со стороны самых близких людей, первична, а прочие поведенческие проблемы или проблемы обучения уже вытекают из нее – каждый ребенок реагирует на стресс от утраты доверия к миру и родителям по-своему.

3. На уровне социума современное среднее школьное образование приводит к формированию общества без общественных идеалов, ценностей и установок, а также без надежды и смысла. Общество становится атомарным – так как распадается на бесконечно обновляющийся ряд (или конвейер) взаимопротиворечащих интересов и выгод, между которыми нет и не может быть никакого примирения – только не знающая пощады борьба до победы сильнейшего. В таком обществе единственно возможным становится дарвинистский идеал борьбы за выживание, как идеал «естественного» механизма саморегуляции в человеческом обществе. При этом «дарвинизмом» такой подход называется чисто условно: ученый-естествоиспытатель и теолог, Чарльз Дарвин и не предполагал экстраполировать принцип саморегуляции популяций животных на человеческое общество. В то время, когда Дарвин формулировал свою эволюционную теорию, принципиальная разница в организации природных и человеческих сообществ не вызывала сомнения. Сегодня считается крайне либеральным и просвещенным подчеркивать, что между поведением животных (отнюдь не только крупных млекопитающих) и поведением человека нет никакой принципиальной разницы. Мало того, ученые – биологи сплошь и рядом предлагают людям «учиться у животных» принципам разумного, с их, биологов, точки зрения, устройства общества. В таком «биологическом подходе» особенно отчетливо проявляется кризис современных гуманитарных и общественных наук, неспособных к формулировке личностно-ориентированных социальных концепций в макросоциальных условиях. Таким образом, господство доктрины социального дарвинизма в сознании новейшего человечества приводит к дальнейшему разрушению социальных связей – уже не по вертикали, между поколениями, а по горизонтали, между представителями одного поколения. Тотальная борьба за существование в недрах пост-гуманного макросоциума приводит к девальвации собственно-человеческих отношений: в современном мире все менее возможными становятся любые длительные и осмысленные отношения – супружеские, дружеские, родственные, коллегиальные, отношения учитель-ученик и т.д. В условиях постоянной гонки на выживание молодые мужчины и женщины могут позволить себе только временные партнерства, сформированные сиюминутными потребностями – выгодой и/или влечением. Таким образом, последовательно разрушая связи людей между собой при помощи целого ряда социальных институтов, макросоциум добивается своей цели: обращения большей части человеческой энергии на достижение эгоистических индивидуальных целей, которые достигаются путем безоглядной и бездумной встройки в макросоциальный механизм.

Такова, в максимально обнаженном виде, общественная польза от современного среднего школьного образования. Возможно, краски тут немного сгущены для пущей контрастности рисунка – но не до того, чтобы сделать рисунок карикатурой или пасквилем. На первый взгляд, может показаться, что школа в этих заметках представлена виде эдакой монструозной «машины зла», которой она сама по себе не является. Это конечно не так: школа представляет собой общественный институт для воспитания и обучения детей в системе ценностей культуры, традиционной для данного общества. Как инструмент, школа ни в коем случае не является злом. Убить человека можно молотком, топором, кухонным ножом, микроскопом – но это вовсе не значит, что все эти инструменты созданы для человекоубийства. В органическом обществе, направленном на производство и трансляцию культурных целей и смыслов школа играет исключительно позитивную роль. Однако в макросоциуме, эмансипированном от всех традиционных человеческих ценностей и смыслов, школа теряет свой основную функцию – воспроизведения в новых поколениях общепринятых культурных ценностей и норм поведения, и приобретает противоположные, противоестественные своей природе свойства – разрушения и уничтожения культурных ценностей и смыслов. При этом самое интересное в этой ситуации – то, что мало кто из участников процесса догадывается о том, что происходит на самом деле! Потому что, разумеется, общество в целом и каждый социальный институт в отдельности декларируют свою приверженность тем самым традициям культуры и гуманности, которые в своей практике попирают и фактически разрушают. Причем чаще всего эти декларации бывают вполне искренними – нет, конечно в обществе имеется изрядное количество циников и мерзавцев, которые прекрасно понимают, что за всеми их словами и делами не скрывается никакого реального содержания, но их все же меньше чем людей, которые искренне уверены, что занимаются общественно полезной деятельностью, что желают окружающим и тем более своим детям только добро – то есть совершенно не ведают, что творят. Таким образом, в современном макросоциуме торжествует система безструктурного управления – когда организация любого процесса не плотная, а рыхлая, распадающаяся в пустоту, когда невозможно найти причину неполадки или организатора негативного процесса, когда каждый оказывается так или иначе задействован в системе и виновен в системном кризисе. Каждый – а значит, никто конкретно. И кризис этот имеет место везде и повсюду – и в то же время нигде, поэтому мне можно привести тысячу и один пример того, как все по другому в такой-то школе или такой-то семье. Я это все прекрасно знаю и поэтому прошу не трудиться мне об этих примерах рассказывать – они не меняют общей картины. Конечно, даже заключенным в макросоциум, людям пока еще свойственно в большей части случаев оставаться людьми и собственными силами справляться с негативом, обрушивающимся на них со всех сторон. Проблема в том, что это именно что временная ситуация, а тенденция развития макросоциума заключается в постепенном исчезновении в нем собственно-человеческих ценностей и норм поведения.

Можно ли изменить эту ситуацию изнутри существующей школьной системы? Я считаю это невозможным, поскольку она в настоящий момент не является самостоятельным социальным институтом, а представляет собой просто часть макросоциума. Изменить современную школу, не изменив всю макросоциальную систему целиком, невозможно. Единственной осмысленной позицией со стороны родителей, действительно заинтересованных в полноценном образовании и воспитании своих детей – то есть родителей, любящих своих детей и не желающих их предавать и наживать в их лице своих врагов – является сознательная и последовательная установка на образование и воспитание детей дома, в условиях семьи. При этом родителям следует отдавать себе отчет, что такой выбор является сейчас общественно значащим даже в случае если он вызван причинами сугубо частного характера: исключая своего ребенка из макросоциальной образовательной системы, родители приобретают все возможности воспитать его с совершенно иными установками и целями. При правильном подходе воспитанный дома ребенок имеет неплохой шанс вырасти свободной личностью, глубоко и разносторонне образованной, умеющей думать и относиться к другому человеку как к самому себе. Такие люди в условиях современного макросоциума – на вес золота, и только они могут не только преуспеть, но и на самом деле изменить настоящее положение вещей. Таким образом, перевод ребенка из школы на домашнее обучение есть не уход в некую маргинальную группу полусектантской направленности – это есть исполненный глубокого смысла и значения акт гражданской ответственности за будущее своего ребенка и общества в целом, акт сознательного сопротивления бессмыслице и распаду, царящим в обществе, и одновременно шаг к подлинной общественной пользе и к построению здорового социума.