Непосредственные наблюдения

Наше описание социальных отношений в ситуации лицом-к-лицу раскрыло фундаментальную структуру этой ситуации. Теперь рассмотрим модификацию этой ситуации, при Которой я нахожусь непосредственно рядом со спутником, но он не учитывает мое присутствие или вообще не осознает его. Наи­более важной для социальных наук версией этой ситуации является такая, когда я наблюдаю поведение спутника. Для понимания процедур, с помощью которых социальные науки собирают знание о социальной действительности, необходим анализ наблюдения и самого наблюдателя[8].

Социальные отношения в ситуации лицом-к-лицу характеризуются взаимностью ты-ориентаций двух партнеров. Если я просто наблюдаю, моя ты-ориентация, конечно, является односторонней. Мое наблюдение есть поведение, ориентиро­ванное на него, но его поведение не обязательно ориентиро­вано на меня. Тогда встает вопрос о том, как я могу постичь его сознательную жизнь.

Для того чтобы ответить на этот вопрос, мы должны начать с рассмотрения тех признаков мы-отношения, которые приме­няются и к простому наблюдателю, поскольку для него тело Другого также является полем непосредственных выражений. Он также может рассматривать свои наблюдения как отражения процессов сознания Другого. Наблюдатель может интерпрети­ровать знаки любого рода, слова, жесты и движения как выра­жения субъективных смыслов наблюдаемого индивида. Наблю­датель может постигнуть, в единстве и интегрирование, как манифестации сознательных процессов Другого, так и их пос­ледовательную конституцию. Это возможно потому, что он наблюдает текущие переживания Другого одновременно со своими собственными интерпретациями его внешнего поведе­ния в объективном контексте смысла. Телесное присутствие Другого предоставляет партнеру в мы-отношении, как и наблю­дателю, максимум четких симптомов. Доступный наблюдателю мир конгруэнтен миру, доступному наблюдаемому лицу. Суще­ствует, таким образом, определенная вероятность, что пережи­вания наблюдаемым лицом доступного мира приблизительно совпадают с соответствующими переживаниями наблюдателя. Но наблюдатель не может быть уверен, что это действительно так. Поскольку он остается простым наблюдателем, он не может верифицировать свою интерпретацию переживаний Другого, сверяя ее с собственными субъективными интерпретациями последнего. И все же легкость, с которой наблюдатель может превращаться в партнера в социальном отношении лицом-к-лицу, ставит его в привилегированную позицию, связанную с комплексом знаний о социальной действительности. Наблю­даемый индивид может стать спутником, которому можно задавать вопросы, в то время как простой современник не доступен мне Здесь и Сейчас, а предшественник, конечно, навсегда остался вне досягаемости для вопросов.

Вследствие того, что в качестве наблюдателя я односторон­не ориентирован на наблюдаемого индивида, субъективный контекст, в котором его переживания имеют смысл для меня, не соотносится с субъективным контекстом, в котором мои переживания имеют смысл для него. Следовательно, здесь нет характерного для мы-отношения многогранного отражения зеркальных образов, которое позволяет мне отождествлять мои переживания с его переживаниями.

Наблюдатель ориентирован на Другого, но не оказывает на него влияния. Следовательно, их мотивы не пересекаются; наблюдатель не может рассчитывать, что его для-того-чтобы мотивы станут потому-что мотивами Другого. Наблюдаемое поведение Другого не позволяет правильно определить, осу­ществляются ли в ходе его действия субъективные проекты и как именно это происходит. Возможно, наблюдатель не может даже сказать, являются ли наблюдаемые фрагменты внешнего поведения действиями по достижению спланированной цели или нет.

Поскольку наблюдатель не может воспринимать мотивы наблюдаемого индивида так же непосредственно, как партнер в мы-отношении, он должен следовать одному из следующих трех способов. Во-первых, из своего прошлого переживания он может вспомнить ход действия, похожий на наблюдаемый, и его мотивы. Сопоставляя данный курс действия с этим образцом потому-что и для-того-чтобы мотивов, он будет приписывать индивиду мотивы, которые имел бы он, наблю­датель, если бы сам осуществлял это действие. Отождествле­ние своих гипотетических мотивов с действительными моти­вами Другого может быть непосредственным, происходить в ходе текущего действия Другого, или иметь место при ретро­спективной интерпретации наблюдаемого события.

Во-вторых, если наблюдатель в своем собственном пережи­вании не находит некое правило, позволяющее интерпретировать наблюдаемый ход действия, он все же может найти в своем общем комплексе знаний типизации наблюдаемого индивида и вывести оттуда его типические мотивы. Абсолют­но чужой, скажем, для нашего общества человек, который проходил через лекционный зал, судебную комнату и место ритуального поклонения, наблюдал бы во всех трех местах приблизительно одинаковые ситуации, но вряд ли он мог бы определить мотивы наблюдаемого поведения. Если бы, одна­ко, наблюдатель знал из прежнего опыта, что здесь учитель, там судья, а там священник — каждый на своем месте — выполняют свои служебные обязанности, он мог бы вывести их типические потому-что и для-того-чтобы мотивы из того сегмента своих знаний, который относился к типическим учителям, судьям и священникам.

В-третьих, если наблюдатель не обладает никаким знани­ем о наблюдаемом индивиде или обладает недостаточным знанием о типе наблюдаемого индивида, он должен прибег­нуть к выводу от «следствия к причине». Это означает, что, наблюдая завершенное действие и его результаты, он пола­гает, что это отдельно взятое завершенное действие и эти результаты на самом деле и были для-того-чтобы мотивами актора.

Описанные способы понимания мотивов наблюдаемых индивидов могут быть верными с различными вероятностями. Это касается как адекватности знаний наблюдателя о типи­ческих мотивациях типических индивидов, так и его интер­претации для-того-чтобы мотивов других людей, которая будет тем более сомнительной, чем дальше она от живого контекста мы-отношения. Например, информация о том, что индивид, выступающий на собрании, является священником, не позволяет с уверенностью заключить, что он произносит проповедь. Приписывание кому-то для-того-чтобы мотива на основе увиденного завершенного действия является еще более ненадежным. Вполне может быть, что это действие вовсе не достигло цели, поставленной актором. С другой стороны, постижение кем-то подлинных потому-что мотивов не осо­бенно страдает от того, что этот кто-то является скорее просто наблюдателем, чем партнером в мы-отношении. И наблюда­тель, и партнер в социальном отношении лицом-к-лицу долж­ны стараться реконструировать ex post facto переживания, которые мотивировали Другого предпринять данное действие. С учетом этой задачи, зависящей от «объективного» знания человека, позиция партнера в мы-отношении не является привилегированной¹.

Наблюдение социальных отношений более сложно, неже­ли наблюдение индивидуального поведения, но оно протекает в соответствии с теми же основными принципами. Наблюда­тель должен опять привлечь свои знания о социальных отно­шениях вообще, об этом особенном социальном отношении и о партнерах, вовлеченных в него. Конечно, схема интерпре­тации наблюдателя не может быть тождественной схеме ин­терпретации любого из партнеров в данном социальном отно­шении. Модификации внимания, характеризующие установку наблюдателя, не могут совпадать с установками участников текущего социального отношения. С одной стороны, то, что ему кажется релевантным, не тождественно тому, что они считают релевантным в этой ситуации. Более того, наблюда­тель находится в привилегированной позиции: ему известны текущие переживания обоих наблюдаемых партнеров. С дру­гой стороны, наблюдатель не может обоснованно интерпре­тировать для-того-чтобы мотивы одного участника как потому-что мотивы другого, как это делают сами партнеры, пока взаимосвязь мотивов в наблюдаемой ситуации не становится явной.