Глава 12. — Да-да, говорю я, — пахну Надеюсь, ещё Пахну И чем же?..

— …и пахнешь ты…

Лена ищет слово.

— Да-да, говорю я, — пахну… Надеюсь, ещё… Пахну… И чем же?..

Лена раздумывает.

— Смелее, — говорю я, — ну-ка, ну-ка…

— Сундуком! — наконец произносит Лена.

Это та правда, которая в очередной раз свидетельствует о необходимости подвести итоги, понять и признать своё поражение среди сотен тысяч побед, ярких покорений вершин и умов, величественных триумфов… И теперь вот…

Мне просто нужно было дождаться этих слов от Лены!

— Хо, — говорю я, — так я и есть сундук!

— Да нет, — говорит Лена, — я в том смысле, что… Помнишь, я рассказывала тебе, что у моей бабушки…

Помню. Лена всегда с трепетом рассказывает о своём детстве, проведенном где-то в алмазных краях Сибири, о том, как её, совсем маленькую брали с собой на охоту, о том, как… Теперь вот о бабушкином сундуке…

— Помню, — говорю я, — конечно помню. Ты даже с рогатиной…

— Ты у меня совсем юный, — улыбнувшись, говорит Лена.

Я только-только вылез из Пирамиды Хеопса, перепачканный пылью и тысячелетиями, стою, отряхивая джинсы… Отсюда, видимо, и мой сундуковый запах. А как ещё может пахнуть гробница фараона, его саркофаг? Сундук он и есть сундук.

— Помоги, пожалуйста, — прошу я, ища в воздухе Ленину руку, чтобы она поддержала меня, отряхивающего штанину и прыгающего, как хромой, на одной ноге. Вот и сейчас я не могу обойтись без Лениной поддержки!

— Я держу, — говорит Лена, — не бойся!

С ней я уже ничего не боюсь!

Наше путешествие в Египет… Пирамиды… Пирамиды, конечно… Это то, на что была выплеснута вся моя жизнь! Это моя my life as a man (Моя мужская жизнь, — англ.).

— Ну что, — спрашивает Лена, — на этот раз убедился?

Теперь другая штанина.

— Давно, — говорю я.

В том, что Лена — моя надежда и опора я убедился с тех самых пор, как однажды она вытащила меня, что называется, из ямы. Я был в полном отчаянии, я даже сделал попытку...

— Да, — говорит Лена, — позвони Юрке. Он тебе дозвонился? Ты был как раз в пирамиде.

В пирамиду ещё никому не удавалось дозвониться. Говорят, что все попытки пробиться к фараону не только телефонным звонком, но даже мыслью блокируются системой древней защиты пирамиды от внешних тревог и посягательств. Говорят, что тому, кто попытается тревожить покой мумии грозит мучительная смерть. Чтобы не испытывать судьбу, проверяя надёжность защиты, я просто отключил телефон.

— Ну что… рассказывай!

Лене не терпится узнать, правда ли то, что Тинины стихи, написанные клинописью на той самой финтифлюшке, слово в слово выписаны и на стенах пирамид, и на… и на… Где ещё?

Правда! Уму непостижимая правда!

— Да, — говорю я, — есть…

Умопомрачение полное! Всё дело в том, что алебастровые статуэтки, найденные Картером среди тысяч драгоценных предметов (маска фараона, груды золота и драгоценных камней), отправленных вместе с Тутанхамоном в загробный мир, несут в себе символику, позволяющую высветить сокровенную суть мировоззрения египтян. Они — ключ к тайнам эпохи Амарны, к истории Нового царства…

— Что же получается, — говорит Лена, — получается, что…

Получается, что Тинина финтифлюшка и эти статуэтки — одного поля ягоды! Но главное то, что все стены тех пирамид Египта, которые нам удалось посетить, испещрены Тининой клинописью. Вот — гром среди ясного неба! Получается, что…

И не только Египта! Пирамиды Китая, пирамиды Индии, пирамиды майя… Даже пирамида Кайлас и та… Да!..

— Да, — говорю я, — получается…

Тинина финтифлюшка!.. Человечки, трубочки, кузнечики и птички… Тинины стихи и геном человека… Что же получается?..

— Да, — повторяю я. — сим-сим, открывайся!..

И эта Тинкина драхма из электрума со своими карлючками на ней… И тот осколок керамики из Санторина. И даже та штучка, которую Тина вручила мне ночью у Вавилонской башни… Да, все они…

Вот ведь какая получается штуковина: тайные знания пирамид, выписанные клинописью на финтифлюшке, на драхме и на… и преподнесенные Тининым стихом нам как дар, как божий дар, изменяют природу генома… Имеющий глаза да увидит! Имеющий уши да расслышит! Вот и весь сказ!

— Послушай, наконец, — восклицает Лена, — нет, ты только послушай!..

Она удерживает меня за рукав.

— Стой! — она цепляется теперь за борт куртки.

Мы спешим, мы просто мчимся, боясь опоздать. Какие могут быть тут рассуждения? Потом, потом…

— Нет! Сейчас! Ты сто лет водил меня за нос, ты обещал…

Не сейчас же!

— Что?! Что ещё?!

Я останавливаюсь, Лена просто сбивает меня с ног. Наконец передышка! Вся жизнь — на бегу, некогда остановиться, перевести дух. Спасибо Лене…

— Ну?

Мы стоим, не в силах слова произнести.

— Рест, — говорит она, глубоко вдохнув, — ты скажи мне, пожалуйста, — сдёргивая свой непременный платочек в синюю крапинку со своей лебединой шеи, — вот…

Теперь она берёт мою руку в доверительном порыве признательности:

— Спасибо тебе!..

Конечно, я поражён: я не знаю, за что меня благодарят. Лена! Это я… Это мне нужно… Это я должен валяться у нее в ногах…

— Лен, брось…

— Нет-нет, — настаивает она, отдышавшись. — Я!..

Мы молчим. Слова не нужны. Мы это понимаем и признаём: друг без друга мы — пустота, мы просто…

— Но вот ещё что, — наконец, произносит Лена, — Тина…

Тина?! Тина?!! Казалось, о Тине всё уже сказано, ясно, что Тина… Что без неё…

— Ты мне скажи, скажи мне, пожалуйста…

— Сейчас?.. Завтра, — обещаю я.

— Сейчас, сейчас! Этого завтра ведь может быть и не быть…

Да-да, Лена права: может быть… Или не быть! Чёртов Гамлет!

— Сколько у нас времени? — спрашиваю я.

— Нет…

— Вот что, — говорю я, крепко держа Лену за руку, — это важно. Это, — говорю я, пожалуй, важнее всего. И даже если мы опоздаем… Хорошо! Вот смотри…

Мы присаживаемся на какое-то поваленное дерево, успокаиваемся, я всё ещё держу Лену за руку…

— Не холодно? — спрашиваю я.

— Жарко!

Я рассказываю…

Наибольшее впечатление на Лену производит тот факт, что слова Тининых стихов созвучны с частичкой Бога, которую учёные уже открыли и выложили миру для обозрения на тарелочке с голубой каёмочкой.

— Как так?

— Звук, — говорю я, — это уникальное и универсальное средство воздействия на ДНК каждого и всех. Это тот ключ, который открывает…

— Ключ?

— … тот резец, помощью которого отсекают те участки нити…

Я ещё раз рассказываю Лене технологию совершенствования генома человека.

— …и, конечно, музыка стиха, и…

— Музыка?

— Именно! Только эта музыка… Никакая другая… Это универсальный язык… Надо только научить… Но это уже — проще простого: как выучить за ночь английский… Или испанский… Или какой ты там хочешь?

— Там?

— Там, тут, здесь и сейчас!.. Это уже простая простота, понимаешь? «Си-Эн-Эн» или «Би-Би-Си», или «Евроньюс», или, на худой конец, «Утро России»… Да, как «Вставай, страна огромная!», только теперь это обращение к миру:

«…на твоём костре догореть.

Ты вступаешь в сговор со мной.

Нагло верещит вороньё.

Я сцепляю пальцы в замок,

Чтоб не засчиталось враньё…».

Врать нельзя! Понимаешь?.. Скажешь слово неправды и тотчас у тебя на лбу высвечивается клеймо, тавр — «ВРУН!». И тут же — в костёр — пых…

Вот и вся технология зачистки мира!

И тут Тина…

— Что, что Тина? — спрашивает Лена.

Мне не надо отвечать — Лена и сама знает этот ответ: Тина соткана из частичек Бога. Вот такой божественный сгусток, скреп, сцеп, спай… Огнь Небесный, очищающий…

Вот такая история…

«…пальцы — в замок…».

Вот такие пироги…

Ти, Ты Та…

Ты мой омут, острог и порт…

Татататататататататататататааааааааааааааааа….

Вот такая наша Пирамида…

Тина — как вершина, венец!..