Книга первая. ние, если проникает в душу

ние, если проникает в душу. Если же она предпринимает что-то, то сколь бы тайно она ни делала этого, однако же никогда не будет уверенности, что это не станет явнымЗ. В большинст­ве случаев за деяниями преступников сначала следует подозре­ние, затем - разговоры и слухи, а потом является обвинитель, а там и судья; а многие, как это было в твое консульство, сами доносили на самих себя⁴.

51. И если кому-то кажется, что они достаточно защищены и ограждены от гласности, они все же трепещут перед богами, зная, что все эти тревоги, днем и ночью снедающие их души, посланы бессмертными богами в наказание им. Разве способ­ны бесчестные поступки облегчить тяготы нашей жизни, разве не скорее наоборот: преумножить их сознанием содеянного, страхом перед законным наказанием и ненавистью сограждан? И тем не менее иные не знают меры ни в богатстве, ни в поче­стях, ни во власти, ни в любовных делах, ни в пирах, ни в про­чих страстях, которые никакое нечестно нажитое богатство никогда не сможет уменьшить, а скорее наоборот - еще боль­ше распаляет. И поэтому, как мне кажется, таких людей нужно не увещевать, а наказывать.

52. Таким образом, здравый разум призывает людей рассу­дительных быть справедливыми, непредвзятыми и верными⁵. Неправедные деяния не помогают человеку, не владеющему красноречием и недостаточно могущественному, ибо он не способен ни легко исполнить то, что он задумал, ни удержать желаемый результат, даже если ему удалось его добиться. И си­лы (opes) судьбы и таланта подходят скорее щедрости⁶, кото­рая дарует своим обладателям доброжелательство и любовь к ним, которые нужнее всего для спокойной жизни (ad quiete vivendum), особенно когда вообще нет никаких причин совер­шить неправый поступок.

53- Ведь желания, исходящие от природы, легко удовлетво­ряются, не побуждая ни к какой несправедливости, а пустым желаниям подчиняться не следует, ибо в них нет ничего, что заслуживало бы удовлетворения их. Сама же несправедливость заключает в себе больше потерь, чем приносит выгоды добы-

О пределах блага и зла

тое неправедным путем. Поэтому прав будет тот, кто скажет что справедливость желанна не сама по себе, а лишь посколь­ку она несет в себе весьма много приятного. Ведь быть люби­мым и дорогим приятно потому, что это делает жизнь и более надежной и увеличивает наслаждение. Поэтому мы полагаем, что бесчестности следует избегать не только из-за тех несчас­тий, которые достаются бесчестным людям, но в значительно большей степени из-за того, что она, обосновавшись в душе человека, ни на мгновение не дает ему свободно вздохнуть и обрести спокойствие.

54. Таким образом, если даже сама эта преславная добро­детель, о которой особенно любят поговорить иные филосо­фы, не способна дать плоды, когда она не направлена на на­слаждение (а только наслаждение способно привлечь нас к се­бе по своей собственной природе), то нет сомнения, что это самое наслаждение и есть высшее и предельное из всех благ и что счастливая жизнь есть не что иное, как жизнь, приносящая наслаждение.

XVII. 55. Теперь я кратко разъясню, что связано с этим надежным и неопровержимым положением¹. Нет никакой ошибки в определении крайних пределов блага и зла, то есть в том, что касается наслаждения и страдания, но ошибка возни­кает тогда, когда неизвестны их истоки. Мы признаем, что ду­шевное наслаждение и страдание рождаются из наслаждений и страданий телесных². Поэтому я допускаю то, что ты только что говорил^, то есть, что ошибаются те из наших привержен­цев, которые думают иначе, а таких, как я знаю, немало, но это все люди необразованные. И хотя душевное наслаждение при­носит нам радость, а душевная боль - тягость, однако же и то и другое берет начало от тела, и неотрывно от тела, но это не означает, что душевные наслаждения и страдания не могут на­много превышать телесные. Ведь тело способно воспринимать только то, что непосредственно перед ним, душа же восприни­мает и прошедшее, и будущее⁴. И хотя, страдая телом, мы стра­даем в равной мере и душой, однако страдания души могут рез-