Глявя I. Основные линии ряэвития в подростковом возрасте

всех возможных видах деятельности, чрезвычайно распростра нены. Это проявляется в повышенном внимании к его оцен­кам, успехам на концертах, в различных соревнованиях.

«Иногда чувствую в себе родительское тщеславие. Дав лю в себе, но иногда прорывается: мои лучше! Если у них ребенок на " пианинах" играет, то и мой должен. Если это фигурное катание, то мой ножку тянет выше. Это надо в себе давить. Это плохое чувство. Детей надо любить как есть, а не за то, что ножку тянет» (Валентина Владими­ровна, мама пятнадцатилетней Нины).

Чаще такая сверхтребовательность присутствует у родите­лей, которые сами обладают высоким социальным статусом. В этом случае у ребенка формируется сильный страх не соответ­ствовать ожиданиям родителей, тому эталонному образу, ко­торый они хотели бы видеть. Нужно отметить, что это не страх наказания, а скорее страх потери родительской любви из-за собственной невозможности достичь «планки», установ­ленной ими. Понятно, что этот страх привязывает его к ним, мешает процессу отделения.

«Мне непонятно, почему у моей девочки четверка по русскому. Дома мы с ней пигием диктанты, у нее все в по­рядке. Я сама закончила школу с золотой медалью, муж — два института. У нее тоже должно быть все хорошо» (Евгения Викторовна, мама четырнадцатилетней Та­мары).

Иногда родители могут возлагать на подростка обяза­тельства по «исправлению» собственных жизненных ошибок, заставляя их исполнить то, что не удалось самим родителям. В этом случае у ребенка также формируется страх несоответ ствия ожиданиям родителям, затрудняющий отделение.

«Моя мечта, чтобы Катя закончила школу с золотой медалью. Я-то сама училась с тройками, после школы в ин­ститут поступала и не поступила, пошла работать. Учиться начала только тогда, когда дочке было три года. Со старших классов я занималась пением, мечтала петь,

но получилось по-другому. Дочка тоже занималась музыкой. Но быть музыкантом отказалась наотрез. А я так ее уго­варивала. Но я была предоставлена сама себе, поэтому со­вершила много ошибок. Катеньке будет легче, она их не сделает» (Валерия Сергеевна, мама пятнадцатилетней Кати).

Иногда ребенок компенсирует своим присутствием пробле­му нарушенных взаимоотношений между родителями. Как пи­сал известный психолог Милтон Эриксон, когда приходит супружеская пара с очевидно проблемными отношениями между собой, но предъявляют они исключительно проблему ребенка, вам приходится иметь дело с объединенными силами мужа и жены, которые, закрывая глаза на собственные труд­ности, настаивают на наличии серьезных нарушений у ребен­ка. Необходимо разделить их так, чтобы это не было замече­но. Понятно, что в этой ситуации подросток не дает себе пра­ва на отделение, чтобы избежать разрушения семьи.

Затруднено отделение и в том случае, если в семье имеют­ся нарушения структурно-ролевого характера. Наиболее час­тый вариант этого — проигрывание ребенком роли отсутству­ющего или плохо играющего свою роль члена семьи. Напри­мер, в семье с эмоционально отстраненным отцом мать подключает на его роль сначала старшего, а после его отделе­ния — младшего сына. Или же в неполной семье меняются ролями дочь и мать. Соответственно мать в детской позиции отчаянно сопротивляется отделению дочери, служащей ей опо­рой.

«Ты представляешь, что она сделала? Уехала на Новый год со своим молодым человеком в Санкт-Петербург. Это значит, что я Новый год буду встречать совсем одна. Что я буду делать одна в пустой квартире? Как она могла себе это позволить?!» (Лариса Анатольевна, мама семнадцати­летней Саши).

Как уже говорилось, причины трудностей в отделении мо­гут лежать не только во внутрисемейных отношениях, но и в особенностях самого подростка. Точнее сказать, в нарушени-