Я буду любить тебя вечно. Даже когда не смогу».

Я вижу в глазах Трея, что он намерен остановить ее. Он поворачивается, чтобы пуститься вслед за ней, притащить ее обратно, но вдруг я оказываюсь перед ним, преграждая путь. Он отталкивает меня, и я ударяю его. Знаю, это не лучшая идея, но все равно бью, понимая, что получу ответный удар. Но оно того стоит, потому что это даст ей достаточно времени, чтобы вернуться в палату Адама и попрощаться с ним еще раз.

Как только его огромный кулак летит мне в челюсть в ответ, я падаю на пол.

Больно, черт побери!

Он переступает через меня и бежит за ней. Я хватаю его за лодыжку и тяну, наблюдая, как он падает. Медсестра слышит шум и выбегает из-за угла, в то время как он пинает меня в плечо, с криками отвалить на хрен. Он снова вскакивает на ноги и бежит по коридору, но я уже не следую за ним.

Я нахожусь практически в палате отца, когда слышу, как она говорит Адаму:

- И я буду любить тебя вечно. Даже когда не должна буду этого делать.

Это заставляет меня улыбнуться, хотя мой рот болит и кровоточит.

Я захожу в комнату отца и иду прямо к тумбочке, где сложены художественные принадлежности. Хватаю пустой холст и роюсь в коробке, осматривая содержимое.

Кто бы мог подумать, что моя первая драка будет из-за девушки, которая даже не принадлежит мне?

Слышу, как она до сих пор плачет, медленно идя по коридору, действительно в последний раз.

Я сажусь в кресло, глядя на коробку, полную его инструментов. Один за другим начинаю вытаскивать их оттуда.

Прошло восемь часов и почти рассвело, когда я, наконец, закончил картину. Я отставил ее в сторону, чтобы высушить и уснул, проснувшись, когда уже стемнело.

Знаю, сегодня она не придет в его палату, и мне становится грустно за них обоих, и даже немного эгоистично грустно за себя.

Некоторое время стою у двери, думая постучать и желая удостовериться, что там нет его брата. После нескольких минут тишины, тихо стучу в дверь.

- Входите, - отзывается он, хотя сегодня его голос настолько слаб, что мне приходится напрячься, чтобы услышать его. Открываю дверь и делаю несколько шагов внутрь комнаты.

Когда он видит меня и не узнает, то пытается сесть, приподнявшись всего на несколько сантиметров. Видно, что ему крайне тяжело.

Боже, он так молод.

Я имею в виду, я знаю, что он примерно того же возраста, что и я, но приближающая смерть заставила его выглядеть моложе, чем он должен.

Смерть должна приходить только к старым.

- Привет, - здороваюсь я, медленно продвигаясь по комнате. - Извини за беспокойство, но…

Смотрю на дверь, затем снова на него.

- Покажется странным то, что я хочу сказать. Я… Я кое-что сделал для тебя.

Я держу холст в руке, боясь, повернуть его так, чтобы он его рассмотрел. Его глаза падают на обратную сторону картины, он вдыхает глубже, пытаясь придвинуться на кровати.

- Что это?

Подхожу ближе и указываю на стул, прося разрешения сесть. Адам кивает головой.

Я не показываю ему картину сразу. Чувствую, что сначала должен объясниться. Или по крайней мере познакомиться.

- Меня зовут Оуэн, - представляюсь я ему, усевшись в кресле.

Киваю головой на стену позади него:

- Мой отец в соседней палате уже нескольких недель.

Адам смотрит на меня мгновение, а затем спрашивает:

- Что с ним случилось?

- Он в коме. Автомобильная авария.

Его глаза становятся по-настоящему отзывчивыми. Это мгновенно заставляет меня проникнуться к нему симпатией. Теперь я понимаю, что он совершенно не похож на своего брата.

- Я был за рулем, - добавляю я.

Не знаю зачем, но разъясняю ему ситуацию. Может быть, чтобы показать ему, что, хоть я и не умираю, моей жизни не позавидуешь.

- Твой рот, - замечает он, делая слабые усилия, показывая на синяк, образовавшийся после вчерашней драки в коридоре. - Это ты подрался с моим братом?

Я опешил на мгновение, шокированный тем, что он знает.

Я киваю.

Он слегка смеется.

- Медсестра рассказала мне. Сказала, ты перехватил его в зале, когда он пытался остановить Оберн, пожелавшей снова попрощаться со мной.

Я улыбаюсь.

«Оберн», - думаю я про себя.

В течение трех недель я пытался выяснить, как ее зовут. Конечно же, Оберн. Я никогда не слышал, чтобы у кого-то было такое же имя. Оно идеально ей подходит.

- Спасибо тебе, - говорит Адам.

Его слова походят на страдальческий шепот. Ненавижу, что заставляю его так много говорить, я понимаю, что это причиняет ему боль.

Приподнимаю картину и смотрю на нее.

- Вчера вечером, после того, как она ушла, - начинаю я. - Думаю, ты бы сказал, что я был вдохновлен, нарисовать ее для тебя. Или, может быть, для нее. Для вас обоих, думаю.

Сразу смотрю на него:

- Я надеюсь, это не странно.

Он пожимает плечами:

- Зависит от того, что это такое.

Я встаю и поворачиваю картину к нему лицевой стороной, чтобы он смог увидеть ее.

Сначала от него не исходит никакой реакции. Он просто смотрит. Я позволяю ему взяться за нее и отхожу, чувствуя себя неловко от того, что допустил мысль, что ему нужно что-то наподобие этого.

- Это моя первая попытка живописи, - признаюсь я, извиняясь за то, что он, вероятно, думает она ужасна.

Его глаза сразу встречаются с моими, а лицо не выражает ничего, кроме, кажется, равнодушия. Он указывает на картину.

- Это твоя первая попытка? - спрашивает он в недоумении. - Серьезно?

Я киваю.

- Да. Вероятно и моя последняя.

Он тут же качает головой.

- Я надеюсь, что нет, - произносит он. - Это невероятно.

Он тянется к пульту дистанционного управления и нажимает на кнопку, поднимая изголовье кровати на несколько сантиметров. Указывает мне на стол рядом с креслом.

- Подай вон ту ручку.

Я даже не спрашиваю.

Передаю ему ручку и смотрю, как он переворачивает картину и что-то пишет на обороте холста. Он тянется к тумбочке рядом с кроватью, отрывает листок бумаги из блокнота, пишет что-то, положив страничку на блокнот, и протягивает мне и картину, и листок бумаги.

- Сделай мне одолжение, - говорит он, когда я беру их из его рук. - Отправишь ей это? От меня?

Он указывает на лист бумаги в руках.

- Ее адрес вверху, имя - внизу.

Смотрю на листок в моих руках и читаю ее полное имя.

- Оберн Мейсон Рид, - проговариваю я вслух.

Какова вероятность, что такое может случиться?

Улыбаюсь и провожу большим пальцем по буквам ее второго имени.

- У нас одинаковые вторые имена.

Я перевожу взгляд на Адама, он вновь опускает кровать с легкой улыбкой на лице.

- Это судьба, но ты и сам знаешь.

Я качаю головой, отвергая его комментарий.

- Уверен, что она - твоя судьба. Не моя.

Его голос напряжен, чтобы перевернуться на бок, у него уходит огромное количество усилий. Закрыв глаза, он произносит:

- Надеюсь, у нее больше, чем одна судьба, Оуэн.

Больше он не открывает глаз. Он засыпает или, может быть, ему просто нужно отдохнуть от разговора. Я снова смотрю на ее имя и думаю о сказанных им словах.