Марта 1915. Раз уж я пишу о войне, то не могу не обратиться к тем, кто потерял во время этой войны своих близких

Раз уж я пишу о войне, то не могу не обратиться к тем, кто потерял во время этой войны своих близких.
Вы, скорбящие о безвременно ушедших, разве не читали вы, что один день будет как тысяча лет, а тысяча лет - как один день.
Начнем с перевоплощения, которое еще называют ритмом, и течение которого есть бессмертие. Бессмертие предполагает отсутствие начала и невозможность конца. Дух всегда был и всегда будет. В жизни духа один день может длиться как тысяча лет, и тысяча лет - как один день.
Рождение есть утро нового дня, смерть - его вечер. А время между жизнями есть период сна, когда к нам приходят сновидения. Вы вполне можете сказать и обратное: что жизнь это сон, а смерть - пробуждение к реальности. Но наличие ритма не вызывает сомнений.
Погружение в сон есть прохождение через астральный мир, аналогичное пути души после смерти. Вы - пишущая для меня эти строки - и ещё некоторые люди способны проходить по этому пути, будучи в полном сознании. В один прекрасный день все люди научатся осознанно проходить по нему и тогда смогут восстановить свою прошлую память.
Вы, скорбящие об усопших, помните, что наша жизнь - это всего лишь один день для бессмертного духа. Ведь вам часто приходилось расставаться с теми, кого вы любите, на один день, и вас это совсем не огорчало. Ваши близкие просто уходят из дома, поскольку их ждут другие дела, но вы не сомневаетесь в том, что на следующий день встретитесь с ними снова. Так почему же вы не чувствуете, что следующим днем души, или в следующей жизни (для Вечности это безразлично) вы вновь сможете поприветствовать тех, кого любите?
Друзья не обязательно будут встречаться в каждой жизни, тем более если они не очень близки. Как в обычной жизни вы встречаетесь с каждым из своих друзей, как правило, не чаще одного раза в неделю, так и в более продолжительной жизни души вам не обязательно встречаться со всеми своими друзьями каждый день. Вы можете расстаться в понедельник, но договориться при этом, что обязательно встретитесь в пятницу. Четыре дня или четыре жизни - для Вечности это все равно.
Но с некоторыми людьми вы расстаетесь всего лишь на несколько часов - с утра и до заката, а вечером снова встречаетесь в интимной домашней обстановке. Так что те, кто покинул вас в самый разгар дня жизни, возможно, еще вернутся к вам на закате; точно так же можно сказать, что вы еще встретитесь с ними в конце этого дня вашей души, в конце нынешней жизни, они будут с вами в сумерках астральной жизни и в прекрасном сне на Небесах, который ждет вас вслед за нею. Не печальтесь. Любовь терпелива и в конце концов берет свое.
С некоторыми своими друзьями вы, может быть, встретитесь спустя две, четыре или даже семь жизней; но с теми, с кем вы действительно близки, с теми, кого вы любите, кто вам действительно дорог, вы снова встретитесь на закате, или, в крайнем случае, - завтра, следующим днем вашей души, который вновь начнется на земле.
Как же вам готовиться к этой встрече? Разве не следует вам прожить весь этот день в радостном ожидании того, что с наступлением вечерних сумерек к вам опять вернется ваша Любовь? А с приближением заката разве не облачитесь вы в белые одежды веры, в ваши вечерние одежды, и разве не сядете у окна в ожидании своей Любви? Любовь придет. Неужели вы не слышите, предвкушая встречу с ней, звука ее шагов на дорожке возле дома? Неужели вы не слышите звука открывающейся двери? Идите же вперед с улыбкой навстречу своей Любви! Истинно: один день будет как тысяча лет, а тысяча лет - как один день.
Я беседовал с душой одного английского офицера, который погиб, увлекая за собой в атаку своих солдат. Его смерть была быстрой и безболезненной. Выстрел в сердце, и вот он оказался - после непродолжительной потери сознания - как ему казалось, всё ещё во главе атаки.
Но перед ним уже не было врага, ничего, кроме безмятежных равнин, возвышавшихся над полем боя; ибо его душевный подъём был настолько силен - а умер он, лелея в своем сердце мысль о своей Любви - что он сразу же начал подниматься все выше и выше, в те сферы, до которых может возвысить человека только Любовь.
Не увидев никого перед собой, он остановился, поглядел по сторонам и заметил меня.
Брат мой, - сказал я ему, - твоя война осталась позади.
Он сразу всё понял. Те, кто уже прожил несколько недель в шатрах Смерти, сразу же узнают её, когда она поднимает свой занавес.
А что с атакой? - тут же спросил он. Мы победили?
- Да, - ответил я, - сила твоего духа помогла вам победить.
- Тогда всё хорошо, - последовал ответ.
- Отдохни немного, - сказал я, - отдохни и поговори со мной.
- Мы когда-нибудь встречались раньше? спросил он. - Твое лицо кажется мне знакомым.
- Мое лицо знакомо многим из тех, кто сейчас сражается там, - сказал я.
- Когда ты ушел - оттуда?
- Три года назад.
- Тогда ты можешь многому меня научить.
- Да, пожалуй. А что бы ты хотел узнать?
- Я хочу знать, смогу ли я как-нибудь успокоить ту, для которой моя смерть станет огромным горем?
- Где она сейчас? - спросил я.
Он назвал мне место, где она жила.
- Идем туда, - сказал я. - Я пойду с тобой.
В Англии, в крохотной комнатке с такой же маленькой кроваткой мы увидели красивую женщину. В кроватке лежал малыш, лет четырех или пяти. Мы даже могли различать их голоса: мать и ребенок говорили друг с другом.
- А когда вернется папа? - спросил малыш.
- Я не знаю, - ответила мать.
- Папа обязательно приедет, правда же, мама? Ты же знаешь, что он приедет?
- Я молюсь, чтобы он скорее вернулся.
- Вот и все, что ответила мать сыну.
Глаза детей в момент перехода в сумеречный мир, в мир, отделяющий бодрствование от сна, порою становятся на удивление проницательными.
- Папа, папа вернулся! - вдруг радостно закричал малыш и протянул руки навстречу своему отцу.
Мать всё поняла, и лицо её побледнело.
Но ей помогла справиться с горем мысль о том, что ее любимый пришел домой, и что их сын видит его. Я полагаю, он останется вместе с ней до тех пор, пока она не сможет с ним воссоединиться. Эта задержка отнюдь не замедлит прогрессивный рост его души. Любовь есть исполнение Закона. В вечности есть место и для любви, и для разлуки. В любви тысяча лет проходят как один день.