II. Мои пассажиры

Эпиграф

(от автора)

Повесть, которую вы держите в руках, я написал запоем за шесть дней, находясь в психиатрической клинике. Попал я, собственно, туда по глупости: пошел на прием к психиатру, а он сказал, что я болен и мне срочно надо в клинику. Через пять дней почему-то выяснилось, что я полностью здоров, а уж через 8 дней меня выпустили. Бывает.

Зато в клинике у меня выдалась уйма свободного времени, и я писал с подъема до отбоя. Никогда в жизни у меня не было еще такой возможности, и вряд ли когда-нибудь еще будет. Что Бог не делает, все к лучшему, как говорят.

В начале повесть затевалась как философско-иронические размышления об окружающем мире, а потом пустилась в лирические любовные стенания. В итоге вышло нечто о Боге, любви к ближнему и о любви мужчины и женщины.

Одно могу сказать точно: как написано, так я думаю и живу. И о моей личности вы можете создать для себя безошибочное суждение, прочитав нижеследующие главы.

I. Трамвайная воля

Даже когда в коридоре тишина,

Я все равно не могу понять,

Тишина ли это.

Или то вены лопаются у меня в висках

В придачу к дотошной многолетней любви.

В лице моем идут одинокие последние трамваи.

И в каждом из них – влюбленные парочки

С букетами цветов и собачками на поводке.

Трамваи идут из одного конца лица в другой,

Там разворачиваются и идут в обратную сторону,

Оглашая окрестности предупреждающим звоном.

На их путях нет ни одной стрелки,

И потому они обречены скитаться там вечно.

Там, в моем лице, в моих проклятущих висках.

Так бы и порвал одну из этих трамвайных артерий

И выпустил бы трамваи на волю

К их сводным городским братьям.

Пусть они повидаются, поздороваются

Друг с другом своими сцепными механизмами

И колесят дальше по моим любимым маршрутам.

На этих маршрутах так не хватает

Дружелюбных отзывчивых трамваев.

II. Мои пассажиры

Необъяснимые старушки ползут по тоннелям метро. Толкаются хозяйственными сумками-тележками, не замечая подозрительных лиц. Тогда, как в моих трамваях для них каждое лицо подозрительное. Обычная картина: сидит старушка с ведром помоев, запахом которых пропитался весь мой трамвай и все мои пассажиры, и прокалывает своими кровавыми глазами каждую извилину пассажирского мозга.

Во дела!

А трамваи те идут без водителей вовсе, они не нужны моим трамваям. Все равно никто из пассажиров не знает, не догадывается, куда держит путь.

Потому не нужны водители и кондукторы.

Трамвай - место того же пошиба, что и поликлиника. Вот зачем в поликлинику приходят старушки (те же необъяснимые старушки, что ползут по тоннелям метро)?. Затем, чтобы незаметно, за делами и разговорами, довести до конца начатое дело – свою жизнь. У старушек на самом деле нет никаких болезней, кроме одной – старости, от которой не лечатся. А они все равно идут в поликлинику лечиться. И вот за тем же заползают они в мои трамваи. Будто думают, что они довезут их до смертной ступени. А внешне-то никто из них помирать не хочет, боится.

Вот потому-то всем все равно, куда ехать,

Потому не нужны водители и кондукторы.