Открытие тайны своей или чужой прежде времени или когда не требуется это

Чтоб хранить тайны, нет выше на это примера, как молчание Пресвятой Богородицы и обручника ее Иосифа. Здесь мы видим глубокое хранение и своей и чужой тайны. Пресвятая Дева хранила собственную тайну, а Иосиф молчал пред другими о ее тайне, не зная еще смысла этой тайны. Могла бы Божия Матерь открыть Свою тайну о чревоношении и по доверенности человеческой, потому что Иосифу была открыта ее чистая жизнь, как в свою очередь и благочестие Иосифа было ей известно. Тем более должна бы она, судя по человечески, с большим обнаружением день ото дня своей тайны сказать о себе обручнику из страха, если не большей какой беды, то по крайней мере обличения со стороны Иосифа, который, повторяем, ничего не знал об Архангеле благовестителе. Но Она умолчала о Своей тайне и предоставляла за Себя говорить пред Иосифом ангелу же от имени Божия. Иосиф также молчал об Ее тайне, и только придумывал средство, как бы предотвратить затруднение или вред по поводу этой тайны. Высок пример, но зато он разом обнимает наш долг относительно хранения тайн. Начнем с тайн духовных же, или по духовной жизни. Если и можем мы сообщать о тайной своей добродетели, то или только глубокому христианину или лучше в третьем лице (2Кор.12, 2-6). Иначе потерпим вред. Так, откроем ли мы неосторожно тайну только что предпринимаемого своего дела? Можем повредить успеху этого дела с двух сторон: и со стороны врага—дьявола, который постарается поставить нам препятствия в полезном и святом деле, и со стороны людей, которые будут завидовать нам и по зависти также препятствовать. А если нам завещана чужая духовная тайна, например, до смерти известного лица, подобно тому, как Христос—Спаситель не велел говорить о Своем преображении прежде Своего воскресения (Мф.17, 9), то преждевременным раскрытием ее можем мы и подстрекнуть к духовной гордости того, кого она касается, и повредить собственному спокойствию духа. Из тайн житейских (мы имеем здесь ввиду только добрые тайны) свою тайну хранить нужно также для собственной, пользы. Но как много мы вредим себе, насказывая на свою голову! Расскажем откровенно о свидании или о переписке с кем-либо из высших лиц, и тем навлекаем на себя неожиданную неприятность. Ведь не было бы преступной и хитрой скрытности нашей, если б мы и смол­чали о том, о чем нас не спрашивают и что знать другим нет пользы; была бы тогда одна сдержанность языка. Но если и со стороны кто-либо, например, человек сильный в каком-либо отношении, шутя стал бы выведывать от нас тайну, чтоб затем воспользоваться нашею откровенностью по каким-либо своим видам: то и в таком слу­чае мы должны быть осторожны в своем слове (Сир.13, 14). Как неблагоразумно хвалится надевающий на себя оружие, чтоб воевать, наравне с теми, которые уже снимают с себя оружие после войны (Цар.20, 11), так и не умно говорить вперед о задуманном своем деле, которое не требуется знать другим и которое очень важно. Но еще чаще мы не сохраня­ем чужой тайны, которая и доверена нам под условием сохранить ее. В таком случае к нам относится постыд­ное имя перенощиков (Притч.20.19); тогда мы отталкиваем от себя доверенных друзей или знакомых; а в делах политических, как, например, весть о войне или о престолонаследии царского дома, такая весть, известная нам только по частному письму или разговору и неосторожно нами раз­глашаемая, и без вины делает нас виноватыми. Почему бы нам не удержаться от сообщения всякой чужой тайны? ужели тайна, так сказать, разорвала бы нас (Сир.19, 10), если б мы погребли ее в себе? Скажут: «трудно быть между двух сторон: одна просить сохранить тайну, а другая заклинает открыть ее; первая будет опечалена открытием тайны, а последняя — оскорблена сокрытием». Но кто произносит клятву, на том и будет грех: вверенную же тайну следует сохранить. Читатель! особенно в хранении-то тайн покажи обуздание твоего языка. Тогда ты недалек будешь от того, чтоб и обуздать все тело твое».