Изысканная и нескромная одежда

Целомудрию противны собственно «нарядность»одежд и их красота (1Петр. 3, 3)…(Люди) употребляют излишние украшения, например, у женского пола это заграничные шелка, бархаты, браслеты, подбавляющие красоты рукам; сюда же идут те наряды, против которых сильно восставали в дщерях сионских древние пророки: «красивые и гремящие цепочки, серьги и множество колец на руке, ожерелья на шею, за­пястья, повязки и покрывала на голову» (Ис.3, 16-22). Такая изысканность в одеждах («щегольство») в пользу ли целомудрия говорит? Нет! Тех, которые гоняются за ней, безусловно или ради моды, тех она плохо рекомендует и не приведет к добру. Люди нецеломудренного поведения всегда отличались щегольством, и поэтому чрезмерное ще­гольство можно считать предвестником потери целомудрия. В апокалипсисе нарядные одежды, украшения золотом, дра­гоценными камнями и жемчугом преимущественно усвоиваются блуднице. (А в житиях тех святых жен, ко­торые были блудницами и любили украшать себя дорогими одеждами, читаем, что эти жены, когда обращались к Богу, то называли прежние свои украшения не иначе, как «проклятыми дарами», без сомнения, в смысле приобретения их от разврата. Покаявшиеся грешницы не смели при­носить свои наряды в церковь для пожертвования и даже сжигали их на глазах у всех (Четь-мин. Под 8 окт.)). Св. отцы и проповедники, писавшие или говорили против щегольства, всегда были того убеждения, что страстная привязанность к нарядам доказываете решительную развращенность или положение человека на полдороге к развращенности. И действи­тельно, эта страсть главнее всего происходит от желания нравитьсядругому полу. А такое стремление естественно развивает ветреность, суетность. (Благовоспитанные же юноши и девицы или твердые в доброй нравственности мужчины и женщины не будут, подобно застаревшему ребенку, привязываться ко всему яркому, цветному, издающему от себя звук или шум. Эти личности будут только наблюдать приличную скромность и изящность в своих одеждах) Стоит посмотреть на дело и только глазами здравого рассуждения. Например, к чему же это иной мужчина по целому часу проводить в занятии своим туалетом, скорее потерпит несколько пятен на своей душе, чем малое пятнышко на платье, и все свое состояние тратит на то, чтоб «во что одеться?» (Мф.6, 31). Зачем это девица или молодая женщина перед выходом из своего дома, а особенно перед каким либо праздником в своем доме или в кругу знакомых (например, и перед каждым вечером), зачем в продолжении многих часов не могут насмотреться в зеркало, требуют взаимной по­верки хорошо ли на них все лежит и взаимных услуг при этом убранстве? Сколько соперничества в нарядах со своими знакомыми! Сколько пересудов – к лицу или не к лицу тот и другая одеты! К чему это украшение ног такою вычурною и ценною обувью, и почет этой обуви до того, что не в часы употребления она полагается на стол наравне с головным убором?

Затем, грешна собственно нескромность, нецеломудренность одеяний. У мужчин, например, это короткость сюртуков. Женщины обнажают шею и руки или только покрывают себя легкими (лицемерными) покровами, обрисовывают талии, делают разные складки, чтоб обратить внимание на соблазнительные места... Не признак ли это, что и сердца этих девиц или женщин вполне доступны для другого пола? Да; такой наряд, как раскрытая грудь, обнаженные руки дальше локтей, такой полуобнаженный на­ряд («декольте») естественно подавляет стыдливость и возбуждает порочные страсти, как в зрителях, так и в тех, которые таким образом наряжаются. Относительно нескромности в туалете нельзя еще не сделать особенного замечания о волосах у женского пола. Женщины как-то не могут справиться со своими волосами. Волосы, действи­тельно, составляют природное украшение их. Но эту при­родную красу они и еще стараются увеличить, да только не всегда скромно. То они завивают у себя волосы, чтобы ви­лись кудрями; то развивают и оставляюсь их колебаться; то понижают, то подымают, обременяя голову (шиньонами) пуком чужих волос (и может быть, эти волоса с бедного мертвеца какого); то делают волосы златовидными, вплетая в них золотые вещи: то, наконец, совсем лишают себя этого естественного украшения. Не напрасно же и в апостольских посланиях писалось против нескромного плетенияволос (1Петр.3, 3-5). Между тем сообразнее было бы с природою женщины, и следовательно с правилами женской скромности, в той или иной степени прикрывать голову, и не только так на молитве в церкви, но и во всякое время при выходе куда либо. И вот когда к изыскан­ности-то или драгоценности одежд присоединяется еще и нескромность их, затем особенное уменье как у женщин обратить внимание других на то, что в этих одеждах есть нового, когда одевающаяся так девица или женщина, притом, молода и красива: после всего этого уже готово пол­нейшее «прельщение очей мужских». Тогда похотливые юноши и мужчины «раскрыв рот, смотрят на разряженную и красивую» (2Езд.4, 19)».

Наконец, в отношении к целомудрию и материал одежды не безразличен; например, шерстяная одежда, намеренно или только по недоразумению надеваемая на свое тело, особенная мягкость, теплота платья изнеживают тело и возбуждают плоть (не без причины же многие подвижники носили на себе грубые власяницы). Сюда же следует отнести разные мыла для омовения, масти для натираний, духи для вспрыскиваний. (Например, в древнем Риме богатые женщины, убивая свое время на уборы и наряды, каких средств не придумывали, чтобы придать себе красоты и грациозности! Они имели по несколько сот ослиц, чтоб только пользоваться молоком этих животных для своих омовений).

И так можно ли сомневаться в том, что нарядные и нескромные одежды, изысканная мягкость или теплота их, и другие разнеживающие плоть принадлежности к ним, можно ли иметь сомнение, что все это взятое вместе, рас­полагаете к нецеломудрию, портит нравственность? В виду всего этого апостол Павел, дозволяя «украшение лепотное»(т.е. приличное), и предостерегает всех девиц и женщин-христианок: «со стыдливостью и целомудрием, украшали себя» (1Тим.2, 9). О, как прискорбна для Церкви эта нынешняя погоня за нарядами! и как желательна коренная перемена некоторых нарядов!