Кремль 2222. История Демьяна».

Мы бежали от Красного Поля Смерти. Я был ранен после боя с дампами. Мой друг по оружию Костя тащил меня на себе. Я просил бросить меня, потому что Поле было все ближе и ближе, а Костя бежал медленно. Силы покидали его. «У тебя жена, которой ты нужен, – говорил я ему. – Брось меня, иначе мы умрем вдвоем!». Но он продолжал меня нести.

Бег сменился быстрым шагом. Я уже чувствовал, что Поле совсем близко. От него исходила какая-то волна, из-за которой по телу постоянно бежали мурашки. Видеть его я не мог, так как глаза затекли кровью. В бою один из дампов сильно саданул меня по голове палицей. Кровь шла не переставая, голова раскалывалась. Я думал, что потеряю сознание, но Костя сунул мне в нос ядрён-траву, которая своим запахом бьёт прямо в мозг и не даёт какое-то время вырубится.

Мы двигались уже совсем медленно. Ели-ели шли. Я слышал тяжёлое дыхание Кости. Он сделал шаг и споткнулся. Мы повалились на землю. Костя упал на бок, а я на спину. Но больно не было. Я уже ничего не чувствовал. Жизнь выходила из меня.

– Оставь меня, я уже... кха-кха... мертвец, – сказал я ему, потратив свои последние силы.

Он тоже что-то сказал в ответ, но что именно, я не расслышал. Затем он поднял мою правую руку, коснулся моих сжатых в кулак пальцев (судорогой свело) своим кулаком правой руки и пожал мой кулак. Это наше приветствие и прощание перед боем и после. Подобие ритуала, на удачу, так сказать. Сейчас это означало, что мы уже никогда не увидимся.

Костя отпустил мой кулак и ушёл. Я этого не видел, кровь на газах запеклась сухой коркой. Я уверен, если бы не Варвара, он тащил бы меня дальше, невзирая на то, что сам может погибнуть. Но ещё давно я взял с него обещание, если я буду при смерти – не рисковать своей жизнью ради меня. Вот этот момент и наступил. И Костя сдержал обещание.

Я лежал, ожидая мучительной смерти. Мне доводилось видеть, что творит с живыми организмами Красное Поле. Очень жуткое зрелище. После изощрённого издевательства Поля, трудно догадаться, кем была раньше та куча, которой становится живой организм.

Я почувствовал, как тело обволакивает какая-то волна энергии. Она была теплой. А через секунду моё тело содрогалось в ужасных судорогах. Было ощущение, что какой-то великан выкручивает мне руки и ноги. Голова пульсировала болью. Глаза вдавливались в глазницы. Невидимые иголки впивались в кожу под ногти на руках и ногах. Это было ужасно. В тот момент я хотел умереть как можно быстрее. Но смерть любит поиграть.

Когда я пришёл в себя, была ночь. Я ничего не соображал. Все тело болело. Попытка встать не удалась. Из-за головокружения я сразу же упал на живот. И так ещё два раза. Мне нужно было ещё полежать. Но не здесь, не посреди улицы ночью. Я пополз в многоэтажку, что была справа от меня. Ползти было тяжело, но я не останавливался. Если смерть смиловалась надо мной, оставив в живых, нужно найти хоть какое-то укрытие на ночь, чтобы не стать ужином для мутантов. А утром отправлюсь в Кремль.

Я вполз в многоэтажку. На ночлег обосновался на лестнице на первом этаже, так как сил хватило доползти только туда. Потом я моментально отключился.

Утром я проснулся от того, что солнце светило в глаза через дыру в стене. Я зевнул и потянулся. Мои руки! Они длинные, мускулистые, волосатые и чёрного цвета. А на пальцах уже не короткие ногти, а когти. Я резко вскочил. Оглядел себя. Изменение претерпело всё тело – теперь я весь мускулистый, волосатый и чёрный.

Я хотел закричать, но вместо крика зарычал как крысособака.

Потрясённый таким ужасом, я выбежал на улицу. Не зная, что делать дальше, я побежал в сторону Кремля. Бежал я так быстро, как никогда не бегал. Все это влияние Красного Поля!

Я бежал и молил Бога, чтобы меня узнали. Чтобы приняли в Кремль.

Как я был рад, увидев вдалеке стены родимой крепости.

Когда я подбежал к воротам крепости, на меня нацелили копья и луки все часовые. Один из людей на стене крикнул мне:

– Ты кто или что?!

Я хотел выкрикнуть своё имя, но вместо этого начал клокотать. Когда у меня не вышло назваться и во второй раз, ярость заполнила меня. Откуда-то взялись силы, чтобы поднять стокилограммовый камень, лежавший рядом, и метнуть его в сторону с диким рёвом.

– Вали прочь, животное! – крикнул часовой на стене.

Но я не хотел уходить. Мне некуда было идти. И я начал стучаться своими большими кулачищами в ворота крепости.

– Огонь!!! – донеслось сверху.

На меня осыпался град из стрел и копей. Две стрелы вонзились мне в правую руку, одно копье оцарапало левую ногу. Я побежал прочь от стен родной крепости.

Я стоял перед давным-давно поверженным боевым робот и смотрел на своё отражение в его металлическом корпусе. Я видел трёхметрового чёрного, как ночь, монстра. У монстра были длинные и когтистые руки и ноги. Очень широкие плечи. Большая грудь. А глаза... Правый глаз большой и красный, а левый, маленький, щурящийся – жёлтый. Уши острые. Зубастая пасть. Когда я был человеком, у меня не было переднего зуба. А сейчас зубов даже больше сорока. Боже, какой же я ужасный.

Я издал громкий рёв в серое небо.

***

Прошло уже три месяца после моего превращения в это чёрное нечто. Я в совершенстве овладел своим телом. Я стал быстрым и кровожадным охотником. Моя жертва даже не успевает понять, кто ее убил. Быть этим существом, коим я являюсь – гораздо лучше, чем быть жалким человеком. Я неуязвим. Раны на мне затягиваются за считанные секунды. Сила моя велика, я могу оторвать башку жалкому нео, а потом содрать с него шкуру.

Я уже сделал себе кровать из корпуса робота и трёх шкур нео. Одну шкуру я обмотал вокруг пояса, которая свисает до колен. Питаюсь чем угодно, как говорится, в еде не прихотлив. Употребляю в пищу растения, мутантов и жуков. Но очень люблю жаренные щупальца шамов на костре и суп из мяса с сердцем руконогов в их же панцире. Просто пальчики оближешь.

Но шамов редко получается встретить. Эти твари генерируют туманы и пытаются сбежать. Как бы быстр я не был, мне редко удается их поймать. Приходится изрядно побегать. Сильно выматываюсь. Но оно того стоит.

Бывало, устраивали на меня охоту и нео, и шамы. Но ничего у них не выходило. Я слишком силен для них.

Парой тянет отведать человеческого мяса. Но я всё не решался. Ведь я сам когда-то был человеком. Но как они аппетитны. Однако я им помогаю, время от времени. Когда на Кремль собираются напасть нео – часть их отряда погибает, так и не дойдя до стен Кремля. За это меня прозвали Чёрный Страж.

Сегодня я опять присматриваю за кремлёвскими воинами. Они устроили поход в отдалённый район, чтобы собрать ядрён-траву. И хорошо, что я пошёл за ними. Гнусные дампы напали на людей. Сначала я наблюдал за боем, но решил вмешаться, когда заметил, что дампов значительно больше, чем людей.

Я выпрыгнул из-за проржавевшего остова автомобиля в толпу мутантов и одним замахом руки отбросил в стороны пятерых гниющих тварей. Три арбалетчика выстрелили в меня. Я успел прикрыться их союзником так, что одна стрела попала ему в голову, другая в грудь, а третья – попала мне в ногу. Я оскалился, бросил на землю труп мутанта, выдернул стрелу из ноги и воткнул её в глаз прыгнувшему на меня сзади дампу. Остальных дампов перебили уже кремлёвские, пока мутанты отвлеклись на меня.

И когда остались стоять только я и отряд из десяти кремлёвских воинов, я нырнул в заросли ядрён-травы. Никто за мной не пошёл, так как пары ядрён-травы в больших количествах опасны для человека. У того, кто войдет сюда, начинает кружиться голова и он теряет сознание. А потом аспиды, обитающие в глубине зарослей, поедают спящую жертву.

Мне пары ядрён-травы не так страшны, поэтому я и прыгнул сюда.

Вышел я из неё, когда кремлёвские воины ушли.

На поле битвы дампов и людей осталось много трупов. В том числе и два человека. Один из них был сильно ранен, но всё же дышал. Я склонился над ним. Короткостриженый, лет тридцати мужчина с рыжей бородкой. Вот убрать бородку и будет вылитый... Костя!

Он был ранен в грудь и сильно истекал кровью, а товарищи бросили его, даже не попытавшись помочь.

Я подхватил Костю на руки и побежал к себе в убежище. У меня имелись нужные травы, чтобы обработать рану и привести его в порядок.

В скором времени мы очутились у меня. Я положил Костю на свою большую кровать, относительно его маленького тела. И пошёл в другую комнату за соком плющ-удава и листьями зубуха. Сок плющ-удава обладает целебными свойствами. А зубух – это лопух, но только с зубками по краям листа. Ещё в Кремле я узнал, что если на рану выдавить сок плющ-удава и приложить листья зубуха, то они, вступая в реакцию с соком, впиваются зубками в кожу вокруг раны. И сами отлипают, когда рана заживает.

Я проделал всю нужную процедуру. Костя зашипел, не открывая глаз, когда маленькие зубки зубуха впились в его кожу. Судя по ране, лежать ему придётся около недели в моей обители. Потому что когда листья присасываются к коже, нельзя тревожить человека. Ему прописывается постельный режим. В противном случае рана может долго не затягиваться. Так это или нет, я не хочу проверять. Пусть лучше полежит у меня. А потом отнесу его в Кремль.

Костя был без сознания сутки. Пока он лежал у меня, я сходил на охоту и убил небольшого руконога. За друга я не беспокоился. Моя обитель находится на четвёртом этаже одной из многоэтажек. Наверх никто не залезет, кроме меня. Окна закрыты обломками роботов, лестница обвалена. Мне всегда приходится карабкаться по арматурам, торчащим из стен, оставшимся от некогда существовавшей лестницы.

Через сутки он пришёл в себя, но ещё ничего не соображал. Я сварил ему суп из руконога, которого убил прошлой ночью. И кормил через силу. Он плевался, молил Варю не кормить его этой гадостью. Но Варвары здесь нет, и поэтому она не может прекратить кормить его этой гадостью. Что другое ему можно было дать из еды? Ничего. В Кремле специально животных выращивают для еды. А здесь дикая и опасная природа – питайся, чем попадет.

Отвратительный суп из руконога ещё не всё, что придётся терпеть Косте. Завтра будет готова настойка из трав. Запах этой настойки даже мне не нравится, а Косте и подавно не понравится. И вкус у неё тоже должен быть ещё тот. Но что поделать, лечение редко когда приятно.

Наутро настойка из трав была готова. Я попытался заставить Костю её выпить. Он меня оплевал ей, но половину всё же выпил. Это хорошо. Выжить сможет.

В течение пяти дней я мучал его невкусной едой, приготовленной то из нео, то из руконога, то из хоммута. Хоммут ему понравился больше всего – им он не пытался плевать. А после того, как он поест, заливал ему в рот настойку.

На шестой день Костя очухался. Утром, когда я вновь собирался накормить его и лишь только подошёл к нему, он открыл глаза и взглянул на меня. Костя закричал, и хотел было вскочить с кровати, но я положил свою большую лапу на его плечо и прижал вниз. Он начал вырываться и колотить меня по руке. Я хотел сказать, что ему нельзя вставать, но не мог. И просто показал на листья зубуха, присосавшиеся к его груди. Бунтарь успокоился, лёг, но не сводил испуганного взгляда с меня.

– Ч-чёрный Страж, – прошептал он.

Я кивнул. Протянул ему небольшой панцирь с супом из руконога. Супчик горячий, только что приготовленный. Но Костя отрицательно покачал головой. Я рыкнул, держа панцирь в вытянутой руке. Костя понял, что лучше не отказываться от предложения поесть и через «не хочу», кривясь, съел весь суп. Я забрал панцирь и положил его на старый, дряхлый стол. С этого же стола взял маленькую стеклянную бутылочку, в которой был травяной настой. Бутылочку я ещё давно нашёл под землёй, когда охотился на хоммутов. Решил, что пригодится. Вот, пригодилась.

Костя взял бутылочку и понюхал её, не сводя с меня глаз. Как он сильно сморщился.

– Это та самая гадость, что я пил каждый день? – спросил он.

Я кивнул.

Костя левой, свободной, рукой зажал нос и до дна выпил настойку.

– Фу! Какая гадость! – Раненый бедолага очень смешно скривил лицо.

Я улыбнулся. Наверно, страшно, когда перед тобой стоит чёрное здоровое существо и лыбится во все сорок зубов.

Вечером листья зубуха отпали с груди Кости. Рана затянулась, и на её месте остался небольшой шрам. Вокруг шрама было два круга маленьких кровавых точек. Эти точки – зубки листьев. Когда листья отпадают, то зубки остаются в коже. Через какое-то время они сами рассасываются. Это длится от нескольких часов до суток.

Теперь больного можно выписывать домой.

Эх, эти дни, что он лежал у меня я хоть и не мог поговорить с ним, но был рад, что забочусь о старом друге. Жаль только что он не знает, что я – это его друг, Демьян. Стоп! Я забыл про наше старое ритуальное рукопожатие.

Я подошёл к кровати и вытянул к Косте сжатый кулак. Он непонятно посмотрел сначала на мою руку, затем на меня. По его глазам, я понял, что он напуган. Он даже дернулся немного, когда я резко подскочил к нему с вытянутой рукой. Я ухал, кивал на руку и молился, чтобы он вспомнил наш ритуал.

Мой друг медленно поднял дрожащую руку, сжатую в кулак и коснулся моего кулака. Затем я быстро разжал кулак и протянул ему раскрытую ладонь. Костя положил свою руку на мою большую ладонь. Я сжал её несильно и улыбнулся. Разжал руку. Взглянул на друга. Он сидел ошарашенный, что-то тихо лепетал себе под нос. Замолчал. Громко сглотнул. И спросил дрожащим голосом:

– Дёма?

Я улыбнулся и кивнул.

Он отшатнулся назад.

– Нет, быть этого не может... Я же видел, как ты... Поле... Демьян...

Я заметил, как у него по левой щеке покатилась слеза. Я тоже не выдержал и пустил слезу. Ни разу за все три месяца, что я был этим существом, мне не было так плохо, как сейчас.

– Я каждый день молился за твою душу, Дёма! Я думал, потерял друга. А друг оберегал нас всё это время.

Костя говорил без умолку. А я всего лишь кивал ему, да ухал и лепетал, размахивая руками. И, кажется, он меня понимал. Наверняка, он понимал меня. Мы ведь с детства вместе. Помню, как я язык обжог горячим чаем. Неделю немой ходил. За это время Костя научился понимать меня без слов по одним только жестам.

Так мы и беседовали до самой ночи. Потом я сложил ладошки, склонил голову набок и подложил ладошки под голову, засопел. Это значит, пора спать. Затем зашагал на месте, ткнул пальцем в товарища и попытался сказать: «Кремль». Но вышло что-то типа: «Хремнь».

– Ты хочешь, чтобы мы сейчас легли спать, а потом я пойду в Кремль?

Я ткнул в него пальцем, потом в себя и кивнул.

– Вместе?

Я опять кивнул.

– Смотри, на стене, кажется, Владимир! – крикнул Костя, когда мы подходили к воротам Кремля.

– Стоять! Вы кто? – донеслось сверху.

– Владимир! Это я – Константин. А это, – он указал на меня, – Чёрный Страж. Он спас меня. Вылечил.

– Мы думали, ты умер там!

– Нет, не умер. Открой ворота. Мы войдем.

– Не могу. Не велено мутантов пускать.

– Но это Демьян! Помнишь, я говорил, что он несколько месяцев назад в Красном Поле умер? Так не умер он. Просто стал таким.

Неужели меня пустят обратно домой? Нет. Наш верховный правитель не такой великодушный, чтобы пускать мутировавших воинов в свой дом. Даже если эти мутировавшие воины до сих пор помогают Кремлю в борьбе с другими мутантами.

– Подожди немного, сейчас я позову Губернатора. – Владимир исчез из виду.

Вооруженные часовые наставили на нас луки, арбалеты и копья.

– Ах, да, забыл сказать, – Костя взглянул на меня снизу вверх. – Николай скончался три недели тому назад. Теперь Губернатор – новый правитель Кремля. Только как он выглядит, не знает никто, так как он скрывает свое лицо под маской.

Я хмыкнул и не более. Зачем правителю скрывать своё лицо? Неужели он такой страшный, что может распугать народ? Ладно, не важно. Мне нет никакого дела до этого. Нравится мужику носить маску, пусть носит.

Как раз этот самый мужик в чёрной, тряпичной маске с вырезом для глаз, носа и рта появился на стене.

– Константин? – холодно спросил Губернатор.

– Да, Губернатор. Это я.

– Мне сказали, что Чёрный Страж – твой друг. Но ты знаешь правила, мы не можем позволить порождениям Последней Войны жить вместе с людьми.

– Но!..

– Никаких «но»! – оборвал Губернатор. – Либо ты заходишь без него, либо уходи с ним.

Чего тут думать? Костя не станет выбирать между мутировавшим товарищем и женой-красавицей. Жить он не сможет в опасном мире без защиты. Я-то сильный, я смогу. А вот он – нет. И здешняя кухня ему не по вкусу. Другое дело стены Кремля, защищающие людей от опасности и Варвара, которая всегда готовит что-то вкусное.

– Прошу, соберите Совет Общины, я...

Я оборвал Костину речь, положив свою лапу ему на плечо.

Затем показал ему жестами дальнейший расклад событий: ткнул пальцем в него, потом указал на ворота Кремля, ткнул пальцем себя – махнул рукой себе за спину.

– Нет, Дём, не надо. Я договорюсь с ними, – взмолил товарищ.

Я отрицательно покачал головой. Обнял его и поднял над землей на метр. Опустил. Протянул ему руку, сжатую в кулак. Мы проделали ритуал прощания. Всё-таки мы не зря придумали этот, так называемый, ритуал. Он означает, что мы рано или поздно увидимся.

– До встречи, Дёма.

– Дх скречи, – я попытался выговорить слова прощания, но получилось не очень.

Мы улыбнулись друг другу. Я услышал, как люди наверху охали и ахали. Да, не каждый день увидишь, как загадочный Чёрный Страж, которого если и видели, то лишь мельком, не только спокойно подошел к стенам Кремля, но и улыбается.

– Открывайте! – крикнул Костя, поворачиваясь к воротам. – Я захожу.

Я стоял и смотрел, как он уходит.

Когда ворота закрылись, ушёл и я.