Тема 2. Исторические типы философии 3 страница

• принимать за истинное только то, что не дает никакого повода к сомнению;

• разлагать сложные проблемы на простые компоненты;

• располагать простые элементы в строгой последовательности;

• составлять полные перечни имеющихся элементов.

Классификация наук у Декарта уподобляется дереву. Корневи­щем является метафизика (наука о первопричинах), стволом — фи­зика, крона включает в себя медицину, механику и этику.

Поскольку необходимо отбрасывать все, в чем сомневаешься (а это чувства, которые обманывают; образы, которые неустойчи­вы; понятия, которые бывают ошибочны), то предельным основа­нием, свидетельствующим о нашем собственном существовании, является акт сомнения. Тот, кто осуществляет акт сомнения, бес­спорно, существует, отсюда знаменитое «cogito ergo sum» — «мыс­лю, следовательно, существую».

Р.Декарт вошел в историю философской мысли и как яркий представитель дуализма. Радикальный механицизм Декарта привел его к представлению о полной бездуховности материи. Материаль­ная телесная субстанция в качестве своего атрибута имела лишь про­тяжение в длину, ширину и глубину. Она исключала абсолютную пустоту, но наделялась способностью к движению, т.е. разделе­нию, перемещению и изменению телесных частиц.

Духовная жизнь представала перед философом в ее наиболее специфических проявлениях как познавательно-мыслительная дея­тельность, как интеллектуальная интуиция и дедукция. За пони­маемой таким образом духовной субстанцией он закрепил проч­ное убеждение в ее бестелесности. И хоть Декарт выступил одним из родоначальников новой философии и новой науки, у него можно обнаружить как бы оставленное в наследство от средневе­ковой философии употребление термина «субстанция» для ос­мысления индивидуальной вещи, а также провозглашенный им особый автономный статус двух важнейших универсальных и бес­конечных субстанций: мышления и протяженности. Декартово «мыслю, следовательно, существую» говорит о безусловном пре­восходстве умопостигаемого над телесным. Декарт доказывает, что субстанция мыслящая неделима и открыта каждому Я — ра­зумному существу нёпосредованно, в то время как субстанция протяженная — опосредованно. Неделимая субстанция — ум — предмет изучения метафизики, делимая — протяженность — пред­мет физики.

Рационализм Лейбница и его учение о монадах явились зна­чительной вехой философии Нового времени. Г.В.Лейбниц (1646— 1716) немецкий философ-идеалист, математик, физик, изобрета­тель, юрист, историк и языковед явился предшественником не­мецкой классической философии. Несмотря на огромные научные успехи, Лейбниц отказывается от карьеры академического про­фессора. Причиной тому — серьезное отставание университетов от запросов науки. В XVII в. без естественных наук не могла уже обой­тись ни экономика, ни военное дело. Появились новые организа­ционные формы — академии наук, Королевское общество в Лон­доне и в Париже. Многие выдающиеся ученые той эпохи, в част­ности Декарт, Гоббс, Спиноза, не связывали свою профессио­нальную деятельности с университетами.

Ведущие научные интересы Лейбница сводились к механике, объяснявшей природные явления пространственным перемещени­ем. Ученый освоил и счетную технику, ознакомился с проектами счетной машины Паскаля и разработал свой вариант машины, ко­торая открыла новую эру счетно-решающих устройств. За это изо­бретение Лондонское Королевское общество избрало Лейбница своим членом. Впоследствии Норберт Винер — отец кибернетики назвал Лейбница предшественником и вдохновителем. Независимо от Лейб­ница к открытию математического анализа подошел и Исаак Нью­тон. Но именно Лейбницу принадлежит честь введения в обиход математической мысли терминов: «алгоритм», «функция», «диффе­ренциал», «дифференциальное исчисление», «координаты».

Наследие Лейбница — это выдающийся образец рационалисти­ческой философии и методологии. Суть ее состоит в признании ре­шающей роли в процессе достижения истины способностей челове­ческого ума. Не отвергая значения опыта, рационалисты отводят ему второстепенную ролы Опыт подтверждает истины, открывшие­ся уму, может служить основанием для. многообразных открытий. Однако достижения самих истин всеобщего и необходимого харак­тера опыт обеспечить не может. Поэтому в рационализме исходные положения трактовались как интуитивные. Именно от них начилась непрерывная цепь дедуктивно-логического следования. Интуиция, в которой, по мнению Р.Декарта, концентрируется естественный свет разума, является центральной в рационалистической методо­логии. У Декарта интуиция — это понятие ясного и отчетливого ума, хотя он не дает определения, что следует считать ясным и отчетливым. У Лейбница интуитивные истины — это первичные истины, которые основываются на законе тождества. Они выраже­ны посредством аналитических суждений, в которых предикат раскрывает признаки, содержащиеся в субъекте. Математические истины основываются на логическом законе противоречия.

В противоположность этим разумным истинам существуют ис­тины факта, т.е. случайные истины. Для осмысления истин факта Лейбниц вводит закон достаточного основания. Закон достаточного основания, согласно которому все, что происходит, происходит на основании чего-нибудь, стал фундаментом принципа причинности (каузальности).

Лейбниц опровергал воззрение, согласно которому нет ничего в разуме, чего прежде не было бы в чувствах, и соответствующее ему истолкование человеческой души как некоей изначальной чис­той доски (tabula rasa), на которой опыт пишет свои письмена. На это Лейбниц остроумно заметил: «Нет ничего в разуме, чего ранее не было бы в чувствах... кроме самого разума, который не выводим ни из каких чувств». Вместо понимания души как чистой доски, Лейбниц ввел представление о ней как о глыбе мрамора, прожилки которой намечают формы.будущей статуи.

Лейбниц стоял на позициях деизма. Отличие последнего от офи­циального вероисповедания было в том, что здесь утверждалась вне­природность божественного существа. Именно интеллектуализирую-щая функция Бога, разрешающая познавательные усилия человека, отражена в словосочетании «Надмировой разум», которое Лейбниц употребляет достаточно часто.

Лейбницевский Бог творит многообразие субстанций, именуе­мых монадами (от греч. monas — род, единое, единица). Монады Лейбница абсолютно просты, лишены частей и представляют собой некие непространственные точки. Главным атрибутом монады яв­ляется сила. Монадам приписывают отрицательные качества: неде­лимость, неуничтожимость, нематериальность, неповторимость и положительные качества: самодостаточность, саморазвитие, психи­ческую активность, проявляющуюся в перцепции и апперцепции.

Все многообразие монад Лейбниц делит на три разновидности: голые, души и духи. Голые — примитивные монады, бесконечно малые перцепции, образуют то, что мы называем неорганической природой. Душами называются монады, восприятие которых сопро­вождается ощущением и памятью. Лейбниц опровергает как взгляды Декарта, трактовавшего животное как машину, так и идею о метам-психозе (переселении душ), называя схоластическим предрассуд­ком представление, будто душа может существовать без тела. По его мнению, душа роднит животный организм и человеческий, но в последнем она трансформируется в дух. Понятие дух означает всю сферу человеческого сознания. Любой монаде присуще стремление к познанию, и лишь в духе оно доходит до полной своей реализа­ции в качестве саморефлексии. Каждая монада сугубо индивидуальна, замкнута в себе и не имеет окон. Однако философ называет каждую монаду живым зер­калом универсума и использует древнюю идею о тождестве микро-и макрокосмоса. Как же может быть объяснима величайшая согла­сованность в результатах деятельности всех индивидуальных монад? Эта согласованность составляет всеобщую гармонию универсума, источником которой, по мнению Лейбница, является Божествен­ная мудрость. Именно она так «запрограммировала» деятельность монад в «наилучшем из возможных миров», что совокупный резуль­тат есть закономерный упорядоченный универсум. В этом смысле уче­ние Лейбница о предустановленной гармонии составляет главное со­держание его деистической философии. Благодаря этой предустанов­ленной гармонии возникает гармония между сущностью и явлением, между причиной и следствием, душой и телом.

В Новое время власть разума проявляется не только в полити­ке и науке, но и в сфере этики. Человек освобождается от опеки религии, человеческая совесть оказывается свободной в выборе мировоззрения. Отношения между людьми в обществе перестают быть религиозно обусловленными.

Б.Спиноза (1632—1677) — нидерландский философ, вошел в историю философии как приверженец пантеизма. Это философское учение, объединявшее Бога и мир, иногда полностью отождествля­ло их. Натуралистическая тенденция пантеизма растворяла Бога в природе, тем самым отрицая его. На место Бога ставилась субстан­ция как причина самой себя, самодостаточная и самообуславли­вающая себя сущность, содержащая в себе потенции всех после­дующих состояний. Спиноза выступил с идеей очищения идеи Бога от всего личностного. В «Богословско-политическом трактате» он при­зывает к анализу Библии и отрицает идею богоизбранности еврей­ского народа. Бог — природа-субстанция — таково основное кредо мыслителя. Для целостной оценки пантеизма и понимания его роли в истории интеллектуальной мысли важно иметь в виду, что Вати­канский собор 1870 г. охарактеризовал пантеистов как безбожников.

В спинозовской категории субстанции зафиксирована идея аб­солютного начала, первоосновы, которая для своего обоснования не нуждается в основаниях, ей предшествующих. Субстанция са­модостаточна. Именно это удачно выразил Б.Спиноза в словах «causa sui» — «причина самой себя». «Под субстанцией я разумею то: что существует самб по себе и существует само через себя, то есть то, представления чего не нуждаются в другой вещи, из которой оно могло образоваться».

С одной стороны, субстанция понимается как материя, с дру­гой — она выступает причиной и «субъектом» своих формообразо­ваний. Это заставляет Спинозу определить субстанцию одновременно и как природу, и как Бога, отождествить два эти понятия. Однако Спиноза полностью растворял Бога в природе, он стре­мился к его натурализации и устранению собственно теологиче­ского содержания.

В силу того, что субстанция есть первопричина, все в себя включающая и не предполагающая никакого иного основания или условия для себя самой, она исключает возможность любого, не­зависимого от нее образования. Будь то Бог, идея, самосознание, душа или экзистенция — субстанция единственна! Применение понятия «субстанция» во множественном числе невозможно. Опре­делению этого понятия противоречит идея о множественности суб­станций, так как при наличии двух или нескольких претендую­щих на подобный статус образований ни одно из них не является таковым. В этом состоит парадокс субстанциональности.

Когда алхимики охотно пользовались данным термином во мно­жественном числе, говоря о «субстанциональных формах», «субстан­циональных качествах», они вкладывали в него грубо физикалист-ское значение. Субстанция в данном случае отождествлялась с веществом. Субстанциональные свойства и формы были неизменны, однако при соответствующих процедурах могли превращаться друг в друга.

Самореализация субстанции происходит в атрибутах — всеоб­щих, неотъемлемых свойствах и модусах — конкретных, частных свойствах предметов. Признанием мышления и протяжения атрибу­тами единой субстанции Спиноза преодолел ту формальную труд­ность в определении субстанции, которая имела место и в средневе­ковой схоластической философии, и в философии Декарта. Различение двух субстанций: духовной и телесной, что с логиче­ской точки зрения неправомерно и чревато массой трудностей, фор­мировало установку дуализма. Когда мышление и протяжение рас­сматривались как два независимых друг от друга самостоятельных начала, трудно было понять, как синхронизуются в своих действи­ях «душа» и «тело» и как вообще «тело» способно стать мыслящим. По определению Спинозы, субстанция представала в качестве еди­ной первоосновы всего существующего, первоосновы, все в себя вбирающей и не нуждающейся ни в чем для своего обоснования.

Французский материализм XVIII в. Философско-теоретическими источниками французского материализма XVIII в. явились картези­анская физика, английский материализм и физическое учение Нью­тона. Это обусловило два направления французского материализма, которые вели свое начало от Декарта и Локка. Главным представи­телем первого был французский материалист Ж.деЛаметри (1709— 1751). Его материализм преимущественно механистический, потому что из всех наук только механика достигла известной законченности. В глазах материалистов XVIII в. человек был машиной. Врач Ламетри в своем главном труде «Человек — машина» провозгласил программу опытного изучения жизненных процессов. Неорганиче­ское, органическое, животное представляются ему различными формами единой материальной субстанции. Теория познания стро­ится на позициях материалистического сенсуализма. Мыслительная деятельность понимается как сравнение и комбинирование представ­лений, возникших на основе ощущений и сохраняемых памятью представлений. Ламетри относят к вульгарным материалистам. Вме­сте с тем для него характерно признание решающей роли Просве­щения, сознательной деятельности выдающихся людей в истории. Ему удалось показать уязвимость дуализма, особенно в воззрениях на человека. Не случайно одно из известнейших произведений Ла­метри носило название «Естественная история души». Когда он как врач ставил на себе эксперимент (заболев горячкой, наблюдал за ее течением), он пришел к обоснованному выводу о том, что духов­ная деятельность определяется телесной организацией. Ламетри пред­лагал многочисленные аргументы в пользу монистически-материа­листического воззрения. Он был уверен, что существует единая ма­териальная субстанция, которая бесконечно совершенствуется. При­сущие ей способности ощущать и мыслить обнаруживаются в орга­низованных телах. Сами способности ощущать и мыслить связаны с воздействием внешних тел на мозг. Поэтому именно внешний мир отражается «на мозговом экране», а сами потребности тела, по мне­нию Ламетри, выступают «мерилом ума».

Главным представителем второго направления французского материализма был К.Гельвеции (\7\5- 1771). Во многом исходя из Лок-ка, он считал, что чувственное познание — это только первый шаг познающего мышления. Наблюдать, обобщать и извлекать заключе­ния из чувственных впечатлений предстоит уму. Главным произведе­нием Гельвеция является трактат «Об уме». Самой основополагающей способностью ума, по Гельвецию, следует считать сравнение. Сам же процесс познания предполагает признание неограниченных позна­вательных возможностей человека эпохи Просвещения.

Французский мыслитель XVIII в. П.Гольбах (1723—1789) последо­вательно проводил предложенную Спинозой идею натурализации суб­станции. Он перенес все субстанциональные определения на природу, и только на природу. «Природа есть причина всего; она существует бла­годаря самой себе; она будет существовать и действовать вечно; она — своя собственная причина...». «Природа вовсе не есть какое-то из­делие; она всегда существовала сама по себе; в ее лоне зарождается все; она колоссальная мастерская, снабженная всеми материалами...» В этом смысле она не нуждается ни в каком извне идущем импульсе. Всякая подлинная субстанция только и делает, что действует. В своем труде «Система природы», которую современники на­зывали «Библией материализма», он обосновывал идею самораз­вития Вселенной, которая одновременно есть великое целое и вне которого ничего существовать не может. Гольбах не был уверен в том, что религия содействует улучшению нравов. Он указывал на бедствия, страдания, обман, незнание, страх и воображение как на факторы, порождающие религию. Понятие Бога есть не что иное, как перенесение качеств человека на природу и поклонение про­дуктам собственной фантазии.

Исключительное приложение масштаба механики к процессам химической и органической природы, в области которых механиче­ские законы хотя и действуют, но отступают перед другими, более высокими законами, составляет первую неизбежную ограниченность французского материализма. Помещенный в центр внимания всех французских материалистов человек, которого они пытаются объ­яснить как часть природы, т.е. натуралистически, составляет другую отличительную особенность. Природа существует сама по себе и не нуждается ни в каком сверхприродном начале. От природы человек добр, злым его делают недостаток образования и несовершенные нравы. Таким образом, исправить мир можно только путем просве­щения.

Немецкая классическая философия. Немецкая классическая фи­лософия представлена именами И.Канта, И.Фихте, Ф.Шеллинга, Г.Гегеля, Л.Фейербаха и др. Она по-новому поставила многие фило­софские и мировоззренческие проблемы, которые не в состоянии были решить ни рационализм, ни эмпиризм, ни просвещение.

И.Кант (1724—1804) — родоначальник немецкой классиче­ской философии вошел в сокровищницу интеллектуальной мысли своими знаменитыми вопросами: «Что я могу знать? На что я могу надеяться? В чем смысл жизни и что такое человек?». «Докрити-ческий» период его деятельности представлен естественнонаучны­ми воззрениями. Небулярная гипотеза о происхождении Вселен­ной, доказательства эмпиричности постулата о трехмерности про­странства, труд «Всеобщая естественная история и теория неба» (гипотеза о замедленном вращении Земли из-за приливов и от­ливов) свидетельствуют о том, что в первый («докритический») период его интересовали проблемы онтологии, космологии, идея развития мира, а также вопрос о том, как возможна метафизика как наука.

«Критический» период его творчества приводит к выводу о раз­делении мира на мир явлений феноменов и мир непознаваемых ве-щей-в-себе (ноуменов). В гносеологии Кант исходит из критики по­зновательных возможностей человека, просвещения, образования, ставит вопрос о границах научного знания и структуре мышления. Подлинное знание должно обладать статусом всеобщности и необ­ходимости. Суждения, полученные из опыта, этими признаками не обладают, так как опыт ограничен. Кант вводит понятие об «апри­орном» (доопытном, независимом от опыта) знании. Необходимые и всеобщие суждения суть априорные суждения, источник их про­исхождения в самой структуре познавательных способностей. Субъект набрасывает на мир сеть категорий (априорных форм рассудка) и квантует (моделирует мир в априорных формах чувствительности (пространство и время). Таким образом, для Канта познание дейст­вительности возможно благодаря созерцанию, а формами созерца­ния является пространство и время. Пространство и время у Канта носят идеальный характер, это априорные формы нашей чувствен­ности. Воспринимая, мы подводим предметы, данные в созерцании, под понятия.

Требования долга Кант подводит под формулу категорическо­го императива: «Поступай так, чтобы максима твоей воли могла -стать основой всеобщего законодательства». Другая формулировка категорического императива уточняет: «Относись к человеку как к цели, но никак не как к средству».

И.Кант уделяет особое внимание теологическим доказательст­вам бытия Бога, раскрывает их логическую структуру и показывает, что они постулативны. Он уверен, что религия необходима в целях сохранения нравственных и моральных основ общества. Необходи­мость религии коренится в этической плоскости. Бессмертие, сво­бода, Бог — не теоретические догматы, но предположения для не­обходимого практического стремления. В трактате «Религия в преде­лах только разума» речь идет о том, что ни чудес, превышающих возможность закономерности, ни божественной тайны, превышаю­щей возможности духа, нет. Вера в Бога поддерживает уверенность в собственных силах.

Философия религии Канта непосредственно примыкает к его этике. Мораль неизбежно ведет к религии. Человек, по Канту, ни­когда не свободен от вины. В связи с чем А.Швейцер, защитивший диссертацию по проблемам философии религии И.Канта, сказал: «Спокойная совесть — изобретение дьявола». Страх породил богов, боги — запреты. Боязнь нарушить табу стала основой потребности в искупительной жертве. Когда жертвоприношение превращается в самопожертвование, происходит «нравственно-религиозная ре­волюция».

При сопоставлении ветхозаветной и христианской религии Кант делает вывод, что десять библейских заповедей изложены в Ветхом Завете как «принудительные законы». Они устремлены на внешнюю сторону дела, в них нет требования морального образа мыслей. Размышляя о развитии религии, Кант говорит о первоначаль­ном безрелигиозном состоянии людей, затем упоминает — первый и несовершенный тип религии «богослужебный». Он рассчитан на снискание благосклонности высшего существ; на оси жертв, от­рядов и заповедей. Речь идет о своеобразной елке, священник выступает в роли посредника. Высший этап в развитии религии — это вера разума. Она представляет собой чистую бес фыстную веру в добро, она обязывает к внутреннему совершенствованию. Священ­ник в данном случае просто наставник, а церковь — место собраний для поучений. «Страх породил богов, а боги установили запреты, но потом, — говорит Кант, — в дело включилась совесть». Именно она является главным регулятором религиозности. Совесть означает со­вместное ведание, знание; образ другого знающего, от которого нельзя спрятаться, вплетается в мое самосознание. Я совершил про­ступок, никто не может уличить меня в содеянном, и все же я чув­ствую, что есть свидетель и обвинитель. Совесть — это страх, ушед­ший внутрь, направленный на самого себя. Самый страшный вид страха. В церковной вере он объективирован в виде Бога, который устанавливает заповеди и карает за их нарушение, но прощение и милость которого можно снискать. В чистой религии разума сделка с Богом (т.е. сделка с совестью) невозможна. Остается только не на­рушать запреты, следуя категорическому императиву. Кант отверга­ет все религиозные атрибуты, молитву, хождение в церковь, риту­альные обряды. Бог — это моральный закон. Христианство понима­ется как программа человеколюбия.

Три доказательства бытия Бога — космологическое, физико-телеологическое и онтологическое, по мнению Канта, содержат в себе логические ошибки. Суть онтологического доказательства в том, что Бог — наисовершеннейшее существо, создавшее этот мир. Од­нако, если Бог не будет обладать предикатом существования и бытия, то он несовершенен. Кант указывает на противоречие, со­стоящее в том, что понятие существования введено в понятие вещи, мыслимой только лишь как возможная, и обращает внимание на то, что понятие не есть бытие. Подобная ошибка, по мнению мыс­лителя, содержится и в космологическом доказательстве бытия Бога. Существование мира требует причины, в качестве которой выступает Бог. Однако это всего лишь допущение, и нельзя на­стаивать на том, что подобная мысль обладает статусом бытийст-венности. Понятие не есть бытие.

В физико-телеологическом доказательстве речь идет о всеобщей целесообразности, которую мы обнаруживаем в природе и предпола­гаем ее как следствие деятельности Творца. Однако такое предполо­жение — вновь повторение все той же ошибки. Произвольная мысль наделяется признаком реальности. Чтобы объяснять явления природы, Бог не нужен. Когда же речь заходит о поведении человека, то идея высшего существа может быть весьма и весьма полезной.

Кант отличает три вида веры. Прагматическая — вера человека в свою правоту в каждом конкретном случае. Доктринальная — вера в общие положения. Вера моральная — есть вера, которую ничто не может поколебать. Моральная вера выше знания, она реализуется в поведении.

Фиксация антиномичности разума — великая заслуга мысли­теля. Вантиномиях Канта делались попытки с равным успехом до­казать или опровергнуть идею конечности — бесконечности мира. Если мир имеет начало во времени, значит, существовало чистое время, в котором до начала мира ничего не было, но из этого «ничего» не мог возникнуть мир. Если предположить, что мир не имеет начала в пространстве и времени, из этого следует, что до сегодняшнего момента прошла бесконечность, т.е. всякому собы­тию предшествовал бы бесконечный период времени, а сегодня он кончился, и Вселенная почему-то возникла в данный момент вре­мени, что также маловероятно.

Причина антиномий в изначальном дуализме феноменов — ве-щей-для-нас и ноуменов — вещей-в-себе. Мир как целое, бесконеч­ность — не принадлежит царству феноменов. Фиксируя антиномии, разум выходит за свои границы, но ноумен непознаваем.

Г.Гегелю (1770—1831) — объективному идеалисту, представи­телю немецкой классической идеалистической философии принад­лежит знаменитое суждение: «Что действительно, то разумно, что разумно, то действительно». У романтика Гете можно найти кон­троверзу: «Сущее не делится на разум без остатка». Осмысляя все «за» и «против», Гегель уточняет, что «истинно действителен» только Бог.

Примечательно, что самая первая работа Гегеля носила на­звание «Народная религия и христианство». Она осталась незавер­шенной и была издана лишь много лет спустя после смерти фи­лософа.

По Гегелю, мировой процесс есть процесс становления Ми­рового духа или Абсолютной идеи. Этот процесс запечатлен в фор­мообразованиях его перехода в свое инобытие — в неорганиче­скую и органическую природу. Он венчается созданием подлинно­го модуса (или органа), способного осуществить познание Миро­вого духа — человека. Абсолютная идея, развивающаяся по прин­ципу триады: тезис, антитезис, синтез, выступает в трех формах: чистых логических сущностей, инобытия идеи — природы, фор­мах конкретного духа. Тем самым означаются три части гегелев­ской системы: логика, философия природы, философия духа.

Первым предметом философской рефлексии должно быть мыш­ление, а первой философской наукой — наука Логики. Мышление представлено тремя уровнями: рассудочным, диалектико-разумным и спекулятивно-разумным. Рассудок ищет конечные определения, но наталкивается на противоречия. Диалектический разум начинает искать тождество в этих противоположностях, взаимопереход ко­нечных противоположных определений. В этом суть диалектического метода Гегеля. Когда же мыслитель вынужден выйти за пределы рассудка и наличного бытия, разумного взаимопроникновения про­тивоположностей, он, «спекулируя», познает сущность явлений. Бытие, фиксируемое рассудком в опытном знании, отрабатывается в конкретных науках. Содержание конкретных наук, подвергаемое критике диалектическим разумом, собирается и концентрируется в философии. Спекулятивный разум ответственен за мировоззрение, которое отлично от мировоззрения, создаваемого системой наук.

Гегель развивает исторический подход и пытается представить историю смены верований как закономерный процесс. И если сред­невековые схоласты были уверены, что теология должна опираться на логику, то Гегель считает, что «истинное богословие» должно оперировать внутренними, диалектическими формами. Когда Гегель читал курс лекций на тему «Доказательства бытия Бога», аудитории были переполнены. Он демонстрировал свое диалектическое мас­терство, знание логики и имел огромный успех.

Бог должен быть познан в его всеобщности. А это сфера разума и философии. Проблема всеобщности и индивидуальности религии решается Гегелем с указанием на то, что каждый индивид связан духом своего народа и обретает с момента рождения веру отцов, которая является для него святыней и авторитетом. И если для Кан­та религия — основа нравственности, то для Гегеля она — основа государства. Религиозный культ, регламентирующий жизнь и риту­альные действия, — необходимые условия государственного поряд­ка. Сама религия представляется Гегелю как предшествующая фило­софии ступень познания абсолютного духа, в несовершенных фор­мах представления и веры.

В философское наследие Гегель привнес сформулированный им диалектический метод, принципы и универсальные законы развития. Закон единства и борьбы противоположностей указывает на источ­ник развития, закон взаимоперехода количественных изменений в качественные выявляет механизм развития, закон отрицания отри­цания показывает направление развития. Категориальная система ге­гелевской диалектики предполагает существование категориальных пар: всеобщее и единичное, необходимость и случайность, возмож­ность и действительность, сущность и явление, причина и следствие, содержание и форма. Гегель разрабатывал принципы диалектическо­го мышления: принцип восхождения от абстрактного к конкретно­му, принцип соотношения исторического и логического. Диалектику Гегель трактовал как умение отыскивать проти­воположности в развитии, т.е. как учение о развитии через проти­воречие. Однако сам Гегель оказался в парадоксальной ситуации. Доказав универсальность диалектического принципа — принципа развития, раскрыв его всеобщий механизм и источник — возник­новение и борьбу противоположностей, он вместе с тем отрицал развитие в природе. У Гегеля природа не развивается, а лишь раз­нообразится во времени.

Гегелевская триада становления — тезис, антитезис, синтез — представляет собой весьма схематичный способ разрешения про­тиворечий. Революционность диалектического метода, видящего на всем печать падения, бесконечного возникновения и уничтожения, и консервативность его системы, отчуждающей из абсолютной идеи мир природы, историю и в лице философа завершающей самопо­знание, указывает на глубинное противоречие философии мысли­теля.

Антропологический материализм Л.Фейербаха (1804—1872). Фей­ербах отважился говорить о «религиозном происхождении» немец­кого материализма. «Сущность христианства» и «Лекции о сущно­сти религии» имеют значительное влияние и по сей день. О своем методе мыслитель писал так: «В чем же состоит мой метод? В том, чтобы посредством человека свести все сверхъестественное к при­роде и посредством природы все сверхчеловеческое свести к чело­веку...»