часть и Эпилог

Мой любимый убийца-2

https://ficbook.net/readfic/1326919

Автор: Neir_Warden (https://ficbook.net/authors/Neir_Warden)
Фэндом: Ориджиналы
Персонажи: Макс, Руслан
Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Ангст, Психология, Философия, Повседневность, POV
Предупреждения: Насилие, Нецензурная лексика
Размер: Миди, 36 страниц
Кол-во частей: 3
Статус: закончен

Описание:
Макс - наемный убийца, чистильщик. Руслан - парень, который не боится его профессии. Встретившись однажды - они сошлись, чтобы быть вместе. Только вот профессия чистильщика - это даже не экстрим. И судьба разлучает влюбленную пару...

Примечания автора:
Думал, что закончится все драблом, но не смог. Отношения парней так ярко стояли перед глазами, что я вынужден был написать продолжение.

Часть

Встретились мы первый раз не очень хорошо. Я тогда попал в переделку. Детскую, можно сказать, но корнями уходящую во взрослые игры. Не тому человеку продал кое-что. За что и был наказан: меня посадили в подвал, предварительно хорошенько отделав. Чтобы подумал. Ну, я и думал первые дня два или три, потом – просто сидел, зная, что участь моя незавидная, и что на волю не выбраться. Но когда я шел на это дело, то знал, что все может обернуться совсем не так хорошо, как обещали.
Так вот, с ним мы встретились в подвале, когда он вошел, держа в руке окровавленный нож.
- Сидишь? – свет лился из двери и я не видел его внешности, да и не сильно посмотришь, когда глаза что щелочки.
- Сижу, - буркнул. А что я еще мог сказать? Разве что в груди екнуло: вот и пришел мой последний час.
- А ты не сиди, - голос его, спокойный, с какой-то юморинкой, не был опасным. – Поднимайся, давай, и на выход. Или хочешь, чтобы я тебя здесь оставил?
То ли я отупел от сидения в подвале, то ли уже смирился со своей участью, но вышел спокойно. Правда, с трудом. Тело от неподвижности, да еще и избитое – повиновалось с трудом.
- А ты кто?
Он хмыкнул, легко подтолкнув в спину, заставив побыстрее пройти мимо комнаты, заляпанной кровью.
- Убийца! – весело, с напускной серьезностью, прорычал он. - Таких вот придурков, как ты – спасаю. Марш в машину.
Я его не боялся. Ни с первой минуты, ни с первого часа знакомства. Не смотря на то, что его руки были в крови, что он только что холодно разделался с тем, кто меня держал в своем подвале... Может, тогда еще подсознательно что-то почувствовал.
Правда, потом он меня познакомил со своей женой. Просто привез к себе домой, позволив принять душ и предложив место в гостиной. Не гнал прочь, не требовал ничего взамен спасения. Словно мы были сто лет знакомы и я знал всю подноготную этого человека. Даже то, что он умеет убивать.
- Тебя кто-то послал? – уже доедая суп, налитый мне в тарелку, я смотрел на него.
- Работа у меня такая, - он улыбнулся, и возле губ пролегли тонкие морщинки.
Вообще он был весь какой-то тонкий. Сухой. Жилистый. И невысокий. Ну, не совсем чтобы маленький, но и не двухметровый лоб. Открытый весь какой-то, добродушный, с глазами цвета темной синевы и короткими каштановыми волосами. Если честно, то даже как-то не верилось, что такой человек может убивать. Точнее – не верилось, что убивая, человек может сохранять такую безмятежность и оставаться человеком.
Да и жена его – милая, чуть полноватая женщина, с доброй улыбкой, - сразу же как-то отнеслась ко мне спокойно. Без всяких там оханий-аханий бабских, типа: что с ребенком сделали, да как такое возможно... Наоборот, сурово-ласково погнала в душ, а потом осмотрела все ссадины, обработав их антисептиком. Бой-баба, настоящая медсестра. Хотя, кем она работает я так и не узнал. Не интересно было.
- Ты ешь давай, ешь, - после супа была каша с мясом, а после нее и чай: терпкий, сладкий... И он рядом. Спокойный, дружелюбный... – Есть куда идти, вообще? – когда, наконец, я справился с едой, спросил он.
- Есть, - я не стал открывать душу, рассказывая, что я, в общем-то, примерный мальчик, студент даже. И работа есть. Да и по мне, наверное, было видно, что я не запаршивевший бомж, а вполне себе ничего так живу. – Могу и сейчас уйти, - пожал плечами, не желая навязываться.
- Я те дам, уйти! Сейчас – марш в койку. Отоспишься хоть. А завтра и посмотрим.
И закурил, положив пачку на стол. Я обнаглел настолько, что позволил и себе взять сигарету.
- Может, хоть скажешь, как зовут моего спасителя? – я вдохнул дым с наслаждением, даже дыхание задержал, чтобы посмаковать первую за несколько дней затяжку.
- Твоего спасителя звать никуда не надо, - он усмехнулся, - сам приходит. Да и не кажется ли тебе, что после такого спрашивать как меня зовут – неэтично?
- Почему же?
- Да потому, мальчик, что я киллер. Не думай, что раз привел к себе домой, то это что-то изменит. Все равно адреса не запомнишь.
- А если?
- И что? – и снова эта безмятежность, от которой мне стало немного не по себе.
- Ладно, понял. Буду нем как рыба.
- Правильно, говоришь. Правильно, - промурчал он котом из мульта, улыбнувшись еще более задорно. – В общем, так, парень, - наконец, он, немного, посерьезнел. – Не знаю, чем ты балуешься, что с тобой случилось, да и ты, вижу, сам не горишь желанием рассказывать. Не буду и я говорить, что занимаюсь спасением таких молодых и заблудших, но на всякий случай – вот тебе адрес моего ящика почтового. Будет совсем скверно – вытащу. Но только один раз. Я не бетман. Да и сам понимай, как именно вытащу. Я только убивать умею. А сейчас – спать!

* * *
Я беспокойно заворочался во сне, скинув одеяло, но плечи вновь укутали, предварительно поцеловав в затылок:
- Спи, мышонок... Забудь. Все в прошлом.
И улыбка наползла на губы. И захотелось еще плотнее прижаться к теплому, даже горячему телу Максима, который спал рядом.
- Да я так, - повернувшись, уткнулся в жилистое плечо и сладко вздохнул, еще окончательно не веря своему счастью.
Да если честно – и не веря ему. Давно уже отучился верить хоть во что-нибудь. Только одним днем и жил. Сегодня хорошо, да и ладно. А завтра что будет – там посмотрим. Да и во что тут верить, если живем вместе всего ничего, недели две, а то и меньше, после того, как он меня из больницы забрал.
Просто если я еще и научился смотреть на кровь других людей без содрогания, то когда Максим чуть на моих руках не погиб... А точнее, когда я думал, что он погиб – меня в такую депрессию закатало, что врачи думали – не выберусь.
- Мыш! – уже тверже произнес Максим, прижав меня к себе чуть жестче. – Прекрати. У тебя сердечко колотится, а мне за тебя больно.
- Я на кухню тогда... – попытался вылезти из кровати, но меня дернули назад, на крепкую грудь.
- И никуда ты не пойдешь...
- Я курить хочу...
- Пойдем, покурим, - Макс встал и в одних трусах прошлепал на кухню, за мной, вскрыв новую пачку сигарет, подкурив сразу две, протянув одну мне. – Ладно, Мыш. Вижу, у тебя истерика все же назрела, хотя я думал, что без этого будет. Рассказывай, - и присел у стены, подтянув колени к груди, чуть склонив голову на бок.
Не сонный совсем, с ясным взглядом, спокойный... Если бы я его раньше таким не видел – подумал бы, что сидит, мной любуется. Но это его постоянное выражение. Словно кроме улыбки ободряющей или озорной – никаких других эмоций не знает.
- Да так, - я стряхнул пепел в пепельницу, - торкнуло чего-то... Думал – действительно, если не железный, то хоть не тряпка, а вот...
- Мыш ты мой, Мыш... – вот не знаю, чего Макс меня Мышем называет. Вроде и не пушистый, и не маленький. Да и не зовут меня Михаилом, так что это никакое не сокращение... – У каждого человека есть некая доза происшествий, которую они могут вынести. А потом надо все это слить. Как воду из стакана, чтобы не переполнить. Чтобы не сломать себя. У каждого по-своему. Кому – выговориться надо, кому – кулаками стену помесить... кому – выплакаться... Не думай, Мыш, мужики тоже плачут.
- Я – не плачу.
- А я и не говорю, что будешь, - Макс улыбнулся так легко и ясно, что не кури я те же сигареты – подумал бы, что это от травки. – Но что-то делать с тобой надо. Ты сам не замечаешь, не слышишь, но ночами иногда я от твоего стона просыпаюсь.
- Ну, если не нравится – буду в другой комнате спать, - буркнул, понимая, что вместо того, чтобы открыться и поговорить по душам – еще больше отдаляюсь.
- Не, ты не Мыш, - Макс встал с пола, подойдя ко мне, сидящему на стуле, прижав мою голову к своему животу, поцеловав в макушку. – Ты – ежик... Маленький такой... С мягкими колючками... Кофе заварить?
- Давай, - я чувствовал, что сегодня все равно не усну.
- Руслан... – пока вода кипела, Макс застыл как-то совсем неподвижно, словно не человек, а робот, у которого внезапно закончился заряд. И когда он назвал меня по имени, я даже вздрогнул. – Давай я начну, если ты не против?
- Хочешь собой поделиться?
- А я не сильно. Так, слегка, - Макс разлил кофе по чашкам, протянув одну мне, и присел напротив, смотря глаза в глаза. – Просто я никого и никогда не запоминаю. Не запоминал. До тех пор, пока тебя не увидел. И пусть ты тогда мало что соображал, но уж то, что увидел меня во всей красе – это я понял. И знаешь, что меня удивило? Что в тебе нет отвращения. Нет неприязни к тому, что я делаю. Да и тогда... С Мариной.
- С Мариной? – я нахмурился. - Это которая сестра моего друга?
- Да, - Максим снова улыбался. – Через меня все документы по этому делу прошли. Так что – не удивляйся, что я все знаю. Пусть у тебя тогда действительно проблема была, но ты ко мне обратился. Не в милицию пошел, не к друзьям взрослым. Ко мне. Да и вытащил потом, когда я чуть не окочурился. Я просто не знаю другого такого человека, кто бы ко мне так относился как ты. И думаю, что найти второго, похожего... Именно не извращенца, повернутого на крови, и экзальтирующего по поводу того, чем я занимаюсь, а того, кто поймет и примет... Я не смогу. Да и пытаться не буду.
- Да че уж там, - я только плечами пожал, неловко улыбнувшись.
- И не думаю, что ты закрываешь глаза на то, чем я занимаюсь, - продолжил Максим. – Даже любя, на такое не сможешь не обращать внимание.
- А тебе нравится? Ну... – я ощутил неловкость от своего вопроса. – То, чем ты занимаешься?
- Вопрос сложный, - Макс чуть свел брови на переносице, заставив меня удивиться. Никогда я еще не видел, чтобы он хмурился. – Видишь ли... Как бы это объяснить, чтобы ты понял все правильно... Это не то, что нравится, или не нравится... Это что-то другое. Я не завишу от этой работы. И антидепрессантов не принимаю. И сплю спокойно, без кошмаров. Это что-то вроде психического отклонения. Полная отрешенность к смерти. Ну... не совсем полная, как бы... Например, тех, кто насилует, избивает, убивает людей просто так, по собственному желанию – не понимаю. И заказ на таких принять не грех. И жалко тех людей, которые попадаются этим маньякам. Сам – никогда не испытываю желания прервать чью-то жизнь... Но если какой-то поддонок достоин того, чтобы я получил на него заказ... Прирежу как куренка и не вспомню уже через пять минут.
Я уткнулся взглядом в чашку с кофе. Странно, но я понимал Максима. И не понимал. Точнее, я понимал, что вот убить из агрессии, того, кто причинил зло моим друзьям и знакомым – могу. И тоже не буду испытывать никакого сострадания. Но вот так... Не накручивая себя, спокойно идти и заниматься этим...
- Задумался? – Макс сидел, практически неподвижно, следя за моим лицом.
- Немного. Просто подумал, что я бы так не смог, - Макс улыбнулся. Снова светло и открыто, как он умел.
- Нам и одного такого шизоида в семье хватит.
- В семье? – буркнул я, внезапно скатившись на собственные мысли.
- Так, Мыш, - Макс положил свою ладонь на мою руку. – Давай, говори, что тебя тревожит. Наши отношения?
- А что, если и они? – я с вызовом глянул в пронзительно-синие глаза. – Нереально это все просто как-то. Странно, - я снова склонился к чашке. – Ну, пусть я тебя спас, пусть у тебя ко мне нечто такое, что я на свете один-единственный подобный, кто не испытывает неприятия к твоей работе... Но ведь... Что еще помимо этого? Ты себя ведешь так, будто я твой ребенок, которого надо оберегать от всей этой жизни. Просыпаешься, едва я повернусь, вздрогну. Заботливо спрашиваешь каждый раз – что не так... стараешься каждый раз предугадать мои желания...
- Тебе не нравится такое отношение?
- Нравится! Но я не понимаю – с чего! Мы же знакомы от силы недели две! И не любовь это! – еще злее сказал я.
- Ну, пока что не любовь... – Макс чуть крепче сжал свою руку на моей. – Но это, же не значит, что ее не может быть, так? Мыш... Жизнь гораздо сложнее, чем тебе кажется сейчас, поверь мне. Она не состоит из праздников и горя. Она не как американские горки. Хотя, при желании – можно устраивать себе временами адреналиновые стрессы... Жизнь, в общем-то, это тихая река. Не стоячее болото, хотя, чаще именно такое и встречается, а река. И течет она медленно, неторопливо... Каждый день, из часа в час – одно и то же. И самое главное – это суметь каждый такой неспешный день встретить улыбкой. Чтобы не быть в одиночестве. И чтобы тот, кто рядом – не раздражал, не казался чем-то лишним. Ты уж прости, но ты вряд ли меня по молодости сейчас поймешь. Это потом, с возрастом приходит.
- Говоришь, как старик... – я чуть повернул кисть, сжав его пальцы. - Ладно, спать пошли. А то что-то действительно... Ну, их, эти ночные посиделки...
- Мыш, - Макс удержал меня за руку, когда я уже поднялся. – Ты только не таи ничего в себе, ладно? Говори если что не так. А уж я постараюсь сделать все, чтобы ты просыпался с улыбкой.
- Я тоже хочу, чтобы ты улыбался, - я вздохнул, прижав Максима к себе, - не так, постоянно, как ты это делаешь... А чтобы действительно...
- И чем тебе мои улыбки не нравятся? – Макс хмыкнул мне в шею, прижавшись губами куда-то за ухом. – Хочешь? Не буду улыбаться…
- Ты не так понял, - я попытался вывернуться, чтобы смотреть в его глаза. – Нравятся они мне. Но...
- Но ты сам не знаешь, чего тебе не хватает, - закончил Макс, потащив меня в комнату. – Свет погаси? А вот когда узнаешь, что именно не так – ты мне сразу скажи... Если сам не догадаюсь.
- Догадывальщик, блин... – я ощутил, как Макс все плотнее и жарче прижимает меня к себе. – Ты просто такой... Совершенный... – я замолчал на время поцелуя, не готовый к продолжению. – Идеальный, что ли... Я просто не знаю, что сделать для тебя, чтобы доставить тебе удовольствие.
- Мыш... – Макс поцеловал меня в кончик носа. – Будь эгоистом. Всегда. При любых обстоятельствах. И делай то, что хочется тебе самому. Не старайся угодить. Этим ты и себя унижаешь, и удовольствия никакого не получаешь. А вот если для себя... Ну, как я... – он хмыкнул, затянув на постель, уложив мою голову себе на руку.
- А ты все это... Для себя делаешь? – я замер, стараясь понять его странную логику. – Тогда почему... Ты же сейчас хотел, вроде как, заняться со мной любовью...
- И что? – Макс пожал плечами, зарывшись лицом мне в макушку. – Мне не интересно заниматься любовью в одиночестве. А у тебя сейчас желания нет. Я лучше подожду, пока оно будет, и тогда получу все сполна, и за сегодня тоже.
- Странный эгоизм какой-то... Нечеловеческий.
- Или, если сказать точнее... То я настолько себя, хорошего такого, люблю, что силой получать от человека то, что он и так готов тебе дать – не имеет смысла. И ты себя любить научишься. Обещаю.

* * *

Логика Макса была убийственно простой и одновременно сложной. Вроде бы и говорит, что эгоист, а иногда, что и эгоцентрист, но при этом более покладистого, спокойного и предупредительного человека я не видел. Да видимо, Макс и сам заметил, что я чего-то недопонимаю в его изощренном понимании жизни.
- Вот объясни, - я, уже сытый, опершись на подоконник, смотрел на Максима. – Я сегодня пришел раньше, засел за комп, в игрушку. Ты же – вернувшись позже обычного – без слов и претензий пошел на кухню и приготовил ужин. И не на себя одного, а на нас, двоих. В чем же суть твоего эгоизма?
- В том, что у тебя ночью не будет бурчать живот, и я смогу спокойно выспаться, - смешинки в его глазах заставляли улыбаться в ответ. – Забота только о себе любимом.
- Но ты, же можешь меня в любой день прогнать на диван...
- И спать без твоего теплого тела под боком?
- А если я сам захочу?
- Тогда – пойдешь. Потому что иначе – будешь всю ночь крутиться, и не выспимся оба. Руслан, логика жизни – это простой прагматизм. Чем лучше твоему партнеру, тем лучше тебе самому. Удобство, понимаешь? Уют, который не только здесь, снаружи, но и тут, - он постучал себя по лбу. – Зачем мучить человека? Зачем самому мучиться? Я просто не вижу в этом никакого смысла.
- То есть... – я задумался. А ведь Макс прав. Когда он пришел – я заполошно вспомнил, что так ничего и не приготовил. И было неловко и стыдно. Немного, но все же... Ведь как бы... сошлись, живем вместе. И надо бы... Но так лень...
- А вот то и есть. Чем меньше ты себя изнутри колешь, тем меньше на тебя действуют внешние раздражители, и тем меньше ты копишь в себе негатива. Есть такое слово иностранное: «дзен». Что означает внутреннее умиротворение, если простым языком. Полное довольство тем, что получаешь от жизни.
- Такого никогда не будет, - я тяжело вздохнул. – То там не то, то это не так...
- Стараться надо. Быть как кошка, которая сыта, в тепле и всем удовлетворена.
- А вместо этого – я как собака, - я нахмурился, вспомнив о работе. – Когда не гавкаю, то бегаю. И покоя уж точно никакого.
- Я знаю, что тебе надо, - Макс лукаво прищурился. – Но только учти, уставать будешь сильно.
- Это ты еще о чем? – я вскинул голову. – К себе меня хочешь определить?
- Нет, ни в коем случае, - Максим рассмеялся. – Домашнего волчонка мне уж точно не надо! Нет, просто хочу предложить тебе походить на тренировки единоборств. И немного силы поднаберешься, и будет, куда скинуть лишнюю агрессию. Да и беспокоиться о тебе буду меньше.
- Я и так не слабенький, - обида кольнула легкой иголочкой.
- Руслан, - синева бездонных глаз была как всегда спокойной и ласковой. – Ты не слаб, знаю. Ты умеешь драться. Но ты должен уметь и защищать себя от таких, как я.
- Так, - что-то мне совсем не по себе стало. – Это еще тут к чему? У тебя неприятности?
- Нет. Просто когда ты почувствуешь, что сможешь противостоять даже мне – ты станешь более самодостаточным. Будешь более уверен в себе, а значит, и гавкать тебе на работе не придется. Появится терпение все разъяснить. Совершенствование тела ведет за собой совершенствование духа.
Так и хотелось сказать насчет того, что кто бы мне это говорил. Но я вовремя сдержался. Ведь сам восхищаюсь тем спокойствием и уравновешенностью Макса, которые он постоянно демонстрирует. И ведь, невозможно быть таким только снаружи. А значит это то, что внутри. Стержень, как еще говорил мой отец, имея в виду совершенно иное...

* * *

- Хочу тебя... – Макс, не дав даже раздеться, прижал меня к стене, у самой двери, впившись в губы страстно и грубовато.
- Какой ты... – я попытался вывернуться, сказать что-то насчет того, что я с тренировки, что после работы, что жутко устал и хочу есть... Но не успел. Желание поднялось ответной волной, заставив плюнуть на все, и ответить. – И откуда только знаешь все?..
Макс рассмеялся и, не разрывая поцелуя, начал снимать с меня куртку.
- А может, я шаман какой?
- Ладно, шаман, иди кровать расстилай, а я быстро в ванную, а потом к тебе.
- Мыш... – Макс запустил одну руку мне в волосы, чуть сжав их на затылке, второй легонько погладив по щеке. – Давай потом, а?..
- Нет! – я буквально выскользнул из мягкой хватки. – Я побуду сегодня эгоистом! И я хочу, чтобы от меня для тебя пахло вкусно, - но все же сжалился. – Если действительно, так не терпится – пошли со мной. Под душем у нас еще вроде как ничего не было?
- Хорошо... – синие глаза опасно сузились. - Я посмотрю на тебя...
- Макс... – я ощутил, как голос мой постепенно хрипнет. – Вот только не надо так, а?.. Я же... прямо здесь и сейчас отдамся... Если ты на меня так смотреть будешь. Дай хоть помыться после тренировки, изверг!
- Если сможешь.
И снова его губы. Еще горячее, еще мягче, еще желаннее. Мысль о душе куда-то исчезла, растворившись под накатившим желанием. Я еще только смутно успел подумать о том, что надо бы без ласк обойтись, чтобы только первый пыл скинуть... а потом уже продолжить, как ощутил, что Макс меня наконец-то вывернул из спортивной куртки, сорвал свитер, и потащил в комнату. Я едва не споткнулся, заполошно снимая с себя обувь, и тут же рухнул на кровать, придавленный тяжестью его тела.
Джинсы я уже сам срывал. Яростно, путаясь в жесткой материи, ругая, на чем свет стоит, тех, кто делает такие узкие штанины... Макс и сам раздевался с не меньшей поспешностью, чтобы успеть за мной.
- Только... давай без ласк пока, - пробормотал я, обнимая его крепкое сильное тело, ощущая просто невыразимое блаженство от одного осознания, что наши тела соприкасаются. – Пока я душ не приму...
- Вот дался тебе этот душ... – Макс обхватил мой член рукой, лаская его удивительно мягко и нежно. Совсем не так, как хотелось в таком сильном возбуждении. Приходилось приподнимать бедра, чтобы ощутить прикосновение его руки чуть плотнее.
- Максим! – я уже не выдерживал. Возбуждение болью отдавалось в паху, требуя скорейшей разрядки. – Не мучай!
- Сейчас, мой сладкий Мыш, сейчас... – он потянулся за смазкой, прогнувшись так, чтобы я ощутил прикосновение его члена к своему животу, отчего меня буквально обдало жаркой волной предвкушения.
Я уже был готов даже без смазки. Только чтобы поскорее ощутить его в себе и забыться в этом сладком безумии, растворяясь в единении. Но Макс как всегда не торопился, растягивая ожидание, и усиливая мое возбуждение до такой степени, что я начинал елозить по кровати, готовый опрокинуть его под себя и взять инициативу в свои руки. Но пока еще не перешел ту грань. Хотя, допросится он у меня однажды...
Рванув меня к краю кровати, согнув почти пополам и удерживая руки в захвате, он медленно и осторожно начал входить, заставляя замереть в тонком чувственном наслаждении. Не то, чтобы у Макса член большой слишком был. Как раз. Но первые моменты это всегда было слишком уж остро, словно все нервные окончания сосредотачиваются внутри.
Я стонал ему в губы, ловя живительные короткие поцелуи, ощущая, что медленно тону в ощущениях, задыхаясь от сладкого безумия медленных, очень медленных пока движений, дающих время привыкнуть и расслабиться окончательно. Наверное, если бы Макс не удерживал мои руки, я сейчас впивался бы пальцами ему в спину, то ли требуя большего, то ли отстраняя. Пока кайф полностью под собой не погребет, сам еще не знаешь, чего больше в сексе: наслаждения или боли. Слишком чувственно, слишком горячо... Головокружительно, опьяняюще... Самый чистый восторг, который только можно испытать.
- Макс! – сил терпеть больше не было. Хотелось сорваться в стремительное движение, чтобы ощущать его в себе полностью, добиться того полного и безоговорочного погружения в долгий и чувственный непрекращающийся экстаз, который закончится еще большей эйфорией. – Давай же... Иначе я сейчас кончу!
- Всегда ты так говоришь... – он чуть прикусил мою нижнюю губу, а потом впился в рот глубоким яростным поцелуем, одновременно с этим делая первое движение бедрами.
Я задохнулся, забился в сладкой конвульсии. Тело не выдерживало такого наплыва сладостных ощущений. Разум отключался. Все что я теперь воспринимал – это его член во мне, это острые вспышки изнуряющего, восхитительного блаженства. Макс уже не держал мои руки. Поддерживал за бедра, потому что тело плавилось как воск. А я только стонал в ответ на каждое его движение, бессильно прикрывая глаза.
В таком ритме мы могли заниматься сексом долго. Но Макс лучше чувствовал мое тело, не желая перестараться. Хватило уже одного раза, когда я провалялся в кровати все выходные, ехидно комментируя свое состояние, которое было не ахти. Поэтому, уже вскоре я ощутил, что он прицельно доводит меня до пика.
- Сам? Или помочь? – шепнул он, и я в ответ только крепче прижал его к себе, уже не постанывая, а рыча от приближающегося оргазма, двигаясь навстречу требовательно и жестко, пока не выгнулся, заливая свой живот спермой, ощущая, что он тоже успел за мной.
- Гад... – немного отдышавшись, прошептал я. – Мы же договорились... Только первое напряжение снять... Чтобы уже потом...
- Ночь еще впереди, - подколол Макс, когда я попытался сползти с кровати, чтобы все-таки добраться до душа.
- Никакой ночи! – я помотал головой. – Ты меня так вымотал, что я больше сегодня не смогу. Болит все.
- Неженка, - ласково куснул он меня за плечо. – Кофе?
- Спать... Как только вернусь.
Но когда я вернулся – Макса в кровати не было. Я нашел его на кухне, привычно сидящего на полу у стены с чашкой кофе и сигаретой.
- Макс?
- Мыш, - с улыбкой отозвался он, затянувшись.
- Ты чего не в кровати?
- Мышонок мой, - Макс поднялся, поцеловав меня в губы, еще не остывшие от его поцелуев. И присел напротив. – Рус, мне уехать надо.
- По работе? – я замер, смотря на его лицо, обращая внимание на каждую легчайшую тень эмоций, увидев, что он едва заметно сдвинул брови. – Макс? Ты только честно мне скажи, тебе только что позвонили и предупредили, или ты с вечера знал, что уедешь?
- Я надолго, Руслан, - Максим опустил глаза. Впервые.
В желудке поселился тугой холодный комок.
- Месяцы? Годы?
- Еще не знаю. Если что – не жди. Приеду – все равно отберу тебя, - он ослепительно улыбнулся. – Если ты конечно не женишься.
- Если женюсь – все равно отбирай, - ответил я такой же улыбкой.
Ревности у нас никогда не было. Не изменяли друг другу – да. Но Максим предупредил меня, что в таких случаях ждать его не имеет смысла. Работа – она такая. Не по всему союзу бывшему даже. И часто – не только устранение, но и слежка, составление портрета подозреваемого. Потому что Макс никогда не брался за дело, пока не удостоверится во всем сам. Еще не уезжал, правда, но рассказал, что если... А его работа – это даже не риск. За гранью риска. И что может не вернуться, если уедет – я тоже знал. Хотя и поклялся сам себе, что никогда и ни за что не буду с другим, пока нужен ему.
- Завтра в шесть утра, - поставил меня в известие Макс, допив кофе и докурив, размяв бычок в пепельнице. – Будить тебя не буду.
- А поцелуй на прощание?
- Прощаться с тобой? – Макс оскалился в задорной улыбке. – Да никогда на свете! – он потянулся через стол, ласково коснувшись пальцами моей щеки. – Я могу тебе говорить только «до свидания».

* * *

Он так и не попрощался.
Я всю ночь спал вполглаза, чтобы услышать, когда он встанет, и будет собираться, но как раз к тому часу – заснул так крепко, что проспал. Было обидно. Но только самую чуточку. Ведь все давно обговорено, все решено. Да и я сам знал, с кем схожусь. Не с клерком же из соседнего офиса.
Первые месяцы я еще забылся в работе, в тренировках, которые посещал теперь, не просто делая одолжение Максу, а с удовольствием. А потом ощутил одиночество в полной мере. Расслабился за время нашей совместной жизни, приучил себя к тому, что можно жить и завтрашним днем. Ждать, надеяться, любить...
В сердце поселилась такая тоска, что временами начали сниться кошмары, касаемо того, что могло случиться с Максом. Ни разум, ни сердце не верили в то, что это только собственные страхи. Да и тот день, когда он чуть не умер у меня на руках – вспоминался особенно отчетливо.
Все чаще перед тем, как лечь спать – я выпивал. Сначала понемногу, а потом, когда понял, что доза алкоголя становится все больше и больше – сдался. Хотя, временами, все еще старался взять себя в руки. Но ведь, всегда проще забыться, чем собраться и жить спокойно и уравновешенно. Хотя именно этому Макс меня и учил.
В один из таких дней, когда стало особенно тоскливо и одиноко, когда в горле уже першило от вкуса табака, а алкоголь перестал пьянить, вызывая только неудержимую тошноту, я с пронзительным отчаянием понял, что Макс не вернется. И хотя где-то на задворках памяти еще металась мысль о том, что это лишь мой подсознательный страх, но мне показалось, что жизнь рухнула. И я в каком-то безумии, не соображая, что делаю, вытащил нож из держака. Еще Макс учил, что ножи всегда должны быть острые. Всегда. Мало ли что...
Я сидел, тупо держа нож в руках, и решал, как себя убить. В печень или в сердце. Быстро, что так, что так. Но было в этом какое-то изощренное любование своей собственной болью: выжать из себя ее полностью, до пустоты. Чтобы уже ничего не осталось. Даже мысли о том – для чего я это делаю.
А потом, внезапный удар по затылку просто вырубил, так и не дав завершить то, на что я уже почти решился.

* * *

Очнулся я уже не дома. Комнатка была небольшой и стерильно белой. С одной единственной кроватью, у которой стояла капельница, подсоединенная к моей вене. А руки были привязаны к специальным поручням крепкими кожаными ремнями. Лежал, глядя в потолок – недолго. Даже вспомнить все полностью еще не удалось, когда дверь открылась, впустив врача.
- Пришел в себя? Лежи, лежи... – он проверил мой пульс, записав что-то в планшет, который держал на руке, и уже собрался на выход, когда я остановил его:
- Как я здесь оказался?
- Это не у меня спрашивай. Тебя привезли, сказали, что до белочки напился. Так что это украшение, - он кивнул на ремни, - пока что побудет на тебе.
- А домой когда?
Врач усмехнулся.
- Когда пройдешь полную детоксикацию. У меня приказ от вышестоящего, - он неопределенно кивнул в потолок, - привести тебя в полный порядок. А это значит – еще дня три ты тут пробудешь. А потом за тобой приедут.
- Кто? – сердце неприятно кольнуло.
- Те, кто тебя сюда и привез.
- А сейчас им позвонить нельзя? Я же адекватен вроде как...
- У меня – приказ, - и он уже собрался закрывать за собой дверь, когда я в негодовании выкрикнул:
- А в туалет как ходить?! Или под себя?
- Ты на катетере, - безразлично произнес врач. – А жрать – давно не жрал. Так что – лежи себе спокойно. Спи. В сон теперь постоянно тянуть будет.
- Почему?
Но мой вопрос разбился о пустоту. Врач ушел.

Спать и, правда, хотелось. Так что, еще недолго поглазев в потолок – я задремал. Очнулся – снова только от прихода медперсонала. Мне переставили капельницу, передвинули подушку, чтобы удобнее было, и снова оставили. И я опять погрузился в сон. Видимо, находился под действием транквилизаторов. Да оно и к лучшему. В таком полусонном, тупом состоянии я хоть не думал о Максе. А если и вспоминал его, то с легкой грустью, словно уже потерял.
В таком состоянии амебы я проводил время, даже не отсчитывая, сколько его прошло. Иногда включали встроенный в кровать вибромассажер, который протряхивал все мышцы спины, бедер и ног. Видимо, чтобы не затекало тело. Иногда слышал у себя над ухом профессиональную врачебную речь. Но даже глаза не открывал. А потом, в один из дней проснулся совершенно бодрым и с ясным разумом.
Время текло медленно. А я вспоминал последние месяцы своей жизни... и не помнил их. Все как один: боль, горечь, тоска, отчаяние и алкоголь. Столько алкоголя, что я не знаю, как у меня организм выдержал.
А вот вспоминать последний вечер в доме Макса – и вовсе не хотелось. Видимо, действительно допился до ручки.
Наконец, дверь приоткрылась, и в комнату вошли двое: один – седой, невысокий, с ястребиным профилем и холодными льдистыми глазами; второй – полная противоположность ему. Высокий, массивный, с мясистым лицом и добрым... Слишком добрым взглядом, чтобы это было правдой. Я почему-то сравнил этого второго с Максом, у которого тоже добрый взгляд был.
- Пришел в себя, Руслан? – суховато произнес старик.
- Пришел. Могу узнать, с кем разговариваю?
- Николай, - чуть дернул головой седой, а потом кивнул на высокого: - Иннокентий.
- Можно просто, Кеша, - улыбнулся тот. – Николай Николаич, может, его развязать уже можно?
- Можно, думаю. Да и не стоит здесь. Руслан, если ты себя достаточно хорошо чувствуешь, то мы можем даже пройтись, прогуляться по больничному парку.
Я сел, ощутив легкое головокружение и слабость. Но справился. Встал, чуть походил вокруг кровати, смотря на комнатку с высоты своего роста, понимая, что она еще меньше, чем мне казалось. А потом, втроем, мы вышли в парк, присев на ближайшую скамейку. И меня профессионально взяли в клещи.
Иннокентий временами, обеспокоенно посматривал в мою сторону, но заметив, что я не бледнею аки обморочная девица – расслабился.
- И все же, кто вы? – снова я задал вопрос.
- Можешь нас считать группой поддержки таких, как Максим, - старик сухо улыбнулся. – Или еще точнее – я его куратор. Иннокентий – друг. Именно он тебя и вырубил, чтобы ты знал.
- Спасибо, - я действительно был благодарен этому здоровяку, что не дал натворить глупостей. – Только как узнали? Камеры в доме что ли?
- Молодой человек, - Николай Николаевич смотрел на меня остро и с укором. – Во-первых – это дом Максима. Поэтому мы должны знать, что там происходит каждую минуту. Ведь такие как он – находятся в группе риска. Ну, и, во-вторых, уезжая, он нас особенно попросил присмотреть за домом. И не зря, как я теперь понимаю.
- Ладно, - я покаянно опустил голову. – Знаю, сглупил. Больше такого не повторится.
- Ты чуть не сорвал операцию своей безумной выходкой. Макса уже в аэропорту ловили, уговаривая вернуться.
Сердце сделало резкий скачок, забившись где-то в горле. Воздуха сразу же перестало хватать, в глазах потемнело, а кровь прилила не только к лицу, но кажется и ко всей коже. Стыд такой силы обрушился на меня, что на какое-то время я даже выпал из пространства, очнувшись только от боли в кисти, в районе большого пальца. Иннокентий со всей своей могучей силой массировал какую-то ему одному известную точку.
- Но я же... Не совершил ничего, - хрипло пробормотал, понимая всю детскую глупость своих слов.
- Не хватало еще! – фыркнул Николай Николаевич. – В общем, так, Руслан. По просьбе Макса ты переводишься к нам на базу. Будешь проходить обучение наравне с новичками. И жить там же. С работой твоей мы все устроили. Как ты понимаешь, бессрочный отпуск, с такими деньгами, как зарабатывает Макс – получить легко.
- Но вы же понимаете... – я упрямо не желал соглашаться на этот ход Макса. – Что я никогда не стану таким как он? Даже если буду стараться... У меня психика не та...
- Я уже заметил, какая у тебя психика, - язвительно заметил Николай Николаевич. Так что это – скорее учебно-военный лагерь для тебя. Или, если быть более точным – содержание под стражей, с предоставлением всех льгот, доступным обучающимся. Кроме выхода в город, конечно. Потому что Макс меня предупредил, что если с тобой что-то случится – то он мне, лично, голову оторвет. А как ты понимаешь, такой срыв для агента высшего разряда – нетипичен. Тем более! – выделил он интонацией. – Для такого – как Макс. Ну, а теперь – главное, - старик протянул телефон. – Ответь на звонок.
Понял, что руки дрожат, только когда поднес трубку к уху.
- Мыш... – тихо и так ласково произнес Макс, что я с трудом удержался от позорных слез, которые были готовы закапать из глаз. – Ну, вот что ты творишь, Руська? Зачем?
- М...Макс, - в горле было сухо, а сердце едва не разрывалось от нежности, боли и стыда за то, что чуть не совершил.
- Беспутный мальчишка. Я же люблю тебя, - я слышал какую-то несвойственную Максу усталость в голосе. – Не твори больше подобного, будь добр.
- Не буду, - боль застряла в горле комом, а потом прорвалась. – Прости меня... Макс, пожалуйста, прости...
- Горе ты мое, Мыш... – Макс тихо рассмеялся. – Ты же понимаешь, что мне пришлось отдать приказ, чтобы тебя теперь на коротком поводке держали? С базы – вообще ни шагу не сделаешь. А когда приеду – возьму большой и широкий ремень и так отлуплю, что сидеть сможешь только через неделю.
- Согласен, - я кусал губы, ощущая, что по лицу все же текут горячие слезы. – Отлупишь... Только ты приезжай...
- Куда же я от тебя денусь, Мышонок мой?.. – Макс коротко выдохнул и уже чуть громче сказал. – Кеша там рядом сидит?
- Да, - я автоматически посмотрел на Иннокентия.
- Вот и отлично. Он – твой куратор. С этого дня, и до тех пор, пока я не приеду. И на каждую мою поездку – отныне.
- Что значит – куратор?
- А это значит, Мыш ты мой, что он с тобой будет проводить дни и ночи. А если к любовнику ходить будешь, то он тебя и провожать станет. И встречать. Понял? И ждать под дверью. Потому что иначе – я его придушу.
- Макс, - во время его монолога я чуть было не сорвался на крик, пытаясь доказать, что у меня никого и никогда не будет кроме него. Но сдержался. А вместо этого только тихо шепнул в трубку: - люблю тебя...
- От ремня это тебя все равно не избавит, - хохотнул Макс. – Прости, долго линию держать нельзя. Я отключаюсь. До встречи.
- До встречи...
Слезы уже высохли, словно их и не было. А в груди было так тепло и спокойно, как не было никогда раньше. Я словно провалился в мягкое блаженство эйфории, в которой существую только я и голос Макса.
- Убедился, что с твоим Максом все в порядке? – Николай Николаевич чуть приподнял бровь, смотря на меня с какой-то злой иронией. – А теперь подумай своей юной и неумной головой, что бы с ним стало, сотвори ты с собой хоть что-нибудь. А когда подумаешь – поднимай свою задницу со скамейки и, за Кешей – в машину, - а потом пригрозил мне кулаком. Да так, что я отшатнулся от неожиданности. – Я за Макса, как за сына! Глотку тебе порву, понял, гаденыш?
- Ну, Николай Николаич, ну что вы так, - Иннокентий уже поднялся, ожидая меня, слегка покачав головой на выпад старика. – Может быть, если бы изоляцию с Русланом не держали...
- Мы и так против устава поперли, - проворчал Николаевич. – И мне еще влетит за это по самое не балуйся. Так что! Держи от меня этого парня подальше, чтобы не пришиб его ненароком, - он уже повернулся, чтобы покинуть нас, но словно что-то вспомнив, поднял палец. – И вот еще что. Руслан – новичок. И все. Никаких разговоров, ни на какие темы! Полгода – выпало. Не было ничего. Вам ясно? Работал, жил в свое удовольствие, прошел психотест – попал к нам. То, что он не пройдет ни единого – это уже моя, личная проблема. Обучать на уровне!
- Есть! – Иннокентий козырнул, вытянувшись в струнку, и тут же расслабился, когда Николай Николаевич отвернулся.
- Не мужик, а кремень... Такому только попадись под руку...
А я с удивлением понял, что эта нарочитая грубость, ворчание и суровость – искренняя забота обо мне... Или, не столько обо мне, как о Максе, которому я нужен.

* * *

Мне не дали даже заехать за вещами. Прямо из больницы – перевезли на базу, которая находилась за городом. Иннокентий что-то рассказывал по пути, хохмил, пытался растормошить, а я все еще находился в том уютном блаженстве, вспоминая слова Макса и катая их по языку, словно карамельки.
Встряхнулся уже, когда приехали. Попытался даже собраться, но понял, что за время, проведенное рядом с Максом, я стал каким-то не таким... Другим. Действительно – мышонком стал. Пригрелся на груди, расслабился... Забыл юность.
- Ты в армии был, парень? – Иннокентий приобняв меня за плечо, повел за собой в длинное помещение, которое мне на первый взгляд показалось казармой.
- Нет, не был.
Бог миловал. Армия сейчас не та, что раньше была. Такого понаслушивался, что только рад был, что не забрали. Хотя, могли загрести только по собственному желанию. И не по здоровью, а как единственного кормильца родителей-инвалидов. Хотя, что я тогда зарабатывал... Копейки. По официальным документам, конечно.
- Ну, значит – будешь. Порядок у нас здесь армейский. Построения, учебка. Правда, кроме муштры – еще лекций много. Учился хорошо?
- Не жаловались.
Не говорить же, что жаловаться на меня бесполезно было.
- Как со здоровьем?
- В детстве болел... – я пожал плечами. – А с первого класса – по врачам не бегал.
- Не прогуливал, что ли? – Иннокентий даже хмыкнул.
- Прогуливал, пил, курил... Тогда было принято выглядеть и вести себя по-взрослому. Ну, вот мы и... Пытались.
Не говорить же, что дома такой ад был, что школа оказалась единственным спасением. А еще там кормили. Бесплатно. Аж до восьмого класса. И продленка была. Сначала – за нами старшеклассники смотрели, а потом я, став старше – смотрел за малышней. Набивался на такие дежурства, выпрашивал, юлил, чтобы появиться дома как можно позже. Поэтому и учился неплохо, не смотря на прогулы и жуткое поведение. Когда с малышами сидишь – все равно делать нечего, так хоть учебники листаешь, и пытаешься решать те задачи, что по силам.
Потому и не выгнали после девятого, а допустили отучиться те два престижных года, после которых даже в институт поступить можно было. Но я побоялся в институт идти. Показалось, что слабоват. Потом уже узнал, что туда можно и на заочное. Особенно на то отделение, что я хотел. А заочное – вообще никаких требований почти. Только аттестат без троек, ну, или с одной-двумя... по не слишком важным предметам. Ну, и оплата. Но тогда я уже имел деньги на карманные расходы. Да что там – карманные! Я себе комнату заново обставил за то время.
- Заходи.
- Что это? – я остановился на пороге, смотря на комнату, рассчитанную на двух человек.
- Наша с тобой спальня, - спокойно произнес Иннокентий. – Ты не переживай, не у одного тебя так. У нас хоть и армейские порядки, но каждый курсант живет с куратором. Просто это... Не совсем школа, не совсем армия... и совсем не отряд особого назначения, если ты понимаешь. Здесь у каждого индивидуальная программа. По его возможностям.
- Это накладно, - я просчитал, что если у каждого курсанта свой учитель, да еще и общие лекции есть, плюс – полное обеспечение и даже некоторая наличка на расходы... Это мне Иннокентий сказал, пока мы ехали. Всплыло в памяти.
- Накладно, - не стал возражать мой, теперь уже, куратор. Но все окупается с первого же заказа.
- Погоди, - я прогнал в памяти все, что слышал. – Так за все платит Макс? Я же не...
- Да, за все платит Макс, - грубовато оборвал меня Иннокентий. – И не вздумай ему предлагать вернуть долги. Потому что на своей работе – всю жизнь горбатиться будешь, и даже пятой части не отдашь. А он все – с одного заказа скинул. И у него еще осталось. Закрыли тему!
Только теперь я понял, что Макс и вовсе не нуждался в моих мелких вливаниях в наш бюджет. Что его едва ли не смешило то, что я свои гроши предлагал на продукты, вырываясь к кассе вперед, урезая себя во всем, лишь бы прикупить чего-нибудь вкусненького для него. Да он же вообще, питался тем, что я покупаю, только чтобы не обидеть. А я каждый раз испытывал неловкость, что он водит меня в дорогие магазины одежды, в рестораны... И делал вид, что квартиру ему оплачивают из этой организации, только временами подсовывая мне копеечные счета... Какой я идиот!
- Чего загрустил? – Иннокентий подошел, слегка ткнув меня в плечо кулаком, заставив выпасть из ступора. – Думаешь, что он свои деньги берег, складывал на счет, а на тебе альфонсил?
- Что? – я был слегка шокирован. – Нет, об этом я как раз даже и не думал.
- А зря, - он подошел к своей койке, сняв форму, рубашку, и облачился в футболку. – На счет он откладывал. Только на твой. Ровно половину с каждой работы.
И снова меня накрыло теплой волной признательности. Любит, заботится, бережет...
Какой-то я действительно не такой стал. Я даже головой дернул. Где та ежистость и агрессия, которой было полно мое отрочество и юность? Где самодостаточность и сила? Все растерялось. Я словно растворился в Максе настолько, что без него себе и жизни не представляю. А ведь, он не клерк с соседнего офиса, не бизнесмен даже. Он занимается такой работой, за которую только единицы возьмутся. Как он назвал это: чистильщик на государственной основе. И ведь, убить могут каждый день, каждый час...
Сердце болезненно сжалось, когда я представил, как буду без Макса. И понял: не буду без него. Не смогу.
- Давай, кадет, переодевайся. Пойдем тебя регистрировать. И перестань себе всякой ерундой голову забивать. Теперь о другом думать придется.

* * *

Медкомиссия не выявила у меня никаких сдвигов здоровья, что и хорошо. Хотя прогнали меня знатно. Только к вечеру закончили. Мой желудок уже сам себя жрать начал, когда Иннокентий забрал меня у врачей, потащив в столовую.
А там... Если честно – я ожидал увидеть хоть полсотни таких же как я. Но оказалось, что был занят едва ли десяток столиков, да и то, попарно. Хотя, я знал, куда меня везут, и что тех, кто выполняет волю государства по некоторым вопросам – совсем даже не много. Но почему-то казалось, что всегда должны отсеивать. С первого курса, со второго... Когда я спросил об этом у Иннокентия, он улыбнулся так открыто и честно, что я почти поверил.
- А у нас никто не отсеивается. Все прошли психотест еще в юном возрасте.
- Погоди, - я даже забыл, что голоден, а на столе стоит вкусная еда. – Так что, вы отбираете еще в школе?
- Почти, - уклончиво ответил он. – Не совсем в школе, и не совсем обычным методом. Но это уже проблемы кураторов как бы. Не стоит тебе, курсанту их знать.
Или, если быть точнее – «не суй свое рыло, куда не следует». Хорошо еще, хоть тактично.
- Понял, - я занялся едой. – И по каким критериям отбор...
- Тоже – дело наставников, - с мягкой и дружелюбной улыбкой произнес Иннокентий. – Вообще, курсантов, - тактично перебил он дальнейший поток вопросов, - должно интересовать только обучение. Ты – другой. Ты здесь по той причине, что Макс стребовал с Заринского твою полную опеку. Но этого никому знать не нужно, понимаешь? Ведь ты будешь учиться с другими парнями, а значит...
Значит, что чем меньше знаешь, тем крепче спишь.
- Я постараюсь быть менее любопытным, - корректно ответил я, наконец, занявшись ужином вплотную. Но не выдержал. – Ладно, вопрос по существу. Ночные подъемы, придирки обучающего состава...
- Все есть, - Иннокентий кивнул. – Но только после второго курса.
- А каждый длится...
- Разное время, - уклончиво ответил он. – У кого – год. У кого – восемь месяцев, у кого – полтора года. Индивидуальная работа. Десять лет, - тут же ответил он на следующий мой незаданный вопрос. – Но так как ты сюда отправлен только для страховки твоей психики, то тебя это не коснется.
Полегчало. Было бы хуже – запри меня сюда Макс на весь период. А потом и мрачно подумал, насколько же он меня старше. И дело было даже не в самом возрасте, а в том, сколько же ему пришлось учиться, а потом отрабатывать... Ему уже, за сорок, наверное. А я только третий десяток разменивать начал. Недавно.
Макс... Даже воспоминание о нем отдалось сладкой болью в груди, а потом и в паху. Когда мы с ним жили – у нас едва ли не каждую вторую ночь секс был. А тут... Раньше и не хотелось даже, а вспомнил его, и не могу. Желание придавило так, что хоть сейчас беги куда, чтобы снять напряжение.
Закончив ужин, мы отправились в барак, разделенный на уютные комнатки. Больше вопросов к Иннокентию не возникало. Точнее – я думал сейчас не о не заданных вопросах, а о том, что у меня в штанах стояк. Да такой, что хоть дрова руби.
- В душевую ты первый. Я за тобой, - Иннокентий начал раздеваться, а меня словно зашторило. От его тела – упругого, мускулистого.
- Нет, ты первый, - удалось еще подумать о том, что запах спермы будет слышен, если я в душе сдрочу.
- Как скажешь, - он пожал плечами, пройдя мимо меня, обдав своим ароматом чистого, чуть вспотевшего тела и туалетной воды.
Я едва не застонал, панически собирая всю волю в кулак, чтобы не поддаться. Да меня никогда в жизни ни от кого так не штырило, как от этого Кеши, друга Макса! Даже от самого Макса так не...
- Рус? – Иннокентий обернулся, смотря на меня. – Тебе что, плохо?
- Не хорошо, так точно, - пробормотал я, присев на свою кровать, пряча стояк.
- А, ну-ка, - он вздернул меня на ноги, как-то совсем просто, без спросу, пройдясь рукой по ширинке брюк. – Ты что, за все полгода – ни разу?
- Я не изменяю Максу... – хотелось сказать твердо, но ощущение руки на члене – заставило едва ли не простонать.
- Знаешь что, дружок, - Иннокентий встряхнул меня за плечо. – Верность – это хорошо, но застой спермы в яйцах – плохо. Ляг. Я сниму напряжение.
- Ни за что! – здравый смысл возобладал, или попытался, во всяком случае.
- Ляг, сказал!
Когда хотел – Иннокентий мог быть очень убедительным. Особенно с таким рыком. Да и неловкость уступала перед возбуждением. А мысли просто разбежались тараканами, оставляя совершенно пустой, зудящий только желанием мозг.
Он не целовал, не ласкал. Он просто стянул с меня брюки до колен, одной рукой захватив в горсть член и яички, а второй спустившись к ягодицам, разминая их. Даже выражение лица не изменил: сосредоточенное, внимательное, хмурое... А когда я ощутил в себе его пальцы – крышу окончательно сорвало, и я только вскидывался навстречу, требуя еще глубже и полнее, пока не излился ему в руку, неосознанно закусив губу до крови.
- Обращайся, если прижмет, - так же серьезно и без грана интима – произнес он, слизав с ладони капли моей спермы.
- Надеюсь, больше не прижмет, - стало как-то не по себе, что я позволил другому человеку, не Максу, снять напряжение.
Но то, что Иннокентий ушел в душ, так и не сказав больше ни слова, а когда вернулся – сделал вид, что ничего не было – немного попустило. Я пошел следом, даже принюхался, чтобы понять – сдрочил ли он, после того, как удовлетворил меня, но запаха не было.
Обмывшись, я вернулся в комнату, почти рухнув на кровать: организм и так ослабленный транквилизаторами и отсутствием еды за последнее, неизвестно какое время – сдался.

Часть

Утро началось странно.
Я проснулся сам.
Сразу же вспомнил все, что было вчера, о том, где я нахожусь, слегка смутился тому, что со мной творил Иннокентий, и вспомнил, что я не только на базе, но и в какой-то части, где армейские законы прописаны заранее. Но было уже позднее утро, Куратор куда-то ушел, а я все еще валяюсь в кровати, и никому даже в голову не приходит согнать меня с нее, дать шенкелей за опоздание на построение и прочую лабуду. Это не то что было странно, это было даже неестественно для того места, где я оказался.
- Проснулся? – Иннокентий вошел спиной вперед, и только потом я понял, что руки его заняты. – На, питайся, - поставил он поднос на стол, присев к себе на кровать.
- Кеша... – сокращение имени далось с трудом. – Я не понял... Это военная база, или...
- Ешь, глупыш, - Иннокентий улыбнулся открыто и ласково. – Сил набирайся. Ты же несколько дней одними растворами в больнице питался. Да и до этого – кто знает когда - ел. Скелет один. Куда тебя сейчас такого гонять? Вот после полудня – первая лекция. Тогда и пойдешь.
Пришлось согласиться и наедать тело.

Лекция была вступительной. Нам только сообщили, что да как, и отпустили на волю. В хвойный лес.
То ли по приезду я был отуплен еще транквилизаторами, то ли, как кошак по мяте – катался разумом, по словам Макса, вспоминая разговор, но только сейчас я понял, что мы в лесу. В хвойном. Полном вязких, терпких, свежих ароматов, с хвоей, лежащей где угодно, а не сметаемой в кучи... Я прошлялся полчаса по дорожкам, а потом ушел в дальний угол, присев у сосны, и впал в блаженство покоя.
Нашел меня Иннокентий.
- Прячешься?
- Нет, отдыхаю... – я с удивлением понял, что действительно – просто отдыхаю. И душой и телом. После того, что было дома.
Даже вспоминать не хотелось! Дурак! Идиот! Шизанутый психопат! Я же чуть не лишил себя самого главного, что есть в моей жизни, когда приготовился лечь на нож!
- Эй, Рус... – Иннокентий, словно ощутив мое состояние, прижал к своему плечу. – Мальчишка... Глупенький... Сколько же тебе пережить пришлось, если ты не веришь...
- Верю! – оборвал я его. – Максу – верю. А вот его работе – нет, – и тут, сам не желая – пожаловался: - его же убить могут...
- У каждого своя стезя, - мрачновато произнес Иннокентий, и вздохнул. Тяжко, горько... – Мой вот... – он чуть крепче сжал мою руку в своей. – Мой – погиб. Решил в контрактники пойти. В горячую точку... Был бы я поумнее тогда – никуда бы не пустил. А так...
- Прости, - я сжал его руку, делясь собой, своими ощущениями, стараясь загладить боль. – Тебе тяжело учить?
- Да нет, вроде... Наоборот, даже как-то. С молодежью когда общаешься, вроде и самому легче, - Иннокентий пошевелился. – Давай пробежимся, что ли... Не все же так сидеть. Да и тебе надо мышцы восстанавливать...

* * *

Обучение, наконец, вошло в норму. Утром, ни свет, ни заря – Кеша будил меня. Обычно – стаканом холодной воды. Реже – я просыпался от его окрика, что пора вставать. И мчался на разминку. Потом – на общее построение, а затем – в обучалку.
Нам сразу же доверили огнестрельное оружие, хоть и с холостыми патронами, как предупредил преподаватель.
Потом – на лекции. Теперь уже лектор драл с нас три шкуры, спрашивая по всему пройденному. Благо, нас был десяток, и за два часа он успевал опросить всех и рассказать новую тему.
Следом – обед. Потом – часовой отдых – и снова построение перед физической тренировкой, и – ужин.
И все три раза посещения столовой – со своим куратором.
Я не то что боялся задавать вопросы Кеше, но после нескольких, на которые получил ответы, что «это должен знать куратор» - доходил до всего сам. Только вечерами, уже свободный от занятий – расспрашивал обо всем, о чем мне он мог рассказать. Мы даже подружились, если так можно объяснить отношения куратора и курсанта.
Да и понял я то, что давило на разум на протяжении всего того времени, как мы с Максом познакомились. Здесь, на базе, я мог говорить о нем, о его работе: о своей сокровенной тайне, которая здесь тайной не была. И не то, что меня тяготило там, на воле, отсутствие возможности напрямую поговорить с кем-то о том, кто такой Макс, но стало легче.

* * *

Проснулся я от легкого теплого дыхания, коснувшегося моего уха.
- Мыш...
Еще не соображая, что делаю – перевернулся, ухватив говорившего за шею, то ли для того, чтобы придушить, то ли...
- Макс... – сознание уже полностью проснулось, и я судорожно вздохнув, уткнулся в плечо любимого мужчины. – Приехал...
- Живо! Оба поднялись – и марш из комнаты! – совсем даже не сонным голосом произнес со своего места Иннокентий. – Спать мешаете!
- Уже уходим, - шепнул Макс, давай мне возможность одеться, и тут же потащил за собой.
- Куда?
- Как это куда? – Макс от удивления даже остановился. – Домой, конечно! Или настолько понравилось обучение, что ты решил остаться?
- Нет-нет! Я – с тобой, - я помотал головой, уцепившись за его плечо, потому что в темноте ничего не было видно. Как он с этим справлялся – я не знал. – Рад, что ты за мной приехал.
- Я тебе еще ремня за твои выходки не всыпал, - со смехом в голосе ответил он. – Так что – готовься. Только приедем – сразу же!
- Макс... а может, не надо? – слегка испуганно, подыгрывая, прошептал я. – Ну все же уже в прошлом...
- Ничего не в прошлом. Пошли.
Пройдя через КПП, мы вышли к машине, и Макс открыл дверь, придержав меня перед тем, как усадить на сидение, и впился в губы. Страстно, жестковато, словно едва сдерживал себя, чтобы не наброситься тут же.
- Соскучился, - я облизнул губы, понимая, что с лица не сходит глуповато-блаженная улыбка.
- Мыш мой, - Макс напоследок еще раз чмокнул в губы, подтолкнув к сидению. – Поехали, пока еще у меня на это хватает сил.
Но до дома мы так и не доехали. Слишком долгой была разлука, и слишком сильным – возбуждение. Загнав машину в кювет, Макс перетащил меня на заднее сидение, завалив на спину, целуя так, что дыхание сбилось, а желание мгновенно опалило все тело.
- Хочу тебя... – выстонал я, выбираясь из мешающей одежды. – Сейчас! Сразу же!
- Держался? Ждал? – Макс легонько хлопнул меня по бедру, поворачивая к себе спиной. – Я тебе что говорил, Мышонок? Не жди меня! Все равно – отберу!
- Ох...
Его вторжение хоть и было медленным и очень осторожным, но год без секса – слишком много, чтобы сразу же и полностью принять в себя его член.
- Тише, тише... – Макс целовал мою спину, руками то массируя мои ягодицы, то лаская член, и осторожно, миллиметр за миллиметром продвигаясь вглубь. – Я не сделаю тебе больно...
- Мне не... больно... – дыхание стало поверхностным и частым. – Просто, слишком уж... сильно.
- Сейчас пройдет, - он продолжал ласкать и расслаблять мое тело, стараясь не сделать ни единого лишнего движения, пока полностью не вошел. – Потерпи немного, сейчас легче станет.
- Знаю... – наконец, я подался назад, чтобы еще полнее ощутить его в себе, и Макс ухватил меня за бедра, двигаясь медленно и осторожно, позволяя привыкнуть и к размеру, и к ощущению его во мне.
Ноги чуть подрагивали, не в состоянии удержать меня на коленях, и я слегка нагнулся вперед, почти ложась грудью на сидение, ощутив его в себе еще плотнее, застонав от сладкой боли.
- Только слегка, чтобы напряжение снять.
Макс куснул меня за плечо, сразу же сорвавшись в быстрый ритм, от которого меня повело, и почти мгновенно накрыло волной безмерного удовольствия. Сильного настолько, что, только сжав свой член, я смог чуть отдалить приближение конца, и отдаться самому ощущению его движений во мне, понимая, что разум поплыл окончательно.
Я стонал, извивался, подавался назад, одной рукой ухватив его за бедро, и заставляя вбиваться с такой силой, что в глазах темнело. Но блаженство было слишком сильным, чтобы думать о том, что будет после. А когда накрыло обоих – ноги подкосились окончательно, заставив шлепнуться на сидение, шумно глотая воздух, пропитанный ароматом секса и пота.
- Монстр... – едва простонал я, попытавшись выбраться из-под Макса. – Опять? Как всегда? Только напряжение снять?
- Без вины виноватый, - хмыкнул Макс, растрепав мои волосы. – Сидеть сможешь?
- Ну, уж постараюсь как-то...

Квартира была вымыта и вычищена до блеска. Даже как-то неловко стало от воспоминаний, сколько я, уезжая, мусора оставил.
- Есть хочешь? – раздался вопрос Макса с кухни.
- А что, есть что-то?
- Мыш, - Макс зашел ко мне в ванную, смотря, как я вытираюсь, и плотоядно облизнул губы. – Во-первых, я не сразу на базу поехал. Ну, и во-вторых, стоит только позвонить, если вдруг срочно возвращаюсь, и за полчаса квартира приобретает жилой вид.
Я смотрел на Макса, любуясь им, совершенно забыв, что стою в ванной и не одет. Все-таки было что-то в этом человеке такого, от чего отказаться было просто невозможно. И пусть я понял, что беспечность, улыбка, не сходящая с губ, прозрачная чистота во взгляде, не отражающем никакие мысли – это профессиональное, но не это делало его привлекательным. Было что-то еще такого в каждом жесте, повороте головы, в голосе, в запахе... что-то такое, из-за чего я весь мир отбросить был готов, только чтобы рядом был он.
- Как же я соскучился, Макс... – слова сорвались сами по себе. Едва удержал себя от не совсем уместного сейчас: «люблю». Такое, походя, в ванной не произносят.
- Я тоже, Руська, - он подошел совсем близко, прижавшись ко мне всем своим крепким сухим телом, и потянулся к губам. Но когда я ответил – то слегка куснул. – Пошли на кухню. Я заварю кофе, и хочу от тебя услышать – что это тебе такое в голову взбрело, что Кеша мне даже видеозапись последнего твоего дня здесь – переслал.
Настроение сразу же испортилось.
- Макс, а может быть, не надо?
- Надо, Мыш, надо. Просто если не разобраться во всем сейчас, то возможно, чуть позже, снова возникнет такая ситуация. Ты же у меня мальчик сильный, а такое натворил.
- Да не собирался я ничего делать! – пришлось даже голос повысить. – Сидел, думал! Да! Но не собирался!
Макс слегка дернул головой, а потом, подав мне халат – повел в комнату, подхватив пульт с дивана, включив монитор...
И меня окунуло, как в прорубь – в воспоминания того дня. Только теперь я видел себя со стороны. И это уже казалось не глупостью даже, а постыдством каким-то. И смотреть на себя не хотелось, такого. А тем более слушать свой слезливый голос, шепчущий в пустоту кухни слова любви, обвинения в адрес Макса, который уехал и оставил, и отчаянный шепот о том, что вот только настроиться бы, и можно.
- Выключи! – меня даже передернуло от отвращения. – Не хочу смотреть!
- Мыш?
- Ну что мне тебе сказать? – сам не желая того, я повысил голос. – Напился тогда так, что крышу снесло! Мне показалось в пьяном угаре – что ты не просто занят, не ушел, а что тебя убили где-то там! Хреново было настолько, что...
Макс кривовато улыбнулся, а потом приподнял рубашку, показав свежий шрам на боку, который не было видно в машине.
- В тот день, в тот час, - серьезно произнес он. – Так что – давай-ка вспомним, что было в тот вечер. И разберем все по полочкам. Такое сильное ощущение меня на расстоянии – это хорошо. Но еще лучше – если твоя интуиция станет не хаотичной, а ты точно будешь знать, какие эмоции и желания у тебя возникают в подобных ситуациях.
Я слушал его – заворожено глядя на шрам. Небольшой, всего в два шва. Не огнестрел. Уже анатомию и криминологию нам преподавать начали, так что раны я различать научился. Немного. А потом подошел, опустившись на колени, и поцеловал этот шрам, понимая, что сердце рвется от боли.

Мы сидели на кухне, курили, выпив уже по паре чашек кофе, и я рассказывал, теперь уже целенаправленно вспоминая все. А Макс слушал, изредка кивая.
- Не знаю, только ли на меня у тебя такое предвидение, или же его можно будет развить, - Макс потер лоб. – Хотя, чувство нужное. С ним жить легче. А подобные моменты у тебя бывали?
- Если и да, то я не помню, - а потом внезапно проснулось любопытство. – А у тебя подобное есть?
- Есть, - Макс кивнул. – У всех нас, таких, есть. В своих кругах мы зовем такое предвидение – «чуйка». Чтобы точнее передать это ощущение, опишу его симптомы: небольшая сухость во рту, ощущение холода в желудке и ускорение сердечного ритма при сжатии сосудов. То есть, тело себя начинает готовить, впрыскивать гормоны, особенно налегая на адреналин, активируя все мышцы и связки. Если заметить подобное, то можно такое состояние ощутить гораздо раньше начала самой проблемы, и подготовиться к ней. Но чаще всего, за внешними признаками люди не замечают подобного состояния, или списывают его на другие причины, Макс усмехнулся. – Особенно его трудно заметить, когда и так уже в ожидании экстрима.
- Не надоело еще? – я лениво гонял пепел давно погасшей сигаретой. – Экстрим этот? Макс, если бы ты меня правильно понял, я бы тебя попросил – бросать к ебеням эту долбанную «работу». В крайнем случае, если дома сидеть не хочешь – найдешь себе что-нибудь по вкусу.
- Если бы было все так просто... – Макс смотрел куда-то помимо меня. – В нашем деле бывшими не бывают.
- А что случится, когда придет время – оставить это все? Ведь ты же не вечно молодым будешь?
- Ну, вообще-то, если заслужу – то на пенсию выйду, - Макс улыбнулся чисто и беззаботно. – Получу за выслугу лет домик где-нибудь на побережье, в лесах Амазонки... Чтобы найти никто не смог, поменяю внешность, все данные будут стерты, и возможно, у меня даже будет несколько лет, чтобы насладиться покоем.
- А почему только несколько лет? – не понял я.
- Да потому что найдут, - Макс слегка пожал плечами. – Всегда находят. Чем я – исключение?
- Вот ударил бы чем-нибудь тяжелым, - проворчал я. – Каким местом ты думал, когда начинал заниматься этим?
- Не я думал, - Макс улыбнулся еще шире. – За меня думали. Ладно, Мыш, что сидеть, перемалывать это все, пойдем спать лучше, - он поднялся, потянувшись так сладко, что я в который раз подумал о том, чтобы уложить его под себя....и рассмеялся, уловив мой похабный взгляд. – Мыш! Ну вот о чем ты думаешь!..
- Как будто не догадался, - проворчал я, смущенно, и поплелся в спальню. – Мне, может, тоже хочется...
Макс чуть склонил голову к плечу.
- Скажу так. Когда будет хотеться настолько, что не удержишься – я весь твой. Ну, а пока только мечтаешь – мечтай.

* * *

Уехал он только через неделю, предварительно вымотав меня так, что я снова проспал его отъезд. А проснувшись, подумал... и вернулся на базу. В любом случае – так легче, и лучше, чем сгорать в одиночестве.

Так и закрутилось. Максим «работал» теперь где-то в бывшем Союзе, поэтому каждые полтора месяца возвращался, забирал меня с базы, несколько ночей мы проводили вместе – и он снова скрывался. А я, от нечего делать, полностью забыв про то, что нужно зарабатывать деньги – зарывался в учебу, решив, что если уже Макс не пожалел денег, чтобы обучить меня – то нечего и отлынивать.
А о том, для чего и почему – я старался не задумываться. Такие знания – слишком специфические для гражданки. Хотя и интересные. <