Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Глава 12. Мы с Чейзом держались за руки, сначала он тянул меня, потом я его






Мы с Чейзом держались за руки, сначала он тянул меня, потом я его. Мы бежали, уводя друг друга подальше от дороги туда, где леса становились настолько густыми, что даже лунный свет сквозь них не проникал. Сухие листья потрескивали под нашими ботинками; когтистые ветви цеплялись за одежду и обжигали открытые участки кожи. Я споткнулась, но прежде, чем я успела вернуть равновесие самостоятельно, Чейз подхватил меня.

Они догоняли.

Сердце бешено колотилось, и даже на морозном мартовском воздухе по волосам катился пот. Ноющий звук сирен проник через барьер из деревьев и врезался в барабанные перепонки. Синие отблески полыхали в вытянутых черных тенях.

Еще ближе.

- Стой! - Я дернула Чейза вниз, укрываясь за огромным стволом дерева, сломанного когда-то давно ураганом и теперь покрытого плющом и ежевикой. Чейз присел рядом со мной, тихо и неподвижно, моментально маскируясь в темноте.

Преследовали гнали по дороге, заглушая сиренами звуки, издаваемые насекомыми и животными. Я же слишком окаменела, чтобы двигаться.

Не останавливайтесь, не останавливайтесь, не останавливайтесь.

Они прогрохотали мимо. Один. Два. Три патрульные машины. Направляются к Лофтонам.

Мы снова оказались в лесу одни

Чейз прерывисто выдохнул, напомнив этим, что и мне пора сделать то же.

На дрожащих ногах мы продолжили свой путь, пока не достигли окраин Хинтона. Продвижение было медленным: мы оба не хотели приближаться к дороге, но на тропе, что была в тридцати ярдах (27 м) от шоссе и по которой мы шли, было очень темно из-за густого леса. Постепенно мое тело все больше уставало - что было связано с выбросом адреналина и бессонной ночью - но разум мой был так же напряжен, как натянутая струна.

Наконец, когда до рассвета было все еще далеко, мы достигли края парковки, заваленной мусором, который скрывал под собой разбросанные консервные банки. За стоянкой нечетко виднелся отделанный штукатуркой торговый центр. Он был заброшен; большая часть стеклянных витрин была покрыта граффити, но в остальном здание выглядело безопасным. Никаких патрульных машин ФБР. Никаких банд.

На стоянке было четыре автомобиля. Все они казались покинутыми.

- Ты можешь замкнуть зажигание какой-нибудь из них? - тут же спросила я.

Чейз фыркнул.
- Подождем до утра. Мы не можем ехать сейчас, и я не хотел бы оказаться прямо под носом у МН, когда она появится.

Я кивнула, неохотно соглашаясь. До рассвета было еще несколько часов.

Вдалеке слева от нас виднелась большая массивная тень. Старый, проржавевший кузов фуры без кабины. Мне не нравилось, что он загораживал собой часть леса. Казалось, будто я открыта со всех сторон; это напомнило мне, что мы уже давно должны были оказаться в укрытии. Что я уже должна была быть с мамой. Я впилась каблуком в землю.

- Эй, забудь о Льюисбурге, - сказал Чейз совсем не грубо. - Я сказал, что доставлю тебя в убежище, и я сделаю это. Обещаю.

Слезы, о существовании которых я не подозревала, потекли по моим щекам. Мне хотелось закричать: " Как? Как мы туда попадем? Как ты можешь обещать это? Ты даже не знаешь дороги! " Но я понимала, что он не сможет ответить на эти вопросы, а если произнесу их, то станет только хуже. Я схватила рюкзак и, украдкой утирая слезы, стала нашаривать в темноте молнию.

Одежда, которую мы украли из спортивного магазина, лежала на самом верху. Она все еще была влажной после дождя и обещала быть весьма неуютной при низкой температуре, но это не имело значения. Нам нужно было переодеться. Я передала Чейзу другую фланелевую рубашку, желая, чтобы мы могли оставить в канаве и наши куртки, но было слишком холодно.

- Что произошло в доме? - спросила я, когда мое горло освободилось от комка. Как могла быстро я разделась до белья и сменила свитер на розовую толстовку, которую брала для мамы. Как только куртка снова была на мне, я спрятала подбородок в воротник, отогревая лицо после контакта с холодным воздухом.

- Патрик следовал за мной по пятам, как домашний пес, - ответил Чейз. - Я пытался оттянуть его от задней части дома, возможно, даже заставить его спуститься в подвал к жене. Как раз тогда те ребята, которых он вызвал, ворвались через входную дверь. Биллингс, как я понимаю, и еще трое. Я одному неплохо врезал, перед тем как...

- Ты ударил солдата? - взвизгнула я. В случае поимки это могло плохо для нас кончиться.

- Не видел других вариантов, - сказал Чейз. Я услышала, как он, переодевая рубашку, тяжело вздохнул, когда задел тканью рану на руке. - Один из них сказал: " Это он", - и потянулся к оружию. Тот ублюдок и его жена, должно быть, знали, кто мы, еще до новостей.

Я кивнула, затем поняла, что он не мог меня видеть.
- Они думали, что получат награду, - произнесла я. " Мы получили тысячу долларов за прошлого солдата, - говорил Патрик. - Как знать? Возможно, нам добавят за девчонку". От осознания того, что наши жизни были оценены в сумму, достаточную для поддержания семьи, меня начало мутить.

Чейз тихо выругался, и я поняла, что мои сведения сильно, до глубины души, его задели. Когда он продолжил, его голос был мрачным.

- Один из них вырубил свет. Это сработало не так, как они надеялись. Я выбежал на задний двор и там нашел тебя.

- Это я вырубила свет, - призналась я.

- Ты что?

- Отключила генератор.

- Ты... - Прошло долгое мгновение. Он медленно подошел ко мне и положил руки мне на плечи. Смущение, которое выражали его темные глаза, заставило меня почувствовать себя неуютно. Он снова касался меня, в то время как его разум не одобрял этих действий.

- Ты дрожишь, - с тревогой сказал он. Я стряхнула его руки, но было уже поздно. Все те чувства, которые я пыталась скрыть с момента его прощального поцелуя, вырвались наружу. Тоска и надежда. Отрицание. Все это было усилено тем фактом, что теперь путь в Льюисбург был нам закрыт, так же как и путь к маме. Чейз, казалось, почувствовал, что что-то было не так, и приблизил свое лицо к моему.

- Эй, да ты...

Я влепила ему пощечину.

Полных три секунды мы провели в ошеломленной тишине, затем он заговорил.

- Черт. Резво ты.

- Это все, чем ты можешь оправдаться? - почти прокричала я. Моя ладонь болела достаточно, чтобы сообщить мне, что я не отморозила ее.

Он запнулся.
- Да... наверное. А за что это было?

- Ты знаешь за что, - обвиняюще сказала я с яростью. - Как смеешь ты делать... это... после... сам знаешь чего!

- Я не понимаю, - прямо сказал он. - Я совершенно не понимаю, о чем ты говоришь.

- Ты поцеловал меня!

Он отшатнулся на шаг, и я услышала, как воздух просвистел между его зубов.

- Ты, мне показалось, не особенно тогда возражала.

Я бросила на него испепеляющий взгляд, а затем схватила рюкзак и яростно застегнула его.
- Я думала, ты был кое-кем другим.
" Тем, кем ты был раньше".

Он выхватил рюкзак у меня из рук и взгромоздил его себе на плечи. Затем снял его, вспомнив, что мы пока никуда не направлялись, и бросил на землю.

- Я говорил тебе, - тихо сказал он, - его нет. С этим покончено.

Сражаясь со слезами, я отвернулась от него. То, что Чейз признал существование внутри себя двух отдельных личностей, должно было приободрить меня, но мне стало только хуже. Я больше не могла терпеть его присутствия. Я не могла дождаться рассвета.

- Эмбер, постой, - позвал Чейз. Он крепко схватил меня за руку. Я неохотно обернулась, но не стала встречаться с ним взглядом.

- Послушай... Я знаю, что ты волнуешься за него. Возможно, с ним все в порядке, - с досадой сказал он.

" Возможно, с ним все в порядке"?

- Что ты... о ком ты говоришь? - Я думала, он понял, что мы говорили о Чейзе, который любил меня, и о Чейзе, который не любил, но он имел в виду кого-то совершенно другого. Я почувствовала, как во мне медленно вскипает унижение.

- Об охраннике из школы реформации. Разве ты говорила не о нем?

- О Шоне? - озадаченно спросила я. А затем вспомнила. Слова Рэндольфа, произнесенные в бараке при Чейзе, подразумевали, что я спуталась с охранником, а затем я подтвердила это заблуждение, когда спросила Чейза, что могли сделать с солдатом, пойманным с воспитанницей. И он, учитывая все, что произошло, это запомнил?

Я почувствовала только дуновение смущения, потому что сразу же за ним осознала нанесенное мне оскорбление.

- Ты думаешь, я бы позволила тебе поцеловать себя, если бы была с кем-то другим?

- Не то чтобы у тебя был выбор, - с возмущением сказал он.

- Я не какая-нибудь трехдолларовая потаскушка! - выпалила я. - Не знаю, с кем ты привык проводить свое время, но...

- Постой...

- Ты! Ты поцеловал меня, думая, что я спуталась с кем-то другим! Кем тебя это делает, а?

- Постой! - прервал меня Чейз. В ярости я вторглась в его личное пространство, и теперь нас разделяло только несколько дюймов. - Во-первых, я знаю, что с тобой все не просто. Фактически, с тобой сложнее, чем с кем-либо еще, кого я встречал. Во-вторых, я никогда не утверждал, что я хороший. И в-третьих, если не о Шоне, то о ком, черт подери, ты говорила?

- Это... - Я запнулась. - Это тебя не касается, - неопределенно ответила я.

- Если ты думала о другом парне, когда я целовал тебя, то я совершенно уверен, что меня это касается, - разгоряченно сказал он.

- Нет, больше не касается! И чего вообще тебя это заботит?

Он выпрямился, так что его глаза оказались почти в футе над моими.

- Меня это не заботит.

- Выглядит совсем по-другому.

Он пнул ногой землю. Шли мгновения. Они казались мне часами.

- Ты права. Это не имеет значения, - холодно сказал он.

Мое сердце екнуло, но он был прав. Пусть лучше будет так. Когда мы доберемся до убежища, он уйдет, а мои чувства к нему все только усложняли.

Чейз протяжно выдохнул, и мы оба повернулись к стоянке, стали нетерпеливо переступать с ноги на ногу. Он попытался включить радио, но оно даже не зашипело; либо аккумулятор промок под дождем, либо он просто разрядился. Если бы Чейз смог поймать местные новости, то мы могли бы следить за действиями МН. Сейчас же мы были в полном неведении.

Тревога успокоила мою ярость. Нервы задубели от холода. И когда я глянула на Чейза, то была удивлена, что он смотрел на меня. В лунном свете был виден лишь контур его лица.

- Спасибо. Что спасла сегодня мою жизнь.

Он ничего к этому не прибавил, я не настаивала. Вместо этого я села, и он сел рядом со мной. Я подтянула колени к груди, натянула капюшон куртки на голову и стала ждать рассвета.

* * *

Чейз разбудил меня часом позже. Когда я задремала, он обернул вокруг нас спальный мешок, но сам не спал: нес вахту. Я потерла глаза, мгновенно превращаясь во внимание.

Хоть солнце уже скоро должно было подняться, было еще темно. Сверчки прекратили свое стрекотание, уступая место следующей смене уличных музыкантов: слышался стук дятла и свист какого-то, вероятно огромного, насекомого. Когда я почувствовало, что что-то поползло по моей ладони, я вскинулась бурей ненужных движений.

По моей ладони ничего не ползло. Но на безымянном пальце моей левой руки был тонкий золотой ободок.

- Где ты...

- Они правильно посчитали нас ворами, - сказал Чейз, имея в виду фермеров.

Я вспомнила, как он осматривал их дом, как только мы прибыли, но после всего того, что сделали хозяева, я не почувствовала ни капли вины.

- Ты женился на мне, пока я спала? - с изумлением спросила я. Небо начало светлеть, приобретая фиолетовый цвет, и в этом освещении я увидела, что лицо Чейза стало чуть более медного цвета, чем обычно.

- Ты ударила меня за то, что я поцеловал тебя. Мне показалось, женитьба на тебе спящей была в моих интересах.

Короткий смех застал меня врасплох. Я стала вспоминать, когда слышала, чтобы Чейз шутил. Подумала, что это означало примирение. Я восхищалась кольцом. У Лофтонов было так много, они, вероятно, и не заметят, что оно пропало.

- Мама будет удивлена.

Его голова слегка опустилась.

- Это просто прикрытие. Ничего серьезного, - сказал он с некоторым раздражением. Очевидно, шутки кончились. Я собиралась уже огрызнуться, сказать ему, что совсем необязательно быть таким грубым, но он внезапно напрягся и показал на противоположную сторону стоянки.

- Гляди!

С приближением рассвета стало видно яснее. На кузове фуры был жестяной знак, криво прибитый к металлической обивке.

Единая страна - единая семья.

- Ты думаешь... - начала я, но Чейз знал, о чем я говорила еще до того, как я закончила. Уголки его рта хитро приподнялись.

Перевозчик сказал искать знак. Я была уверена, что это он и имел в виду.

Мы осмотрели парковку на признаки опасности, затем побежали к фуре, которая была в сотне ярдов (91 м) от нас. Я не могла не подумать о последней виденной нами пустой стоянке - у магазина спортивных товаров - и почувствовала, как мои волосы встали дыбом. Мой настороженный взгляд изучал все вокруг.

Как раз когда мы приближались к восемнадцатиколесной громадине, из нее послышался шум.

Я прижалась к металлическому боку кузова и замерла. Хоть я и ожидала здесь помощи, теперь мое тело научилось реагировать. Чейз остановился у фуры передо мной и снял с пояса свою дубинку. Я пожалела, что у нас нет пистолета, проигнорировав мимолетное осознание того, что даже два дня назад я бы так не подумала.

Это могло быть животное. Но затем мы ясно услышали повторяющийся скрип шагов по металлу.

Чейз глянул через плечо, чтобы убедиться, что я все еще за его спиной.

Я присела, чтобы заглянуть под кузов, и в промежутке между сдувшимися шинами увидела, как на землю опустились человеческие ноги. Затем вышел еще один человек и еще один - третий чуть помедлив: он ожидал помощи от двух других.

Их трое. Двое нас. Должно быть, они спали, когда мы прибыли. Или же обивка кузова заглушила наши голоса. Больше нам так не повезет. Мы не знали, какое у этих местных оружие, а до деревьев было пятьдесят ярдов. Если мы побежим, нас обязательно услышат.

Пожалуйста, пусть они будут дружелюбными.

Мгновением позже из-за угла грузовика показался парень моего возраста - и замер.

Он был одет в старый пиджак, порванный и залатанный на подвергающимся износу местах самыми различными лоскутами; под пиджаком было несколько слоев футболок. Брюки-карго были подвязаны красным шпагатом. Парень сказал что-то, чего мы не расслышали, и перед нами появились две девушки. Одна была ростом с парня, одета в рваную водолазку с длинным рукавом. Другая была пониже, ее кожа была приятного кофейного оттенка, щеки пухлыми.

Она была как минимум на шестом месяце беременности.

Я почувствовала, как моя кровь вскипела той же подозрительностью, которую должны были ощущать эти незнакомцы. Они сблизили головы, чтобы тихо посоветоваться. Чейз вернул дубинку на пояс и поднял пустые руки, показывая, что пришел с миром. Он сделал несколько медленных шагов вперед.

Нас разделяло двадцать футов (6 м), и троица все еще не двинулась с места. Я увидела, как парень откинул полу пиджака, показывая, что за поясом у него была заткнута черная монтировка. У меня зашлось дыхание, но меня обнадежило, что не видно было ни ножа, ни пистолета. Пока.

Чейз фыркнул.

- Стоять, - приказал парень. Мы остановились.

- Мы не хотим неприятностей, - сказал ему совершенно не напуганный Чейз. Высокая девушка повернулась к парню и прошептала что-то ему на ухо. Теперь мы увидели, что эти двое были близнецами. У них были одинаковые лица, объединяющие признаки обоих полов: прямые брови, впалые от недоедания скулы, черные, сходящиеся треугольником на лбу волосы.

- Есть что продать? - спросила сестра.

- Мы ищем перевозчика, - сказала я.

Я почувствовала, как Чейз передо мной напрягся, и испугалась, что была слишком прямолинейной. Но было не похоже, чтобы эти люди собирались сдать нас в МН, по крайней мере не сразу. Наживаться на чем-то, права на что принадлежали МН, было незаконно.

- Мы продавцы автомобилей, не водители, - сказала девушка. Парень толкнул ее локтем.

Мне не понравился тон ее голоса. Или то, как она пялилась на Чейза.

- Вы знаете перевозчика или нет? - спросила я.

- Есть один в Льюисбурге, который путешествует в Джорджию и Южную...

- Нельзя в Льюисбург, - перебил ее Чейз.

- Тогда Харрисонбург, но это дальше.

- Туда нам тоже нельзя, - спокойно сказал Чейз. Я почувствовала, как сжались мои зубы.

- Плохой мальчик, - проворковала девушка. Она заигрывающе улыбнулась Чейзу. Я прищурилась в ее сторону и, хоть и было холодно, закатала рукав, чтобы показать кольцо на безымянном пальце левой руки.

Низкая девушка шептала что-то своему другу. Отвернувшись в сторону, она положила ладонь на свой выступающий живот. Внезапно я почувствовала к этим людям жалость. Ей было всего пятнадцать или шестнадцать - она были слишком молода, чтобы выходить замуж, - и, очевидно, нарушила Статут о морали. Возможно, поэтому они и жили в грузовике.

- За вами гонится МН? - спросила она.

Ни Чейз, ни я не ответили.

- Вам нужно в Ноксвилл, - продолжила она. - Теннесси. Вы это знаете?

Я вся обратилась во внимание.

- А что в Ноксвилле? - спросил Чейз.

- Перевозчик? - задала я наводящий вопрос, почувствовав, как ускорилось мое дыхание.

- Целая подземная железная дорога, - сказала высокая девушка. - Туда направляются много людей. Туда уехала половина наших машин. Тотальная распродажа, - рассмеялась она.

- Ноксвилл, - повторила я. Почувствовала, как Чейз рядом медленно выдохнул.

Мы снова напали на след.

* * *

День был долгим.

Новые Красные зоны - города, эвакуированные во время Войны, - и Желтые зоны, которые находились в полном подчинении МН, были отмечены яркими говорящими цветами на дорожных знаках и требовали многочисленных объездов на пути через Виргинию и Северную Теннесси. Иногда я начинала задремывать, но ни разу не заснула глубоко. Я балансировала на грани, мое сердце билось чуть быстрее обычного, а разум был полон волнений.

Иногда мои мысли неожиданно возвращались к девушке - сестре того парня, - и тогда я чувствовала горечь. Она настояла на плате за машину, а так как у нас не было ничего, что мы могли предложить им взамен, нам пришлось заплатить деньгами. Тысячу долларов. Наличными. За то, что, для начала, даже не принадлежало этим людям. Но так как они перелили себе весь бензин, наши руки были связаны.

И все же я не сожалела о сделке.

" Целая подземная железная дорога", - сказала девушка. Настоящее движение сопротивления. Мой разум не мог осознать, на что это должно было быть похоже. Люди, совсем как мы. Беглецы. Замышляющие нечто против МН. Мои фантазии казались слишком нереальными. Все, что имело значение, - кто-нибудь сможет доставить нас в Южную Каролину.

По мере того как день клонился к закату, в моей груди начало саднить от знакомого волнения. Мама была там, где я совсем скоро смогу с ней встретиться, но теперь, когда я думала о ней, мне являлись лишь отдельные образы. Ее короткие, украшенные аксессуарами волосы. Одетые в носки ступни, стоящие на кухонном полу. Я понимала, что мне нужно найти ее скоро, иначе моя память о ней продолжит исчезать.

Наконец мы приблизились к цели. Когда оставалось совсем недалеко до Ноксвилла, на шоссе увеличилось количество машин МН. Появились и другие автомобили. Их было не много, но достаточно, чтобы мы не выделялись. Это не облегчило нашего волнения, потому что все чаще стали встречаться милицейские патрули.

Затем мы увидели знак. ЖЕЛТАЯ ЗОНА. Западная половина Ноксвилля недавно была закрыта для гражданских и превращена в базу МН.

- Думаешь, они солгали? - нервно спросила я Чейза. - Отправили нас сюда, потому что мы недостаточно им заплатили?

- Нет, - ответил Чейз, хоть его голос и не прозвучал особенно убедительно. - Думаю, что самое безопасное место в тени врага. Сопротивление здесь.

Поэтому мы отправились прятаться под брюхом у монстра.

Чейз свернул на следующем съезде, после того как мы пересекли реку Холстон, и остановился на парковке у медицинского комплекса из песчаника, который принадлежал городскому госпиталю. Когда мы вышли из машины, нас встретили звуки и запахи живого города в час пик. Хоть я и провела в сельской местности всего несколько дней, от такого количества человеческих тел вокруг меня охватила паранойя и ощущение тесноты. Мне казалось, будто все смотрят на нас. Я чувствовала запахи канализации, пота, смога, которые наполняли душный воздух. Это лишь добавило мне ощущение еще большего неудобства.

Было свежо, но не холодно. Влажное небо низко нависло над городом. Приближался дождь. Чейз взял рюкзак и обошел машину. Ему не надо было напоминать мне ничего не оставлять. Я уже знала, что мы сюда не вернемся.

Мы пошли по улице и тут же оказались в окружении пешеходов. Некоторые спешили - им повезло: на них была рабочая форма, значит, у них была работа. По бокам улицы бездомные со своими картонными табличками просили милостыню. Некоторые люди дергались, чесались, разговаривали с невидимыми галлюцинациями. Наркоманы или психически больные. Акт о реформации отменил социальные программы, чтобы направить средства на содержание ФБР.

Здесь едва ли хватало всем места для ходьбы. Чейз был рядом со мной, и, хоть лицо его было мрачным, я знала, что он чувствовал себя лучше, нежели я. После бомбежки Чикаго он научился выживать в таких местах. В местах, где собирались люди, изгнанные из больших городов.

- Не забывай про свой тыл, - предупредил он меня. - И про мой, раз уж ты сзади, - добавил он, подергивая лямки рюкзака. Он переложил деньги в карман на груди.

- Где нам начать? - спросила я. Это был самый большой из виденных мной городов. Каким бы крупным не было здесь сопротивление, мы искали иголку в стоге сена.

- Следуй за людьми в грязной одежде, - сказал он. - Они приведут нас туда, где есть еда, где люди говорят.

Он был прав. Мы прошли несколько кварталов и обнаружили себя в мощном потоке голодных людей. На каждом телефонном столбе, на каждом заборе или двери были размещены выдержки из Статута о морали. Мы пересекли железную дорогу и пришли к месту, именуемому Рыночной площадью, - длинной зацементированной улице, по бокам которой стояли кирпичные здания с простыми фасадами. Эти здания когда-то, возможно, были магазинами, а теперь стали общежитиями, медицинскими пунктами или же были просто заброшены.

У противоположного края площади толпа была более плотной. Тысячи людей пришли сюда, чтобы найти еду или укрытие. Здесь были и Сестры в своих темно-синих юбках, с завязанными на узел платками; они копошились у временных коек лагеря Красного Креста. Я с трудом сглотнула, осознав, что могла быть на месте любой из них.

Когда краем глаза я заметила форменную одежду, в кровь мою впрыснулась доза адреналина. Чистая и разглаженная синяя ткань выделялась из моря облезлых лохмотьев.

Солдаты.

Мой взгляд задержался, и я увидела еще двоих, что стояли позади грузовика без опознавательных знаков и разгружали деревянные ящики с едой. Они находились у горлышка бутылки толпы, вытянутого к пустой части площади. Солдаты не пытались спрятать свое оружие. Они все были вооружены и готовы выстрелить в любого, кто попытается украсть.

Чейз тоже их заметил. Он опустил голову, стараясь казаться ниже, чем он был на самом деле. Я осматривала толпу. К площади двигалось слишком много людей, никто не направлялся в обратную сторону. Если мы попытаемся сбежать, это вызовет волнение, а путь наш будет прегражден столпотворением. Кроме того, если МН захочет преследовать нас, у них есть пушки. Люди будут расступаться перед ними куда быстрее, чем перед нами.

Нам нужно было добраться до кухни. Чейз думал, что там мы сможем без опаски задавать ненавязчивые вопросы о перевозчике, а единственный путь туда проходил мимо солдат. Мы не окажемся взаперти, когда минуем их - я видела другие выходы с площади, - но все же будем серьезно рисковать. Солдаты будут от нас лишь в десяти футах (3 м).

Я взяла Чейза за руку и быстрым рукопожатием задала тот вопрос, который не осмелилась озвучить. Спустя лишь секунду колебаний он ответил мне тем же жестом. Мы пройдем мимо них.

- Приподними воротник, - скомандовал Чейз. Я быстро повиновалась. Мы двинулись вперед; со всех сторон с нами соприкасались тела, но мы приближались к бутылочному горлышку.

" Пожалуйста, не глядите в эту сторону". Всю свою волю я направила на солдат.

- Смотри вперед. - Голос Чейза был настолько тихим, что только я могла его расслышать. - Не останавливайся.

Пот лился по моему лицу, хоть по навожденной людьми площади и носился холодный вечерний ветер. Мои виски сжало тисками.

" Продолжай идти", - сказала я себе.

Боковым зрением я увидела в десяти футах от себя солдат. Один из них быстро обернулся, к его уху была прицеплена рация. Со спины я увидела его светло-каштановые волосы и худую фигуру, и меня охватило странное чувство узнавания.

" Продолжай идти".

Мы миновали ящики с едой и солдат и направились к пустой части площади.

Я боролась с желанием обернуться. Чейз пошел быстрее, потянул меня за угол в сырой переулок, прочь от потока пешеходов. Здесь было тише, и я, казалось, первый раз за несколько минут вздохнула.

- Что они здесь делают? - спросила я. И дома МН обеспечивала едой бесплатные столовые, но полагалась на волонтеров, чтобы доставлять ее. Я всегда думала, что солдаты считали себя выше общения с теми бедняками, арестовывать которых у них не было повода.

- Должно быть, в городе продовольственный кризис.

- Это объясняет оружие, - сухо прокомментировала я. Чем быстрее мы выберемся отсюда, тем лучше.

Когда мы продолжили путь, я ясно осознала, насколько чисто мы были одеты и насколько сытыми выглядели. Одиночные бродяги, праздно шатающиеся в переулке, смотрели на нас с обидой, будто мы были голубой крови. По их изголодавшемуся виду я заключила, что Чейз был прав насчет продовольственного кризиса: очевидно, в этом большом городе еды хватало далеко не всем.

Мы прошли мимо бездомного человека, который сидел с табличкой " помогите, чем можете", прислонившись к шумному генератору у общественного туалета. Мужчина был истощен. На его костлявой фигуре висела рваная, грязная одежда. Его запавшие глаза закрывались веками, тонкими, как бумага, а лицо было покрыто пятнами оливкового цветами - признаками голодания.

Чейз помедлил перед этим человеком, и в какое-то мгновение я подумала, что он собирался дать ему немного денег. Его щедрость испугала меня. Если Чейз достанет свой кошелек, эти умирающие с голода люди набросятся на нас, как стая волков.

Мгновение спустя Чейз протянул руку и снова взял мою ладонь в свою, подтянув меня поближе.

- Не отходи от меня, - сказал он.

Я вздрогнула, когда услышала шарканье позади, и обернулась, ожидая, что мне придется защищаться. Мой рот открылся. Волчья стая была готова наброситься на добычу, но этой добычей были не мы, а тот мужчина. Умирающий от голода бездомный мужчина. Моя тревога вернулась с удесятеренной силой, когда я поняла, что его собирались ограбить. Мои ладони стали влажными от пота, но Чейз держал меня крепко.

Мужчина и женщина со впалыми щеками украли чашку для подношений бездомного и его картонную табличку. Еще кто-то забрал его обувь. Следующий - толстовку. Когда ее стягивали с несчастного, в воздух взлетел ворох сложенных распечаток Статута. Мужчина подкладывал под одежду бумагу, чтобы согреться.

Обнажилась впалая, пепельного цвета грудь жертвы. Его тонкие, как прутья, конечности изогнулись под нелепыми, неестественными углами, но мужчина оставался безучастным, будто набивная кукла. Возможно, кто-то ударил его так, что он потерял сознание, или же просто был слишком слаб, чтобы бороться.

- Мы должны помочь! - От отчаяния мой голос прозвучал высоко. Я не могла терпеть преступлений. Как этот мужчина будет жить без одежды?

- Мы ничего не можем сделать. Если останемся, будем следующими. - Чейз потянул меня дальше.

- Чейз! - вскрикнула я. Я врывалась каблуками в землю, но не могла заставить его остановиться.

- Слишком поздно, - сказал он суровым голосом. Я мгновенно поняла, что он имел в виду.

Мужчина был мертв.

Как долго он просидел здесь, когда никто не справлялся о нем, никто не замечал, сколько дней он уже ничего не ел? День? Два? Неделю? Каким холодным и чужим показался мне этот город, где даже смерть приходила незамеченной.

И где солдаты? Разве они не должны останавливать это?

Ответ был слишком ясен. Нет. МН ничего не станет делать. Они хотели, чтобы бедные и неудачливые поубивали сами себя. Тогда им останется меньше работы.

Я увидела образ Кейтлин Мидоуз. Что сделали с ее телом охранники в реформации? Его отдали родителям? Да живы ли вообще ее родители? Внезапно я почувствовала себя старой, гораздо старше своих лет.

Чейз потянул меня прочь от потасовки. Мне казалось, я парила над землей. Казалось, ноги едва касались улицы. Я хотела заснуть и проснуться в кровати дома, а мама бы пела в соседней комнате. Я хотела зайти к Бет, сделать с ней уроки и поговорить о чем угодно, обо всем, о всякой ерунде. Я хотела того, что было невозможно.

Кто-то врезался в нас, его, очевидно, толкнул кто-то еще. Рука Чейза вырвалась из моей, меня отбросило в сторону. Я не упала. Слишком много людей, их тела не дали мне потерять равновесие.

Но Чейз пропал. Его поглотила толпа.

В ушах звенело. Кровь пульсировала в венах.

- Че... Джейкоб! - крикнула я, надеясь, что он отзовется на псевдоним. Люди кричали, толкались, давили друг на друга. Они все еще двигались к мертвецу? Или еще куда-то? Чейз не отвечал.

- Джейкоб! - Как будто я кричала под водой. Никто не слышал меня. От сильного толчка в спину я полетела вперед, к асфальту, но отскочила от другого попавшегося передо мной тела. Кто-то схватил меня за руку и, в попытках удержаться самому, едва не вывернул мне ее. Меня подхватило море хаоса, верхнюю часть моего тела потянуло в одну сторону, ноги в другую, затем удар, неприятное, мягкое ощущение плоти и костей под ногами.

- Еда! - услышала я чей-то крик. - Там!

Они не могли говорить о бесплатной столовой: она была с другой стороны площади. А у мертвеца уже все отобрали. Должно быть, дело было в грузовике, мимо которого мы прошли раньше. Чего я не могла понять, так это как эти люди собирались проломиться через барьер из вооруженных солдат.

Как только я снова стояла на ногах, за локоть меня схватила чья-то рука.

- О, слава Богу! - воскликнула я и обернулась, чтобы увидеть спину мужчины с ровно постриженными каштановыми волосами и темно-синим воротником. Он тянул меня прочь от беспорядков.

Не Чейз. Солдат.

- Нет! Пожалуйста, подождите! - попыталась остановить его я, упершись ногами и дернувшись. - Это ошибка.

- Шевелись, Миллер, - сказал солдат через плечо.

Меня ударило ужасом, будто обухом. Солдат знал, кто я. Меня нашли. Чейзу нужно бежать. Если его поймают, он будет в большей опасности, чем я. У него еще оставался шанс встретиться с моей мамой.

Мне потребовалось все мое самообладание, чтобы не выкрикнуть изо всей силы имя Чейза. Но я знала, что, сделай я это, приди он мне на помощь, он будет мертв.

- Я не... Я не знаю, кто такая Миллер! - сказала я, теперь уже двумя руками пытаясь помочь себе вырваться. Никто не замечал меня. Вокруг было слишком много беспорядка. Слишком много хаоса.

- Помогите! - закричала я наконец. - На помощь!

Но даже если меня услышали, никто не отреагировал на мой вопль. Когда солдат дернул меня в сторону темного переулка, я схватила какого-то мужчину за руку. Тот стряхнул меня. Я сжала в кулаке волосы некой женщины. Она ударила меня в плечо, и в моей руке остались вырванные пряди.

Внезапно мир затих. Как если бы мы ступили сквозь невидимое силовое поле. Рев толпы остался на площади, но переулок был абсолютно неподвижен, разве что несколько крыс поспешили спрятаться за переполненный мусорный контейнер. Я увидела, как несколько человек посмотрели нам вслед, но, хоть их глаза расширились, они в ужасе отвели взгляды.

Я осталась наедине с солдатом.






© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.