Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Глава двенадцатая. Санаторий «Глубокий сон» был окружён высокой кирпичной стеной — можно было бы предположить, что раньше это здание было тюрьмой






 

Санаторий «Глубокий сон» был окружён высокой кирпичной стеной — можно было бы предположить, что раньше это здание было тюрьмой, но нет — не древняя кладка была, и кирпич какой-то затейливый, с вытисненным узором.

Ворота в стене тоже выглядели современно, в стиле «техно» — с какими-то датчиками, со множественными глазками камер.

— Ментовскую сбрую снимем? — сказал Печкин. — В гражданке пойдём?

Майор поколебался.

— Снимем, — решился он. — Тут серьёзно. Тут и запрос могут. Особенно после. Такого визита.

— Хотел бы я знать, о чём Сергей Сергеич её спрашивал, — сказал Печкин. — Была бы у меня сенсация…

— Перетопчешься, — сказал Майор.

— А вот шапочку-маску я оставлю, — сказал Печкин. — Жарко мне в топтыгинском подарке. Не сперли бы это лохматое чудо!

Майор вышел из машины, подошёл к воротам и нажал единственную кнопку.

— Ваш номер, — прозвучал безжизненный дамский голос.

— Седьмой, — сказал Майор, потому что сказать «первый» было бы неубедительно.

— Вы академик Брыксин?

— Да, — сказал Майор. — Хрен ли там. Академик.

— Вставьте в драйвер вашу личную карточку.

— Какую. Карточку.

— Карточку посетителя. Когда вы записывались на приём, вы получили карточку посетителя. Вставьте её.

— Вставь себе, — сказал Майор. — Монгольский вибратор. Четырёхлопастной. С изменяющейся геометрией.

— Не хулиганьте.

Печкин понял, что Майор может всё испортить, если не уже. Он подошёл поближе, наклонился к дырочкам микрофона и сказал:

— Простите его. Он волнуется. Мы привезли больного.

— У нас нет больных. У нас отдыхающие. Это санаторий.

— Пусть будет так, — сказал Печкин. — Мы привезли отдыхающего. Он в критическом состоянии. Мы заплатим.

— К сожалению, мы никого не принимаем в приёмные дни, — сказала дама с некоторым даже сочувствием.

— Так они же приёмные, — сказал Печкин, чувствуя себя персонажем не то Кафки, не то Ионеско.

— Я имею в виду дни, когда принимает Домнушка, — пояснила невидимая дама. — Если вы к ней, то у нас предварительная запись.

— Ладно, — сказал Печкин. — Запишите нас предварительно.

— Предварительная запись производится в дни предварительной записи. Послезавтра будет как раз такой день. Тогда вы приедете и запишитесь. Вам назначат дату приёма.

— И сколько ждать?

— Около года, — сказала дама. — К Домнушке все хотят.

— Интересно, — сказал Печкин Майору, — в машине у бандюков есть палатка? Ведь гостиницу мы оптимизировали…

— Захлопнись. Папанин, — сказал Майор. — Гражданочка. Мы из милиции. Наш задержанный нуждается. В срочной помощи.

— Он истекает, — добавил на всякий случай Печкин.

— Да я ещё тогда отлил, когда с ментами, — обиделся конвоируемый Паша.

Майор задумчиво постучал костяшками пальцев по металлу, прислушался к звуку и поглядел на «хаммер» — видимо, прикидывал, можно ли на нём протаранить ворота…

— Не хулиганьте, — сказала дама. — Вы можете разбудить отдыхающих.

— Послушайте, — сказал Печкин. — Нам действительно срочно надо попасть к вашему начальству. Вы мешаете следствию…

— Начальства сегодня нет, — сказала дама. — Сегодня принимает Домнушка. А вы не записаны.

— Мы заплатим, — сказал Майор. — Сколько потребуется.

— Много потребуется, — сказала дама. — Вы столько не зарабатываете.

— А вы попробуйте, — сказал Печкин. — Кому деньги передать?

— Перечислите на банковский счёт санатория, — сказала дама.

— А кэшем?

— Гражданин начальник, — сказала дама. — Вы откуда такой? Кто же нынче с наличкой связывается?

Печкин в растерянности отошёл и отозвал Майора.

— Зря ты про милицию ляпнул, — сказал журналист. — Теперь она нас ни за что не пустит. И никакого ордера у нас нет…

— Отведите машину на парковку, — потребовала дама. — Вон люди приехали…

Про парковку она сказала вовремя, еле успели, потому что к санаторию один за другим стали подъезжать автомобили — по большей части дорогие иномарки с московскими номерами.

Из машин стали выходить своевременно записавшиеся счастливцы.

— Ничего себе, — сказал Печкин. — Какие люди! Гламур на гламуре! Белла Блэк! Адвокат Схимник! Банкир Мальчуков! А вот и академик Брыксин!

Он называл всё новые и новые громкие имена, но в большинстве своём они ничего не говорили Майору. Он никогда не вращался в высших сферах.

— «Зуда», — сказал Майор. — У нас есть «зуда».

— «Зуда» в помещении хороша, — вздохнул Печкин. — А нас туда не пустят. Да и пустили бы — что толку? Выбегут все из санатория в дикой панике, включая психов.

— Ну, — сказал Майор. — А мы пройдём. Тихонько. Подсунем кому-нибудь. Паша и подсунет. В карман. Или в сумочку. Она пока разгонится…

— Сева, — сказал журналист. — Нам люди нужны. А они разбегутся. И когда-то ещё в себя придут! К тому же там и настоящие больные лежат. Негуманно!

— Резон, — сказал Майор. — Тогда не знаю. «Ниточки» у нас нет. Дырку в воротах. Не вырежем.

— Размечтался, — сказал Печкин. — Вот же не везёт! Какой репортаж можно было бы забацать! А я не при исполнении…

— Попробуй, — сказал Майор. — Купить место. В очереди. Они жадные. Все.

— Я тоже жадный, — сказал Печкин. — Не для того Белый копил бабки.

— А откуда, — сказал Майор. — У него столько.

— Ты что, не знаешь? — удивился журналист. — Ему же принято отстёгивать за спасение, хоть он сам никогда не попросит. Сдаёшь Арчибальду хабар — пять процентов Белому, как закон… Вот и накопилось. Очень он хочет свою личность выяснить.

— Не знал, — сказал Майор. — Почему не сказали.

— Потому что это все должны знать, — сказал Печкин, и тут в голову ему пришла кое-какая мысль.

Лавируя среди автомобилей, он подошёл к академику Брыксину. Академик был настоящий, из советского времени. Борода клинышком, шаляпинская шуба распахнута, вокруг ассистенты…

— Игорь Кузьмич, здравствуйте, — поклонился Печкин.

Академик взглянул на него с явным неудовольствием:

— Не имею чести знать…

— Ещё как имеете, — сказал Печкин. — Года три назад я делал статью для «Русского натуралиста» про вашу комиссию по лженауке. И встретить вас в очереди на приём к гадалке ну никак не ожидал… Вы, помнится, так негодовали тогда, так шарлатанов обличали, покруче покойного Гинзбурга!

— А-а, это вы, — сказал Брыксин с ещё большим неудовольствием. — Ну, Домнушка не совсем гадалка, она, скорее, феномен, достойный изучения…

— Это вы своим коллегам доказывать будете, — сказал Печкин. — Они вас живьём съедят…

— Зубы обломают, — высокомерно сказал академик. — Оказывается, вы дешёвый шантажист, а мне тогда показались вполне здравомыслящей и образованной личностью… И статья получилась довольно грамотной и толковой, без ляпсусов…

— Игорь Кузьмич, — сказал Печкин. — Понимаете, нам очень надо туда пройти. Не для сенсации, а по делу. Очень важному делу.

— Если вам деньги нужны, так не дам я вам денег, — сказал академик. — Хрен вам, молодой человек. Во-от такенный!

И даже показал, какой именно.

— Денег мне не нужно, — сказал Печкин. — Мне туда нужно. За ворота. А вот у меня есть кое-что, что могло бы вас заинтересовать.

— И что именно? — ухмыльнулся учёный.

— Артефакт, — сказал журналист.

— Эти артефакты, — сказал академик, — в мою лабораторию тащат ящиками. Настоящий — один из ста. Учтите, я год проработал на Янтаре…

— У меня настоящий, — сказал Печкин.

— И что же это?

— «Обратка», — сказал журналист. — Настоящая «обратка». Он вытащил из-за пазухи коробочку и открыл её.

Глаза Игоря Кузьмича загорелись тревожным пламенем. Он схватил коробочку и впился взглядом в её содержимое.

— Траченная? — сказал он.

— Только дважды, — сказал Печкин. — Поневоле пришлось…

— Давно вынесена из Зоны?

— Два дня, — сказал Печкин. — Видите — ещё искрит. И вибрация чувствуется… На стенд её надо, пока не сдохла.

— Сколько хотите? — сказал академик дрожащим голосом.

— Мы родной науке не вороги, — сказал Печкин. — Гусары денег не берут-с. Я же сказал — нам нужно туда пройти. Поэтому давайте осуществим трансфер — вы отдаёте мне своё место, я вам артефакт… Это здесь возможно — продать очередь?

— Ещё как возможно, — торжествующе сказал академик. — Тут есть ребята, которые только этим и кормятся, как барыги возле театра на Таганке — впрочем, вы вряд ли можете это помнить. И даже мы, бедные студенты, этим порой промышляли… Где вы её взяли?

— Знакомый сталкер подарил, — честно сказал Печкин.

— Царский подарок, — сказал академик. — Что значит разоблачение какой-то Домнушки по сравнению с Нобелевкой?

 

 






© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.