Полная праздность

«Слышим ныне.. ничто же делающия» (2Сол.3.12). Эти люди, которые не имеют ни ремесла, ни должности и целые месяцы, и даже годы, проводят только в раздумье куда бы им пристроить себя; люди, которые с утра до вечера сидят поджавши руки, покоются в своем кабинете, читают что-либо легкое от скуки; люди которые проводят часы дня то в завтраке, то в прогулке, то в обеде и продолжительном после обеда отдыхе, то в разговоре вечером со своими посетителями, то остаются снова в ожидании ужина и долгого сна. Словом, люди гораздо меньше делающие, чем те женщины, которые приготовляют ежедневно стол. Неужели это есть жизнь и цель жизни человеческой? Нет, это только застой жизни, разрушение умной цели бытия человеческого. Жизнь есть деятельность, и зна­чит бездеятельная жизнь не заслуживает имени жизни, по крайней мере, в существе разумном и нравственном, каков человек. И животное редкое не несет своего тру­да, предназначенного ему Богом. Тем более человека Бог создал на труды, а не для праздности: что птице летание, то человеку труд (Иов.5, 7). Когда Адам еще не согрешил, когда земля еще не была проклятою и давала от себя все обильно и без вызова на потовый труд: —и в то время Бог указал человеку занятие: «делати и хранити» рай (Быт.2, 15). А после грехопадения труд сделался «общею для всех епитимиею» (Быт.3, 19); явилась особая заповедь о шестидневном в неделе делании. Таким образом, праздность и сама по себе вина.— Затем, как порок, она не бывает одна, но постепенно вводит с собой друзей, т. е. другие пороки: «мнозей злобе научила праздность» (Сир.22, 28), как и в простой пословице говорится: «праздность мать пороков»: —вот новая вина ее. Далее: тунеядец обременяет собой ближних, из которых одни дают ему пищу и помещение, другие – одежду, третьи – средства для самых прихотей его, например, для табаку. Но пусть иные убеждены, что они не составляют бремени для других, которые доставляют им потребности жизни порознь или все вместе; пусть это будут дети богатого отца и живут на отцовском содержании, или же наследники богатого наследства; пусть иных содержат, как компаньона или компаньонку, подобный же тунеядец или праздная дама, имеющая хорошее состояние. Наконец, пусть иные никого не обременяют своим содержанием, потому что живут на собственный капитал, который приобрели, или получают хорошую пенсию, до которой дослужились; пусть им и не для кого и не для чего больше хлопотать или трудиться; словом, пусть иные живут совершенно в райском довольстве. Однако же труд телесный или духовный составляют обязанность каждого человека, при всяких обстоятельствах его жизни и во всякое время, исключая беспомощную болезнь или престарелость. Известно по преданию, что Господь наш до выхода на всемирную проповедь разделял труды столярства со старцем Иосифом (Мрк.6, 3). Апостолы говорили о себе «ни у кого не ели хлеба даром» (2Кол.3, 8), хотя и могли и должны были бы есть туне, как и действительно пользовались готовым содержанием и приемом, где принимали их и где нисколько не мешало это успехам их проповеди. Для нас грешных труды имеют еще особенные смысл, т.е. кроме борьбы за существование. Труды не дают душе нашей слишком сближаться с телом, препятствует душе вдаваться в телесное, истомляют тело, и таким образом скорее располагают нас каждый раз к покою и сну, чем к каким-либо увеселениям и прихотям. И так вполне неестественна, вредна и виновна пред Богом праздность. Ты, читатель наш! Возненавидь ее в себе и в других. Если и пройдет для тебя время службы, посмотри: не можешь ли принять на себя одну из должностей бесплатных, например, члена в каком либо благотворительном комитете, —которою иног­да обременяется человек служащий? Или если не будет тебе ни нужды, ни возможности заниматься хозяйством или торговлей: в таком случае, кроме труда молитвенного, который должен быть впереди всего, испытай – не можешь ли принять на себя еще малый какой-либо полезный труд?