Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Глава 4. Тимур нащупал широкую доску, основательно засыпанную землей, на которой проросла трава, и с натугой оттянул ее в сторону






 

Тимур нащупал широкую доску, основательно засыпанную землей, на которой проросла трава, и с натугой оттянул ее в сторону. Он сидел на корточках в кустах под бетонной стеной НИИЧАЗа. Высокая и с колючкой поверху – через нее не перебраться, но чтобы попасть внутрь, кто-то сделал этот лаз. Может, сам Индеец?

Под доской открылся уходящий наискось вниз широкий бетонный желоб – часть старого дренажа. Дальше он становился трубой. Тимур сел на краю, спустив ноги, и стащил рюкзак со спины. Снова просунул руки в лямки, но теперь так, чтобы рюкзак оказался на животе, застегнул куртку на все пуговицы, лег на спину и пополз.

Спустя пару минут, измазанный землей, весь в паутине, он выбрался из расселины в дальнем, заросшем лопухами и колючими кустами углу институтского двора. Отряхнувшись, прошел через заросли и встал за деревом.

Здесь начинался самый опасный отрезок пути, который Карл почти не описал: «москвич» бандитов помешал. Хорошо хоть успел сказать, где найти Индейца.

Он посмотрел на часы: десять минут второго. Надо спешить – по словам карлика, Индеец обычно выезжает в районе двух.

Вот только спешить ну никак не получается: впереди слишком много людей.

Центральное здание института, куб из стекла и бетона с рядом дверей, высилось посередине большого двора. Хотя какой там двор – скорее микрорайон, обнесенный бетонной оградой. Вокруг куба стояли длинные приземистые ангары, между ними тянулись аккуратные дорожки, обсаженные рядами декоративных кустов. Далеко справа гаражи, слева – ворота и большой пост охраны перед ними. С той стороны иногда доносилось ворчание собак или лай, прерываемый окриком охранника, который выглядывал из будки.

По дорожкам сновали люди, заходили в ангар, появлялись из дверей главного корпуса или исчезали в них. Тимур засек время и в течение одной минуты насчитал аж девять одетых в пятнисто-зеленую форму охранников, прошедших через двор в разных направлениях.

Наверняка они срисуют его, пока будет идти к гаражам. Прячась за деревом, он оглядел себя, еще раз отряхнулся. Нет, даже если бросить в кустах рюкзак, не пропустят – прикид слишком отличается от одежды работников института. К тому же очень уж он молодой. Тимур снова присел. Что делать? Индеец выедет меньше чем через час, но до гаражей никак не добраться при таком количестве охраны во дворе. Остается ждать, пока ее станет меньше… Когда это будет, ближе к вечеру? Ночью здесь наверняка включат прожекторы, а могут и собак выпустить. Хотя если в институте есть ночные смены, то псов оставят на цепях. В конце концов ему так или иначе удастся пролезть к гаражам, но что потом? Индеец уедет, значит, надо будет дожидаться его возвращения, а когда ему в следующий раз выпишут командировку в Зону? Через два дня, через неделю? Карл сказал, что частота поездок Индейца непредсказуема. А время идет – и если, судя по дате, вчера до указанного Стасом срока оставалось четыре дня, то сегодня уже три, а вернее, три с половиной, ведь в записке было сказано про ночь…

Знать бы еще, что это за срок.

Раздались громкие голоса. Из центрального здания быстро вышли двое в одинаковых серых костюмах и заспешили к гаражам. Один на ходу достал мини-рацию из-под пиджака, поднес к уху.

Когда они исчезли среди гаражей, следом со всех сторон заспешили охранники. Шесть, семь, восемь… Тимур насчитал десять человек.

Потом он тихо выругался, увидев Филина.

Плотную низкорослую фигуру с большой головой и короткими конечностями невозможно было перепутать. Бандит за охраной не пошел – оглядевшись, неторопливо направился к охранному посту перед воротами.

Из-за гаражей выкатили четыре одинаковых джипа «Патриот-Люкс» такого же цвета, что и форма охранников. Окна тонированные, кто внутри – не видать, но Тимур был уверен, что там сидят именно они.

Джипы подкатили к воротам, первый притормозил, раскрылась задняя дверца, и Филин забрался внутрь. Из будки вышел дежурный, железные створки ползли в стороны. Когда «патриоты» уехали, ворота сразу закрылись.

Тимур засек время и стал считать. За минуту всего два охранника пересекли двор, и он решил, что надо действовать, пока не вернулись машины. Наверняка вся эта суета как-то связана с ним, с артефактом в его кармане и уж точно – с двумя бандитами Филина. Что главарь банды делает в официальном государственном институте? Или это не государственный институт? Как вообще расшифровывается его название? ЧАЗ… что за ЧАЗ такой?

Тимур поправил рюкзак, вышел из-за дерева и быстро зашагал к гаражам, стараясь выглядеть спокойным, даже беззаботным, и при этом рыская взглядом из стороны в сторону. ЧАЗ… Чернобыльские Автоматические Зомби? Черная Академия Зануд?

Он вышел на дорожку из плит и свернул влево, когда впереди за кустами мелькнула форма охранника. Еще раз повернул – теперь центральное здание осталось за спиной, а гаражи были прямо впереди, – миновал пару спешащих куда-то с кучей папок девушек в строгих брючных костюмах, двух негромко переговаривающихся мужчин с портфелями и бейджиками на лацканах, трех мужиков в рабочей одежде, волочащих к ангарам большой агрегат научного вида.

– Паренек, помоги! – окликнул один. – Слышь, ты, с рюкзаком…

Тимур покачал головой и с виноватой улыбкой развел руками, а потом ткнул пальцем в сторону гаражей, показывая, что спешит. Позвавший его рабочий отвернулся… но не охранник, который, как оказалось, с соседней дорожки наблюдал за ними. Он не то чтобы пристально, но достаточно внимательно глядел на Тимура. На боку его висела черная кобура.

Тимур зашагал дальше, едва сдерживаясь, чтобы не побежать. Взгляд охранника жег спину, а вернее – рюкзак на спине. Там уже, наверное, дырка в ткани, над ней поднимается струйка дыма… Тимуру даже почудилось, что повеяло паленым брезентом. Если охранник со жгучим взглядом окликнет его – что делать? Ни убегать нельзя, ни к нему подойти, потому что он сразу спросит документы. Придется вырубать охранника и бежать назад к дренажу, а потом идти аж до Дитяток, рискуя в любой момент, что на него наткнутся часто разъезжающие у Периметра милицейские, а то и омоновские патрули.

Но охранник так и не окликнул его, и Тимур, миновав ангары, очутился у гаражей.

Одинаковые железные коробки стояли пятью длинными рядами – много же техники у НИИЧАЗа. Здесь уж был другой, более привычный мир, полный запахов машинного масла и бензина, лязга гаечных ключей, рокота двигателей, стука, шипения и гудков. Тимур прошел вдоль эстакады, на которой стоял грузовичок без кабины, а под днищем ругались два механика в грязных комбезах, мимо железной будки, под которой на корточках сидел, смоля папиросу, старик в фартуке, с метлой в руке, и за будкой свернул вправо, как говорил Карл.

Здесь было чище и тише. Длинный гараж протянулся вдоль бетонной ограды, в трех боксах виднелись передки черных микроавтобусов с цепями на колесах и торчащими далеко вперед щупами датчиков аномалий. Две машины стояли в глубине гаража, одна, с раскрытыми дверцами, наполовину снаружи. Крышка багажника откинута, коренастый парень лет двадцати пяти запихивал внутрь железный ящик. Он был в синих джинсах, кожаной рубашке с бахромой на рукавах, лихо заломленной на затылок выцветшей полотняной кепочке, из-под которой свисали длинные толстые дреды с вплетенными в них зелеными и желтыми шнурками, и остроносых сапогах-«ка-заках» со шпорами. На запястье браслет из раскрашенных деревянных шариков, на шее шнурок с кожаным мешочком, расшитым бисером. Тимур огляделся и быстро подошел к нему.

– Привет, Индеец, – тихо начал он.

Парень вздрогнул, едва не выронив ящик, и Тимуру пришлось придержать его за край.

– Большой Маврикий! – воскликнул водитель. – Откуда погоняло мое знаешь?!

– Карл сказал, – пояснил Тимур. – Мне надо в Зону, Индеец. Плачу евро. Куда прятаться?

– Карл? – Индеец огляделся. – Вот же ошибка природы! В гараж ты как попал? Ко мне клиенты в баре в городе подваливают, а не здесь… Ты кто такой вообще? Тебе не в Зону, а в школу надо! Вали отсюда, вон пиплы идут!

– Да ладно, не трясись, – примирительно сказал Тимур, скидывая рюкзак в багажник. – Меня никто не видел. Я же сказал: заплачу как положено, смотри…

Он полез во внутренний карман куртки за деньгами, а Индеец зашептал:

– Прячься! Вниз, под тачку!

Раздались голоса и тяжелые шаги. Тимур присел. Индеец уперся ему в спину каблуком, шепча:

– Лезь, не тормози!

Тимур улегся плашмя, залез под микроавтобус, перевернулся на спину и раздвинул ноги, когда Индеец пихнул между ними рюкзак.

– Тяжелое, сволочь… – донеслось снаружи. – Рас-тафарыч, помогай!

– Сами грузите, пиплы, я и так ящики таскаю, – ответил Индеец.

Раздался лязг. Тимур скосил глаза – ноги в остроносых сапогах удалились в глубь гаража, на их месте возникли три пары других, две – в рабочих ботинках и грубых штанах, третья в туфлях и брюках. Они топтались на одном месте, сверху доносилось сопение.

– Лаборант, куда ставить?

– Я знаю? Растафарыч, куда этот короб? – Голос, судя по всему, принадлежал обладателю туфель и брюк.

– В багажник, куда еще, – раздалось в глубине гаража.

– В багажнике уже ящики для образцов, а это дорогой прибор, его в салон надо. А ты зачем на лестницу полез?

– Да люк тут, в крыше, прикрыть… А прибор свой ставьте в багажник, сказал, ничего с ним не станет! Мне ехать через пятнадцать минут!

– Ну, эт вряд ли, – откликнулись рабочие ботинки. – Лаборант, давай в багажник его…

– Только осторожно! – взмолились туфли.

Микроавтобус слегка качнулся и присел на задних колесах. Раздался дружный вздох. Из гаража появились са-поги-«казаки» и спросили:

– Что ты имел в виду, когда сказал «Это вряд ли»? Разойдитесь, дайте ящик поставить.

Две пары ботинок и туфли посторонились, и ботинки ответили:

– Шеф сказал: задерживаешься ты. Хотя вроде ненадолго.

– Почему задерживаюсь?

– Пассажиры у тебя будут, их дождаться надо.

– Драть меня за дреды, какие пассажиры?! Ботинки стояли неподвижно, но у наблюдавшего за всем этим Тимура сложилось ощущение, что они пожали плечами.

– Не знаю. Придут – сам увидишь какие. «Казаки» повернулись к туфлям.

– Лаборант, а ты знаешь?

– Нет, Растафарыч, – откликнулись туфли. – Это не моя парафия.

– Парафия-шмарафия, – заговорила вторая пара ботинок, до сих пор лишь громко сопевшая. – Пошли, лаборант, нам еще шкаф твой со стеклом на третий этаж переть.

– Ну, удачной поездки, – сказали туфли и удалились вместе ботинками.

Когда смолкли звук шагов и сопение, Индеец прошептал:

– Сюда давай, школьник.

Тимур ногами выпихнул наружу рюкзак, вылез и встал со стороны раскрытого багажника, заполненного ящиками и свертками.

– Растафарыч, значит? – спросил он. Индеец нервно накручивал косичку на палец.

– В гараж иди, там лестница и люк наверх. Я его открыл, лезь туда.

– Зачем мне в люк?

– Затем, что по крыше через ограду переберешься. В этом месте колючка подрезана, туда ныряешь – и наружу.

Расстегивая куртку, Тимур покачал головой:

– Мне наружу не надо. Мне внутрь надо, в Зону. Куда прятаться?

– Экий ты тормоз несусветный! Да ты что, не слышал, о чем мы с кентами базарили? Не один я еду. И вообще – я тебя не знаю. И убери лавэ свое, не повезу, сказал. – Он отпихнул руку Тимура, в которой тот сжимал двести евро. – Лезь в люк, школьник, не гневи Маврикия.

– Никуда я не полезу, Растафарыч. Показывай, где у тебя в тачке схрон.

– Мазафака штопаная! Тебе совсем соображалку снесло? Я против насилия, но всякому терпению есть предел! – Закусив кончик дреды, Растафарыч худой рукой несильно толкнул его в грудь.

Банкноты полетели на землю вместе с кепочкой, когда Тимур перехватил его локоть и рванул вбок. Развернув водителя, взял за дреды на затылке и нагнул так, что тот лбом стукнулся о порог багажника. Запястье его оказалось прижато к спине между лопаток.

– Слушай, хиппи долбаный! – прошептал Тимур, нагибаясь к его уху. – Хватит борзеть! Я тебе плачу сейчас двести евро и двести – когда привезешь меня. Либо закладываю тебя твоему начальству.

– Тогда и сам спалишься! – хрипнул Растафарыч.

Тимур отпустил дреды, удерживая водителя одной рукой, второй полез под куртку, достал пистолет и сунул ему под нос.

– У меня ситуация безвыходная. По эту сторону ишут менты и бандиты, и я здесь по-любому не останусь. Если ты сейчас откажешься меня везти – вылезу через люк, позвоню в НИИЧАЗ начальнику службы безопасности и заложу тебя. И капецтебе полный настанет. Выбирай.

– Врешь!

– У меня другого выхода нет, понял? Не вру.

– Отпусти, школьник! Я против насилия!

– Ты против, но я-то нет. – Тимур разжал пальцы и слегка отступил, пряча пистолет за ремень.

Растафарыч выпрямился, потирая руку.

– Что, и правда ишут тебя со всех сторон?

– Ишут.

– Эх, завещал Маврикий нам помогать ближнему и дальнему своему безвозмездно… Так сколько платишь?

– Сказал же: двести евро, потом еще двести…

– Я баксами беру. И все сразу – пятихатку то есть. И это без вещей, только те, что на себя можно повесить, а у тебя рюкзак.

– Нет у меня баксов. Четыреста евро – нормальная цена. Хорошо, отдам тебе их сразу, но рюкзак тоже возьмешь.

– Ну и борзый ты, школьник. Некуда мне его сунуть. Сквозь открытый багажник Тимур заглянул в салон микроавтобуса.

– Ничего, найдешь место. Вон под сиденья положи. Держи деньги.

Он подобрал упавшие купюры, достал из кармана еще две сотенных и отдал Растафарычу, который свернул их аккуратным квадратиком и сунул в мешочек на шее.

– Куда прятаться? – спросил Тимур.

Из-за гаража донеслись голоса, и он схватил свой рюкзак.

– Куда?

– В салон давай!

Растафарыч распахнул заднюю дверцу и первым нырнул внутрь. Кроме водительского, здесь было семь сидений, а у бортов к полу привинчены длинные узкие ящики из жести с запорными скобами. В одном, раскрытом, рядком лежали картонные коробки с одинаковыми штемпелями на крышке. Растафарыч распахнул второй – там валялось свернутое одеяло, дно покрывала войлочная подстилка.

Звук шагов и голоса приближались.

– Сюда ложись. Закопать тя в конопле, не тормози, школьник!

– Ты что, людей в этом ящике возишь? – удивился Тимур.

– А где мне их, вместо плюшевого мишки под зеркалом вешать? Институтские машины не обыскивают. Ну, лезь!

Голоса стали еще громче, один из них показался Тимуру знакомым.

– Чтоб вы сдохли, дурни! – услышал он и, похолодев, мимо присевшего на заднее сиденье Растафарыча сунулся к ящику. – Я там не задохнусь?

– Дырки просверлены, даже наружу смотреть можно. На спину ложись, так…

– Рюкзак мой спрятать не забудь.

– Спрячу. Главное, молчи всю дорогу и особо не шевелись там. Чихнуть не вздумай. Ехать нам часа три, да полчаса на Периметре. На бок можешь повернуться, но осторожно.

Совсем рядом другой знакомый голос произнес:

– Да если хлопец прыткий очень, так что нам делать было?

Когда Растафарыч нагнулся, чтобы захлопнуть крышку, улегшийся на спину Тимур схватил его за шиворот, притянул поближе и прошептал:

– Ты помни – у меня ствол. Если ты меня в дороге сдать решишь, я тебя пристрелить успею.

– Не хипишуй, мэн, Растафарыч слово держит. Попробуй занайтовать там, только не храпи. – Водитель сбросил руку Тимура и захлопнул крышку. Глухо стукнули запорные скобы.

 

***

 

Младшего Шульгу они не нашли – то ли успел свалить из городка, то ли запрятался где-то в подвале или на огороде в бурьяне и носу не казал наружу. Зато когда «патриот» в очередной раз миновал бульвар, где к тому времени собрались почти все тачки местной милиции, из-под сломанной скамейки вынырнули Огонек с Жердем, и Филин, сидящий на заднем сиденье рядом со Шрамом и Лысым, закричал водителю:

– Тормози! Тормози, вон хлопцы мои бегут!

Жердь уселся впереди, маленький легкий Огонек кое-как втиснулся позади, и хотя «патриот» был широкий, там сразу стало очень тесно.

– Где он? – спросил Филин у подчиненных. – Где Шульга?

– Не знаем, – ответил Огонек. – Второй раз упустили.

Филин уважал поджигателя за то, что тот не ведал стыда и страха. То есть абсолютно. Вот сейчас, к примеру, – любой другой бандит, включая Жердь и первого филинского помощника Боцмана, стал бы отводить глаза и оправдываться, а этот так прямо и рубит правду: упустили, причем дважды. За это Филин не стал бить его, хотя, когда Жердь, обернувшийся с переднего сиденья, попытался что-то сказать, вмазал ему кулаком по ребрам, отчего Жердь скривился и закатил глаза.

– Чё стонешь? – брюзгливо спросил Филин. Жердь отвернулся, и Огонек пояснил:

– Шульга его ранил. Сначала ножом в плечо, потом из тэтэшника в бочину.

– А, так ты у нас дважды раненый? – Филин жалости не ведал.

– Между ребер пуля застряла, – голосом умирающего пояснил Жердь.

– Так пей зеленку, недоумок! И вообще, я вам в трубу сказал у машинного двора ждать. Чё вы тут делали, у ментов под носом?

– Их слишком много на улицы повылазило, чтоб к машинному двору бежать, – отозвался Огонек. – А на бульваре под той скамейкой яма с травой, там нас совсем не видно.

– Эй, водила! – обратился Филин к охраннику, сидевшему за рулем. – Вертай назад, все равно мы клиента не отыщем теперь.

Водитель через плечо кинул вопросительный взгляд на сидящих возле Филина молчаливых и неподвижных, как истуканы, Шрама с Лысым.

– Почему назад? – спросил последний.

– Да говорю ж: не найдем теперь Шульгу. К тому же опасно, вон ментов сколько по городу мотается.

Словно в подтверждение его слов мимо, ревя сиреной, пронеслась милицейская тачка с включенной мигалкой.

– Городская милиция нас не трогает, – возразил Лысый.

– Вас не трогает, а нас трогает! Мои хлопцы уже засветились. Да они же даже без паспортов оба. Ваш шеф их отмазывать не станет в случае чего. Назад вер-тай, говорю. И остальным дайте команду, чтоб возвращались. Так, и аптечка есть у вас здесь? Хотя ладно, если щас Жердя перевязывать, он вам весь салон красным зальет. Жердь, слышь? Не стони, приедем – полечат тебя.

Лысый достал мобильный, позвонил и стал тихим голосом докладывать ситуацию. Собеседник, судя по всему, возражал, и наконец не выдержавший Филин вырвал у Лысого трубку.

– Дай, я сам. Але! Это Филин!

– Слушаю, – произнес голос Седого.

– Короче, Шульга пока что скрылся, – сообщил бандит. – Мой человек ранен, из него пулю надо вытащить, забинтовать. И вообще в Зону возвращаться нужно.

– А мне нужен артефакт, – ответил Седой. Филин чуть было не сказал: «Ну так и ищи его сам», но сдержался.

– Правильно, – ухнул он в трубку. – А Шульга, у которого артефакт, что, по-твоему, делать станет? Он в Зону рванет. Вот там мы его и перехватим вместе со «слизнем» твоим.

– Пересечь Периметр в этом районе сейчас трудно.

– Не волнуйся, он пересечет.

– Хорошо, и что дальше?

– Дальше пойдет в Логово, потому что больше ему некуда. Это их с братаном старый схрон. Там мы его и возьмем.

Жердь впереди довольно хрюкнул; зажатый между Филином и дверцей Огонек поерзал – представил, наверно, как прыскает на связанного младшего Шульгу керосиновой смесью из баллончика, который всегда носил с собой, красиво чиркает длинной спичкой о подошву ботинка и бросает…

– Ты знаешь, где находится это Логово? – спросил Седой.

Филин ухмыльнулся:

– Пока нет. Но узнаю обязательно.

– Каким образом?

– Есть один человечек, который очень мечтает мне об этом рассказать. – (Тут Жердь хихикнул, прикрыв пасть корявой ручищей, а Огонек снова заерзал.) – Просто ждет не дождется, когда я вернусь. Может и не дождаться, кстати. Ты от разговора с ним меня и оторвал, когда к себе вызвал. Так что теперь нам быстро назад надо, а то Шульга успеет в Логово первым. Если уйдет оттуда до того, как мы появимся, вот тогда и правда тяжело будет – ищи его по всей Зоне.

Седой помолчал и велел:

– Передай трубку Владлену.

Филин не сразу сообразил, что это за Владлен такой, а после вспомнил, что так Седой обратился к Лысому в кабинете, и вернул ему мобильник:

– Шеф обратно с тобой потолковать хочет. Лысый послушал, сказал: «Я все понял», – и снова протянул трубку Филину. Тот прижал гладкий пластик уху, буркнул:

– На проводе.

– Вы поедете обратно в нашей машине, – произнес Седой. – С вами отправятся Владлен и Гнедиш, молодые люди, которые сидят рядом.

– Это еще зачем? – удивился Филин.

– Они опытные бойцы, привычные к полевым условиям. Пригодятся.

– Да у меня шесть человек в отряде щас! Поопытнее твоих гнедишей, потому что Зону знают. Зачем мне еще двое? Вдевятером на одного пацана?

– Они отправятся с вами, – повторил Седой очень медленно и очень тихо. Таким голосом, что Филина, которого вообще-то сложно было пронять – слишком уж многое он повидал в жизни и слишком много плохих дел совершил, – пробрала дрожь.

«Это все большая земля, – успокоил он сам себя. – Всегда я тут мерзну…»

Вслух же сказал только одно слово:

– Ладно.

– Отключаюсь, – бросил Седой, и в трубке запикало.

Когда въехали на территорию института, Жердю стало совсем плохо. Выбравшись из тачки, длинный чуть не упал, сел на корточки под дверцей, далеко выставив острые колени, обхватил себя за плечи и закрыл глаза. Водитель со Шрамом подняли его и потащили в медпункт, а Лысому Филин заявил, что безумно хочет жрать, и тот отвел их с Огоньком в столовую для младшего персонала.

– Мы спешим, – сказал Лысый, входя в просторный пустой зал. – У вас есть пятнадцать минут.

– Не командуй, – ухнул Филин.

Не раздеваясь, даже не помыв руки, они с Огоньком поели из пластиковых тарелок. Филин извлек из-под толстовки фляжку; выпив компот из стаканчика, наполнил его смесью портвейна с самогоном, которую предпочитал любой другой выпивке, плеснул в недопитый компот и Огоньку. Они выпили, и тут сунувшийся в столовку Лысый-Владлен сказал, что пора.

У гаражей они увидели Жердя, который шагал с умиротворенной рожей, сопровождаемый Шрамом-Гнеди-шем. Куртку бандит накинул на костлявые плечи, не просовывая руки в рукава, торс его расперло из-за бинтов.

– Чё, укололи тебя? – спросил Огонек.

– Ага, – широко улыбнулся Жердь. – И укололи, и таблетку дали. Как мешком по башке стукнуло. Хорошо теперь.

Филина этот благодушный обмен репликами вывел из себя, и он рявкнул на бандитов:

– Чтоб вы сдохли, дурни! Упустили щенка-малолетку, неумехи!

Жердь сразу перестал улыбаться и втянул голову в плечи, а Огонек шагал дальше как ни в чем не бывало.

– Сюда, – сказал Владлен, показывая на длинный гараж, из которого торчал передок черного микроавтобуса со щупом датчика аномалий. Оба охранника Седого успели переодеться, теперь на них были пятнистые комбезы, высокие шнурованные ботинки, береты и кожаные куртки, а за плечами – рюкзаки, к которым приторочены пузатые фляги из нержавейки, мотки веревки и АК со сложенными металлическими прикладами. На ремнях висели кобуры и ножи. Вид у Владлена с Гнедишем был очень боевой… и какой-то чересчур манекенный, что ли. Новенький, блестящий, будто они только что слезли с витрины дорогого оружейного магазина.

Ничё, всего за пару дней в Зоне так поистреплются, что и не узнать будет, злорадно подумал Филин. А может, подгадать обоим несчастный случай? Ясно ведь, для чего на самом деле Седой навязал этих подтянутых обалдуев: не чтобы отряд усилить, а для контроля и слежки. Опытные бойцы, мать их, привычные к полевым условиям! Скажите, какие цацы… Да в Зоне такие «опытные и привычные» пачками гибнут. Там другие умения важны, которых на большой земле не приобретешь, в каких бы горячих точках ни побывал.

Нет, точно надо устроить обоим большой кирдык, решил он. А Седому потом доложить: так и так, попали твои опытные да полевые в аномалии, одного «жарка» зажарила, другого «мясорубка» замясорубила… Филин уж так их берег, вперед не пускал, старался обучить всему – да не вышло, накрылись парни медным тазом. В Зоне новички постоянно гибнут, что уж тут.

Они почти подошли к микроавтобусу, когда Жердь счел вынужденным объясниться:

– Да если хлопец прыткий очень, так что нам делать было?

– Чё? – Филин уже и забыл, что совсем недавно накричал на подчиненных. – Ты о чем?

– Так о Шульге же! Ты вспомни, он всегда шустрый был, даром что щенок…

Филин махнул короткой ручкой:

– Ладно, забудь. По дороге отдыхай, как приедем, Скальпель тебе повязку с артефактом наложит. Скажет нам Одноногий про Логово, так мы сразу туда, и вы мне оба тогда понадобитесь, поэтому в дороге командую всем сонный, то есть этот… мертвый час. А вернее… Эй, ты, что ли, водилой будешь? – спросил он у странного типа в джинсах и кожаной рубашке, который тощим задом вперед выбрался из микроавтобуса.

– Ну я, – ответил тот, почему-то отводя взгляд, и полез на водительское сиденье.

– Так сколько нам ехать, водила?

– Три часа и полчаса на Периметре. Садитесь. Филин повернулся к своим:

– Командую три с половиной мертвых часа, ясно? Всё, садимся.

Он первый залез в машину, огляделся и занял сиденье возле окна, поставив ногу на длинный ящик под бортом. С другой стороны был такой же, над ним уселись Жердь и Огонек. Владлен с Гнедишем устроились впереди, после этого в микроавтобусе осталось только одно свободное место рядом с водительским.

– Все? – спросил водитель, оглядываясь. – Больше никого не будет?

– Никого, – сказал Владлен. – Мы спешим, поехали.

– Двери плотнее закройте, у меня мигает.

Гнедиш хлопнул дверцей, загудел мотор, и микроавтобус тронулся с места.

 

 






© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.