Мужества и веры, вам, идущие

01.03.

Слава Богу, дошел. Вышел в 4 утра. Темно, небо в звездах. Мороз под тридцать или за тридцать. Пока шел, на усах и бороде выросли сосульки. Отморозил пальцы ног. Пытался отогреть ¾ не вышло. «Буду подыматься в гору, нагрузка на пальцы усилится ¾ отогреются», ¾ думал я. Дошел до тропы, когда начало светать. Сел на снег и в сознании замелькали какие-то видения. Дрожь, от которой сотрясалось все тело, ушла. Я провалился в теплое блаженство. Где-то на уровне подсознания промелькнула мысль: нужно вставать, а то замерзну. Но не хотелось двигать ни одним пальцем. Не хотелось выплывать из этого сонного блаженства. Так замерзают, это один из самых блаженных видов ухода ТУДА. Я уже испытывал его дважды. Здесь меня спасать некому. Усилием воли я стряхнул с себя эту сладостную смертельную дрему. Поднялся и стал подыматься по тропе. Острая боль в правом легком не давала дышать. Шагов через 30–40 я вынужден был остановиться и, опираясь руками на колени, в полусогнутом состоянии отдышаться. Тут главное было ¾ не передавить, остановиться вовремя. Иначе наступает полуобморочное состояние. Сердце начинает мелко-мелко дрожать. Однажды я пережал, и оно остановилось совсем. Я вспомнил, что у меня в рюкзаке есть нитроглицерин. Как раз перед выездом мне принесла его Наталья Борисовна. Я достал, проглотил одну таблетку ¾ никакого эффекта. Проглотил еще четыре ¾ то же самое. Паники не было. Я спокойно наблюдал, что же будет дальше. Сердце не билось, но я еще жил. Пощупал пульс ¾ он не ощущался, но кровь как-то бежала. Это потом я прочитал, что при остановке сердца давление создается в капиллярах и кровь может некоторое время циркулировать. «Может, завещание написать?» ¾ подумал я. Прикинул и удивился: оказывается, завещать-то мне нечего ¾ ни дома, ни денег, ни имущества я не нажил. Рюкзак, дырявая палатка, спальник, книги ¾ вот и все мое имущество. Вдруг сердце опять мелко-мелко задрожало и начало биться как попало, без всякого ритма. Я еще немного посидел, посмотрел на звезды, поднялся и пошел. Так было. А теперь ¾ двадцать шагов ¾ остановка. Если слишком круто, то делаю десять шагов. Где-то на уровне подсознания работает стоп-сигнал: стоп, не пережимай. Тащить твой труп отсюда некому, а если и будет кому, то лучше избавить их от этой неприятной работы. Надо дойти. Прошу Господа помочь мне. И не я, а Он идет. «Не я, но Ты, Господи!» Иногда падал, уплывал в грезах, заставлял себя вставать и шел дальше. Иногда приходилось ползти на четвереньках. Ботинки скользили вместе с рыхлым снегом. Земля мерзлая, ранты не держат. Ноги срываются, и летишь вниз. Выполз, дошел до маяка, отсюда уже более-менее ровно. Поднялось Солнце, стало теплее. Сорвал сосульки с усов и бороды. Теперь дойду. И дошел, когда Солнце уже клонилось к закату. Палатка, слава Богу, на месте. Достал печку, спальник, вещи. Установил, разостлал. Растопил припасенный заранее лед, напился чаю. Умылся, подмылся. Помедитировал. Разомлел от тепла и лег. За окном опять сияли звезды. На душе было спокойно и хорошо. Хотя сердце опять билось как попало. Но я дошел, я снова дошел, я преодолел. Это и есть настоящее человеческое счастье.

Три-четыре года тому назад я взбегал на гору легко, причем с рюкзаком непомерной тяжести. А теперь… анализирую и прихожу к выводу, что самое разрушительное действие на мое здоровье оказывает не возраст, а город. Чем чище я становлюсь, тем разрушительнее он на меня действует. Особенно остро я это почувствовал в этот раз, зимой 2008 года ¾ декабрь, январь, февраль. Только прикосновение этого мира через Н.Н., она решила меня подстричь, привело меня в полуобморочное состояние. Затем, через десять дней, в Ленинске у меня отказала правая почка, потом воспалилась печень, потом стали слипаться легкие, и я плевал кровью. Спать лежа я не мог. Спал сидя, обложив себя подушками. Причем ни вправо, ни влево, ни вперед, ни назад наклониться было нельзя – пронизывала острая боль. Видно, сдавливались больные органы. Родные не знали о моих ночных муках. Утром я вставал, растапливал печь, прибирал дома, пил чай и садился читать. На всякий случай я взял таблетки но-шпы. Когда боль станет невыносимой и чтобы не застонать и не перебулгачить Надежду, Анатолия и ребятишек, можно будет проглотить таблетку. Но-шпа уже не раз выручала меня во время осенних кризисов. Но на этот раз обошлось. Через полтора месяца мои органы более-менее восстановились, и я смог спать лежа. Однако начался непроходящий бронхит. Здесь, в горах, я уже четвертые сутки и за это время ни разу не кашлянул. А там кашель забивал, особенно ночью. Приходилось накрываться одеялом, чтобы меньше было слышно. Видимо, атмосфера городов настолько пропитана энергиями страха, агрессии, нелюбви, лжи, что очищенный горами организм не способен в этих условиях выжить. Здесь через месяц после городской жизни я снова могу летать по горам. Вот почему ни Учителя, ни продвинутые Йоги не могут долго находиться в атмосфере городов. Я не знаю, что будет со мной. Придет срок, и я снова приду в город. И, дай Бог, смогу помочь тем, кого Он пошлет ко мне. Как все сложится дальше, я не заглядываю. Все в Его руках, на все Его Воля.

Почему же люди, живущие в этой отравленной среде, не вымирают? Они тоже вымирают, но медленно. Там, где чище, люди живут дольше. Там, где грязнее, ¾ меньше. Люди привыкают к своей грязи. Для некоторых она даже комфортна. Но в основном люди даже не замечают ее. Они даже не задумываются об этом. Для них это нормальная среда обитания. Выдерни такого горожанина в горы, оставь одного и он через короткое время или сойдет с ума, или умрет. Естественная, чистая природная среда стала для большинства людей на планете чуждой, враждебной. Чем больше человек обустраивает свой комфортный быт, тем больше от него зависит. Тем слабее и ущербнее становится. Чем меньше человек привязан к земным ценностям, тем свободнее и сильнее он становится. Это не призыв «назад, в пещеры», это призыв к разумности, к золотому срединному пути Будды. И пишу я все это не для собственной славы и не для демонстрации собственной исключительности, а в назидание идущим.

Духовный путь ¾ это тот путь, где «сильный» может оказаться слабым, а «слабый» ¾ сильным. И не обольщайте себя, нет легких путей, и не усыпаны они розами, а усыпаны они колючками от роз. Не пугайтесь этого пути, ибо он один-единственный, который ведет к истине, к вечному бытию, вечному блаженству и вечному знанию. Мужества и веры вам, идущие! С Богом…