Меч заостряется 3 страница

и я не был исключением.

Делая вид, что полностью увлечен своими

упражнениями, я, каждый раз, смотрел в ее сторону

уголками глаз. Ее обтягивающее блестящее трико и

топик на бретелях приковали мое внимание; мой ум

уплывал к более экзотическим формам занятий

гимнастикой. Остаток тренировки я четко осознавал её

внимание к себе.

Она исчезла незадолго до окончания

тренировки. Я вымылся в душе, оделся и стал

подыматься по ступенькам. Там, на площадке лестницы

стояла она, соблазнительно опираясь на перила. Я даже

не помню, как поднимался по оставшимся ступенькам.

" Привет, Дэн Милмен. Меня зовут Валери. Ты

выглядишь значительно лучше с тех пор, когда я

ухаживала за тобой в больнице".

" Мне значительно лучше, сестра Валери", -

улыбнулся я во весь рот, - " Я так рад, что ты за мной

ухаживала". Она засмеялась и призывно потянулась.

" Дэн, хочу попросить тебя об одном большом

одолжении. Не проводишь ли меня домой? Уже темнеет

и за мной увязался один подозрительный тип".

Я хотел было сказать, что уже начало апреля и,

что солнце сядет только через час, но потом подумал:

" Какого черта! Какие мелочи".

Мы шли, разговаривали и закончили ужином у

неё в квартире. Она откупорила бутылку " своего

особого вина для особых гостей". Я едва пригубил; но

это было началом конца. Я чувствовал себя отбивной на

раскаленной сковороде. В какой-то момент тонкий

голос спросил: " Ты мужчина или слизняк? " И другой

тоненький голосок ему ответил: " Я возбужденный

слизняк! " Той ночью я нарушил все правила данные

мне. Я съел всё, что она дала мне. Я начал с густого

супа из моллюсков, затем салат и бифштекс. А на

десерт, несколько порций самой Валери.

Следующие три дня я провел почти без сна,

беспокоясь лишь о том, как признаться во всем Сократу.

Я готовился к худшему.

В тот вечер я вошел в комнату на заправке и

рассказал ему всё, не оправдываясь, и стал ждать, затаив

дыхание. Сократ молчал долго. Наконец он произнес:

" Я заметил, что ты еще не научился дышать как

следует". Прежде чем я открыл рот, он поднял ладонь.

" Дэн, я могу понять как ты можешь выбрать мороженое

или флирт с красивой женщиной в предпочтение тому

Пути, который я указал тебе...., но можешь ли ты

понять это? " Он сделал паузу. " Ни благодарностей, ни

обвинений. Теперь ты понимаешь силу неодолимую

силу позывов своего желудка и чресел. Это хорошо. Но

учти, я просил тебя делать все, что ты можешь. Это всё

что ты можешь? "

Сократ переключил свои глаза на " свет"; они

буквально просвечивали меня. " Возвращайся через

месяц, но только если ты будешь строго

придерживаться правил. Можешь видеться с этой

девушкой, если хочешь; отдавай ей свое внимание и

настоящие чувства, но вне зависимости от порывов,

которые будут у тебя возникать, пусть ведет тебя

Высшая Дисциплина! "

" Я сделаю это, Сократ! Клянусь, что так и

будет! Я все понял".

" Ни решимость ни понимание никогда не

сделают тебя сильным. У решительности есть

искренность, у логики есть ясность, но ни у того ни

другого нет энергии, которая тебе понадобится. Пусть

гнев будет твоей решимостью, твоей логикой. Увидимся

через месяц".

Я знал, что если я еще раз отступлю от правил,

то для нас с Сократом нет будущего. С растущей

решимостью, я сказал себе: " Никакая соблазнительная

женщина, пончик или кусок жареной коровьей плоти не

согнут моей силы воли ещё раз. Я научусь

контролировать свои импульсы или умру".

Валери позвонила на следующий день. Я

ощутил знакомые шевеления внутри при звуке её

голоса, того самого, который незадолго до этого

страстно стонал мне в уши. " Дэнни, я очень хочу

увидеться с тобой сегодня вечером. Ты как? Ну и

хорошо. Я ухожу с работы в семь вечера. Встретимся в

зале? Ладно. До встречи. Пока."

Тем вечером, я повел её в кафе Джозефа на

превосходный салат-сюрприз. Я заметил, что Валери

флиртует с Джозефом. Он, как обычно, был само

радушие, но не отвечал на женские провокации Валери.

Позже, мы вернулись в её квартиру. Какое-то

время мы сидели и разговаривали. Она предложила

вино. Я попросил сок. Она погладила мои волосы и

нежно поцеловала меня, шепча мне на ушко. Я с

чувством поцеловал её в ответ. Затем я услыхал свой

громкий и отчетливый внутренний голос. " Соберись.

Помни о том, что ты должен делать".

Я приподнялся, сел и глубоко вздохнул. Это

будет непросто сказать. Легко потрепав свои волосы,

она тоже привстала, потягиваясь. " Валери, ты же

знаешь, я нахожу тебя очень привлекательной и

обворожительной... однако, сейчас, я занят, э, своего

рода личной подготовкой, которая не позволяет мне

того, что должно было сейчас произойти. Мне очень

нравится твое общество и я хочу тебя видеть. Но с этого

момента, я хочу чтобы ты думала обо мне как о близком

друге, любящем с-с-священнике". Я почти не мог этого

выдавить из себя.

Она глубоко вздохнула и пригладила волосы.

" Дэн, это, по-настоящему, здорово быть с кем-то, кто не

заинтересован только в сексе".

" Ну, вот", - приободрившись сказал я, - " Я рад

слышать, что ты разделяешь мои чувства. У нас много

общего помимо постели".

Она посмотрела на часы. " Ого, как поздно...., и

мне тоже завтра нужно рано вставать..., так что пора

желать друг другу " баиньки", Дэн. Спасибо за ужин.

Все было замечательно".

Я позвонил ей на завтрашний день, но у нее

было занято. Я звонил снова на последующий день и

наконец дозвонился. " В ближайшие несколько недель

мне предстоит сдавать очень сложные экзамены по

медицине".

Неделю спустя мы увиделись, когда она пришла

в конце тренировки встречать Скотта, моего товарища

по команде. Они прошли рядом со мной когда я

поднимался по ступенькам, так близко, что я

почувствовал запах её духов. Она вежливо кивнула и

поздоровалась.

Скот оглянулся на меня и многозначительно

подмигнул. Я и понятия не имел о том, что это

движение глазом может причинить столько боли.

В голодном отчаянии, которое не в состоянии

утолить ни один свежий салат, я очутился перед

закусочной Чарбройлер. Аромат гамбургеров с острым

соусом стал кружить мне голову. Мне вспомнились все

хорошие моменты жизни, когда мы с друзьями

наслаждались гамбургерами. Словно во сне, не

раздумывая, я вошел и услышал, как мой голос

заказывал женщине за прилавком: " Двойной чизбургер,

пожалуйста".

Она обслужила меня, я сел за столик, поднес

его ко рту и хорошенько надкусил. Внезапно я осознал

то, что я делаю: выбираю между Сократом и

чизбургером. Я выплюнул, в ярости швырнул его в

мусорный бак и вышел прочь. Всё. Мое рабство

случайным импульсам закончилось.

Тот вечер ознаменовал начало нового этапа

моего растущего самоуважения и чувства личной силы.

Я знал, что теперь мне будет легче.

В моей жизни стали происходить почти

незаметные перемены. С детства я страдал от насморка,

когда воздух становился прохладным, головных болей,

расстройств желудка и резких смен настроения, всё это

было, по моему убеждению, нормальными

неизбежными проявлениями. Сейчас всё это исчезло.

Я ощущал постоянную легкость и энергию,

струящуюся через меня и вокруг меня. Может быть, из-

за этого многие женщины хотели пофлиртовать со

мной, многие детишки и собаки подходили ко мне,

чтобы поиграть. Некоторые из моих товарищей по

команде стали спрашивать у меня совета в разрешении

своих личных проблем. Я уже не был утлой лодочкой в

бушующем море, я начал чувствовать себя, как

Гибралтарский Утёс.

Я рассказал Сократу о своих ощущениях. Он

кивнул. " Уровень твоей энергии повышается. Люди,

животные и даже вещи притягиваются и благоговеют от

присутствия энергетического поля. В этом всё дело".

" Домашние Правила? " - спросил я.

" Домашние Правила", - и добавил, - " С другой

стороны, было бы преждевременно радоваться. Чтобы

сохранить перспективу, тебе лучше сравнивать себя со

мной. Тогда, тебе станет ясно, что ты только что

окончил детские ясли".

Университетские занятия закончились почти

незаметно для меня. Экзамены прошли как по маслу. На

университетские занятия, которые прежде казались

главной сферой приложения сил, теперь уходила лишь

малая толика моих стараний. Команду распустили на

короткие летние каникулы, затем начались летние

тренировки. Я ходил без палочки и даже пытался бегать

- очень медленно, несколько раз в неделю. Я продолжал

упражняться до предела боли, дисциплины и

выносливости, и, конечно, старался наилучшим

образом питаться, двигаться и дышать...., однако моих

наилучших усилий было недостаточно.

Сократ начал повышать планку своих

требований ко мне. " Теперь, когда формируется твоя

энергия, можно приступить к серьёзным тренировкам".

Я тренировался дышать настолько медленно,

что на каждый вдох у меня уходило по минуте. В

сочетании с предельным сосредоточением и контролем

специфических групп мышц, эта дыхательная техника

разогревала моё тело как сауна и позволяла мне

комфортно чувствовать себя на воздухе любой

температуры.

Я с восторгом понимал, что развиваю ту же

силу, которую Сок продемонстрировал мне в ночь

нашей встречи. Впервые, я поверил, что может быть,

только может быть, я смог бы стать воином его уровня.

У меня не осталось сожалений, теперь я ощущал

превосходство над своими друзьями. Когда кто-нибудь

из них жаловался на болезнь или другие проблемы,

которые, как я знал, можно было бы просто излечить

только за счет правильного питания, то я говорил ему о

том, что я узнал об ответственности и дисциплине.

Однажды вечером, я пришел на заправку весь

переполняемый этим чувством готовности постичь

парочку другую древних и таинственных секретов

Индии, Тибета или Китая. Вместо этого, стоило мне

переступить порог заправки, как в руки мне сунули

поролоновую губку и приказали выдраить туалет: " До

зеркального блеска". В последующие несколько

месяцев, я только и делал что выполнял разные

мелочные поручения по заправке и у меня совсем не

оставалось времени для более важных занятий. Один

раз, я целый час таскал покрышки, в другой, выносил

мусор. Я подметал гараж и складывал инструменты.

Раньше мне такого и представиться не могло, однако, с

Сократом становилось скучно.

В то же самое время, его требования

повышались до невозможности. Он давал мне работу

минимум на полчаса и требовал, чтобы я выполнил её за

пять минут, а потом безжалостно начинал критиковать

меня за то, что она не была выполнена как следует. Он

был несправедлив, непоследователен и даже груб.

Однажды, как раз в то время когда я предался такого

рода мыслям, вошёл Сократ и сообщил, что я оставил

грязь на полу туалета.

" Кто-то наверняка уже побывал в туалете после

того, как я его вымыл", - сказал я.

" Никаких оправданий", - сказал он и добавил, -

" Выброси мусор".

Я так взбесился, что схватил ручку метлы

словно меч. Я ощутил леденящее спокойствие. " Сократ,

я выбрасывал мусор пять минут назад. Ты помнишь это

или тебя одолевает старческий маразм? "

Он скривился. " Я говорю об этом мусоре,

тупица! " Он легонько похлопал себя по голове и

подмигнул мне. Метла грохнулась на пол.

На другую ночь, когда я подметал гараж,

Сократ позвал меня в офис. Я присел угрюмо, ожидая

следующих приказаний. " Дэн, ты всё еще не научился

дышать естественно. Ты ленился, когда тебе нужно

больше сосредотачиваться".

Это было последней каплей. Я закричал на

него: " Это ты - лентяй! Я делал за тебя всю работу! "

Он помолчал и мне показалось, что в его глазах

действительно мелькнула боль. Почти неслышно он

произнес: " Негоже кричать на своего учителя, Дэн".

Тут я снова вспомнил, что целью всех его

выпадов всегда было показать мне мои собственные

умственные и эмоциональные всплески, превратить мой

гнев в действие, помочь мне возмужать. Не успел я

извиниться, как он сказал: " Дэн, тебе лучше уйти и не

возвращаться пока ты не научишься сердечности и пока

ты не научишься дышать как следует. Возможно, смена

обстановки улучшит твой настрой".

С опущенной головой я грустно поплелся

домой. По дороге я размышлял о том, насколько же он

был терпелив к моим вспышкам раздражения, жалобам

и вопросам. Все его требования шли мне же на пользу.

Я дал себе клятву больше никогда не кричать на него в

гневе.

Предоставленный сам себе, я старался как

никогда раньше, чтобы исправить мои закоренелые

дыхательные привычки, но, казалось, они становились

еще хуже. Если я дышал глубоко, я забывал прижимать

язык к нёбу; если я вспоминал об этом, мое дыхание

сбивалось. Я сходил с ума.

В отчаянии, я отправился на заправку,

увидеться с Соком и попросить его совета. Я нашел его

в гараже, где он возился с чем-то. Он бросил на меня

один взгляд и сказал: " Уходи". Обиженный и

рассерженный, не сказав ни слова, я вышел обратно в

ночь и услышал позади себя его голос: " После того как

научишься правильно дышать, сделай что-нибудь со

своим чувством юмора". Мне показалось, что его смех

преследовал меня еще половину пути домой.

Добравшись до порога своего дома, я присел на

ступеньки и уставился невидящими глазами на

небольшую церковь напротив. Я сказал себе: " Хватит с

меня этой невозможной тренировки". Даже произнеся

это, я не поверил ни единому сказанному слову. Я

продолжал есть салаты, избегать любого соблазна и

самоотверженно сражаться со своим дыханием.

Прошла уже половина лета, когда я вновь

вспомнил о кафе Джозефа. Я был так занят днем на

тренировках в спортивном зале, а по ночам у Сока на

заправке, что ни разу не выкроил время для визита к

нему. Теперь, грустно размышлял я, мои ночи

совершенно свободны. Я пришел в его кафе прямо к

закрытию. Посетителей уже не было. Я отыскал

Джозефа на кухне. Он любовно протирал фарфоровые

тарелки.

Мы были так непохожи друг на друга. Я был

невысокого роста, мускулистый, атлетически

сложенный, с короткой стрижкой и гладко выбритый.

Джозеф был высокого роста, худощавым, даже хрупким

на вид, с мягкой, вьющейся, русой бородой. Я двигался

и разговаривал быстро, он делал всё с неторопливым

вниманием. Несмотря на наши различия, а скорее

благодаря им, меня тянуло к нему.

Мы разговаривали с ним допоздна. Тем

временем, я помогал ему мыть посуду и подметать пол.

Даже во время разговора, я старался как мог,

сосредотачиваться на своем дыхании, и из-за этого

уронил тарелку и зацепился ногой о край ковра.

" Джозеф", - спросил я, - " а что Сократ и в

самом деле заставлял тебя совершать пробежки в сто

миль? "

" Нет, Дэн", - засмеялся он, - Мой темперамент

не подходит для атлетических кульбитов. Разве Сократ

не рассказывал тебе? Я был его личным поваром и

слугой на протяжении многих лет".

" Нет, никогда не рассказывал. Но что ты

подразумевал, когда сказал, что был его личным слугой

на протяжении лет? С виду тебе не больше двадцати

восьми или двадцати девяти лет".

Джозеф засветился от улыбки. " Я немножко

старше - мне пятьдесят два".

" Ты серьезно? "

Он утвердительно кивнул. Определенно, во

всех этих дисциплинах что-то было.

" Но если у тебя не было много физической

подготовки, то чем ты занимался? В чем состояло твое

обучение? "

" Дэн, я был очень сердитым и зацикленным на

себе молодым человеком. Он показал мне как отдавать

себя другим с настоящим счастьем и любовью,

предъявляя ко мне крайне суровые требования".

" А какое же место может быть более

подходящим, чтобы научиться служить, - сказал я, -

" чем станция сервисного обслуживания! "

Улыбаясь, Джозеф сказал: " Знаешь, он ведь не

всегда был работником заправки. Он прожил крайне

необычную и разнообразную жизнь".

" Расскажи мне о ней! ", - стал настойчиво

просить я.

" Сам Сократ рассказывал тебе о своем

прошлом? "

" Нет. Он предпочитает сохранять его в тайне. Я

даже не знаю, где он живет".

" Не удивительно. Что ж, я, пожалуй, тоже

сохраню молчание до тех пор, пока он сам не захочет,

чтобы ты узнал о нем больше".

Скрывая свое разочарование, я спросил: " Ты

тоже звал его Сократом? Это кажется невероятным

совпадением".

" Нет. Однако у его нового имени есть свой дух,

как у и его нового ученика" - улыбнулся он.

" Ты сказал, что он предъявлял к тебе суровые

требования".

" Крайне суровые. Ничего из того, что я делал

было достаточно хорошо для него - и, если у меня была

хоть одна негативная мысль, казалось, он знал о ней и

отсылал меня прочь на долгие недели".

" Собственно говоря, я могу уже никогда его не

увидеть".

" Это почему же? "

" Он сказал, что я не могу вернуться, пока не

научусь дышать как следует - расслабленно и

естественно. Я пытаюсь, но у меня ничего не выходит".

" Ах, это", - сказал он, откладывая свой веник.

Он подошел и положил одну ладонь мне на живот, а

другую на грудь, - " Теперь дыши", - сказал он.

Я начал глубоко дышать, так, как Сократ учил

меня. " Нет, не нужно слишком стараться". Спустя

несколько минут у меня в груди и животе появилось

забавное чувство. Внутри у меня потеплело,

расслабилось и открылось. Неожиданно, я заплакал, как

ребенок, от дикого счастья, сам не зная почему. В этот

момент я дышал безо всяких усилий; было такое

ощущение, что это мною дышат. Это было настолько

приятно, что я подумал: " Зачем ходить в кино? Для

развлечения? " Я был настолько взволнован, что едва

мог сдерживаться! Однако, я снова ощутил, как мое

дыхание сжимается.

" Джозеф, я теряю его! "

" Не беспокойся, Дэн. Тебе нужно еще немного

расслабиться. Я помог тебе в этом. Теперь, ты знаешь,

что значит естественное дыхание. Чтобы сделать его

стабильным, тебе нужно позволить себе дышать

естественно, шаг за шагом, пока это не станет

нормальным. Управление дыханием - это значит

развязывание всех своих эмоциональных узлов и, когда

тебе удастся это, ты откроешь для себя новый уровень

телесного счастья.

" Джозеф", - сказал я, обнимая его, - " я не знаю

как ты сделал то, что ты сделал, но спасибо тебе -

спасибо огромное".

На его лице мелькнула та самая улыбка, от

которой тепло разливалось по всему моему телу.

Отложив метлу, он сказал: " Передай от меня

привет...Сократу".

Мое дыхание не улучшилось сразу. Я, по-

прежнему, сражался. Но, однажды, после ранней

тренировки в спортзале, где я все больше упражнял

свою сломанную ногу, по пути домой, я обратил

внимание, что безо всяких усилий, я дышу совершенно

естественно, по ощущениям очень близко к тому, как я

чувствовал это тогда, в кафе.

Тем вечером, я ворвался в офис, словно ураган,

готовясь порадовать Сократа своими успехами и

извиниться перед ним за свое поведение. Он посмотрел

на меня так, как будто ждал меня и, когда я с разбегу

тормознул прямо перед ним, он сказал: " Ладно,

продолжим", - как будто я вернулся из туалета, а не

после шести недель напряженной тренировки!

" Тебе больше нечего сказать мне, Сок?

Никаких " хорошо выглядишь" или " молодец,

парень"? "

" На пути, который ты выбрал нет ни хулы, ни

похвалы. Хула и похвала - это формы

манипулирования, в которых ты больше не

нуждаешься".

Я недовольно затряс головой, а затем, через

силу, улыбнулся. И хотя, я собирался изо всех сил

стараться быть более уважительным к нему, мне было

обидно от его равнодушия. Но, по крайней мере, я снова

был с ним.

Когда я не был занят чисткой туалетов, я изучал

новые, ещё более нервирующие упражнения:

медитирование на внутренние звуки до тех пор, пока я

не мог слышать одновременно несколько из них.

Однажды ночью, когда я практиковал это упражнение, я

оказался в таком состоянии умиротворения и

расслабленности, которого я прежде не испытывал.

Некоторое время, не знаю сколько, я чувствовал себя

вне своего тела. Первый раз мои усилия и энергия стали

результатом моего экстраординарного опыта: мне

было не нужно, чтобы Сократ прижимал свои пальцы к

моей голове.

Трепеща от волнения, я рассказал ему об этом.

Вместо того, чтобы поздравить меня он сказал мне:

" Дэн, пусть твои впечатления не отвлекают тебя.

Прорвись за пелену видений и звуков и узри за ней свои

уроки. Впечатления и ощущения - это знаки

трансформации, но если ты не пойдешь дальше них, ты

вообще никуда не придешь".

" Если тебе нужно впечатлений, сходи в кино;

это легче чем йога. Медитируй хоть весь день, если тебе

нравится; слушай звуки и смотри на огни или даже

смотри на звуки и слушай огни. Ты все равно

останешься ослом, если попадешь в ловушку своих

ощущений. Отпусти их! Я предлагал тебе кушать

овощи, а не уподобляться им".

Раздосадованный, я сказал: " Я " ощущаю", как

ты выразился, только потому, что ты сам говорил мне

это! "

Словно удивившись, Сократ посмотрел на меня:

" Мне нужно обо всём тебе говорить? "

Как раз в то мгновение, когда я был готов

взорваться от нахлынувшего гнева, я услышал свой

собственный смех. Он тоже смеялся, указывая на меня

пальцем: " Дэн, ты только что, испытал на себе

чудесную алхимическую трансформацию. Ты превратил

гнев в смех. Это значит, что твой энергетический

уровень значительно повысился. Препятствия рушатся.

Может быть, ты, в конце концов, стал немного

прогрессировать". Мы еще не закончили смеяться,

когда он вручил мне губку.

На следующую ночь, Сократ, впервые,

сохранял полное молчание относительно моего

поведения. До меня дошло: " Отныне, я сам несу

ответственность за то, чтобы присматривать за

собственным поведением. Вот когда я понял всю

любезность его критических замечаний. Я почти скучал

по ним.

Тогда я не осознал этого, и ещё долго не

осознавал, но именно в тот вечер, Сократ перестал быть

моим " родителем" и стал мне другом.

Я решил нанести визит Джозефу и рассказать

ему о том, что произошло. Пока я шел вниз по Шаттак

мимо меня промчалось парочку пожарных машин. Я не

вспоминал о них, пока не приблизился к кафе и не

увидел оранжевое зарево. Я побежал.

Я прибежал, когда толпа уже начала

рассеиваться. Сам Джозеф только что приехал и стоял

напротив своего обугленного и развороченного кафе. Я

был еще в двадцати ярдах от Джозефа, когда я услышал

его крик, полный страдания, и увидел, как он падает на

колени и рыдает. Отплакавшись, он вскочил на ноги с

криком бешенства; а затем расслабился. Затем он

увидел меня. " Дэн! Рад тебя видеть! " Его лицо было

совершенно безмятежно.

Начальник пожарной команды подошел к нему

и сообщил о том, что, вероятней всего, пожар начался в

соседней химчистке. " Спасибо", - сказал ему Джозеф.

" Ах, Джозеф, мне так жаль". Мое любопытство

стало брать вверх. " Джозеф, я видел тебя минуту назад.

Ты был очень расстроен".

Он улыбнулся. " Да, я очень расстроился, так,

что дал этому расстройству настоящий выход". Я

вспомнил слова Сока: " Дай этому прийти, и дай этому

уйти". До этого времени, это была лишь красивая

мысль, но здесь, перед черными, мокрыми, останками

своего прекрасного кафе, этот хрупкий воин

продемонстрировал на деле свое совершенное владение

эмоциями.

" Это было такое красивое местечко, Джозеф", -

вздохнул я, качая головой.

" Точно, - сказал он задумчиво, - разве нет? "

По какой-то причине, его спокойствие стало

беспокоить меня. " Разве теперь, тебе его совсем не

жалко? "

Он бесстрастно посмотрел на меня и сказал: " У

меня есть для тебя одна история. Хочешь её услышать? "

" Ну... ладно".

В маленьком рыбацком поселке в Японии, жила

одна молодая девушка, которая родила малыша. Её

родители очень рассердились и захотели узнать имя

отца. Она отказалась. Рыбак, которого она любила, по

секрету, сказал ей, что отправляется на поиски

богатства и, когда вернется, обязательно женится на

ней. Её родители продолжали настаивать. В отчаянии,

она назвала отцом Хакуина - монаха, жившего в горах.

В ярости, родители схватили маленькую

девочку и отнесли её к дому Хакуина. Они стучали в

двери, пока он не открыл им. Они вручили ему девочку

со словами: " Это твой ребенок; заботься о нем сам! "

" Неужели? " - сказал Хакуин, взяв ребенка на

руки и взмахнув на прощание родителям девушки.

Прошел год и вернулся настоящий отец

ребенка. Он женился на девушке. Немедленно они

отправились к Хакуину, чтобы упросить его вернуть им

ребенка.

" Это наша дочь", - сказали они.

" Неужели? " - сказал Хакуин, подавая им

ребенка.

Джозеф улыбался, ожидая моей реакции.

" Интересная история, Джозеф, но я не понимаю

зачем ты рассказываешь её мне сейчас. Я хочу сказать,

твое кафе сгорело дотла! "

" Неужели? " - сказал он. Затем мы рассмеялись,

когда до меня дошло, и я затряс головой.

" Джозеф, ты такой же безумный как и Сократ".

" О, благодарю тебя, Дэн - тебе досталось от нас

обоих. Однако, не беспокойся обо мне. Я уже был готов

к перемене. Вероятно скоро я двинусь на юг... или

север. Без разницы".

" Ладно. Но не уезжай не попрощавшись".

" Что ж, прощай", - сказал он, сердечно обняв

меня, - " Завтра я уезжаю".

" Ты придешь попрощаться с Сократом? "

Он засмеялся в ответ: " Сократ и я редко

здороваемся или прощаемся. Ты поймешь это позже".

На том мы и расстались. Это был последний раз в

жизни, когда я видел Джозефа.

Около трех утра в пятницу я миновал часы на

пересечении Шаттак и Центральной по дороге на

заправку. Как никогда раньше, я осознавал то,

сколькому мне еще необходимо научиться.

Я вошел в конторку со словами: " Сократ, кафе

Джозефа вчера вечером сгорело дотла".

" Странно", - сказал он, - " обычно кафе

полыхают синим пламенем". Он шутил! " Кто-нибудь

пострадал? " - спросил он практически безразлично.

" Не знаю. Ты, вообще, слышишь меня? Разве