Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Глава 6. Сила и судьба






— Разве твоим заслугам сравниться с моими! — похвастать Сила перед Судьбой.

— Какие же у тебя заслуги перед вещами, и в чем могут сравниться с моими? — спросила Судьба.

— Я, Сила, способствую долголетию или недолговечности, успеху или неудаче, знатному или низкому положению, богатству или бедности.

— Пын Цзу по уму не превзошел Высочайшего и Ограждающего, а прожил восемьсот лет; Янь Юань имел талант недюжинный, а прожил сорок восемь лет; Конфуций в добродетели не уступал правителям, а терпел бедствия в царствах РЧэнь и Цай; иньский царь Бесчеловечный в своих поступках отнюдь не превзошел трех милосердных, а занимал царский трон; Цзи Чжа остался без титула в царстве У; Тянь Хэн захватил царство Ци; Старший дядя Ровный и Младший дядя Равный умерли от голода на горе Первого Солнца; Цзиши был богаче, чем Цзи Под Ивой. Если все это зависело от тебя, то почему у одних жизнь долгая, у других — короткая; мудрые терпели неудачи, а мятежники преуспевали, талантливые занимали низкое положение, а глупцы — высокое, добрые беднели, а злые богатели?

— Судя по твоим словам, у меня действительно нет заслуг перед вещами. Но не оттого ли таковы вещи, что ты ими управляешь?

— Разве я кем-то управляю, хотя и называюсь судьбой? Разве я отвергаю прямых (правых), а покровительствую кривым (неправым)? Они долговечны сами по себе или недолговечны сами по себе; неудачливы сами по себе или удачливы сами по себе; знатны сами по себе или незнатны сами по себе; богаты сами по себе или небогаты сами по себе. Разве могу я об этом знать? Разве могу я об этом знать?

 

Обитатель Северного дома спросил Живущего у Западных ворот:

— Не думаешь ли ты, что превосходишь меня в добродетели? Ведь мы с тобой одного поколения, а люди помогают тебе; одного рода, а люди уважают тебя; одинаковой внешности, а люди любят тебя, говорим те же речи, а люди слушают тебя; поступаем одинаково, а люди доверяют тебе; служим одинаково, а люди возвышают тебя; одинаково занимаемся земледелием, а люди обогащают тебя; вместе торгуем, а выгода достается тебе. Я ношу грубую куртку, ем необрушенное просо, живу в хижине, крытой полынью, хожу пешком. Ты же носишь узорчатую парчу, ешь чистое просо и мясо, живешь в доме под многими стропилами, ездишь в запряженном четверкой экипаже. В своем доме на пиру пренебрегаешь мною; при царском дворе открыто бросаешь на меня надменный взгляд. Уже много лет, как мы друг друга не приглашаем и на прогулки вместе не выезжаем.

— Я и сам не знаю, в чем дело, — ответил Живущий у Западных ворот. — Что бы ты ни предпринял, терпишь неудачу; что бы я ни предпринял, добиваюсь успеха. Не говорит ли это о счастливой и несчастливой судьбе? И с твоей стороны равнять себя со мной — это бесстыдство!

Обитателю Северного дома нечего было ответить, и он пошел к себе, как потерянный. По дороге встретился с Преждерожденным из Восточного предместья, и Преждерожденный его спросил:

— Куда ты ходил и откуда возвращаешься? Почему идешь, согнувшись, и выглядишь таким пристыженным?

Обитатель Северного дома обо всем ему поведал.

— Пойдем со мной к нему снова, и я избавлю тебя от стыда.

— Скажи мне, зачем ты так жестоко оскорбил Обитателя Северного дома? — спросил Преждерожденный Живущего у Западных ворот.

— Обитатель Северного дома сказал, что одинаков со мной поколением и родом, возрастом и внешностью, речами и поступками, но отличается от меня, знатного и богатого, низким положением и бедностью. Я сказал ему, что сам не знаю, в чем дело. Что бы ты ни предпринял, терпишь неудачу, что бы я ни предпринял, добиваюсь успеха. Не говорит ли это о счастливой и несчастливой судьбе? И с его стороны равнять себя со мной — это бесстыдство!

— Когда ты толкуешь о различии в судьбе, то думаешь лишь о различии в таланте и добродетели. Я же говорю о различии в другом отношении. Ведь Обитатель Северного дома одарен добродетелью, но обделен судьбой; ты же одарен судьбой, но обделен добродетелью. Твои удачи добыты не умом, неудачи обитателя Северного дома — это не ошибки глупости. Все это зависит от природы, а не от человека. Твоя же гордость тем, что ты щедро одарен судьбой, как и стыд Обитателя Северного дома оттого, что он щедро одарен добродетелью, означает, что оба вы не знаете естественного закона.

— Остановись, Преждерожденный! — воскликнул Живущий у Западных ворот. — Я больше не осмелюсь так говорить!

Вернувшись домой, Обитатель Северного дома стал носить свою грубую куртку, словно она такая же теплая, как мех лисицы или енота; есть бобы, будто у них вкус чистого зерна; располагаться в своей хижине, крытой полынью, словно под сенью большого дома; ездить в своей плетеной повозке, точно на украшенной резьбой колеснице. И до конца дней своих оставался удовлетворенным, не ведая, кого прославляют, а кого позорят.

Услышав об этом, Преждерожденный из Восточного Предместья сказал:

— Обитатель Северного дома долго спал, но при первом же слове очнулся и излечился от скорби.

 

Гуань Чжун и Баошу Я были близкими друзьями и жили вместе в Ци. Гуан Чжун служил царевичу Цзю, а Баошу Я служил царевичу Сяобо.

У царя Ци было много жен. Сыновья главной жены и наложниц в его роде считались равными, и люди царства боялись междоусобицы. Гуань Чжун и Шао Ху вместе с царевичем Цзю, которому служили, бежали в Лу; Баошу вместе с царевичем Сяобо, которому служил, бежал в царство Цзюй. Когда же царский внук Учжи поднял мятеж и в Ци не стало царя, оба царевича вступили в борьбу за власть.

Сражаясь с Сяобо на дороге в Цзюй, Гуань Чжун попал ему стрелой в застежку на поясе.

Взойдя на трон, Сяобо стал угрожать Лу, и там убили царевича Цзю. Шао Ху из-за этого покончил с собой, а Гуань! Чжун был заключен в тюрьму.

Баошу Я сказал Хуаньгуну:

— Гуань Чжун способен управлять царством.

— Он мой враг. Хочу его казнить, — ответил Хуаньгун.

— Я слышал, что мудрые государи не питают личной вражды. Да притом человек, способный управлять самим собой, конечно способен владычествовать и над другими. Если хотите стать гегемоном, не сможете этого сделать без Чжуна. Необходимо его освободить.

Царь призвал Гуань Чжуна, и лусцы вернули его в Ци. Баошу Я встретил Гуань Чжуна в предместье, освободил его от оков. Хуаньгун принял его по всем правилам этикета и поставил даже выше, чем роды Гао и Го. Баошу Я стал ниже; его. Гуань Чжуну поручили управлять царством и даровали титул — Отец Чжун. Вскоре же Хуаньгун стал гегемоном. Как-то Гуань Чжун со вздохом сказал:

— В молодости я терпел неудачи, бедствовал и торговал вместе с Баошу. При дележе больше брал себе, но Баошу, зная о моей бедности, не считал меня жадным. Я задумал для Баошу одно дело, но потерпел большую неудачу. Однако Баошу не счел меня глупцом, ибо знал, что времена бывают хорошие и плохие. Я трижды служил и трижды был изгнан государем, но Баошу не подумал, что я негоден, зная, что мне еще не встретилась удача. Я трижды сражался и трижды бежал, но Баошу не назвал меня трусом, ибо знал, что у меня мать-старуха. Когда царевич Цзю потерпел поражение, Шао Ху последовал за ним и в смерти, я же, покрытый позором, спрятался в тюрьме. Но Баошу не счел меня бесстыдным, зная, что меня не смущают мелочи, что стыжусь я лишь того, что имя мое не прославлено в Поднебесной. Родили меня отец и мать, а знает меня лишь Баошу.

Вот каковы Гуань и Баошу, прославленные в мире своей прекрасной дружбой! Вот каков Сяобо, прославленный умением привлекать к себе способных! Однако в действительности у них не было прекрасной дружбы, в действительности у Сяобо не было умения привлекать к себе способных. То, что в действительности у них не было прекрасной дружбы, не означает, что бывает еще более крепкая дружба; то, что в действительности у Сяобо не было умения привлекать к себе способных, не означает, что бывает еще большее умение привлекать к себе способных. Это не значит, что Шао Ху был способен покончить с собой, он не мог не покончить с собой; это не значит, что Баошу был способен рекомендовать талантливых, он не мог не рекомендовать талантливых; это не значит, что Сяобо был способен привлечь к себе врага, он не мог не привлечь к себе врага.

Когда Гуань Чжун заболел, Сяобо задал ему вопрос:

— Можно ли говорить не таясь? Ведь болезнь у Вас, Отец Чжун, серьезная. Кому доверить царство, если станет хуже?

— Кому бы ты хотел государь? — спросил Гуань Чжун.

— Можно ли Баошу?

— Нельзя! Он — муж прекрасный, чистый и честный. Но всех остальных он меряет по себе, а не себя по другим. Раз услышит о чьей-либо ошибке, всю жизнь не забудет. Если доверить ему управление царством, так наверху — запутает правителя, а внизу — станет перечить народу. Пройдет немного времени, и он совершит проступок против государя.

— Кому же можно? — спросил Сяобо.

— Не станет меня, так можно доверить Си Пэну. Он такой же человек, что высшие о нем забудут, а низшие ему не изменят. Сам сожалеет, что не похож на Желтого Предка, но печалится о тех, кто хуже его. Тот, кто уделяет людям от своей добродетели, называется мудрецом; тот, кто уделяет людям от своих богатств, называется умным. Тот, кто снисходит до людей мудростью, никогда не завоевывает людей; тот, кто спускается к людям умом, всегда завоевывает людей. В царстве он не все услышит, в семье не все увидит. Не станет меня, так можно Си Пэну.

Однако это не значит, что Гуань Чжун Унизил Баошу. Гуань Чжун не мог его не унизить; это не значит, что Гуань Чжун благоволил к Си Пэну, Гуань Чжун не мог к нему не благоволить. В конце, возможно, унижают того, к кому вначале благоволили; того, к кому вначале благоволили, в конце, возможно, станут унижать.

Применяя учение о двух возможностях, Дэн Си допускал бесчисленные предположения. Когда Цзычань вершил дела, Дэн Си создал законы на бамбуковых планках, и в царстве Чжэн их стали применять. Дэн Си неоднократно упрекал Цзычаня за плохое управление. Цзычань же покорялся ему.

Однако Цзычань схватил Дэн Си, опозорил его и неожиданно казнил. Но это не значит, что Цзычань был способен применить законы на бамбуковых планках, он не мог их не применить; это не значит, что Дэн Си был способен покорить Цзычаня, Дэн Си не мог его не покорить; это не значит, что Цзычань был способен казнить Дэн Си, он не мог не казнить Дэн Си.

 

Родиться, когда есть возможность жить, это счастье от природы; умереть, когда есть возможность умереть, это счастье от природы. Не родиться, когда есть возможность жить, это наказание от природы; не умереть, когда есть возможность умереть, это наказание от природы. Бывает, что обретают жизнь, когда есть возможность жить, обретают смерть, когда есть возможность умереть; но бывает, что живут, когда нет возможности жить, или умирают, когда нет возможности умереть.

Однако рождение и жизнь, одряхление и смерть зависят не от других вещей, не от самих себя, а от судьбы, познать их нет возможности. Поэтому и говорится:

— Далекий, беспредельный путь природы сам по себе образуется; бесстрастный неделимый путь природы сам по себе движется. Ни небо, ни земля не способны его нарушить; ни мудрый, ни знающий не способны ему противиться; ни души предков, ни бесы не способны его обмануть. Естественность — это то, что всех их уничтожает, их создает, их покоит; ко всем к ним естественность бесстрастна, их ведет, их встречает.

 

Цзи Лян, друг Ян Чжу, заболел, и на седьмой день болезнь усилилась. Сыновья, оплакивая, окружили его. Позвали лекаря.

— Какие неразумные у меня сыновья, — сказал Цзи Лян своему другу Ян Чжу. — Не споешь ли ты вместо меня им в поучение?

Ян Чжу запел:

«Что и природа не знает,

Откуда узнать человеку?

Небо ничем не поможет,

Зла не свершит человек.

То, что лишь мы с тобою

Двое на свете знаем,

Разве узнает лекарь,

Разве узнает колдун?!».

Но сыновья Цзи Ляна ничего не поняли и пригласили в конце концов трех лекарей. Первого звали Обманщик, второго — Поддакивающий Каждому, третьего — Игрок. Осмотрели больного, и сказал Цзи Ляну Обманщик:

— В твоем теле неравномерны холод и жар, неуравновешены пустое и полное. Болезнь твою вызвали не Небо и не души предков. Она происходит и от голода, и от пресыщения, и от вожделения, и от наслаждения, и от забот душевных, и от беззаботности. Но, несмотря на это, я постепенно её одолею.

— Лекарь, каких много, — заключил Цзи Лян и поспешно его прогнал.

Поддакивающий Каждому сказал:

— У тебя с самого начала, еще во чреве матери, не хватало жизненной энергии, материнского же молока получал в избытке. Причина болезни возникала постепенно, не за одно утро и не за один вечер, и вылечить тебя нельзя.

— Лекарь хороший, — заключил Цзи Лян и велел его накормить.

Игрок сказал:

— Болезнь твоя не от Неба, не от человека и не от душ предков. От природы родилась и с телом оформилась. Мы ведаем о ней настолько, насколько ею управляет естественный закон. Чем же помогут тебе лекарства и уколы камнем?

— Лекарь проницательный, — заключил Цзи Лян и, щедро наградив его, отпустил.

А болезнь Цзи Ляна вдруг сама собой прошла.

 

Жизнь сохраняется не потому, что её ценят, здоровье улучшается не потому, что его берегут; жизнь безвременно теряют не оттого, что её презирают, здоровье ухудшают не оттого, что им пренебрегают. Поэтому ценящий жизнь, возможно, не будет жить; презирающий жизнь, возможно, не умрет; берегущий здоровье, возможно, его не улучшит; пренебрегающий здоровьем, возможно, его не ухудшит. Кажется, что все это происходит вопреки желанию. Нет, не вопреки. Это означает, что живут сами по себе, умирают сами по себе, здоровье улучшается само по себе, ухудшается само по себе. Бывает, что ценят жизнь и живут, или презирают и умирают; бывает, что берегут здоровье и улучшают его или пренебрегают здоровьем и ухудшают его. Кажется, что все это соответствует желанию. Нет, не соответствует. Это также означает, что живут сами по себе, умирают сами по себе, здоровье улучшается само по себе, ухудшается само по себе.

 

Вскармливающий Медведя сказал царю Прекрасному:

— Высок сам по себе — это не значит, что к нему добавили; мал сам по себе — это не значит, что от него отняли. Разве это зависит от расчетов?

 

Лао-цзы сказал Стражу Границы:

— В ненависти природы кто найдет причину?

Здесь речь о том, что лучше человеку не подлаживаться под волю Неба, лучше не строить предположении о выгоде и вреде.

 

Ян Бу сказал:

— Здесь два человека, в которых я сомневаюсь. По годам они — старший и младший брат, по речам — старший и младший брат, по таланту — старший и младший брат, по виду — старший и младший брат. А вот по долговечности они — отец с сыном, по благородству и низости — отец с сыном, по славе — отец с сыном, по любви и ненависти — отец с сыном.

Ян Чжу ответил:

— У древних было слово, которое я запомнил и тебе поведаю. Все, что само по себе таково, но неизвестно, почему таково, — от судьбы. Разве кто-нибудь способен знать причину всего того, что происходит сейчас и в темноте, и в тумане, и в беспорядке, и в согласии, и следуя за деянием, и следуя за недеянием, приходя в один день, уходя в другой? Все это — от судьбы. Верящий в судьбу отрицает долговечность и недолговечность; верящий в естественный закон отрицает истину и ложь, верящий в разум отрицает покорность и непокорность; верящий в природу отрицает безопасность и опасность. В таком случае скажем, что все они отрицают то, во что верят, все они отрицают то, во что не верят. Вот истина! Вот правда! К чему уходить? К чему приходить? К чему печалиться? К чему радоваться? К чему действовать? К чему не действовать?

 

В предании о Желтом Предке говорится: «Настоящий человек сидит, словно мертвый, движется, словно связанный; не знает, почему сидит, не знает, и почему не сидит; не знает, почему движется, не знает почему и не движется. Чувства его и внешность не меняются под взглядами толпы; чувства его и внешность не меняются и при отсутствии взглядов толпы. Один он отправляется и один возвращается, один входит, один выходит, и кто сумеет ему помешать?»

Четыре человека — Плут, Обидчивый, Медлительный и Вспыльчивый — бродили вместе по свету. Каждый из них следовал своим склонностям, и до конца дней своих они не узнали друг друга. Каждый считал свои знания самыми глубокими.

 

Четыре человека — Говорун, Простак, Неотесанный и Подлиза — бродили вместе по свету. Каждый из них следовал своим склонностям, и до конца дней своих они не поведали друг другу своих секретов. Каждый считал свое мастерство самым тонким.

Четыре человека — Коварный, Искренний, Заика и Хулитель — бродили вместе по свету. Каждый из них следовал своим склонностям, и до конца дней своих они не поняли друг друга. Каждый считал, что своим талантом достигнет успеха. Четыре человека — Лицемер, Докучный, Отчаянный и Робкий — бродили вместе по свету. Каждый из них следовал своим склонностям, и до конца дней своих они не порицали друг друга. Каждый считал свои поступки безупречными.

Четыре человека — Сговорчивый, Самовластный, Захватчик и Одиночка — бродили по вместе свету. Каждый из них следовал своим склонностям, и до конца дней своих они не взглянули друг на друга. Каждый из них считал себя отвечающим своему времени.

Так действует толпа. По внешности различные, все они объединяются путем и починяются судьбе.

 

Почти успех — подобен успеху, но он и не начало успеха; почти неудача — подобна неудаче, но это и не начало неудачи. Заблуждение рождается подобием. Границы подобия -— неразличимы, но тот, для кого подобие различимо, не станет страшиться беды извне, не станет радоваться и внутреннему счастью. В какое время действовать, в какое время бездействовать — и умному не познать.

 

Верящий в судьбу (фаталист) не делает различия между «я» и «не-я». Тот, кто делает различие между «я» и «не-я», хуже того, кто, закрыв глаза и заткнув уши, становится спиной к откосу горы, лицом к городскому рву и все же не падает. Поэтому и говорится: «Смерть и жизнь зависят от судьбы, бедность и неудачи зависят от времени». Тот, кто ропщет на недолговечность, не понимает судьбы; тот, кто ропщет на бедность и неудачи, не понимает времени; тот, кто не знает страха смерти, не скорбит в бедности, понимает судьбу и довольствуется своим временем. Многознающий, оценивая доходы и убытки, отделяет кажущееся от реального, определяя людские настроения, половину обретает, половину теряет; малознающий, не оценивая доходов и убытков, не отделяя кажущееся от реального, не определяя людских настроений, также половину обретает и половину теряет. Разве 'есть различие между теми, кто оценивает, рассчитывает, определяет, и теми, кто не оценивает, не рассчитывает, не определяет?! Только тот, кто ничего не меряя, все измеряет, обретает целостность и не имеет утрат. Но не оттого, что знает целостность, не оттого, что знает утраты. Целостность сама по себе, потери сами по себе, утраты сами по себе.

 

Циснгий царь Цзин (Лян) гун прогуливался на горе Быка. Приближаясь с севера к стене столицы, он стал проливать слезы и восклицать:

— А! Как прекрасно мое царство! Как пышны растения! Как хороши капли росы! Неужели придется покинуть это царство и умереть? Если бы древние не умирали, и мне не пришлось бы куда-то уходить отсюда.

Вторя ему, зарыдали Цзюй с Лян-горы и Хронист Кун:

— Благодаря милости государя мы, ваши слуги, можем питаться грубым зерном и плохим мясом; можем ездить на кляче и в плетеной повозке. И если мы не хотим умирать, то что же говорить о нашем государе?

Только Яньцзы в стороне рассмеялся.

Царь утер слезы и, обернувшись к Яньцзы, сказал:

— Ныне на прогулке я опечалился. Вторя мне, зарыдали Кун и Цзюй. Почему только ты один засмеялся?

— Глядя на этих двух, я, ваш слуга, и засмеялся украдкой, — ответил Яньцзы. — Ведь если бы добродетельные навсегда сохраняли трон, его занимали бы Тайгун и Хуаньгун, если бы отважные навсегда сохраняли трон, его занимали бы Достойнейший и Чудотворный. Другие цари занимали бы его, а наш государь в плаще и шляпе из соломы стоял бы посредине поля, заботился бы только об урожае. Где взял бы он досуг раздумывать над смертью? Как смог бы мой государь обрести этот трон? Лишь благодаря тому, что те цари, сменяясь, занимали трон и покидали его, перешел он и к вам, государь. И плакать из-за этого — недостойно. Увидел я недостойного государя, увидел его слуг-льстецов.

Цзингу раскаялся и поднял штрафной кубок, а обоим слугам назначил штраф — по два кубка.

 

Близ Восточных ворот Вэй жил некий У. Когда у него умер сын, он не горевал. Домоправитель спросил его:

— Почему вы не горюете ныне о смерти сына? Ведь вы, господин, любили сына, как никто другой в Поднебесной!

— Зачем же мне горевать? — ответил У, что жил близ Восточных ворот. — Прежде у меня не было сына. Когда не было сына — не горевал. Ныне сын умер, и его нет так же, как не было прежде.

 

Земледелец поспевает за временем года, торговец думает о прибыли, ремесленник добивается мастерства, воин стремится к власти — к этому вынуждают их обстоятельства. Однако у земледельца бывают разливы и засухи, у торговца — доходы и убытки, у ремесленника — удачи и неудачи, у воина — поражения и победы. Таково проявление судьбы.







© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.