Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Эндшпиль







Глава 16


Докладная записка начальника блока " С"
руководителю экспедиции

Озеро Янтарь

Выявлено отсутствие четкой связи между погодными условиями, сменой времен года и возникновением очага выброса. Предположительным местом происхождения данного явления является территория ЧАЭС. Прошу рассмотреть возможность осуществления силами малой экспедиции, при поддержке командования группировки и отряда военных сталкеров, исследование очага выброса путем доставки специального оборудования как можно ближе к прогнозируемому эпицентру.

Когда мы пересекли шоссе и поле за ним, начало темнеть. Со стороны гаражей доносилась стрельба, иногда хлопки и частый стук заглушали взрывы реактивных гранат.
Сразу за полем начался город. Детектор бегущего впереди Бугрова то и дело давал сигналы о приближении аномалий, но темпа мы не снижали. Я двигался вторым; миновали ряд тополей, растущих вдоль покосившейся сетчатой ограды, остов трактора и двухэтажный дом, из окна которого торчал изогнутый ствол березы. Она взломала фундамент, проросла сквозь пол... Обычное растение на такое не способно, значит, мутация. За домом начались непролазные заросли в человеческий рост, над ними виднелась остроконечная крыша кирпичной башенки. Рядом на боку лежал автобус, из окон высунулись кроны молодых деревьев.
Бугров повел группу вокруг зарослей, взял в сторону, огибая жарку, потом по прямой, опять свернул...
— Куда спешим? — не выдержал Лабус. — Детектор надрывается!
Зарослей стало поменьше, мы наконец достигли улицы, вдоль которой росли деревья. Над кронами виднелись крыши пятиэтажных домов.
На краю улицы Бугров остановился и сказал, не оборачиваясь:
— Отдых — пятнадцать секунд. Снорки двигаются быстрее нас, если не оторвемся, Лабус, останешься, будешь прикрывать.
Посреди дороги между взломавшими асфальт кустами помигивала синими молниями электра, дальше виднелись две жарки. На проекции было пусто: снорки остались вне сферы контроля БТС.
Из-за деревьев сзади донеслась череда взрывов, и Бугров побежал вдоль края улицы.
Беспорядочная стрельба вскоре стихла, лишь иногда доносились приглушенные хлопки. Небо серело, на город наползали тени. Захлопали крылья, все машинально подняли головы — с крыши девятиэтажного дома сорвалась стая ворон. Оглашая пустынные улицы карканьем, птицы полетели на север, к ЧАЭС.
Бугров повернул, вслед за ним мы пересекли проезжую часть. Обогнули бетонную будку, возле которой лежал скелет, перескочили через гниющий овраг. Под кронами стало темнее, я попал шлемом в паутину, тихо ругаясь, стер ее с очков. Бугров выскочил на свободную от растительности площадку перед высоким жилым домом, мы побежали вдоль стены. Вверх тянулись ряды одинаковых балконов, с козырька под крышей свисали ржавые волосы.
— Бугров, куда точно мы направляемся? — спросил я.
Возле угла здания он остановился, выглянул и поспешил дальше.
— В порт через гостиницу «Полесье», — донеслось спереди.
— Речной порт? — переспросил Лабус, но монолитовец не ответил.
За домом открылась площадь, окруженная одинаковыми жилыми домами с темными окнами. Сколько людей здесь жило — тысяча, две? Во дворах играли дети, по утрам взрослые спешили на работу, сигналили машины, гул голосов лился из магазинов... Я моргнул — вот сейчас вспыхнут гирлянды ламп на фонарных столбах, сквозь занавески на окнах проникнет свет, голоса взрослых, детский смех и плач заполнят улицу. В сознании эта картина наложилась на реальность и будто проникла в нее, мне показалось, улица вот-вот оживет... Ничего такого не произошло, безлюдный город застыл в холодной вечерней тишине.
Бугров спешил дальше. Темнело быстро, пора включать фонари. Я потянулся к ремню, когда на другой стороне площади темноту разорвали искры сработавшей аномалии. Меня на миг ослепило, колыхнулись тени...
Споткнувшись, Аня упала на асфальт, я отскочил в сторону, чтобы не наступить на нее. Бугров на бегу повернул стрелковый комплекс, но Лабус уже открыл огонь. В гаснущем световом пятне возле аномалии корчилась фигура в лохмотьях, второй зомби силился подняться, далеко отставив ногу. На бегу офицер выстрелил ему в колено — разлетелись ошметки гнилой плоти, зомби повалился на асфальт.
— Не останавливаемся, — сказал Бугров.
Мы включили фонарики, я ухватил Аню за плечо, поднял и потащил дальше, направив винтовку вправо, чтобы контролировать часть площади. Лабус бежал, повернув ствол влево.
Достигнув поворота на Лазарева, свернули. Лучи фонарей качались, вокруг извивались и прыгали тени, Вот и Курчатова — наверное, нет на карте бывшего СССР города атомщиков без улицы с таким названием. Это как статуя Ленина на центральной площади, визитная карточка.
Впереди стоял городской универмаг, за ним — комплекс разномастных зданий. Дом культуры «Энергетик» и гостиницу «Полесье» дугой соединяла крытая колоннада, широкие проемы между колоннами сплошь заросли кустами. К «Полесью» примыкало здание горисполкома, а дальше на восток по Курчатова виднелся кинотеатр «Прометей».
На повороте Бугров остановился, разглядывая открытое пространство впереди. Дал знак погасить фонари. Несколько секунд после этого глаза привыкали — и потом в разных местах на площади будто включились тусклые разноцветные лампы: синие, зеленые, желтые.
Аномалий было не меньше десятка, а скорее — куда больше. Холодцы, электры, жарки, наверняка и другие, не дающие свечения.
— Вот так вот... — пробормотал Лабус и потянулся за фляжкой.
Высокие тополя почти закрывали от нас гостиницу. Перед «Энергетиком» тоже росли деревья, но там их было меньше, между ними я разглядел низкий гранитный бордюр — ограждение фонтана. Любые препятствия, небольшие постройки, выступы и углубления сами собой притягивали взгляд — возможное укрытие и для нас, и для противника.
Бугров негромко сказал:
— Сейчас по очереди двигаемся к гостинице. Я первый добегаю до главного входа, за мной Курортник. Поднимаемся на три этажа, с южной стороны здания, вон оттуда, — он показал. — Даю сигнал фонариком. Три раза коротко мигну. Анна и Лабус, ваша очередь бежать, мы будем прикрывать.
— Сколько ждем? — спросил я.
— Полчаса, не больше. Заодно осмотримся с «Полесья». Не могу объяснить это, но в городе что-то изменилось.
— Изменилось? Может, Осознание устроило нам засаду?
— Не знаю. Такая возможность есть. Снорки откуда-то появились на железнодорожном узле, хотя их там быть не должно. Возможно, доктор Кречет пригнал их туда. А может, просто случайность.
— Хочешь сказать, это Кречет за нами наблюдает? — удивился Лабус. — Как?
— Не знаю, — повторил Бугров. — Прямое наблюдение мне не представляется возможным. Хотя, вероятно, противник опосредованно контролирует наше передвижение. — Он повернулся к девушке. — Ты выдерживаешь темп?
Когда Аня кивнула, монолитовец продолжил:
— В городе много крыс. Внутри здания старайтесь не заходить в узкие помещения, там часто висят жарки, детектор на них может не сработать, стены экранируют. Некоторые аномалии ночью разгораются ярче, их видно издалека, из-за этого многие расслабляются. Помните: не все аномалии излучают в видимом диапазоне, не за бывайте про детекторы. Лабус, Анна, когда будете пересекать площадь, держитесь восточней, за деревьями. В сторону «Энергетика» не смотреть, может затянуть колесо обозрения. Вопросы?
Мы молчали.
— Курортник, фонарик не включать. Интервал пять метров, за мной — марш!
Он сорвался с места, через две секунды я последовал за ним. Поборол желание глянуть на запад, в просвет между тополями, где краем глаза заметил большое, мерно кружащееся колесо. Бугров впереди повернул, я тоже. Кинул взгляд на гранитный бассейн — его наполняла грязная вода. Детектор, все это время беспорядочно пищащий, чуть ли не заверещал, я отшатнулся, едва не угодив в мерцающий зеленым кисель, запрыгнул на бордюр, пробежав по нему несколько метров, опять соскочил на асфальт.
Вот и парадный вход «Полесья». Монолитовец встал сбоку, спиной к стене, контролируя участок позади меня. Взгляду открылся темный холл; подняв винтовку, я вбежал туда, и Бугров заскочил следом.
Холл оказался не очень большим. Сломанная мебель, выцветшие картины на стенах, в глубине — выбитые двери двух лифтов. Скорее всего, их кабины заклинило где-то в шахтах.
— Вправо, стой. Двигаешься за мной.
Я повернул, офицер обогнал меня, и мы стали подниматься.
Лестница тянулась длинными зигзагами, каждая площадка — очередной этаж. На втором — все почти то же самое, что и на первом, только помещение поменьше. Сломанный стол дежурной, диванчик с вылезшими пружинами, темные проемы лифтовых шахт...
На третьем этаже Бугров показал влево.
— Посмотри с той стороны.
Помня о его предупреждении насчет аномалий, я решил не заглядывать в номера, сразу направился к широкому окну. На подоконнике стояли горшки с высохшими цветами; стекло было разбито, из рамы торчали осколки. Я выглянул.
И увидел Чернобыльскую атомную электростанцию.
Она находилась в нескольких километрах от Припяти — приземистые массивные здания посреди разноцветного озера аномалий. Над Саркофагом торчала полосатая труба, блеклое свечение аномальной энергии волнами накатывало на ЧАЭС. То и дело в темном лабиринте крыш разгорались и гасли едва различимые пятнышки далекого света. Станция высилась посреди Зоны, как мрачный остров, — главный рубеж, центр Притяжения, недосягаемый для большинства местных обитателей.
- Курортник! — окликнул Бугров, ушедший в глубь коридора за лифтами. — Контролируй внизу, со стороны «Прометея».
Я наконец смог оторвать взгляд от ЧАЭС. На площади под окном натужно гудела и пыхала огнем пара сработавших жарок, в их свете от «Прометея» к гостинице длинными скачками приближались тени.
— Снорки! — крикнул я.
Несколько тварей уже взбирались на здание горисполкома по соседству.
Внизу зазвучали шаги, я развернулся, подняв винтовку, хотя знал, кто там идет. На лестнице показался Лабус. Он увидел меня и сказал:
— Хреново дело.
— Много их? — спросил я.
— Слишком много. По Курчатова скакали. Через пару минут будет весело.
Вслед за Костей на этаж поднялась Аня.
— Что делать? — крикнул я Бугрову, выбежавшему из коридора.
— Крыша, — бросил монолитовец, поворачивая к лестнице. — Фонари не включать!
Правильно, надо подниматься, в узких коридорах на этажах никакого маневра, друг друга покрошим. Снорки твари шустрые, живучие, если окружат на этаже, вряд ли отобьемся.
Раз они здесь, да еще и появились так быстро, значит, Второй с Третьим мертвы. Или нет? Способны монолитовские бойцы отступить, сбежать, нарушив приказ? Я не знал этого.
Прыгая через куски бетона и торчащую из ступеней арматуру, мы достигли технического этажа. Бугров остановился перед проемом, за которым короткая железная лесенка вела на крышу, я тоже встал, Аня ткнулась мне в спину, позади всех выругался, споткнувшись о верхнюю ступень, Лабус.
В проеме кружился мелкий мусор. Аномалия, хотя я не мог понять, какая. Напоминает воронку, но что-то не так с ней. Смерч вроде вращается быстрее, но с другой стороны — он гораздо меньше тех, что образуются даже над молодыми воронками. Рядом под стеной светились несколько спиралей, похожих на скрученную пружиной раскаленную проволоку — это что, артефакты у нее такие?
— Что за ерунда? — спросил Лабус негромко.
Аня ответила:
— Волчок. Разновидность воронки, которая бывает только в Припяти.
— А-а, — протянул он. — И что делать будем?
Вытащив похожий на фонарик цилиндр, Бугров приказал:
— Всем на пролет вниз.
Лабус, прыгая через ступеньку, слетел на промежуточную площадку, за ним спустилась Аня, потом я.
Бугров зажег проблесковый переносной маячок, похожий на те, что используют спасатели, и побежал за нами. Костя присел под стеной, отдыхая, мы с Аней встали рядом. БТС ничего особенного не показывала, гостиничные стены экранировали сигналы.
Забросив за спину гранатомет, офицер перегнулся через перила и поглядел вверх. Оттуда донесся шорох крыльев и надрывное карканье. Лабус поднял голову, Аня сморщилась, как от боли. Вслед за Бугровым я выглянул в просвет между пролетами. Загудело, карканье стало громче, в темноте над нами что-то мелькнуло — быстрее, еще быстрее... Ага, значит, парочка птиц попалась в смерч, приманенная устройством Бугрова. Раздался глухой шлепок, тут же второй. Гудение смолкло.
— Вперед! — Бугров побежал,
И тут же снизу донесся грохот, зазвенело стекло — снорки ворвались в гостиницу.
Вслед за Бугровым мы вновь поднялись на технический этаж. Аномалия погасла, на стене остались разводы с прилипшими перьями, под ними на полу лежали дохлые вороны. Бугров нырнул в проем, я последовал за ним, потом Аня и Лабус. Ржавая лестница скрипела, стонали утопленные в бетон штанги. Когда я встал на верхнюю ступень, сзади донесся недовольный голос Кости — он торопил девушку.
Выскочив на крышу, я глянул через плечо и позвал:
— Быстрее!
— Сейчас, — отозвалась она. — Лабус, не мешай!
Над лестницей показалась голова напарника.
— Артефакт она там голой рукой схватила, — проворчал он. - Спираль эту, теперь в контейнер свой сует...
Донесся голос Ани:
— Все, готово.
На западной стороне крыши высилась надстройка вроде смотровой площадки, по пожарной лестнице мы забрались на нее.
— Всем к восточному краю, на запад не смотреть! — скомандовал Бугров.
Сбоку торчали верхушки больших букв, образующих название гостиницы. Когда-то они светились, теперь все лампочки были разбиты. Рассматривая их, я повернул голову, взгляд зацепился за что-то вдалеке — что это там движется посреди темного пейзажа, да так спокойно, неторопливо? И тогда оно позвало меня. Все смолкло. Стало легко, спокойно, тревоги схлынули, весь мир отступил вместе с ними, осталось только это медленное вращение — захотелось приблизиться к нему. В затылке кольнуло, на мгновение передо мной проявился прямоугольник крыши, фигуры рядом, донесся неразборчивый голос, который что-то спрашивал, внизу замигали аномалии... И опять тишина, все пропало.
Раздался звук удара, голова качнулась. Едва не потеряв равновесие, я отступил на шаг. Еще один удар — узкая ладонь врезала по скуле, и я упал на колени. Стоящая надо мной Аня ударила в третий раз, я машинально перехватил руку, сжал запястье. В гулкую тишину ворвался грохот пулемета. Стоящий у края надстройки Лабус оглянулся и крикнул:
— Что, Леха, прокатиться на колесе решил?!
Отвернувшись, он вновь открыл огонь, стреляя в сторону «Прометея».
В затылке ломило. Отпустив руку девушки, я поднялся на дрожащие ноги, мотнул головой. Ведь чуть не попался! Столько баек слышал про это колесо, напарника предупреждал — и сам же свои предупреждения забыл.
Аня отошла от меня. На проекции светился широкий квадрат надстройки, со всех сторон от него мерцали красные шестиугольники. Они приближались вдоль вертикальных стен, которые на выдаваемой БТС картинке выглядели как линии и накладывались одна на другую. Я видел лишь какое-то шевелящееся месиво, невозможно было определить, сколько врагов ползет к нам. Мелькали пунктиры векторов направления, скакали цифры скорости, аналоговая шкала то наливалась оранжевым, то тускнела.
Бугров присел, поставив локти на бордюр и подняв к плечу гранатомет.
— Южную сторону проверь! — не поворачивая головы, крикнул монолитовец в паузе между выстрелами «Миними». — И Лабусу помоги!
Боль в затылке исчезла. Тряхнув головой, я поднял винтовку и шагнул к напарнику, который стрелял короткими очередями, пытаясь сбить тварей с крыши горисполкома. Расстояние было велико. Некоторое время я целился, потом дважды выстрелил и со второго раза попал в обтянутую резиной башку. Мутант упал —- и пополз под защиту парапета. Я выстрелил еще раз, в грудь. Он полз. Чертыхнувшись, я опять прицелился, но тут Лабус быстро повел стволом в сторону — снорк задергался под пулями — и сразу опять перенес огонь куда-то на дальнюю сторону крыши. Мутант замер.
Я уже хотел перебежать к южному краю, когда напарник крикнул: -
— Заряжаю!
Пришлось шагнуть к бордюру с низкими перильцами, присесть за ним и взяться за дело всерьез.
Лабус уже поднял пулемет, когда снизу донесся звон стекла, застучали падающие камни. Я перегнулся через перила, выглянул. Из окна на два этажа ниже выбрался снорк, оттолкнулся и в длинном прыжке перемахнул целый этаж. Ухватившись за подоконник, уперся подошвами в стену, согнулся, собираясь прыгнуть дальше. Когда он поднял голову, на меня уставились круглые стеклянные глаза. Я перехватил «М4» одной рукой, навалившись животом на перила, выставил ствол далеко вниз и трижды выстрелил. Пули размозжили голову в противогазе, длинные пальцы соскользнули с подоконника, и мутант, кувыркаясь, полетел к земле.
Заработал пулемет. Я выпрямился и повернулся. Бугров стрелял с противоположного края надстройки, Аня присела на корточки посреди крыши.
— Курортник, южная сторона! — Крик монолитовца едва донесся сквозь громовые хлопки «Сааба».
Да, черт, южная сторона! Красных шестиугольников там больше всего, линии стены вообще не видно, сплошная шевелящаяся масса. Я побежал туда. На крышу запрыгнул снорк, на ходу я разрядил в него остатки магазина — пули сбросили мутанта обратно.
Два десятка красных иконок приближались к прямоугольнику крыши, снизу нарастала волна звуков: стук, шелест, фырканье, тяжелое дыхание. Заряжать винтовку времени не было. Перебросив ее за спину, я выхватил из кобуры «файв-севен», достал второй из потайного кармана. Нагнувшись над бордюром, выстрелами сбил со стены четырех снорков. Краем глаза заметил, как за углом, где надстройка опиралась на массивную колонну, возникла голова. Огромный снорк перебросил ногу через ограждение... Тот самый, которого я ранил в пакгаузе! Отскочив от края, я выстрелил из обоих пистолетов.
Моторика стрельбы с двух рук отрабатывается долгими нудными тренировками. Снорк будто ждал, когда я начну неоконченную дуэль, — и высоко подскочил, уйдя с линии огня. Я поднял пистолеты выше, но он каким-то образом пронырнул под пулями. Справа мелькнула голова, продолжая выцеливать здоровяка «файв-севеном» в левой руке, я дернул правой в сторону. Всадил две пули в лоб мутанта, показавшегося над бордюром, вновь направил оба ствола на вожака. Тот прокатился под пулями, нырнул вперед, потом вбок, двигаясь с неестественной скоростью и ловкостью. Я прекратил стрельбу. Он застыл на перилах, согнувшись в три погибели, упираясь в узкую перекладину подошвами и цепляясь руками. Я прицелился ему в лоб. Все, конец тебе...
Он прыгнул. Но не вперед, как я рассчитывай, а назад — и пропал за бордюром. Тут же оттуда вылетел другой, поменьше. Я выстрелил, пули разбили оба стеклянных глаза, и мутант свалился обратно.
Я ждал, широко разведя руки, быстро поворачивая голову то в одну сторону, то в другую. Взгляд скользил по краю бордюра — влево, вправо... На проекции было слишком много целей, БТС больше мешала, чем помогала.
Сзади Лабус стрелял короткими очередями, иногда начинал хлопать «Сааб» — и почти сразу смолкал. Я ждал. Сейчас-сейчас, ты переместишься вбок и опять вылезешь. Ведь не сбежал, наверняка где-то там, внизу, ждешь, чтобы я подошел к краю, выглянул — хочешь подпрыгнуть, схватить меня за голову, сдернуть вниз. А мы умнее, мы тут будем стоять и целиться, пока у тебя терпение не лопнет.
Вожак выскочил на том же месте, где и в первый раз, — этого я не ожидал. Он взлетел на перила, я резко свел руки, стволы нацелились прямо в него, пальцы вдавили спусковые крючки, но он, вместо того чтобы прыгнуть на меня — а он бы успел, и тогда мне конец! — провалился обратно за бордюр. «Файв-севены» запоздало громыхнули, пули ушли к темному горизонту. Да что же это такое?! Выругавшись, я шагнул вперед, чтобы выстрелить в него сверху, и только тогда понял, что стало светлее. Тусклые тени протянулись по крыше. Я повернулся. Вдалеке над крышами ЧАЭС небо наливалось тяжелым сиянием.

 

 






© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.