Глава 11. Кто сказал, что войны ведутся ради славы?

Лорд Корбин

Кто сказал, что войны ведутся ради славы? История не сохранила имени этого человека, равно как и многих других, которые утверждали, что войны ведутся за какие-нибудь святыни или, например, защиту интересов соотечественников или даже самих соотечественников. Но кто бы это ни говорил, он был или восторженный юнец, или дурак, хотя, в принципе, одно другого не исключает.

Впрочем, возможно, говорящий просто покривил душой. Эта фраза, равно как и многие другие, могла быть придумана как лозунг, поднимающий людей на что-либо великое и грандиозное. Или по заданию кого-либо власть имущего, захотевшего таким образом увильнуть от уплаты жалованья своим солдатам. В любом случае с действительностью она имеет мало общего.

Нет, конечно, в войне присутствуют и героизм, и слава, особенно когда речь идет о победителях. Впрочем, умный победитель будет превозносить и воинские таланты побежденных, ибо победа над слабым и хилым не принесет чести, да и к репутации добавит немногое, а вот когда все вокруг знают, что враг был силен, хитер и коварен, то и его победителя будут больше уважать и, соответственно, бояться. Бывает, что нельзя отступать, потому что позади твой дом, и ты должен или спасти своих родных, или умереть в бою — мертвые сраму не имут. Но все же слава и прочие высокие слова всего лишь эпизоды тяжелой и грязной работы, которая называется войной. Основной же причиной всех войн, особенно для тех, кто эти войны начинает, является банальная выгода.

Разумеется, можно думать и иначе. Это простительно для какого-нибудь юного отпрыска богатого дворянского рода, воспитанного на рыцарских романах, мечтающего мчаться на врага во главе войска с копьем наперевес и притом ни разу не воевавшего. Это простительно для юной девицы, считающей, что война — это развлечение, и ожидающей, что однажды в дверь к ней постучится овеянный славой героя принц на белом коне. Вот только чаще всего для молодого дворянчика крах всех иллюзий наступает после первого же большого сражения, если ему, конечно, повезет его пережить и увидеть страшное месиво из земли и тел воинов, на этой земле павших. А девица и вообще быстро поймет, что коней вокруг много, а принцев — мало, и что вернувшиеся с войны, как правило, щеголяют шрамами, но никак не белыми одеждами. Уж больно белый цвет непрактичен, и слишком быстро он превращается в грязный цвет дорог, по которым бредут усталые солдаты…

Граф Корбин де'Карри уже очень много лет не тешил себя иллюзиями. Вообще, всякие остатки восторженного взгляда на мир у него вышибло в самом начале военной карьеры, а годы наемничества превратили его в циника и рационалиста, умеющего трезво оценивать свои силы и предусматривать последствия своих действий. Именно поэтому маркиз Корнолл, алхимик по образованию и дипломат по роду занятий, внебрачный сын герцога Батерана Санторского, властителя одноименного герцогства, уехал от него довольный. В самом деле маркиз был уверен, что его дипломатическое искусство и талант оратора только что предотвратили небольшую гражданскую войну, и был бы, наверное, очень удивлен, если бы узнал, что Корбин предусмотрел его появление еще за неделю до того, как он, Корнолл, отправился в дорогу. Однако маркиз этого не знал, и потому бодрым шагом отправился в сторону двоих ожидающих его боевых магов третьего ранга, которые должны были открыть ему портал в замок герцога. Третий ранг… Негусто. Корбин поймал себя на том, что усмехается, глядя в спину маркизу, и тут же подавил это приятное, но совершенно ненужное сейчас действие, сделав лицо вновь абсолютно бесстрастным. Однако же все равно приятно осознавать, что магической поддержки у герцога, случись что, практически не будет. Король дурак-дурак, а не дурак, и зорко следит за тем, чтобы сильнейшие маги или обитали при дворе и были лояльны трону, или хотя бы, как Корбин, были нейтральны к возне вокруг короны. Дядюшку же своего двоюродного, герцога Санторского, он держит в черном теле и правильно делает — пока у герцога нет под началом сильных магов, он волей-неволей вынужден поумерить свои амбиции и, глядя на престол, только облизываться, никаких действий не предпринимая. Прочие же родственнички короля не слишком любят, но с герцогом связываться не захотят — безопаснее взять в руки разъяренную гадюку, чем вступить в союз с герцогом Санторским. Особенно для родственников этого самого герцога.

Так вот, Корбин знал военное дело, владел магией, но лучше всего он умел считать деньги. Что поделать, жизнь научила да детство полунищее. И он отлично понимал, что любая война — это, в первую очередь, затраты, которые потом должны себя окупить и, желательно, принести прибыль. То есть надо было свести к минимуму расходы и максимально увеличить доходы, и в этом за годы службы в наемниках Корбин здорово поднаторел.

Аннексия Шлипентайна обошлась ему дешево, можно сказать, почти даром. Это если не считать косвенных расходов, таких как содержание и вооружение дружины, расход арбалетных болтов (далеко не все из них удалось собрать после сражения), ну и сил, которые сам Корбин затратил на лечение раненых. Впрочем, все это было не то чтобы недорого, но стоило учитывать, что те же доспехи служили до того и будут служить после, ну а силы восстановились постепенно естественным путем. Так что реально — три с небольшим сотни утерянных арбалетных болтов. Совсем небольшая цена за серебряные рудники. Еще одним косвенным минусом, правда, было то, что Шлипеншухер приходился каким-то там родственником влиятельному графу Борвинису, и тот наверняка выразит неудовольствие ситуацией. Однако Борвинис — человек занятой, он постоянно с Северными княжествами воюет, границу с трудом держит. Хотя его дружина и велика да в боях испытана, но в драку с де'Карри он не полезет — слишком велики будут потери даже в случае сомнительного успеха, а вот помощи в следующий раз, когда его на перевалах зажмут, от Корбина он уже не дождется. Нет, Борвинис не дурак, в худшем случае пальцем погрозит и забудет. До лучших времен, но это уже не столь опасно — неизвестно, через сколько десятилетий эти времена наступят, и наступят ли вообще. Багванна, родное королевство Корбина, воевало с северными варварами практически со времен распада Империи, и конца-края этой войне видно не было. Так что с этой стороны угроза откладывается на неопределенное время, а остальные воевать за Шлипентайн, единственным достоинством которого являются его рудники, не полезут — знают, что со своими кукольными армиями живо по наглой рыжей морде схлопочут.

Итак, со Шлипентайном все просто и кругом выгодно. С Тенором все было намного сложнее, именно поэтому Корбин так долго раздумывал, прежде чем ввязаться в драку. С одной стороны, тенорцы вроде как первыми начали, за что и получили, и Корбин, нанеся ответный удар, был в своем праве. С другой, присоединение Тенора сразу делало владения Корбина самыми большими в Багванне, а его самого — самым богатым и могущественным правителем. А вот это вряд ли могло прийтись кому-то из соседей по душе. Тут уж неважно будет, любят они тенорцев или сами готовы их на лоскутки порвать — волей-неволей вступятся.

К тому же Корбин трезво оценивал собственные силы. С маленькой, но очень профессиональной и отлично вооруженной армией он мог выиграть маленькую междоусобную войну, что, в принципе, и произошло. Он мог выиграть, ценой больших потерь и колоссальных усилий, но все же выиграть, и войну большую — все-таки были у него кое-какие козыри в рукаве. Но, во-первых, в этом случае затраты оказывались выше всех разумных пределов, и доходы с захваченных земель вряд ли окупили бы их в разумное время, во-вторых, разбить вражеское войско и захватить территорию — еще не значит ее удержать. Для этого, да и просто для того, чтобы внушить местным должное уважение и поддерживать порядок, необходима была армия в разы большая, чем была у Корбина. Такую армию сразу не наберешь и не обучишь, да и содержать накладно, и потому защитить вновь приобретенные земли возможным не представлялось. Соседи навалятся — на куски порвут…

Ну и еще нюанс был, для Корбина очень важный, хотя соседи, узнав об этом, подняли бы его на смех. Даже в случае победы будут потери, и доходами с новых земель убитых из могил не подымешь. А ведь это будут ЕГО люди, и если к потерям противника Корбин всегда относился без особого пиетета, то терять СВОИХ людей он терпеть не мог. Даже последний из его крестьян мог рассчитывать на защиту со стороны своего лорда, что уж тут говорить о солдатах, прошедших с графом не одну войну? Нет, не хотелось Корбину большой войны.

А тут ведь и королю вмешаться придется, хочет он или не хочет. Король ведь кто? Он первый среди равных. Ему налоги платят — а он армию содержит да ополчение созывает при нужде, ну и судьей служит в спорных вопросах. Власть его, по сути, держится на том, что мелких властителей куча, все по силам если и не равны, то сравнимы, и всем нужна нейтральная территория и непредвзятый суд. У прежних королей это получалось неплохо, хотя бы потому, что они армию мощную содержали, да и авторитетом пользовались. Нынешний же мало того что сопляк совсем, так еще и больше балами да охотами увлекается, плюс артисточек из театра королевского в койку со страшной силой укладывает. Потому и армия у него вдвое сократилась, что в нынешней ситуации очень нехорошо. Руалия на северо-востоке зубы точит, хорошо хоть она пока что занята в бесконечных пограничных конфликтах с Айнором, Идальгия с юга зашевелилась, да и степняки, похоже, уже вовсю на Багванну поглядывают. С нездоровым таким интересом поглядывают, сволочи. Плохо все это, а когда авторитет короля упал ниже уровня рва и всем его распоряжения вообще до лампады — еще хуже. А это значит, поддержит король сильных, не понимая, что сам себе яму роет.

Итак, с одной стороны, война имела плюсы в виде доходов от грабежа и, в перспективе, приращения территории, с другой — минусы в виде расходов, потерь и вероятного конфликта со всеми сразу. Корбин предпочел бы не воевать, однако и совсем не воевать было нельзя — все решат, что раз спустил с рук такую наглость, как попытку отнять законную добычу, значит, боится. Раз боится — значит, слаб, раз слаб — можно наброситься. Волчьи законы: только покажи слабость — сожрут. И то, что армию Тенора Корбин только-только разбил, забудут моментально — дворянчики понимают только силу, причем ее надо демонстрировать постоянно. Цейтнот… Приходилось искать компромисс, и Корбин его нашел.

Весь его план упирался в два допущения — что он успеет разгромить армию Тенора до того, как соседи успеют отреагировать, и что нынешнему владыке Тенора дорог его сын и наследник. Первого он добился даже легче, чем ожидал, а во втором ошибся — в конце концов, у старого графа были и другие наследники. Ну что же, придется сообщить парню о том, что его отец от него отказался, а там пусть идет куда хочет. Не убивать же его за это? Да и живой он куда ценнее — хотя бы тем, что наверняка захочет отомстить отцу, а это добавит владыке Тенора головной боли на много лет вперед. Главное, правильно донести до него информацию.

Впрочем, несмотря на провал идеи с наследником, ничего еще не было потеряно — город был взят и без договоренностей с графом Тенорским. Но тут уж Корбину, скорее, повезло — резерв времени оказался чуть больше, чем ожидалось. Ну и как раз к тому моменту, как Корбин принимал капитуляцию гарнизона, и прибыл маркиз-дипломат.

После этого оставалось только разыграть спектакль с возмущением, оттого что кто-то лезет не в свое дело, и выслушать сухую информацию о том, что в случае несогласия против него, Корбина, выступит альянс четырех провинций. Потом надо было немного осадить зарвавшегося маркиза, сказав ему, что армию лично его сюзерена он, Корбин, нарежет на ломтики хоть сейчас, пока тот не успел провести мобилизацию, а имеет под рукой всего лишь собственную невеликую дружину, причем почти без магов, а потом примется за остальных. С учетом того, что маг высшего ранга мог открыть неперебиваемый портал в любую точку и перебросить туда свои войска, угроза выглядела более чем реальной. Не факт, что получится, конечно, — гвардия герцога все-таки сила, да и у остальных войск немало, но крови в любом случае будет много. Хотя… Армия Тенора тоже была большой, и ключевым словом здесь являлось «была» — сейчас ее явно не было. Как раз в этот момент, очень, надо сказать, вовремя, подошел отряд Лика, таща за собой целый обоз трофеев, и маркиз слегка сбледнул с лица. Вместо сухого и надменного голоса в его речи послышались вполне человеческие, панические нотки.

Дальше главным было — не дать дипломату окончательно запаниковать и начать творить глупости, а дать понять, что сам-то Корбин воевать, в общем-то, не собирается, и если его оставят в покое, то он готов ограничиться только Тенором. Маркиз, поняв, что переговоры продолжаются и лично ему вот прямо сейчас по голове никто не настучит, воспрял духом и заявил, что это никак невозможно. Корбин почесал кончик носа и деликатно намекнул, что понес некоторые издержки, которые надо бы компенсировать, а без компенсации он никуда не уйдет. Маркиз поинтересовался, какие издержки, и получил ответ, что, мол, шли, сапоги били, стрелы опять же тратили. Поняв, что над ним издеваются, маркиз попытался вспылить, но тут как раз, в строгом соответствии со сценарием, вошел Шепелявый, выбранный на эпизодическую роль в этом спектакле исключительно за колоритную внешность, и доложил, что войска к переброске готовы. Маркиз снова сник и предложил условия, компенсирующие Корбину его издержки. Сам предложил, чего Корбин, собственно, и добивался. Дальше оставалось только поторговаться и получить ровно столько, сколько и планировалось. Новая граница графства Карри проходила теперь по высокому берегу реки, крайне затрудняющей любому, кто полезет с этой стороны, возможность переправы. Вдобавок новая граница была всего в половине дневного перехода от города, поэтому теперь войска графства Карри могли непрерывно угрожать главному и единственному городу Тенора, что делало новую войну для тенорцев безумием. Под руку Корбина отходила почти треть Тенора, причем отнюдь не та часть, которая была завязана на торговле, а западная часть герцогства, в которой традиционно процветали ткачество, добыча руды и выплавка железа. Корбин не без основания считал, что деньги имеют свойство кончаться, а хорошее железо всегда в цене. Словом, тенорцы считали, что легко отделались, а на самом деле экономику их графства сильно подкосили. А еще они, давно не видевшие войн, успели подзабыть о том, что солдатам, захватившим город, он отдается на три дня. Традиция такая, а нарушать традиции не стоит. Конечно, если бы маркиз начал настаивать на том, что город, в общем-то, принадлежит тому же королевству, что и графство Карри, а потому его не стоит разорять, Корбин бы пошел навстречу — доля правды в этом была. Однако маркиз, похоже, забыл про эту старую, добрую традицию, а напоминать ему Корбин, естественно, не стал.

Дождавшись, пока маркиз и сопровождающие его маги исчезнут в портале и портал закроется за их спинами, Корбин позволил себе расслабиться и усмехнуться. Мальчишка возомнил себя дипломатом! Он, помнится, успешно занимался переговорами еще тридцать лет назад с противниками, не чета этому, и не какому-то сопляку его учить. Еще раз усмехнувшись, Корбин дал отмашку, и с этого момента все последующие три дня город грабили.

Правда, грабили его дисциплинированно и аккуратно, но от этого горожанам легче не было — скорее наоборот. При обычном грабеже ведь что? Пробежали солдаты по городу, хватая то, что плохо лежит, и торопясь, как бы их не опередили более удачливые собратья — и всё. Ну, кого-то неизбежно прибьют по дороге, особенно если спрятаться не успел, что-то сожгут, вина налакаются, если подвалы винные разорят… Ну баб, конечно, перепортят, без этого солдату никак, но все это зло неизбежное, можно сказать, привычное, особенно для того, кто тихо подхихикивает, зная, что свою жену успел спрятать, а вот соседскую пьяная солдатня только что толпой разложила на сеновале. И пересидеть можно, и самое ценное спрятать успеть, особенно если заранее обеспокоиться. Ну даст потом муж в глаз жене, за то что позволила… Как-то забывая при этом, что не защитил, не уберег. Ну забегают потом по городу дети с нетипичным для этих мест разрезом глаз или цветом волос, и будут их мужики тихо ненавидеть, потому что это будет напоминать им об их позоре и о том, что они сами оказались слабы и трусливы, и как бы ни били себя пяткой в грудь в трактире, по пьяни рассказывая о своих подвигах, все равно будут они знать, что не защитили, не сберегли… Но все это — зло обыденное, часто встречающееся и потому, можно сказать, привычное, а для большинства тенорцев все, что не связано с деньгами, не так уж и важно. Сейчас же происходило нечто совсем другое, с чем жители города еще ни разу не сталкивались.

Никто не носился бесцельно по городу, никто не пытался шарить в подвалах. Вместо этого солдаты просто согнали народ на центральную площадь города и рассортировали: мужчин — отдельно, женщин и детей — отдельно. Грабить в обычном понимании этого слова никто не пытался — все равно самое ценное жители успели попрятать. Нет, конечно, если кому-то что-то попадалось на глаза, то перекочевывало оно в карманы солдата незамедлительно, добыча — святое дело, но это всё были лишь эпизоды, главное действо разворачивалось как раз на площади, где происходил допрос.

Допрашивали только мужчин — Корбин считал, что нет смысла без крайней необходимости воевать с бабами и тем более с детьми. Узнаешь немного, а вот подгаженная репутация может потом выйти боком, в следующий раз к городу подойдешь — так все на стены выйдут и постараются умереть, но город не отдать. Оно надо?

Мужчин допрашивали быстро: подводили к Веллеру, вооруженному распознающим ложь амулетом, там задавали вопрос, а Веллер, соответственно, определял, правду ли сказал мужик про то, что беден и брать у него нечего, или нет. Некоторые говорили правду, и тогда их отправляли в тот же барак, где уже были заперты женщины и дети. Большинство врали, и тогда им показывали походную пыточную с выложенными в ряд щипцами, крючьями, жаровней, в которой уже калилось железо… Словом, сами все отдавали, некоторые успев поорать перед этим, правда.

Но все это было мелочью, на которую была брошена лишь незначительная часть сил. Основным, что интересовало Корбина, были богатейшие склады, на которых находилось огромное количество товаров со всего света. Именно эти товары были главным, и теперь их срочно отправляли через порталы к замку графа де'Карри. Что именно на этих складах было и что со всем этим делать — разбираться было решено потом, сейчас главным было успеть все это уволочь.

Отдельной статьей проходил второй по величине в королевстве невольничий рынок. На него у Корбина тоже были серьезные планы и, хотя сейчас был вроде как не сезон, в огромных грязных бараках оказалось под тысячу невольников обоего пола и разных возрастов. С этим товаром обращались бережно, ибо он имел для Корбина свою цену, куда большую, чем полагало большинство дворян.

Корбин не без основания считал, что лучше всего человек работает на себя, любимого, поэтому рабов, работающих из-под палки, держать не видел смысла. Что с рабами делать дальше, он знал совершенно точно — методика была уже проверена практикой. Раба (лучше всего, если он был с семьей) сажали в какой-нибудь деревне на хозяйство, ему давали участок земли, а крестьянам отдавался приказ помочь новому соседу со строительством дома и, на первые два года, со вспашкой и посевом. Налог, конечно, накладывался, но скорее символический, чтоб не забывал, кто здесь хозяин. Ну а дальше все было в руках самого раба. Если за пять лет он вставал на ноги, то получал свободу и становился обычным крестьянином, со всеми правами и обязанностями, если же нет — его или продавали, или отправляли на рудники, где он живо начинал понимать, как вредно для здоровья лениться.

Детей же Корбин планировал или отправлять с родителями, или же тех, у кого родителей в пределах барака не наблюдалось, помещать в специальную, только еще планируемую к организации учебную роту. Там Корбин собирался с детства готовить из них воинов, преданных лично ему и не знающих иного ремесла, кроме войны. Лет через десять, совсем немного по меркам мага, они должны были или стать солдатами, или умереть, не выдержав нагрузок.

Правда, среди рабов его интересовали только те, кто был не старше сорока лет. С остальных тоже снимали цепи (если они были, конечно), просто чтоб тенорцам досадить, но тащить за собой лишнюю обузу Корбин не собирался. Так что, как говорится, пинок под зад — и свободен, крутись, как знаешь. Вопли о том, что сына или дочь угоняют, в расчет не принимались — графа интересовали исключительно собственные проблемы.

Ну и, естественно, из замка самого графа, его резиденции, расположенной в самом центре города, выгребли всю казну, вывезли драгоценную посуду, коллекцию оружия, картины… Словом, Корбин оставил там голые стены. Особенно грела его душу мысль о том, как взвился бы старый правитель Тенора, узнав, для чего это предназначено. Не все, всего лишь малая часть этого, но все же предназначалась тому самому наследнику Тенора, который был сейчас у Корбина в плену. Несложно представить его реакцию, когда он узнает, что больше не наследник и что отец не только не заплатил выкуп, но и публично лишил его наследства. Корбин не сомневался, что очень скоро в графстве Тенор начнется смута, на гребне которой правителем станет как раз законный наследник, полностью подконтрольный его, де'Карри, воле. А куда он денется, если вдуматься? Отнюдь не обязательно завоевывать что-либо, бряцая оружием, деньги могут сделать то же самое.

Случилась, правда, совсем маленькая накладка. Корбин, пользуясь наличием незапланированных денег, все-таки хотел организовать у себя конезавод, чтоб и дружину свою наконец полностью на коней посадить, и крестьян лошадьми снабдить. Последнее тоже было немаловажно — больше будет пахотной земли, больше заготовлено леса, больше добыто руды, и все это в конечном счете принесет деньги в его, Корбина, карман. Лошадей, естественно, у местных реквизировали всех, но вот тут выяснилось, что четырех лучших лошадей у державшего огромную конюшню правителя Тенора увели буквально только что. Корбин даже немного растерялся — он, значит, давненько к этой конюшне присматривался, облизывался не первый год, можно сказать, и вдруг — на тебе, опередили. Ну, Корбин из-за этого немного расстроился и даже набил морду конюху за то, что не уследил, но затем успокоился — зачем переживать о том, что не можешь исправить? Он даже поаплодировал мысленно шустрым воришкам, пообещал примерно наказать, если поймает, да и забыл об этой мелочи.

Через три дня армия де'Карри покинула ограбленный до нитки город и, довольная, отправилась домой, праздновать и подсчитывать прибыль. Прибыль была немалая, поэтому и настроение было приподнятое. Веллер, например, ходил в радостном обалдении — Корбин сказал, сколько ему, как походному целителю и чуть-чуть боевому магу, причитается, какова его доля добычи. Теперь Веллер не мог понять, почему это он раньше не занялся военной карьерой — на деньги от одного этого похода он мог купить себе небольшое поместье, а ведь Корбин считал по самому минимуму. Правда, вначале молодой маг пытался проявить скромность, говоря: какой из него боевой маг? Да и лечить почти никого не пришлось. Корбин лишь рассмеялся в ответ: «Амулеты взрывал? Взрывал. Щеки надувал? Надувал. Значит, заработал. Потом буду тебя всерьез натаскивать, а сейчас считай это авансом».

Сам же Корбин, закончив с делами, отправился в столицу — надо было поставить в известность короля об изменении внутриполитической карты королевства. А еще он хотел переговорить со своим Учителем, и разговор обещал быть серьезным.

Гроссмейстер

Насколько все-таки предсказуемы люди. Всего-то пара фраз, правильно составленных и сказанных в нужный момент, и вот разбойники уже режут друг друга, не понимая даже, что тем самым они питают ЕГО силу. Пешки, не более, их не жаль, а польза от них есть, пусть даже такая…

Двести лет назад ему бы не потребовалось стравливать их, чтобы впитать посмертную силу — он просто выпил бы ее, оставив пустые оболочки. Увы, те времена давно канули в Лету — жестокая схватка с магами Ковена, стоившая жизни одному магу высшего и трем магам первого рангов, закончилась его поражением. Он предвидел это — по его собственным расчетам, его шансы на победу при тех раскладах были не более двадцати процентов, однако избежать схватки он не смог. Увы, нелепая случайность — деревня, в которой он решил перехватить своих противников, как оказалось, за месяц до схватки вымерла от черной смерти, оставив его без источника силы. Какая подлость! Вместо того чтобы ударить внезапно, со всей своей немалой мощью, поражая выходящих из порталов противников, когда они еще дезорганизованы и слабы, ему пришлось драться только с тем, что у него было запасено на крайний случай. Ну и еще амулетами, которые он не любил и в изготовлении которых был не слишком силен. Поэтому, вероятно, маги высшего ранга перебивали их действие, практически не напрягаясь. Единственный по-настоящему сильный амулет, точнее, артефакт, передающийся от отца к сыну, — его посох, — отдал почти всю силу, защищая хозяина, но всего этого было слишком мало. Вполне закономерно, что сил не хватило, и его просто смяли. Он едва успел бежать, но заковыристое заклинание одного из противников достало его в самый последний момент, практически заблокировав канал и лишив его, Гроссмейстера, сил.

Он долго, по крупицам восстанавливал свои возможности — и все равно то, чем он мог распоряжаться сейчас, было крохами, тенью былого величия. Впрочем, сейчас процесс шел уже быстрее, а с накоплением энергии все более удавалось восстановить канал. Еще десяток-другой жизней — и ему не потребуется больше управлять пешками. Они будут покорны его воле и сами с радостью отдадут самое ценное, что у них есть, — свои жизни…

Между тем побоище закончилось. Последний уцелевший разбойник, пошатываясь от полученных ран, опираясь на иззубренный, окровавленный меч, шагнул к Гроссмейстеру.

— Ну что, старик…

Договорить он не успел. Резной посох с неожиданной силой опустился на его голову, прервав никчемную жизнь. Глубоко вздохнув, старый некромант впитал ее и бодрым шагом пошел дальше.