Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Значение бразильского золота для развития Великобритании






Поток золота из Бразилии хлынул как раз в тот момент, когда Португалия и Англия подписали Метуэнский договор (1703 г.). Этот договор подтвердил ряд льгот, которых добились британские коммерсанты в Португалии. В обмен на незначительное снижение пошлин на ввоз португальских вин на английский рынок Португалия открыла свой собственный рынок, а также свои колонии для ввоза английских мануфактурных изделий. Из-за существовавшего уже в то время отставания Португалии в промышленном развитии договор этот обрек на банкротство местное мануфактурное хозяйство. Практически за английские ткани платили не вином, а золотом, бразильским золотом. В Португалии стали останавливаться ткацкие станки, не только убив тем самым собственную промышленность, но и погубив начавшееся было развитие мануфактурного хозяйства в Бразилии. В 1715 г. королевство закрыло там все сахарные заводы; в 1729 г. оно наложило запрет на строительство новых путей сообщения в горнодобывающих районах; в 1785 г. приказало предать огню ткацкие и прядильные мастерские в Бразилии.

Англия и Голландия, занимавшиеся фактически контрабандой золота и нажившие огромные богатства /90/ противозаконной торговлей «черным товаром», прибрали к рукам более половины драгоценного металла из «королевской пятой части» — налога, выплачиваемого Бразилией португальской короне. Отклоняя поток бразильского золота в направлении Лондона, Великобритания пользовалась не только нелегальными методами торговли. В ее распоряжении были и законные методы. Золотая лихорадка, вызвавшая приток большого числа португальских переселенцев в Минас-Шерайс, резко повысила в колониях спрос на промышленные товары, обеспечив одновременно и надежную покупательную способность. Подобно тому как серебро Потоси рикошетом отскакивало от Испании, золото из Минас-Жерайс бывало в Португалии лишь проездом. Метрополия превратилась в простого посредника. В 1755 г. маркиз ди Помбал, премьер-министр Португалии, попытался проводить протекционистскую политику, но было уже поздно: по его сообщению, англичане завоевали Португалию легко и без помех, они удовлетворяют две трети потребностей страны, а британские агенты распоряжаются всей португальской торговлей. Португалия не производила практически ничего, и мнимое ее богатство привело к тому, что даже черные рабы в колониальных рудниках были одеты во все английское[71].

Сельсо Фуртадо отмечает, что Англия, проводившая дальновидную политику промышленного развития, использовала бразильское золото для оплаты основного импорта из других стран и смогла сосредоточить свои капиталовложения в мануфактурном деле. Быстрые и эффективные нововведения в технологии стали возможны именно благодаря исторической любезности Португалии. Финансовый центр Европы переместился из Амстердама в Лондон[72]. Согласно британским источникам, поступления бразильского золота в Лондон в отдельные периоды составляли до 50 тыс. фунтов в неделю. Без этого огромнейшего накопления золотого запаса Англии не удалось бы впоследствии противостоять экспансии Наполеона.

А на бразильской земле от мощного импульса, который давала ей добыча золота, ничего не осталось, кроме соборов и произведений искусства. В конце XVIII в., хотя запасы алмазов еще не были исчерпаны, положение /91/ страны оказалось плачевным. Национальный доход на душу населения трех с лишним миллионов бразильцев, по подсчетам Фуртадо, составлял не более 50 долл. в год. Это самый низкий уровень за весь колониальный период. Провинция Минас-Шерайс достигла предела упадка и банкротства. Может показаться невероятным, но один бразильский автор выражает восторженную благодарность англичанам и считает, что полученный в Минас-Жерайс английский капитал «содействовал созданию широкой сети банков, благоприятствовавшей торговле между нациями, и сделал возможным улучшение жизненного уровня пародов, которые оказались способными достичь прогресса» [73]. Обреченные на нищету во имя чужого прогресса, «неспособные» народы-рудокопы оказались на обочине истории и вынуждены были довольствоваться тем, что могли им дать обедневшие, лишенные драгоценных металлов и камней земли. Сельскохозяйственный труд, обеспечивающий лишь самые насущные потребности, занял место горнорудного дела[74]. В наши дни поля Минас-Жерайс, как и земли Северо-Востока, представляют собой царство латифундий и «полковников-асендадо», неприступные бастионы отсталости. Продажа работников из рудников Минас-Жерайс в поместья других провинций стала такой же привычной вещью, как когда-то работорговля на Северо-Востоке. Франклин ди Оливейра, недавно объехавший Минас-Жерайс, увидел ветхие деревянные домишки, деревушки без света и воды в долине Жекитиньенья, проституток, средний возраст которых 13 лет, голодных и помешанных на обочинах дорог. Он рассказывает об этом в своей недавно вышедшей книге «Трагедия бразильского обновления». По справедливому замечанию Анри Горсе, у Минас-Жерайс «золотое сердце бьется в железной груди»[75], но разработка ее сказочного «железного четырехугольника» находится в наше время в руках «Ханна майнинг компани» и «Бетлехем стил», тесно между собой связанных: месторождения были отданы им в 1964 г. в результате весьма зловещей истории. И железо, попавшее в руки иностранцев, даст стране не больше, чем в свое время дало золото. /92/

Эпоха золотой лихорадки напоминает о себе лишь плодами буйного расцвета талантов того времени, да еще заброшенными шахтами и опустевшими городишками. Португалия также не смогла породить иных созидательных сил, кроме тех, которые проявили себя в области искусства. Монастырь в Мафре, гордость Жоана V, вершина тонкого эстетического вкуса Португалии: 37 колоколов его колокольни, чаши и канделябры до сих пор сияют золотом, привезенным из Минас-Жерайс. А в самой Минас соборы основательно разграблены, и церковной утвари, которую можно унести, в них почти не сохранилось; и все же навечно остались среди развалин строения колониальной эпохи: монументальные творения в стиле барокко, фронтоны и амвоны, галереи и статуи, которые расписал, высек из камня или изваял Антониу Франсиску Лисбоа по прозвищу Алейжадинью и Тульидиту, гениальный сын рабыни и ремесленника. Уже на исходе XVIII в. Алейжадинью начал работу по созданию ансамбля из статуй святых возле святилища Бон-Жезус-ди-Матозиньюс в городе Конгоньяс-ду-Кампу. Время золотой лихорадки уже миновало: свое творение художник назвал «Пророки», но какую славу могли они пророчить? Великолепие и радость давно развеялись, надежде не осталось места. Самый талантливый в истории бразильского искусства художник оставил будущим поколениям последний памятник, подобный грандиозному надгробью, этой быстротечной цивилизации золота, рожденной, чтобы погибнуть. Алейжадинью, изуродованный и изувеченный проказой, ежедневно на заре доползал на коленях до мастерской и работал над своим шедевром, привязывая резец и молот к рукам, лишенным пальцев.

Легенда утверждает, что в церкви Носса-Сеньора-дас-Мерсес-и-Мизерикордия в Минас-Жерайс мертвые рудокопы до сих пор в холодные дождливые ночи слушают мессу и, когда священник оборачивается, воздевая руки у алтаря, видно, что вместо головы у него голый череп. /93/

 






© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.