От Королевского парка к Акер-Брюгге

Кварталы вдоль Драмменсвайен (Drammensvein), к югу от парка, уже 150 лет как самые престижные в Норвегии. Квартировать в роскошных особняках в непосредственной близости от Королевского дворца могли себе позволить только аристократы, парламентарии и самые видные общественные деятели. В одном из таких домов — на Арбинс-гате (Arbins gate) — прожил последние 10 лет своей жизни Генрик Ибсен: отсюда он начинал ежедневную прогулку до Grand Café, тут написал драму «Когда мы, мертвые, пробуждаемся» и здесь же скончался от инфаркта 23 мая 1906 года. Теперь в его бывшей квартире — мемориальный музей (Ibsen Museet).

Если спуститься по Арбинс-гате и повернуть по Дроннинг-Модс-гате (Dronning Mauds gate) налево, то вы выйдете к одной из главных художественных галерей города — Музею Стенерсена (Stenersenmuseet). Здание из стекла и бетона возвели в 1994 году специально, чтобы разместить частную коллекцию Рольфа Стенерсена, спортсмена, биржевого игрока и мецената. В возрасте 19 лет он пришел в студию к Эдварду Мунку и произвел на него неизгладимое впечатление своей рассудительностью и остроумием — впоследствии художник писал для Стенерсена картины на заказ и советовался с ним в финансовых вопросах, а брокер-меценат издал в 1944 году биографию Мунка, ставшую мировым бестселлером. В 1936 году Стенерсен передал свою коллекцию — 28 картин Мунка и работы других скандинавских художников того времени — в дар городу.

От музея мимо городского Концертного зала (Oslo Konserthus), окруженного замысловатыми скульптурами, Дроннинг-Модс-гате ведет к гавани Пипервика (Pipervika), над которой возвышается громада городской Ратуши (Rå dhus). Две кирпичные башни — первое, что бросается в глаза, когда подплываешь к Осло с моря. Ратуша стоит на склоне, и поэтому 66-метровая восточная башня на 3 метра выше западной, но это не заметно из-за перепада высот у основания. Зато заметна небольшая пристройка на восточной башне — 30 колоколов ратушных часов отбивают каждый час короткую мелодию.

Первый камень в основание Ратуши заложили еще в 1931 году, однако из-за войны строительство здания по проекту Арнстейна Арнеберга и Магнуса Поульсона затянулось на 20 лет, и Ратушу открыли лишь в 1950 году, в канун 900-летнего юбилея Осло. Правда, горожане поначалу весьма скептически отнеслись к новостройке, закрывшей вид на море от Карл-Юханс-гате. Критики в один голос заявляли, что башни похожи на brunost — головки козьего сыра, но потихоньку норвежцы к «сырной» Ратуше привыкли и переключили свою критику на более новые строения.

Фасады и интерьеры Ратуши, а также все подступы к ней украшены произведениями искусства с глубокой символикой — подчас настолько глубокой, что отловить хоть какой-либо смысл в них невозможно. Над входом в Ратушу со стороны полукруглой площади, носящей имя полярника Фритьофа Нансена (Fridtjof Nansen plass), обратите внимание на деревянный рельеф с группой полусогнутых людей. Рукопожатие двух центральных персонажей символизирует «встречу суши и моря». Чуть выше на фасаде — рельефы по мотивам мифов «Старшей Эдды», а на самом верху — «Ослопикен» (Oslopiken): скульптура девушки-гимнастки, памятник всей прекрасной половине населения города. Со стороны южного фасада, выходящего к Осло-фьорду, Ратушу украшает покровитель города святой Хальвард (атлетического телосложения мальчуган, поднявший обе руки вверх). В главном вестибюле об истории города и страны рассказывают огромные фрески Пера Крога («От рыбацких сетей запада до лесов востока») и Генрика Сёренсена («Работа, управление и празднование»). Всего отделкой интерьеров занималось полтора десятка норвежских художников. Поклонники Мунка могут подняться на одиннадцатый этаж: при распределении заказов великому норвежскому экспрессионисту досталось оформление чердака.

В церемониальном зале Ратуши ежегодно 10 декабря в присутствии королевской семьи вручают Нобелевскую премию мира. В 1895 году, когда Альфред Нобель учредил премию, Норвегия еще входила в состав Шведского королевства. Отдавая должное «второй столице» страны, изобретатель динамита распорядился, чтобы вручение премии мира проходило в Кристиании.

От пяти причалов Ратушной площади (Rå dhussplassen) в теплое время года отправляются морские трамваи на полуостров Бюгдой и прогулочные корабли, стилизованные под старые парусники. У западного пирса площадь плавно перетекает в широкую набережную Акер-Брюгге. Еще 20 лет назад на этом месте находились лишь заброшенные корабельные верфи, но городские власти решили реанимировать район и построили целый город-пассаж из стекла и металла с торговыми галереями, офисными центрами, выставочными залами, кинотеатром Felix, бесчисленными кафе и ресторанами. От старых верфей сохранились только два фабричных корпуса в восточном конце набережной. Если никуда не спешить, то в Акер-Брюгге можно найти себе развлечений на полдня: пройтись по магазинам, выпить кофе с видом на покачивающиеся на волнах яхты, посетить выставку современного искусства, заказать в одном из ресторанов большое блюдо свежайшей рыбы или морских гадов, а потом выйти к деревянным мосткам у старого маяка, усесться на ступеньки, спускающиеся к воде и просто изучать траектории полета чаек.

Генрик Ибсен (1828-1906)

В 15 лет Генрик Ибсен мечтал стать доктором. Когда его отец, богатый судовладелец, разорился, мальчик устроился работать подмастерьем в лавке у фармацевта. Однако на медицинский он поступить не смог, завалив экзамены по греческому и математике. Тогда Генрик решил посвятить себя журналистике и драматургии. После успешной постановки пьесы «Богатырский курган» в 1851 году его пригласили в Берген руководить первым национальным норвежским театром, а с 1857 года он служил главным режиссером, декоратором и администратором Театра Кристиании. Критика не всегда дружелюбно встречала исторические драмы Ибсена, сюжеты для которых он заимствовал из скандинавских саг. В итоге драматург получил пособие от стортинга и на долгих 27 лет покинул родину. Самые известные свои произведения — «Столпы общества», «Кукольный дом», «Привидения» — он написал, живя в Риме, Дрездене и Мюнхене. Ибсен вернулся в Норвегию только в 63 года, когда его драмы ставили по всей Европе, а статус прижизненного классика надежно защищал от нападок критики.