Глава 7. Искусственные драгоценности и хот-доги из опилок 2 страница

Мы — такие же грешники, как Матфей.

Честность просто спрашивает, открыты ли мы, желаем ли мы и можем ли признать эту правду. Честность сводит притворство на нет посредством искреннего признания нашей хрупкой человечности. Это всегда неприятно, всегда болезненно, и вот почему у меня это не очень хорошо получается. Но искренность перед Богом и друг другом всегда приносит особенную награду. Это награда, которую всегда приносит чувство реальности. Я знаю нечто очень драгоценное. Я нахожусь в контакте с таким собой, какой я есть. И моя склонность изображать из себя псевдо-мессию терпит полнейшее поражение.

Я отворачиваюсь от Бога, общества и себя в той степени, в которой я отрицаю то, что я оборванец. Я становлюсь человеком, одержимым иллюзией, человеком поддельной власти и трусливой слабости, неспособным думать, действовать и любить.

Христианский психиатр Джеральд Мей, живущий в Вашингтоне округ Колумбия, пишет: " Честность перед Богом требует самого большого риска веры, на который мы можем пойти: риск того, что Бог благ, что Он действительно любит нас безоговорочно. Именно идя на этот риск, мы заново обретаем для себя свое достоинство. Донести эту истину о самих себе, таких, какие мы есть, до Бога, такого как Он есть, - это самая достойная вещь, которую мы можем сделать в этой жизни."

Господь Иисус Христос, мы - глупые овцы, которые осмелились стоять перед Тобой и пытаться подкупить Тебя своими нелепыми достижениями. Внезапно мы пришли в себя. Мы раскаиваемся в этом и просим, чтобы Ты простил нас. Даруй нам благодать признавать, что мы оборванцы, принимать нашу сломленность, радоваться Твоей милости, когда мы слабы, полагаться на Твою милость, независимо от того, что мы натворили. Дорогой Иисус, помоги нам прекратить рисоваться и пытаться привлечь к себе внимание. Дай нам поступать по истине не напоказ, чтобы вся наша лживость исчезла из нашей жизни. Чтобы мы принимали свои ограничения, крепко держались за Евангелие благодати и восхищались Твоей любовью. Аминь.

Глава 8. Свобода от страха

В романе Достоевского «Братья Карамазовы» Церковь в образе Великого Инквизитора выдвигает обвинение Иисусу, вернувшемуся на землю: «Зачем ты пришел мучить нас?»

В течение пятнадцати веков государственная церковь выживала Иисуса вместо того, чтобы провозглашать о Нем. Церковные традиции и выдуманные людьми законы узурпировали власть Иисуса и церковь жила на доходы от этой аферы.

В Иисусе было слишком много света и истины. Его слово: «И познаете истину, и истина сделает вас свободными» было невыносимо. Священники решили, что мужчины и женщины были просто неспособны быть свободными, поэтому церковь самовольно взяла на себя задачу защищать вверенные ей души и занималась этим только тогда, когда это было совершенно необходимо. Обычные люди не могли вынести бремя свободы, поэтому церковь забрала ее у них ради их же собственного блага. Все равно они бы использовали ее только в неправильных целях. Избавленные от беспокойства и мучений принятия собственных решений, люди почувствуют себя безопасно и счастливо, подчиняясь авторитету церкви.

Великий Инквизитор говорит Иисусу: «Они будут дивиться на нас и будут считать нас за богов за то, что мы, став во главе их, согласились выносить свободу и над ними господствовать, - так ужасно им станет под конец быть свободными! Но мы скажем, что послушны Тебе и господствуем во имя Твое. Мы их обманем опять, ибо Тебя мы уж не пустим к себе». Воистину, «зачем Ты пришел мучить нас?». Великий Инквизитор хочет взять Иисуса, пришедшего снова, чтобы опять принести свободу, и сжечь Его во имя церкви.

В наши дни мы не задаем вопрос: «Что говорит Иисус?». Мы спрашиваем: «Что говорит церковь?» Этот вопрос все еще задают сегодня.

Это грустно, но это правда: некоторые христиане хотят быть рабами. Легче позволить другим принимать за тебя решения и полагаться на букву закона.

Воскреснув из мертвых, Иисус пребывает среди учеников, как путь к свободе. Царство Божье — это царство свободы. Иисус приглашает и зовет нас войти в это царство, идти по царской дороге свободы, получить свободу через любовь Отца. Он призывает оборванцев к свободе от страха смерти, свободе от страха жизни и свободе от беспокойства о нашем спасении.

Одна из самых прекрасных строк, которые я когда-либо читал, принадлежит брату Роже, настоятелю монахов-протестантов из Тэзе во Франции. «Уверенный в своем спасении уникальной благодатью нашего Господа Иисуса Христа». Мне до сих пор трудно читать эти слова, потому что у меня наворачиваются слезы на глаза. Это чудесно. Христос понес мои грехи, умер за меня, освободил меня от страха идти по дороге мира, которая ведет к Двенадцати вратам рая.

К сожалению, многие сегодня не испытывают того, что Павел назвал «славной свободой детей Божьих» в послании Римлянам 8: 21. Основная проблема была обозначена в первой главе этой книги: мы принимаем благодать в теории, но отрицаем ее на практике. Жизнь по благодати, а не по закону, выводит нас из дома страха и приводит в дом любви. «В любви нет страха, но совершенная любовь изгоняет страх, потому что в страхе есть мучение. Боящийся несовершен в любви».

Хотя мы исповедуем веру в Божью безусловную любовь, многие из нас все еще живут в страхе. Нувен подмечает: «Посмотрите, сколько у нас возникает вопросов, начинающихся со слов «что если»: Что я буду делать, если не найду супруга, дома, работу, друга, благодетеля? Что я буду делать, если меня уволят, если я заболею, если случится авария, если я потеряю друзей, если распадется мой брак, если начнется война? Что будет, если погода завтра будет плохой, если водители автобусов устроят забастовку или начнется землетрясение? Что будет, если кто-то залезет в мой дом, украдет деньги, изнасилует мою дочь или убьет меня?»

Когда эти вопросы начинают направлять нашу жизнь, мы во второй раз берем ипотеку на дом страха.

Иисус говорит: «Устройте свой дом во Мне, как Я устраиваю Свой дом в вас» (Иоанн 15: 4, перевод с английского). Дом — это не Небесная обитель, которая ожидает нас после смерти, а безопасное укрытие прямо посреди нашего беспокойного мира. «Кто любит Меня, тот соблюдет слово Мое; и Отец Мой возлюбит его, и Мы придем к нему и обитель у него сотворим» (Иоанн 14: 23).

Дом — это то священное внутреннее или внешнее пространство, где нам не нужно бояться, где мы уверены в гостеприимстве и любви. В нашем обществе есть много бездомных людей, которые не только спят на улицах, в приютах или ночлежках, но это бродяги, которые находятся в постоянном бегстве от самих себя. Они ищут безопасное место через алкоголь или наркотики, безопасность в успехе, компетенцию, друзей, удовольствия, дурную славу или даже религиозность. Они стали чужими для самих себя. Они стали людьми, у которых есть адрес, но которые никогда не чувствуют себя как дома, которые не слышат голос любви и не испытывают свободу детей Божьих.

Тем из нас, кто ударился в бега и боится оглянуться, чтобы не столкнуться с самим собой, Иисус говорит: «У тебя есть дом... Я — твой дом... обрети свой дом во Мне... ты увидишь, что Я пребываю там вместе с тобой... Он прямо там, где ты сейчас находишься... В глубине твоего существа.... в твоем сердце».

Автор послания Евреям говорит об Иисусе, как о Том, Кто «избавил тех, которые от страха смерти через всю жизнь были подвержены рабству» (Евреям 2: 15). Евангелие свободы провозглашает, что смерть — это всего лишь иллюзия, призрак, страшилка для маленьких детей. Смерть — это всего лишь переход в состояние, которое достойно называться жизнью.

В этом и заключается корень христианской радости и веселья. Вот почему богослов из Университета Чикаго Роберт Хочкинс настаивает: «Христиане должны постоянно торжествовать. Мы должны постоянно ликовать, праздновать и веселиться. Мы должны предаваться настоящим оргиям радости, потому что нас освободили от страха жизни и страха смерти. Мы должны привлекать людей в церковь той радостью, которая присуща жизни христианина». К сожалению, мы иногда становимся угрюмыми, серьезными и помпезными. Мы бросаем вызов свободе и решительно начинаем рыть для себя окопы. Как сказала Тереза Авильская: «От глупой набожности и от святых с мрачными лицами, благий Господи, избавь нас!»

Раздосадованный и раздраженный, князь тьмы подкрадывается к прежнему домику ученика, который обрел свое пристанище в Иисусе и прибивает к двери документ:

ИЗВЕЩЕНИЕ О ВЫСЕЛЕНИИ!

Сим вы навечно изгоняетесь

из Дома Страха.

По злому предумышлению вы

задерживали арендную плату

чувства вины, беспокойства,

страха, стыда и самоосуждения.

Вы упрямо отказывались

беспокоиться о своем спасении.

Я уже слышал, как один из наших

мрачных жильцов жаловался другому:

«Куда катится наше соседство!»

Ваша свобода от страха не только

опасна, но и заразительна.

Цены на недвижимость стали

стремительно падать.

Стало трудно найти

легковерных инвесторов.

Почему?

Из-за Вашего бесчувственного и

легкомысленного отвержения рабства!

Чума на Вас и на всех обманутых

любителей свободы!

Князь тьмы

Мы должны выбрать, кто является автором спасения: Христос или закон. Приходит ли свобода через веру в Иисуса или через послушание Торе? Этот вопрос чрезвычайно важен. «Итак стойте в свободе, которую даровал нам Христос, и не подвергайтесь опять игу рабства» (Галатам 5: 1). Еврейские христиане провозглашали, что спасение невозможно без соблюдения закона Моисея. Они настаивали не только на выполнении дел, превышающих требования долга, но на другом евангелии (Галатам 1: 6), которое извращает Евангелие Христа (Галатам 1: 7).

Павел открыто писал христианам в Галатии: «О, несмысленные Галаты!» (Галатам 3: 1. В английском переводе буквально «Галаты, неужели вы сошли с ума?». - Примеч. переводчика). Под угрозой находится свобода христианства. Павел бескомпромиссен: «мы уверовали во Христа Иисуса, чтобы оправдаться верою во Христа, а не делами закона; ибо делами закона не оправдается никакая плоть» (Галатам 2: 16). «А что законом никто не оправдывается пред Богом, это ясно, потому что праведный верою жив будет» (Галатам 3: 11). «Христос искупил нас от клятвы закона, сделавшись за нас клятвою» (Галатам 3: 13).

Это послание было написано в критический момент и оно является пламенным манифестом христианской свободы. Призыв Христа к вашей жизни — это призыв к свободе. Свобода является краеугольным камнем христианства. Не хватил бы Павла удар, увидь он те странные дела, которые творятся в американских церквях сегодня? Заслужили бы те, кто скован чувством вины, парализован страхом, утомлен педантичностью, запуган законниками и беспокоится о том, хватит ли его заслуг для спасения, тот же строгий укор Павла «Удивляюсь, что вы от призвавшего вас благодатью Христовою так скоро переходите к иному благовествованию»?

Несомненно, мы слышали, что свобода — это не разрешение грешить. Может быть, мы только и слышали о том, чем свобода не является. «Такой подход, какой бы ограниченной ни была его истина, занимает оборонительную позицию и показывает свой страх. Те, кто используют его, прежде всего хотят предупредить нас об опасности мыслей о свободе и желании быть свободным. Такой подход обычно заканчивается тем, что нам показывают, или пытаются показать, что свобода на самом деле заключается в исполнении закона, подчинению власти или ходьбе по проторенной дорожке. В этих заключениях может содержаться некоторая истина, но ей не хватает понимания темной стороны закона, власти и проторенной дорожки. Каждую из них можно превратить в инструмент тирании и человеческого страдания».

Как выглядит свобода в Духе? «Господь есть Дух; а где Дух Господень, там свобода» (2 Коринфянам 3: 17).

Свобода во Христе дает здоровую независимость от давления общественного мнения, угождения людям и рабства человеческого уважения. Тирания общественного мнения может манипулировать нашей жизнью. Что подумают соседи? Что подумают мои друзья? Что подумают люди? Ожидания других могут оказывать невидимое, но ощутимое давление на наше поведение.

Как хамелеон меняет свои цвета в зависимости от окружающей среды, так и христианин, который хочет, чтобы все о нем хорошо думали, пристраивается и приспосабливается к каждой новой личности и ситуации. Без твердого и устойчивого восприятия своей личности женщина может по-разному вести себя в с разными мужчинами. Она может быть набожной со своим пастором и обольстительной с офис-менеджером в своей компании. В зависимости от находящихся рядом людей и обстоятельств, человек может быть сладкоречивым Божьим слугой или сквернословящим жестоким хамом. Целостность характера заметно отсутствует в обоих полах.

«Кажется, что мы только вчера сняли с себя броню защитных механизмов в нашем характере» - пишет Уильям Килпатрик. «Всего мгновение назад мы начали экспериментировать с широким диапазоном возможностей, индивидуальностей и отношений. Колебание маятника, однако, становится очень быстрым в наши дни... и маятник формирования личности сильно качнулся в сторону обтекаемости и непостоянства, и далеко отстранился от постоянства и преданности».

Свобода от страха во Христе Иисусе дает нам силы избавиться от желания казаться хорошими, чтобы мы могли свободно войти в тайну того, кем мы являемся на самом деле. Озабоченность созданием благоприятного образа перед другими, стремление произведение впечатление на новичков своим опытом и чрезмерное возлагание надежд на расположение других, приводит к сосредоточенности на себе самом и несвободе в железной хватке человеческого уважения. Подсознательно, мы облекаем молитву фарисея в слова из молитвы мытаря. Большинству из нас требуется много времени, чтобы Дух свободы очистил нас от скрытого желания ловить на себе восхищенные взгляды за нашу напускную благодетель. Требуется сильное ощущение того, что мы искуплены, чтобы отказаться от возможности казаться другим людям благодетельным и хорошим.

Раздача милостыни предоставляет нам такую возможность, но аплодисменты, которые мы услышим, и будут полной платой за наше щедрое пожертвование. Сосредоточенность на самом себе, а не добродетель, не нуждается в вознаграждении.

«Но кто может отказать себе в удовольствии созерцать совершение своих добрых дел в мире, в котором даже церкви, поклоняющиеся Иисусу, освоили технику принуждать людей давать пожертвования из-за чувства вины? Как могут выжить добровольные пожертвования, слепые как статуя Правосудия с весами в руках, несмотря на отпечатанный пастором список жертвователей, запутанные схемы пожертвований для снижения налогооблагаемой базы, ежемесячные рассылки писем для потенциальных жертвователей, которые искусно играют на наших чувствах стыда и вины? Наши механизмы по сбору денег на благотворительные цели построены на оценке наших мотивов, которая, конечно же, так же чиста и лишена предубеждений, как и оценка Иисуса. Эти механизмы присоединены к нашему сердцу как бионическое устройство, и они показывают, что наши мотивы для даяния пожертвований не так уж кристально чисты.

История о лепте вдовы говорит нам, что все самые лучшие дары приходят от любящих сердец мужчин и женщин, которые не пытаются произвести впечатление на кого-то или на самих себя, и которые перестали пытаться поймать жизнь в ловушку и заставить ее отплатить им за все сделанное добро.

Я испытал значительный прорыв в свободу детей Божьих на своем первом собрании общества Анонимных Алкоголиков. В прошлом я придавал большое значение не только тому, чтобы хорошо выглядеть, но и чрезмерно беспокоился о том, кто на меня смотрит. Мой образ человека Божьего и дисциплинированного ученика должен был быть сохранен любой ценой. Моя ненасытное чувство неуверенности поднимало и бросало мою самооценку, словно рыбацкую лодку на волнах одобрения или неодобрения других людей. Это был критический момент освобождения, когда я встал, отодвинул в сторону свой пьедестал и просто сказал: «Меня зовут Бреннан. Я — алкоголик».

Мой духовный наставник сказал мне однажды: «Бреннан, перестань пытаться выглядеть и говорить как святой. Всем будет гораздо легче от этого».

Жизнь по благодати пробуждает в нас растущее осознание того, что я — тот, кто я есть в глазах Иисуса, и к этому нечего добавить. Важно только Его одобрение. Когда мы пребываем в Иисусе, а Он пребывает в нас, мы можем услышать Его слова: «Думал ли ты когда-нибудь о том, что Я горжусь тем, что ты принял дар веры, который Я предложил тебе? Что Я горжусь тем, что ты добровольно выбрал Меня как своего Друга и Господа, после того как Я избрал тебя? Что я горжусь тем, что ты не сдался, несмотря на свои слабости и недостатки? Горжусь тем, что ты веришь в Меня настолько, что продолжаешь стараться?

Знаешь ли ты знаешь, что я благодарен тебе за то, что ты желаешь быть со Мной? Я хочу, чтобы ты знал, как Я благодарен тебе, когда ты останавливаешься, чтобы улыбнуться и утешить ребенка, который заблудился. Я признателен тебе за те часы, которые ты посвящаешь тому, чтобы больше узнать обо Мне. Я благодарен тебе за слова поддержки, которыми ты поделился со своим разочарованным пастором, за твое посещение лежачего больного, за твои слезы об умственно отсталом. То, что ты сделал для них — ты сделал для Меня. Но Мне становится так грустно, когда ты не веришь, что Я полностью простил тебя, или когда ты неловко себя чувствуешь, приближаясь ко Мне".

Молитва — это еще одна сфера, в которой происходит борьба у многих людей, потому что они не понимают, что в свободе Духа существует столько же способов молитвы, сколько существует отдельных верующих. Важным правилом молитвы остается изречение Дона Чепмена: «Молись так, как можешь; не молись так, как не можешь».

Представьте, что вы подарили на день рождения трехлетнему ребенку книжку-раскраску и коробку карандашей. На следующий день он с сияющей улыбкой показывает вам свои картинки. Он раскрасил солнце черным цветом, траву фиолетовым, а небо зеленым. В правом нижнем углу он добавил кривые расплывчатые полоски и кольца, в левом углу нарисовал какие-то цветные закорючки. Вы с удивлением смотрите на его смелые мазки и интуитивно понимаете, что его душа протестует против своей собственной космической незначительности перед лицом этого огромного, уродливого мира. Позже вы показываете первые художественные достижения вашего ребенка другим сотрудникам в офисе и говорите, что они удивительно напоминают ранние работы Ван Гога.

Маленький ребенок не может нарисовать плохой рисунок, как и дитя Божье не может возносить плохую молитву. «Отец радуется, когда его малышка оставляет свои игрушки и друзей, и бежит к нему, в его объятия. Когда отец прижимает к себе свою кроху, ему безразлично, смотрит ли она по по сторонам, переводя свой взгляд с одной вещи на другую, или же затихает и засыпает у него на руках. Ведь по существу ребенок выбирает быть со своим отцом, уверенный в его любви, заботе и защите, которые он имеет, находясь на его руках. Наша молитва во многом похожа на это. Мы успокаиваемся в объятиях нашего Отца, в Его любящих руках. Наш разум, мысли и воображение могут перескакивать с одного на другое, мы даже можем заснуть, но по существу мы выбираем провести это время с Отцом, доверяясь Ему, принимая Его любовь и заботу и позволяя Ему радоваться нам, как Ему угодно. Это очень простая молитва. Это очень детская молитва. Это молитва, которая открывает перед нами все удовольствия Царства».

Нежность Иисуса никоим образом не определяется тем, как мы молимся или что мы делаем. Для того, чтобы сделать нас сострадательными к другим, Иисус призывает нас принять Его сострадание в нашу собственную жизнь и стать нежными, заботливыми, сострадательными и прощающими по отношению к себе в наших ошибках и промахах.

Сострадание к другим - не простая благодетель, потому что оно избегает поспешных суждений: прав человек или неправ, хороший он или плохой, герой он или злодей. Оно ищет правду во всей ее сложности. Истинное сострадание означает, что, сопереживая неудавшимся планам и несчастной любви другого человека, мы посылаем ему сигнал: «Да, оборванец, я понимаю. Я тоже это испытал».

Рассказывают историю о молодой и динамичной предпринимательнице, у которой появились признаки стресса и напряжения. Доктор прописал ей успокаивающее и попросил ее прийти к нему через пару недель.

Когда она пришла к нему снова, он спросил, почувствовала ли она в себе какие-нибудь изменения. Она ответила: «Нет, не почувствовала. Но я заметила, что другие люди выглядят гораздо более спокойными».

Обычно мы видим других людей не такими, какие они есть, а такими, как мы сами.

Человек, в действительности, является тем, что он видит. А зрение зависит от наших глаз. Иисус использовал метафору с глазами чаще, чем с нашим разумом или волей. Старая пословица о том, что «глаза — это зеркало души», содержит глубокую истину. Наши глаза показывают, большое ли у нас сердце или нет, доброжелательное ли оно или склонное к критике, сострадательное ли оно или склонное к осуждению. Так, как мы видим других людей, — так мы обычно смотрим и на себя. Если мы примирились со своей испорченной человечностью и приняли свой образ оборванца, мы можем с терпением относиться к тем вещам в других людях, которые мы прежде считали неприемлемыми в себе.

Однажды вечером к нам домой зашел молодой человек, чтобы пригласить нашу дочь Симону на свидание. Он показался мне погруженным в себя. Пока он ждал Симону, которая прихорашивалась в своей комнате, он ходил по прихожей с важным видом, позировал, невнятно пробормотал несколько односложных бессодержательных фраз, искоса посмотрел на себя в зеркало, несколько раз зевнул и пытался произвести впечатление безразличного человека. Я задался вопросом: кто же этот молодой турок?

Действительно ли он является самовлюбленным воплощением самодовольного чувства удовлетворения или трогательное воплощение изолированности и одиночества молодых людей, которые были лишены доступа к своим собственным духовным глубинам? Не скрывалось ли за маской напускных поз и мелкого тщеславия глубокое желание искупления?

Наше суждение зависит от того, что мы видим, как глубоко мы смотрим на другого человека, насколько честно мы оцениваем себя, насколько мы готовы узнать историю жизни человека, скрывающуюся за его испуганным выражением лица.

Мягкость Иисуса по отношению к грешникам вытекала из Его способности читать то, что было в их сердцах. За самыми сердитыми позами людей и большинством самых странных защитных механизмов, за их высокомерием и напыщенностью, за их молчанием, насмешками и скрытыми мотивами, Иисус видел маленьких детей, которых недостаточно любили и которые перестали расти, потому что кто-то перестал в них верить. Из-за Своей экстраординарной чувствительности Иисус говорил о верных Ему, как о детях, независимо от того, какими они были высокими, богатыми, умными и успешными.

«Уверенный в своем спасении уникальной благодатью нашего Господа Иисуса Христа...» - это сердцебиение Евангелия, радостное освобождение от страха перед конечным результатом, призыв к принятию самого себя и свобода для того, чтобы быть сострадательными к другим.

Несомненно, мы имеем здесь дело не с банальным вопросом. Сострадательная любовь - ось христианской нравственной революции и единственный признак, по которому узнают истинного ученика, как сказал Иисус. «Заповедь новую даю вам, да любите друг друга; как Я возлюбил вас, [так] и вы да любите друг друга. По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою» (Иоанн 13: 34-35). На этой новой заповеди строится новый завет в крови Иисуса. Это понятие о братской любви является настолько центральным, что Павел называет его исполнением всего закона и пророков (Римлянам 13: 8-10).

Преувеличение и гиперболизация не представляют здесь собой опасности. Опасность скрывается в наших завуалированных попытках объяснить нашу сдержанность в этом отношении. Подставление другой щеки, прохождение лишней мили, непротивление злу насилием и прощение до седмижды семидесяти раз — это не прихоти Сына Человеческого. «Единственное, что решает все, – это вера, которая действует через любовь» (Галатам 5: 6, перевод Слово Жизни).

Джон Маккензи писал: «Благоразумие требует сдержанности в любви, как и во всем остальном, но вера разрушает сдержанность. Вера терпит сдержанную любовь к собрату не больше, чем она терпит сдержанную любовь между Богом и человеком».

Сострадание к самому себе закладывает основу нашего сострадания к другим. Когда мы принимаем и применяем к себе сострадание Христа («трости надломленной не переломит, и льна курящегося не угасит» [Матфей 12: 20]), происходит прорыв в нашей жизни и мы начинаем относиться к другим людям с состраданием. В безвыходных ситуациях путь сострадания приносит исцеление нам самим, а сострадание к самим себе приносит исцеление другим людям. Единение с оборванцами освобождает того, кто принимает сострадание и освобождает того, кто его проявляет, осознавая, что «я мог бы быть на его месте».

Конечно же, жесткая любовь и дисциплина имеют свое место в христианской семье. Если детей не учить разнице между добром и злом, они запросто станут невротичными. Однако, действительно эффективной и результативной может быть только та дисциплина, которой учат в любви. Дисциплина, которую прививают в гневе и раздражении — приносит разделение в семье и приводит к обратному результату в церкви. Предъявление ультиматума подростку, принимающему наркотики: «Лечись или уходи» - это любящий, и возможно спасительный ответ на возникшую ситуацию, если только проводится четкое различие между поступком и оступившимся. Уильям Шекспир очень мудро заметил: «Чтоб добрым быть, я должен быть жестоким».

Общество Анонимных Алкоголиков было основано 10 июня 1935 года Билом Уилсоном и доктором Бобом в городе Акрон, штат Огайо. На ранних этапах возник оживленный спор о том, кто мог стать членом этого общества. Можно ли не допускать некоторых людей по каким-то причинам, как это делают некоторые загородные клубы? Кого можно принимать, а кого нет? Кто будет решать, достоин ли какой-то алкоголик стать членом этого общества, или нет? Некоторые члены хотели открыть членство только для тех, кто обладал моральной ответственностью. Другие настаивали на том, что единственным условием для принятия было признание: «Я думаю, что я алкоголик. Я хочу перестать пить».

Согласно программе Двенадцать шагов и Двенадцать традиций, автор которой естественно остался анонимным, этот спор разрешился самым необычным образом. Деятельность этого общества отметила двухлетний юбилей. В то время еще не было заметно каких-либо значительных результатов, крове двух безымянных групп алкоголиков, которые боролись с пагубным пристрастием и старались продолжать идти к свету.

В одной из этих групп появился новый человек. Он постучал в дверь и попросил разрешения войти. Он откровенно поговорил с самым старым членом сообщества и быстро понял, что он представлял собой безнадежный случай. Но больше всего на свете он хотел исцелиться. «Я должен сказать вам, что я жертва еще одной зависимости, последствия которой еще хуже, чем от алкоголизма. Возможно, вы не захотите, чтобы я был посреди вас. Позволите ли вы мне присоединиться к вашей группе?»

И перед членами общества встала дилемма. Что же они должны были сделать? Самый старый член сообщества призвал двух других и выложил им все факты в конфиденциальной обстановке. «Что мы будем с ним делать? Если мы не примем этого человека, то он скоро умрет. Если мы разрешим ему приходить, один только Бог знает, какие неприятности он навлечет на нашу голову. Каким будет ваш ответ: да или нет?»

Сначала старейшины смотрели только на негативные стороны. «Мы помогаем только алкоголикам» - сказали они. «Мы должны пожертвовать этим человеком ради блага всех остальных». Дискуссия продолжалась, в то время как жизнь этого человека повисла на волоске.

Затем один из них начал говорить совершенно в другом тоне. «Чего мы действительно боимся — так это потерять нашу репутацию» - сказал он. «Мы гораздо больше боимся того, что о нас скажут люди, чем тех неприятностей, которые нам может доставить этот алкоголик. Пока мы говорили в моем разуме постоянно крутились четыре коротких слова. Они постоянно сверлят мой разум: «Что бы сделал Учитель?».

Больше не было сказано ни слова.

Давайте на мгновение вернемся к книге «Братья Карамазовы», которая бросает огромное обвинение Католической церкви. Она бесчисленное количество раз грешила против свободы детей Божьих, но, как пишет Кюнг, «если быть честным, это обвинение выдвигается не только против Католической церкви. Разве еретиков и ведьм не сжигали и в церквях Кальвина и Лютера? И разве там не жестоко расправлялись с оппонентами, вместо того, чтобы переубеждать их с любовью? Разве то, в чем обвиняют Католическую церковь, а именно, в отсутствии свободы, деспотизме, авторитаризме и тоталитаризме, не существует в других христианских конфессиях, будучи искусно завуалировано в других формах и образах, и встречается чаще в маленьких сектах, нежели в больших церквях?»