Как я провел лето

Часть 1.

— Красивая обложка! — обрадовался Николаич, глядя в монитор. — Белая! Краски будет меньше уходить и быстрее будет печататься! Нужно сходить в отдел маркетинга и показать им, пусть дадут добро.

— Как всегда! — обиделся Борис. — Стиль и эстетика умирают в погоне за прибылью в этом прогнившем капиталистическом мире!

— А им никак нельзя по интернетам отправить? — жалобно спросил я. — А то жарище, переться к ним неохота.

— Сходи-сходи, — по-доброму напряг шеф. — Как раз познакомишься с их новой начальницей, Анной Александровной. Кстати, симпатичная и незамужняя, как ты любишь.

— О, да, Колян! — вдруг оживился Борис. — Она нас всех анафеме придать хочет, а ты новенький, с незапятнанной репутацией…

— А че она вас ненавидит? — удивился я.

Борис и шеф посмотрели друг на друга и заговорщески заражали.

— Вот у неё как раз и спросишь. А чтоб не скучно было, возьми Бориса с собой.

— Ага! — обрадовался Борис. — Пошли вместе, чувачок!

Я начал отпираться, потому что на жару из прохладного кабинета совсем не хотелось выходить, но коллеги меня вытолкали в окружающий мир.

— Чувачок, — начал Борька, закуривая сигаретку уже на улице. — Давай, ты сам сходишь, а я домой — спать. Всю ночь сегодня в «WOW» играл, с утра пять чашек кофе выпил, ни хрена не соображаю.

— Задротище, — с наигранным призрением протянул я. — Вот скажи, у тебя ж уже даже девушка есть? Симпатичная, умная, готовит хорошо. На фиг тебе этот ВОВ?

— Чувачо-о-ок! Ты не понимаешь! Это же ВОВ! Это же…

— Блин! Ты сам не понимаешь? Ты просто просираешь свое время?

— Понимаю… Но…

— И бабло! Ты ж на платном серваке играешь!

— Да! Но…

— И это ж ни к чему не приведет в итоге! Прокачаешь своего персонажа и все?

— Да! Я уже прокачал… Но это же ВОВ! Это, блин… Ты сам играл?

— Я что, дурак что ли?

— А ты не можешь, судить о чем-то, не попробовав. Давай сегодня зашпилим? Я тебе одного своего персонажа отдам?

— Иди в жопу, подлый совратитель! — улыбнулся я. — У меня ещё съемка вечером, подготовиться нужно, похавать приготовить чего-нибудь.

— «Поха-а-авать», — иронизировал Борис. — Это все удел мирян. Только ВОВ открывает истину. Только с ВОВом ты обретёшь настоящее счастье!

Порой я думаю, что он действительно верит в то, что говорит, и, мне становиться очень страшно.

— Ладно, дуй спать. Скажу шефу, что они тебя попросили помочь.

— Та ты шо! Я и «помочь»? Он не поверит. Скажи лучше, что я отправился на митинг по защите бездомных животных.

— Чё, серьёзно?

Борис плотно затянулся.

— Да! А если будет возникать, то подам на него в суд за ограничение свободы волеизъявления. В Гурзуфе митинг как раз проходит, меня Пётр звал. Я бы и пошел, если бы спать не хотелось.

— Серьезно?

— Конечно! Я не хочу потом шаурму со всякими паразитами хавать. Пусть их в цивильных местах выращивают.

Дааа… — протянул я. — Ну ладно, иди уже. Только ты с Петром договорись, чтоб всё чётко было.

Мы попрощались и я пошел в отдел маркетинга.

Май этого года выдался очень жарким. В тени около двадцати пяти и абсолютный штиль. Радовало только то, что в Артеке всё находится недалеко друг от друга, и в отдел маркетинга мне пришлось ползти аж три минуты. Интересно, у них там за два года все сильно поменялось? Раньше меня там любили очень. Я им кучу графики наделал «за спасибо», немного помогал с полиграфией и частенько с банкетов для них в чехле от камеры выносил по пять-шесть бутылок водки.

Смущало только то, что я был одет по-рабочему: футболка, шорты, шлёпки и, конечно же, ранец. А в отделе маркетинга народ обязан при всём параде на работе присутствовать — мало ли, с кем придется переговоры вести. Каждый раз старая начальница меня за это пилила. Интересно, что скажет новая?

Поправив осанку и сняв кепку, я зашёл в просторную приемную отдела, увешанную фотками Артека (которые уже давно хочется заменить на свои), и широко улыбнулся при виде старой знакомой.

— Николай! — обрадовалась тётенька, которую я не помню как зовут. — Неужто приехал? На постоянку? Учебу закончил?

— Уже даже преподавать пришлось немного, — гордо заявил я. — Как у вас тут? Смотрю, вы всё так же хороши!

— Ой, да брось, — смутилась тётенька. — Работаем с утра до вечера. Сейчас как раз бронируют путевки на лето, работы выше крыши… — тётя жалобно вздохнула. — ещё и разъезд. Скорей бы лето, тогда интереснее работа пойдёт…

Тетя замолчала и начала имитировать бурную деятельность, когда из двери с надписью «Руководитель отдела маркетинга Русинова…» (дальше не успел прочитать) послышался цокот каблуков. Дверь открылась, показав взору Русинову… Анну Александровну.

Если бы за дверью оказался к примеру Ленин, я бы удивился меньше. Но Аня??? Она же в Америку уехала?

С момента нашей последней встречи она немного изменилась. В первую очередь стала блондинкой. Одеваться стала куда более строго. И улыбалась… по-американски, ненатурально, демонстрируя белоснежные, едва не до голубизны зубы. Стрёмная такая улыбка, похожая на оскал.

— Надо же! — немного злобно процедила Аня, оглядывая меня с ног до головы. — Кто к нам пожаловал? Вижу, с момента нашей последней встречи ты так и не научился стричь ногти и вещи стирать?

Аня посмотрела на секретаршу, и та, как бы поддакивая, натянуто улыбнулась. Меня же окатила волна стыда. Возможно, я даже покраснел, но быстро взял себя в руки, улыбнулся и ответил:

— Я тоже, Аня, очень рад тебя видеть.

Аня зачем-то кивнула:

— С этого момента — Анна Александровна. И только на «Вы», — она строго посмотрела на подчиненную. — Татьяна, сходи, пожалуйста, в оперативный отдел, возьми список родителей, которые детей сами забирают и которым гостиница нужна.

— Хорошо… Анна Александровна...

Татьяна быстро посеменила к выходу и скрылась за дверью.

— Пошли, — бросила Аня, заходя в свой кабинет.

Мы вошли. Аня расположилась за весьма солидным столом, а мне предложила сесть напротив. Своим презрительным молчанием она всё больше и больше вгоняла меня в краску. Я понимал, что мог бы в пух и прах разбить такое нападение, скажем, дебильным анекдотом, но боялся раскрыть рот. Аня же откровенно наслаждалась моей неуверенностью.

С минуту мы молчали. И только я хотел раскрыть рот, Аня язвительно бросила:

— Если ты хотя бы кому-то скажешь, что знаком со мной, и если заикнешься о том, что между нами было, я сделаю так, чтобы ты здесь больше никогда не появился. Понял?

— Понял… — растерялся я ещё больше. — Но…

— Никаких «но»! Сделай так, чтобы мы с тобой виделись как можно реже. Понял? — я кивнул. — Тогда свободен. На выход.

Я молча встал и, стараясь не смотреть выше плинтуса, побрел к выходу.

— И ещё, Хлевицкий, — я замер. — Если напишешь об этом хоть строчку… если хотя бы намекнёшь, я даже не знаю, что с тобой сделаю.

Я ещё раз кивнул и вышел из кабинета, а затем из отдела.

Только на улице я смог выдохнуть и хоть как-то очухаться от ужаса. Что это? Как это? Почему здесь, а не в Америке? Хотя причину гнева я прекрасно понимал. В рассказе, посвященном нашему разрыву, я немного приукрасил факты, сказав, что мы решили остаться друзьями и всё такое. А всё было немножко не так. На самом деле Аня на неделю ушла в глубокий запой, не появлялась на работе и чуть не сорвала какое-то очень важное мероприятие, сильно подставив тем самым своего шефа. Из-за этого её попёрли с работы с характеристикой, которую даже в Макдональдсе отшили бы. Поэтому она и уехала в Штаты, где папа подсуетился и поставил на весьма хорошую должность в компании своего друга. Со мной Аня наотрез отказывалась общаться, а вот папа со мной охотно переписывался. Рассказывал о том, как дочь постоянно скулит про непривычный мир, про то, какой я козёл, как её недолюбливают коллеги местного разлива (мол, какая-то русская приехала и сразу помощник топ-менеджера) и ещё много чего интересного. Александр Иванович даже предлагал космическую для меня плату в десять штук баксов за то, что я Аню с родины депортировал. Причём для него это были не такие уж и маленькие деньги — средний месячный доход. Но мне помешала совесть — ведь я это сделал потому что хотел как лучше.

Получилось, правда, как всегда.

Ещё папа писал, что мама Ани, найдя переписку, хорошенько надавала ему по ушам и сказала, чтоб больше даже не думал такое писать, чтоб, не дай Бог, дочь не нашла.

Я, кстати, и с мамой тоже переписывался. Вживую нам не удалось нормально пообщаться, но в онлайне я узнал, что Лилия Марковна клёвый, отзывчивый человек. Именно от неё я узнавал все подробности личной жизни Ани. Которой как таковой и не было: работа— дом, дом— работа. Какое-то время она встречалась с бейсболистом Высшей лиги, весьма успешным, перспективным, симпатичным, но крайне самовлюбленным и невероятно тупым. Просто не смогла стерпеть его тщеславия и того, что он не хотел терпеть её тщеславия. Аня демонстрировала характер всё больше и больше, и дошло до того, что она поставила парня перед выбором: «Или я или карьера». Чувак всё понял и быстренько отморозился.

Ещё мама Ани стала фанаткой моего письменного творчества и частенько делала анализ рассказов, намекая на то, что в каждом рассказе я вспоминаю про Аню, и очень часто с грустью. Она понимала, как я переживаю из-за разрыва, как я скучаю по Ане и пыталась периодически приободрять.

Через какое-то время общение с обоими родителями прекратилось. И у меня и у них не было времени, да и повода как-то не было…

Только придя на студию, я понял, что ни фига не сделал из того, что меня просили, и сказал шефу, что они там все страшно заняты.

— А что Анна Александровна? — спросил он.

— А что Анна Александровна? — удивился я.

— Только давай, между нами девочками, — шеф перешел на шепот. — Она приехала около месяца назад. А перед тем, как приехать, звонила мне и спрашивала про тебя.

— Ого! — удивился я. — И что спрашивала?

— Работаешь ли ты у нас.

—???

— А я как раз узнал, что ты в Киеве, помнишь? Звонил тебе, сказал, чтоб ты забыл про Артек. Вот ей пересказал наш диалог.

— Во как… — улыбнулся я. — И что?

— И всё. Через пару дней приехала и начала руководить. Только ты не вздумай никому говорить. А что это она про тебя так интересовалась?

В голову пришла клёвая мысль:

— Да она моя фанатка по ходу, — гордо улыбнулся я. — Она виду старалась не подавать, но как увидела меня — так глубоко вдохнула! Точно вам говорю — фанатка!

— Ну, так всё! — обрадовался шеф. — Теперь будешь к ним ходить, дела решать. Потому что нас они страшно не любят.

— Чего так?

— У Бориса спроси. А лучше у них. Они тебе всё в ярких красках распишут, — шеф посмотрел на часы.– Всё, иди, отдыхай. У тебя вечером съемка. Камера и аккумулятор в шкафу, кассета в камере. С лагерем я договорился.

Мы пожали руки, и я потащился на пляж, где основательно заснул и ещё более основательно обгорел.

После съемки танцевального бенефиса мне предстояло преодолеть около трех километров пешим ходом, в горку, с увесистой объемной камерой и штативом. Но меня это никогда не напрягало. Прогуляться полчасика по Артеку перед сном, подышать лучшим в Украине воздухом, подумать, помечтать, послушать любимую музыку в компании цветущих кипарисов, сосен и каштанов… Угнетало только то, что я забыл купить поесть, а магазин закроется как раз, когда я приду. А голод был просто волчьим. Оставалось надеяться на товарища Жукова — у этого всегда что-то похавать есть, и он всегда последним поделится. Поскорее бы, а то желудок уже серенады поёт.

На дороге появился свет фар, и я поднял большой палец вверх, надеясь, что меня подкинут, так как дорога отсюда и до моей работы никуда не сворачивает.

Рядом со мной остановился джип, кажется, «Рено», и я дернул дверцу. За рулем сидела Аня. Видимо, с таким же офигевшим лицом, как и у меня.

— Долго будешь стоять? Садись! — устало скомандовала Аня.

— Не-не-не, — замотал головой я. — Я лучше пешочком.

Закрыв дверь, я быстренько направился на тротуар.

Немного постояв, джип нагнал меня, и Аня крикнула через опущенное стекло, но уже немного добрее:

— Давай, я не кусаюсь! Тебе же на студию?

— Да тут пешком всего двадцать минут, ничего страшного, прогуляюсь.

— Ты что, обиделся?

— Ничего я не обиделся…

— Ну, так чего ломаешься? Как девочка!

Аня остановилась и я почему-то, тоже остановился. Потом взглянул на часы и понял, что если доеду на машине, то может, успею в магазин до закрытия.

Ничего не говоря, я опять открыл дверь, сел на переднее сидение и положил кофр на колени. Мы тронулись и через пару минут уже были возле студии. За время путешествия не обронили ни слова. Уходя, я старался не смотреть в глаза Ане, хотя и робко поблагодарил.

Быстренько бросив технику в кабинете, решив распаковать и слить весь материал завтра, я поспешил к выходу, чтоб успеть в магазин и очень удивился, когда у входа обнаружил курящую возле внедорожника Аню.

— Ты… Вы курите? — я не смог пройти мимо такого безобразия.

— Нет, — затянулась Аня. — Голодный?

— Ннннет… — от ненатуральности аж самому противно стало.

— Поехали, поедим. Я угощаю. Отказ не принимается.

— А если я откажусь? — неуверенно спросил я.

— Я тебе откажусь! Садись.

Меньше всего я хотел ехать с Аней куда-то, тем более, что-то от неё принимать, но ноги сами предательски пошли к машине, а руки сами открыли дверь.

Мы тронулись.

— Замучилась сегодня, — устало вздохнула Аня. — Пока расселила всех по номерам, пока всем подписала пропуска, пока отвезла всех… ну и работка… — она выдержала небольшую паузу. — Что, даже не спросишь, как я живу?

Любой мой ответ мог бы вызвать у Ани крик, истерику и желание покуситься на мою и так висевшую на волоске жизнь. Поэтому я молчал.

— Между прочим, мы не виделись больше года.

— Угу, — еле слышно согласился я.

— Что с тобой такое? Ты что, обиделся за то, что я твои ногти нестриженные высмеяла перед Таней? Раньше ты…

— Да не обиделся я! Что мне говорить? Ты говорила, что меня ненавидишь, как…

— Вы! — перебила Аня. — Ты ко мне обязан обращаться на «Вы».

Я выругался про себя, но понял, что она права.

— Мне ваша мама сказала в переписке, по секрету, конечно, что вы в ужасном состоянии приехали в Штаты. Что проклинали меня, говорили, что я вам жизнь сломал…

— Продолжай, — Аня почему-то радовалась.

— А что «продолжай»? Ты со мной говорить даже не хотела!

— «Вы не хотели», — педантично заметила Аня, улыбаясь ещё сильнее.

— Вы не хотели… Что ты… что вы от меня хотите?

— Мне просто нравится смотреть, как ты мучаешься, — Аня наконец рассмеялась.

— Стерва, — еле слышно прошептал я, и машину хорошенько качнуло.

— Что??? Это я стерва?

Машина резко притормозила у обочины, и я понял, насколько плохой идеей было ехать с Аней,... и что перед сном я всё-таки прогуляюсь, но уже в два раза дольше.

— Ты со мной так подло поступил, и смеешь мне такое говорить?
Она стала злиться все сильнее.

— Как поступил?

— «Как поступил»? Кто мне сказал, что встречался со мной ради того, чтоб писать рассказы? Кто описывал наши отношения, выставляя меня полной дурой? Кто…

— Ну, опять ты за старое? — не выдержал я. — Ты от меня хотела слишком многого!

— Многого? — взорвалась Аня, переходя на крик. — Внимание — это разве так много? Но вместо того, чтоб написать мне, ты предпочитал общаться с тётками разными, которых вообще не знаешь. Которые тебя читают. Рассказывал им то, что не попало на страницы твоих опусов: интимные подробности нашей жизни. Врал про то, как я тебя мучаю, чтоб сострадание вызвать! Как интрижки мутил на стороне по переписке? И не нужно на меня так удивленно смотреть! Ты у меня оставил свой пароль от скайпа, и я могла любоваться твоей перепиской. Ты бессовестный обманщик и трус.

— Ты не хочешь меня слушать, Ань! Ну не виноват я в том, что я такой, как есть! И я мучить тебя не хотел, поэтому и порвал.

— Ты правда такой дурак, или прикидываешься? Неужели ты не понимаешь?

— Чего не понимаю?

— Что я тебя по-настоящему любила. Я готова была всё для тебя сделать! Я тебе сто раз объясняла, что мне плевать на то, что ты не миллионер и не Бред Пит, а ты, из-за своих комплексов пытался со мной порвать! И не раз! В конце я уже просто не выдержала и уехала в Штаты… Кстати, там отвратительно.

— Что так?

— Это был ад, Коль. Честно. — Аня вдруг стала такой грустной, что мне сразу захотелось её обнять, как когда-то. — Папа попросил своего друга поставить меня на высокую перспективную должность, на которую метили сразу несколько местных, проработавших в компании по пять-десять лет. Сразу начались разговоры, что у меня с генеральным роман, что я бессердечная тварь, которая ради карьеры готова на всё. Ещё и русская. А там русских и так не любят. И самое страшное, что генеральный таки положил на меня глаз. Сначала подарки, которые я отправляла обратно, потом незаслуженные премии, приставания, иногда шантаж.

— А как же бейсболист?

— А ты откуда знаешь?

Я понял, что спалился, и оставалось решить, кого из родителей «подставить». Наверное, лучше папу. Она его тоже недолюбливает, ему терять меньше.

— Мне твой папа сказал. Мы с ним переписывались немного.

— Ты врёшь.

Я вмиг покраснел.

— Почему ты решила?

— Потому что папе я говорила, что встречаюсь с кем-то из партнеров.

— А маме правду?

— Нет. Я ни с кем не встречалась вообще. Просто попросила одного знакомого подыграть, чтоб на мозги не капали. Кстати, я читала переписку у папы на компьютере. Ты от денег отказался?

— Каких денег?

— Не придуривайся. Ты бы мог открыть свою студию, как и хотел.

— Не знаю… Стоило взять?

— Не знаю… Я тебя потом точно бы заказала киллеру.

Сердце ёкнуло, но я уже перестал стесняться и вошёл в привычный стиль общения:

— А на похороны приехала бы?

— Ты дурак??? — рассмеялась Аня, посмотрела на дорогу и мы поехали.

— А как ты в Артек попала-то? Мне, кстати, шеф сказал, что ты про меня спрашивала.

— М-да, надежный человек… Спрашивала, — довольно кивнула Аня. — Помнишь доктора Фейзельштам? Так вот, она здесь когда-то занимала видный пост, затем уволилась, но связи остались. Так вот, она порекомендовала. Сказала, что здесь совершенно другая атмосфера, и что здесь можно любую душевную травму вылечить.

— Бугага! Егоровна жжот! Как думаешь, она всё подстроила?

— Нет, не думаю… хотя… Она читала твой рассказ, ну, что тебя уволили, и что ты хотел в Артек, но потом уехал в Киев и прочно там остался надолго.

— Она мои рассказы читает?

— Да. Кстати, ей очень нравятся.

В бешеных количествах начал выделяться адреналин, но оставался ещё один вопрос:

— А как она узнала, что я в Киеве? Я ж об этом не писал. Ну, написал, уже когда уехал оттуда...

— Она тебе от имени какой-то барышни пишет, — Аня хихикнула. — Говорила, что тебе достаточно пару комплиментов отвесить по поводу твоего творчества, так ты готов Родину продать. Вот и узнала, что ты там удачно устроился, а тут я как раз из Штатов звоню, жалуюсь на жизнь. Вот, как-то так и получилось.

Я немного подумал.

— Ты ж её знаешь, она всё наперед знает. Как думаешь, догадывалась, что я в Артек приеду?

— Не думаю… Я вообще не пойму. Твой начальник, Александр Николаевич так злился на тебя… Как он тебя вообще обратно взял?

— Ну… я извинился… — Аня захихикала. — Ничего смешного. Он нормальный мужик, а не обидчивая девочка. На девочек я теперь точно не буду работать никогда… А Егоровна потом сказала, что я всё-таки в Крым еду?

— Да, сказала. Я сразу даже уволиться хотела. Но потом взяла себя в руки и…
Аня замолчала, вглядываясь в дорогу.

— Что «и»?

— Решила, что буду тебя в ежовых рукавицах держать.

— В СМЫСЛЕ???

— Слишком много вопросов, — Аня хитро улыбнулась. — Выходи, мы приехали.

Я и не заметил, как мы подъехали к ресторанчику на набережной Гурзуфа.

Вечерняя прохлада и свежий морской бриз, куча гуляющего уже успевшего немного наклюкаться народу, огни, торговцы всякой ерундой — за два года я успел соскучиться по этому месту и магической атмосфере.

Мы зашли в небольшой ресторанчик и сели за столиком, с которого открывался шикарный вид на вечерний курорт. Аня, зная мою скромность, сама сделала заказ у пухлой официантки (шепотом, изредка озорно так на меня поглядывая), ну, а я наметил себе тактику съесть все как можно быстрее, чтобы, если вдруг она меня выгонит, не идти домой голодным. Ну, и решил поговорить о чем-то левом.

— А сколько ты в Штатах получала?

— Около десятки в месяц.

Я раскрыл рот, наверное, от легкой зависти.

– Это не так уж и много для них.

— Налоги всякие, да?

— Ну, не совсем. Я на руки получала не очень много. Там так устроено, что корпорация оплачивает тебе дом, машину, обеды в ресторанах, всякое такое. С этого налог не взимается. Получается, пока ты работаешь, у тебя есть всё. А увольняешься — ничего, ты банкрот. И руководство этим часто пользуется, особенно если человек с семьёй. Заставляя всякие нехорошие вещи делать.

— Какие вещи?

Аня зачем-то огляделась и нагнулась поближе ко мне.

— Ну, вот смотри: наша компания занималась обеспечением временного персонала. К примеру, есть сеть магазинов. И им раз в месяц нужны грузчики, которые раз в месяц на специальных машинках заполняют склад продукцией. Склад, к примеру, как футбольное поле, но его можно за день забить. А остальное время они попросту не нужны. Так вот, магазину проще заказать у нас на пару дней этих самых грузчиков, чем держать их просто так целый месяц. Как-то мы вели переговоры с одной сетью супермаркетов, и они всё никак не хотели подписывать контракт. Сомневались, что оно им нужно. А контракт работает по всей стране — огромные деньжищи! И к самому концу переговоров в одном супермаркете половина сотрудников вдруг отравилась за обедом и отправилась в больницу с тяжелым отравлением. Контракт был подписан буквально через час… — Аня расслабилась и откинулась на спинку кресла. — И это только один случай.

— Фигасе… — я, конечно, удивился, но больше меня тревожило то, что заказ ещё не принесли. — А где тяжелее работать? Там или здесь?

— Здесь вообще отдых сплошной. Я там выматывалась на все сто, недосыпала, химию всякую употребляла.

— Какую ещё химию??? — недовольно спросил я.

— О! Да ты переживаешь? — расхохоталась Аня. — Метамфитамины в основном. Чтоб банально не заснуть на работе, и чтоб голод так не мучил. Таблеточку «раз», и бодряк целый день. И так целую неделю. А потом пару суток спишь. Одна только проблема.

— Какая?

— Мне врач говорил: поаккуратнее с зубами. Не знаю почему, но постоянно хочется жевать зубы. Кстати, метамфитамин мне выписывал наш корпоративный врач, формально как бы для лечения синдрома недостатка внимания… ну, или чего-то такого.

— Извини за нескромный вопрос, но почему у тебя зубы такие белые?

Аня, теперь уже искренне, широко улыбнулась.

— Там мода такая. У тебя зубы должны быть идеально белые, иначе с тобой никто разговаривать не будет. Я дантисту отнесла денег, как раз как моя новая машина стоит...

— О, кстати! А почему «Рено»?

— Расход маленький, подвеска мягкая, недорогой. Мне ведь теперь экономить нужно. Это в Штатах я могла вообще ни о чем не думать. Знала, что все оплатит корпорация. Можно было даже в отеле люкс за тыщу в день заказать, а в отчете написать, что в этом люксе мы сексом занимались с гендиректором фирмы какой-то, и только после этого он согласился стать партнером.

— И часто такое бывало? — пошутил я.

— Да, каждый раз почти, — соврала Аня так, как будто бы сказала правду. — И хватит меня о всякой ерунде расспрашивать. Тебе же совсем другое интересно, я же вижу.

— Ну, так давай, колись.

— Всё, что между нами было в прошлом — в прошлом. Теперь только деловые отношения. Как ты раньше сам говорил: «Я тебя кормлю и жизни учу, а ты меня развлекаешь». Всё честно.

Аня говорила по накатанной, так, как будто бы репетировала речь до этого и не один раз. Очень четко, со всеми паузами и логическими ударениями.

— А к чему тогда сцена у тебя в отделе? И в машине только что?

Аня вдохнула полной грудью и сделалась невероятно счастливой.

— Вот ты пишешь?

— Ну?

— Зачем?

— Хрен его знает… просто хочется.

— Это потому что ты в душе писатель. А я актриса. И когда ты веришь в мою игру… Это же лучшее чувство! Видел бы ты себя сегодня утром! Как школьник стоял, растерянный, перепуганный, чуть не расплакался! — Аня расхохоталась. — И ещё считай это местью.

— Совсем я не растерялся. За что местью-то?

— За то, что выставлял дурой в рассказах… Кстати, ты уже начал писать новый рассказ? — моя виноватая улыбка и спрятавшиеся глаза сказали всё, и Аня улыбнулась ещё шире. — Знаю, что отговаривать тебя бесполезно, поэтому дам несколько советов. Для начала не пиши, что я вернулась из Штатов. Тебе просто не поверят, это слишком банально. Лучше заведи новое знакомство с…

— Хрена с два! — наверное, я крикнул это чуть громче, чем следовало, потому что на нас начали коситься другие гости. — Не должен рассказ быть правдой. К тому же читатели по тебе скучают.

Аня посмотрела на меня так, как будто бы хотела сказать что-то с издевкой, но промолчала и перешла ко второму пункту:

— Во-вторых, поменяй мне должность. Скажем… на начальника маркетингового отдела…

— Давай, лучше гендиректора? — обрадовался я. — Прикольно будет!

— Тебя уже раз за рассказ выгоняли, так? Тоже прикольно было?

— А ты откуда знаешь? Егоровна сообщила?

— Ну а кто ещё? С темы не съезжай. Директор у нас тоже молодая и симпатичная, ещё ни дай Бог поверят, шептаться начнут. Она тебе потом устроит…

— Да не устроит!

Аня надула щеки и выдохнула.

— Ты баран по гороскопу, и, поверь, это неспроста. Доказывать я тебе ничего не буду. Пиши, что хочешь. Просто я тебе говорю, как лучше будет…

Наконец-то официантка принесла заказ. У Ани на тарелке лежала увесистая куриная ножка с гарниром из гороха и листьев, а у меня белоснежная миска какого-то хитрого борща (или супа?), и почему-то макароны. Как-то неизобретательно. До этого думалось, что Аня закажет мне что-то, что будет вызывать отвращение, но из-за волчьего голода мне это придется есть, а она будет наслаждаться моими муками.

— Хорошо, — согласился я. — ещё пожелания будут?

— Ты мои фото так никому и не показал, так?

— Да… я же обещал… откуда такая уверенность? — с опаской я попробовал борщ и убедился, что он съедобен, не сдобрен перцем и в нем нет ничего шевелящегося.

— Опять же Фейзельштам. Она присылала мне историю диалога, где почти убедила тебя показать мои фото. Ты её даже по ложному следу отправил. Молодец!

— Я их удалил, просто…

Я не стал озвучивать, что сделал это только чтоб не вспоминать прошлого (как пафосно звучит), но эмоций сдержать не смог. Аня поняла, что тема эта для меня действительно болезненна, выключила стерву и предложила кушать, начав обсуждать меня, больше не возвращаясь к теме отношений.

Доев борщ, я все же убедился, что Аня за год не изменилась, а просто знает блюдо, которое начинает дико горчить только через пару минут. Но на этом шутки кончились.

Спокойно поужинав, мы сели в машину и отправились домой (моя общага как раз находилась по пути к гостинице, в которой жила Аня). Мы оба были довольны встречей, и нам стало чуть легче на душе. Ну, по крайней мере, мне.

Еще Аня сказала, что кроме меня ни с кем из отдела разговаривать не будет. На вопрос «почему?», сказала, чтоб спросил у своих. Когда узнала, что я записал её в свои фанатки, смеялась до слез, но всё же похвалила за изобретательность и даже обещала подыграть. Хотя я её знаю, она потом как «подыграет»…

Я ещё долго не мог заснуть.

Глядя в потолок своей пока ещё одинокой комнаты, я представлял, как Аня делает то же самое (только у неё потолок без облупившейся побелки), вспоминал, что было, представлял, что будет. А будет гораздо сложнее, чем раньше. Руководство колледжа (из которого меня выперли за рассказ) звонило, зная, что я буду здесь работать, и наговорило про меня всяких нехороших вещей. По крайней мере, мне так шеф сказал. Ещё он сказал, что начальница нашего информационного отдела вроде как читала, но ничего «такого» не обнаружила. Хотя, когда я устраивался, по-доброму намекнула, что не стоит ронять чести и достоинства. Всё никак не решусь её лично спросить, понравилось или нет.

А сейчас отдыхать, а то уже светает. На работе хотя бы к десяти неплохо бы появиться, а то шеф скучать будет.

Часть 2.

— Алло? Ты почему не на работе?

— А где «здрасте»?

— Хлевицкий, не выделывайся!

Я довольно крякнул и нажал на отбой. Хоть она и выше меня по иерархии, я на это смело клал с высокой горки, ибо КЗОТ на моей стороне, и свои четыре часа в эти сутки я уже сделал вид, что отработал.

Телефон опять запиликал. Жаль, что в этом телефоне нельзя поставить какую-нибудь левую мелодию на звонок. Специально для Ани такая у меня уже давно имеется.

— Ты издеваешься? — послышался разъяренный голос. — Ты что себе позволяешь?

— Ань, я пока ещё вежливо прошу помнить, что ты не мой начальник. И что всё, что я для тебя тут сделал — просто ради дружбы. Если ты будешь чуть учтивее, я не положу трубку и не выключу телефон.

Аня начала что-то кричать и я, завершив разговор, растянулся на горячих камнях и начал вслушиваться в прибой, сладко посапывая. Я отчетливо представил себе, как Аня сейчас злится, как звонит моему шефу, как он ей не отвечает, потому что телефон забыл у меня в кабинете, а сам уехал на съемку, как Аня злится ещё больше, и…

Телефон опять запиликал. В трубке слышалось недовольное сипение:

— Коля, — процедила Аня. — Мне нужна твоя помощь.

— Вооот, уже хорошо. Давай дальше.

— Это не телефонный разговор.

— Ну, приезжай на лазурный пляж, поговорим.

— Прекрати себя вести как ребенок! — вдруг Аня резко сбавила обороты и перешла на жалобный тон. — Меня и так все сегодня мучают, ещё и ты…

Хмыкнув, она положила трубку. Почти уверен, что она со мной играет. Но это же она…

Быстренько натянув шорты и футболку, я затопал в маркетинговый отдел.

Конечно, Аня думала, что я растрогаюсь, и начну ей перезванивать, может даже извиняться, как это было раньше. Но это было раньше, а сейчас хрена ей лысого.

Через пару минут Аня набрала ещё раз, а потом ещё и ещё. Через семь минут, уже подходя к маркетинговому отделу, я получил сообщение с извинениями и возгордился ценой, которую смог себе набить, потому что за прошедшую неделю Аня меня жутко чмырила, особенно когда я заходил к ним в отдел с самыми лучшими намерениями (у них был куллер и сладости).

В приёмной, погруженная в кипу бумажек, сидела Таня. Мешки под глазами, сахарница и полупустая пачка кофе прям на столе говорили, что сидит она так уже очень давно.

— О, Коль, привет, — вяло протянула она, не поднимая глаз. — Мы всё печенье сегодня сами съели, извини. И Анна Александровна сегодня не в духе…

Из кабинета послышался ласковый голос Ани:

— ВЫ ЧТО ТАМ, СОВСЕМ ОХЕРЕЛИ??? Да идите вы знаете, куда с такими ценами!!!

Таня взглядом как бы сказала: «Вот видишь? Беги, пока есть, чем бежать», и снова уткнулась в бумажки. В это же время дверь Аниного кабинета распахнулась, явив нам красную как огурец Русинову, чем-то похожую на кипящий со свистком чайник.

— Зайди! — рявкнула она мне.

Я посмотрел на Таню, которая опять же взглядом сказала, что с начальством сейчас лучше не спорить.

Хотелось немного повыкаблучиваться, но было видно, что все серьёзно и что Русинова в данный момент с мозгом контакт наладить не может, отчего и страдает.

Я зашел и закрыл за собой дверь. Аня плюхнулась в кресло, совершенно не заботясь о своём внешнем виде, сгорбившись и некрасиво расстегнув ворот блузки.

— Рассказывай, — начал я.

— Почему у тебя в отделе никто не отвечает на телефон? — почти кричала Аня.

— Потому что уже полшестого, и все отдыхают.

Мое спокойствие начало бесить Аню.

— А почему я не могу отдохнуть? Или Татьяна? Вы что, на курорте? А если нужно что-то снять или показать вечером?

— Для этого существуют заявки, которые как минимум, нужно подать за сутки …

— Бюрократы проклятые!!!

Аня уже почти плакала. Ну и пусть, ей иногда полезно. Я же спокойно продолжил:

— Ничего подобного. У нас есть свой план съемок и показов, и нам иногда приходится работать до полуночи, или ещё позднее. А прикинь, каково водителям, которые нас по домам потом развозят? Не думай, что у тебя тут самая тяжелая работа. Просто всё нужно вовремя делать и по-человечески относится к людям, а не так, как будто тебе тут все должны.

По Аниному виду было понятно, что все мои слова с нормального языка на женский она перевела как «ты неуравновешенная истеричка и не умеешь работать», поэтому нужно было стабилизировать ситуацию.

— Что у тебя стряслось?

Секунд десять Аня смотрела на меня, пытаясь понять, издеваюсь я над ней или нет.

— Мне нужно презентацию показать и банкет заснять. А я даже не представляю, где и как… Коль, помоги мне, пожалуйста.

— Тогда пообещай мне кое-что.

— Что? — с опаской спросила она.

Я немного помолчал, натянув на лицо дьявольскую улыбку.

— Ты меня не будешь троллить, когда я к вам за печеньем прихожу.

Аня начала смяться и плакать одновременно. Затем хлюпая согласилась.

— Где и когда будет банкет?

— Во дворце Суук-Су. В холле. Часам к десяти-одиннадцати…

— Машину организуешь? Нужно кое-что привезти со студии. Твоя, думаю, подойдет.

— Да, конечно! — Аня прям расцвела. — ещё что-то?

— Поесть дадут?

— Я для вас отдельный стол закажу!

— Да нет, нам не нужно лишний раз светиться. Просто скажи поварам, чтоб в пакет мяска положили, бутылку обязательно, ну и такого всякого.

— Сделаю! — закивала Аня. — Ещё?

— Да вроде нет, всё. Ты со звукарями вопрос решила?

— Да, конечно…

— Вот видишь! Для звуковиков ты организовала и записку служебную вовремя, и…

— Этим Таня занималась. Я просто совсем забыла про…

— Ладно, не парься. Просто в следующий раз учти, хорошо?

Аня кивнула и я, сказав, что все организую, отправился к месье Жукову.

Сэр Саня Жуков — один из моих лучших друзей, отличный парень и прекрасный специалист. Когда-то давно, целых пять лет назад, мы, будучи юными и сопливыми студентами, приехали проходить практику и неплохо себя зарекомендовали. Меня пригласили на следующий год инженером, а я в свою очередь выпросил у начальства постоянную ставку киномеханика для Александра. Затем я уехал учиться в универ, а Саня, благодаря удачному стечению обстоятельств буквально через полгода стал руководителем отдела кино-видео обеспечения и уже сам руководил студентами-практикантами. Из-за того же «удачного» стечения обстоятельств на следующий год я не смог получить ставку инженера, и работал киномехаником под началом своего лучшего друга. Хотя «работал» сказано очень громко. За то лето я показал где-то три кино. То есть два часа работы в месяц.

Саню я нашел в общаге на кухне, колдующего над тушеной картошкой (кстати, я не сказал, что Жуков ещё и офигенный повар).

— Бросай всё, пошли работать! — задорно скомандовал я.

— Не-не-не, чувак, сегодня выходной, я сейчас похаваю и в Гурзуф.

Я сделал серьезную морду:

— Чувак, дают бутылку, — Жуков застыл. — Сегодня в «суке» маркетинг попросил показать.

— Заявки не было, ничего не знаю, — Саня начал пробовать картошку. — Да и были бы нормальные люди! А то ж маркетинг…

— Чувак, я тебя лично прошу. Машину, довезти экран организуют, похавать тоже. Ну, и бутылку.

— А что показывать?

— А хрен их знает. Знаю, что с ноута. Ноут тоже дадут. Нужно только выставить экран и проектор подключить.

— Так там всё и так готово. Я вчера на открытии смены показывал рекламный ролик, ничего не убирал… — Жуков внимательно помешал картошку. — Колян, меня правда, «ломает» туда переться. Я отдохнуть хочу.

Про себя я прикинул, что с таким раскладом всё смогу сделать сам. Но не хотелось отдавать Жукова на растерзание курортным утехам, ведь он только-только получил зарплату.

— Да пошли, там весело будет, банкет, какие-то дядьки важные приедут. Как тогда, покидаемся в них шишками из проекционки?

У Жукова есть свое помещение во дворце, откуда открывается прекрасный вид на террасу и в кинозал. И, вероятно, он вспомнил, как несколько лет назад мы нарвали тяжелых кипарисовых шишек и пуляли в пьяных гостей, поспорив, подерутся те между собой или нет. Но господин Жуков не сломался.

— Не, не хочу. У меня сегодня выходной законный. Всё.

— От уже Жуков, — разулыбался я. — Ладно. Ты не против, если я проектор возьму?

— Да ради Бога! Хоть два! Кстати, у меня один во дворце как раз валяется, с комплектом кабелей, его и пользуй. А ещё лучше пошли их всех на хрен. Вообще обнаглели! Пошли бухать?

— Ты ж знаешь, я против алкоголя, — я посмотрел на часы. — Ладно, с меня бутылка. Спасибо, чел!

Жуков, очевидно представляя то, как с утра ему поможет бутылка, просто растаял от радости. Ну, а я пошел в душ и переодеться. Как раз, удивлю Аню. При параде за последнее время я ещё не был замечен ни разу.

Фотики заряжены, вспышка тоже, осталось только камеру взять. Стоит говорить шефу или нет? Хотя как я ему скажу, если он телефон у меня забыл? Я и раньше тихонько брал камеры, чтоб вечерком кое-что подснять, исключительно для поднятия собственного благосостояния, так что, думаю, всё будет нормально. Ну, а если что, всё буду на Аню валить.

Я вышел, когда до начала оставалось часа полтора. Хотелось просто прогуляться перед ответственным делом, чтоб освободиться от всяких мыслей, которые потом мешали бы работать. Новую порцию детей уже привезли, поэтому везде играла музыка, царила настоящая детская радость и позитивчик. Стоит отдать должное артековским вожатым — они умудряются из отряда разбалованных засранцев, родители которых заплатили за путевку по штуке баксов, сделать команду, которая может дурачится, плясать и петь, не стесняясь, что кто-то скажет: «Фу, как маленький, гы-гы-гы!». Тут дети действительно похожи на детей, а не на то пафосное нечто, которое сейчас пихают по телеку в молодежных сериалах и реалити-шоу. Когда ты видишь счастливое детство, тебе просто становится хорошо на душе.

Ещё в Артеке классно то, что через пару лет работы ты дружишь чуть ли не с половиной персонала и не можешь прогуляться, чтоб не встретить знакомого и не потрепаться о том, кто за кого вышел замуж, а кто у кого машину купил. А вот охранников постоянно набирают новых. Набирают среди курсантов школы милиции (или как она там называется). И если на главных КПП работали «свои», то на второстепенных стояли юные и пылкие, с буквой «К» на погонах. Самое страшное то, что самомнение у этих было просто запредельное.

— Пропуск, — с легким презрением и усталостью кинул курсант полутораметрового росту с усыпанным пубертатными прыщами лицом.

Нехотя, хотя и понимая, что парень просто делает свою работу, я достал пропуск инженера средств радио и телевидения. Курсант посмотрел и довольно заключил:

— С этим нельзя.

Я выпучил глаза:

— Как это нельзя??? Тут же написано: «пропуск действителен на всех КПП»!

— Сюда вход только по приглашениям, — всё так же лениво протянул курсант.

Злясь, но понимая, что парень выполняет задание, я набрал Аню. «Абонент находится вне зоны действия сети, позвоните позже». Блин… во дворце стены толстые, с мощным каркасом металлическим, там связь не ловит…

— Друг, ну пусти, пожалуйста. Я не могу дозвониться к начальнице. Это она мне не организовала приглашение. Я даже не знал, что нужно, честно. Хочешь, камеру покажу? В рюкзаке. И фотик вот на шее висит.

Курсант немного занервничал.

— Я тебе не друг. И если я буду всех с фотоаппаратами туда пускать, что мне скажет главный? А что в академии потом скажут? Я только приехал, первая неделя. Мне это надо?

Я прекрасно понимал парня. На вид ему было не больше двадцати, и подобных решений он пока ещё просто не мог принимать.

— А кто у тебя главный? Можешь его набрать, я с ним поговорю?

Курсант стал выглядеть ещё более раздраженно, но всё же достал трубку из брюк, набрал номер, включил громкую связь и протянул мне. Вежливый женский голос опять мне сообщил, что дома никого нет. Я выругался и вернул телефон.

— Ты не против, если я с тобой тут посижу? Может, кто-то из них выйдет на связь?

Парень слегка изменился в лице.

— Да что мне, жалко что ли?

До начала оставался ещё час. Был вариант просто ждать. Уверен, Аня, обнаружит, что меня нет, и наберет. Увидит, что связи нет, выйдет на улицу и тогда всё решится. Ещё был вариант обойти дворец с другой стороны. Там охраны никогда не бывает, и проход свободный. Но придется лишних пару километров пройти, а с камерой и фотиком это немного напряжно. Да и светиться лишний раз не хочется — вдруг, кто-то увидит и потом шефу скажет? Самый неудачный вариант, короче. Ещё можно было просто пройти мимо курсанта, и он бы ничего не смог сделать, кроме как вызвать милицию, потому что больше никаких полномочий не имеет. Но, я уже сегодня видел отчаявшуюся Аню, и лишняя шумиха, думаю, ей совсем не нужна. Поэтому будем надеяться на её благоразумие.

Аня и благоразумие — даже как-то смешно немного.

— Ну ладно, — не выдержал курсант моего одноглазого взгляда. — Проходи. Только, если вдруг спросят, скажи, что перелез через ограду.

— Спасибо, дружище! — кивнул я и побежал ко дворцу.

У входа бегали запыхавшиеся официантки, стояла пара милиционеров, которых я не знал, и несколько солидных черных иномарок. Значит, гости уже приехали… и, вероятно, Аня их где-нибудь внутри развлекает. А я так свято верил, что мне скажут, чего делать нужно… Ну и ладно. Не в первой так работать, бывало и похлеще.

Забежав в проекционку, я запитал распредустройство, захватил технику и побежал в актовый зал через служебный вход. В зале сидели звукари.

Звукари — отдельная каста работников Артека, прослойка между элитой и простыми чернорабочими. От них зависел звук на мероприятии — один из важнейших критериев качества праздника. Поэтому самомнение у них было запредельное. Прям как у элиты. Но реально там все делал один человек, а остальные просто носили колонки и стойки для микрофонов. Поэтому зарплата у них была чуть больше, чем у нас, видеоинженеров. Ну и без возможности полевачить.

— Здоров, народ! — крикнул я. — Есть сценарий?

Федя (чувак, с которым мы выпили не одно ведро пива) помахал бумажкой.

— Десять баксов! Специально для тебя пятнадцать.

— Чё, на жизнь не хватает, бедняга? Все деньги уже пропил? Или жлобство опять взыграло?

Федя надулся и ничего не ответил. Я же поздоровался с остальными и взглянул на сценарий.

— Бля, презентация последняя, свалить пораньше не удастся…

— Тебе свалить, а нам ещё вечером музыку крутить! — пожаловался Леха, молодой и ещё не испорченный звукарь.

— Нифига! Мне ещё это все снимать и фоткать. Это вам не песенки включать в «Винампе», это думать нужно непрерывно, так что не скулите. Может кто-то за меня хочет поработать, а?

Звукари обломались и, Жора, уже взрослый дядька, который действительно чего-то стоил, плавно перевел тему:

— Эта Русинова — просто еб#нутая какая-то. Постоянно орёт, всех дёргает, нервничает. А про минералку не позаботилась. Я что, должен за свои покупать что ли?

Все тут же начали жаловаться на невыносимые условия, в которых приходится работать.

— Вас на машине привезли? — спросил я, и все кивнули. — А мне вообще пешком пришлось тащиться со всем на горбу, ещё и мент не пускал на проходе. Хорошо, хоть нормальный попался, а то…

На сцену вбежала Аня и я замолчал. На ней было очень красивое вечернее платье, прическа (быстро она себя в порядок привела!) и накинутый сверху пиджак. На этом всё хорошее заканчивалось. Создавалось впечатление, что у неё мозг заменили на генератор случайных чисел. Она беспомощно махала руками, бессмысленным взглядом смотрела во все стороны сразу и пыталась что-то где-то найти. С минуту. Потом увидела меня и подбежала.

— Коль, у нас все готово???

Хотелось сказать пару ласковых, но это всё потом.

— Да, сейчас всё подключу, через пять минут все будет работать. Ноут только принеси и флешку.

— Какой ноут? Какую флешку? — испугалась Аня.

— Как какой? — ещё больше испугался я. — А с чего я буду показывать? И что показывать? Ты же сказала, что ноут дашь, и презентацию тоже.

— Коль, я забыла совсем… — почти побагровела Аня. — Что делать? Начало через двадцать минут!

— Ну, я так и думал, что на тебя положиться нельзя, и ноутбук свой взял. А презентацию пусть Таня принесет.

— Да, правильно! — кивнула Аня, достала из кармана пиджака телефон и начала звонить.

— Тут не ловит, — шепнул я, убедился, что на нас никто не смотрит, и потащил её к выходу.

Раза с пятого телефон словил сеть.

— Как отдала??? — затряслась Аня уже на улице. — Я сказала отдать??? Ой, блин, точно…

Аня опустила глаза, затем веки, а затем и руку, из которой выпал телефон. На лице у неё читался апофеоз отчаяния. Если б я её не придержал, там бы и потеряла сознание.

Мы присели на лавочку. Аня обреченно посмотрела на меня.

— Коля, все пропало… неделя подготовки, шесть тысяч бюджета… всё…

— Ну, не расстраивайся ты так. Что, неужели нет никакого выхода?

— ДА КАКОЙ НАХРЕН ВЫХОД??? — рявкнула Аня. — ВСЁ! — разревелась. — Всё… меня уволят.

Я осмотрелся и убедился, что нас никто не видит и, надеюсь, не слышит.

— Что там за презентация? Может, сейчас что-то склепаем на скорую руку. Я так уже делал. У меня полно артековских фоток на компе, это лучше чем ничего… Что нужно в презентации показать?

Не думал, но мои слова немного успокоили Аню.

— Просто дать рекламу Артека, — захлюпала она. — Приехал делегация с завода нефтеперерабатывающего. Куча денег, все с детьми, потенциальные инвесторы. Просто нужно показать, что у нас есть.

— А по времени сколько нужно?

— Да хоть сколько… лишь бы было…

— А там какая-то особенная реклама нужна или…

— Что ты ко мне пристал? — обиженно спросила Аня. — Самая обычная реклама. Я просто фотки взяла и сделала слайд-шоу. Но что ты успеешь за десять минут?

Я не выдержал и расхохотался.

— Вот ты мне скажи, Русинова… Неужели ты думаешь, что кроме тебя никто не догадался сделать рекламу такого предприятия, как «Артек»? У которого даже своя киностудия есть и такой умный работник, как я?

—???

Ничего не ответив, я набрал Жукова:

— Сань, ты вчера на открытии рекламу показывал?

— Ну?

— А ты диск забирал или здесь оставил?

— Че я его буду таскать? Как там лежал, так и лежит.

— Чел, спасибо! Давай, не напивайся.

Русинова всё ещё не могла собрать гусей, и я потащил её за собой в проекцонку, где самым случайным образом оказалась презентация Артека (в которой даже есть пара моих кадров).

Такой радости я ещё ни у кого не видел. Думал, она мне все ребра переломает.
В довершение стоит отметить, что ничего выносить не потребовалось — во дворце DVD-диски можно показывать с большого видеопроектора прям из проекционной, на шестиметровом экране. Как в нормальном киноконцертном комплексе. Аня, когда увидела это всё, казалось, не верила своему счастью. Но я быстро вернул её на землю и вытолкал на террасу, напомнив, что у неё там гости, что тушь потекла (какая-то фиговая тушь, кстати) и что я всё дальше сделаю сам.

Праздник был скучноватым, скорее больше похожим на какой-то закрытый корпоратив. Полчаса гостям вожатые показывали номера, пели, плясали, а под конец показали ролик. А в перерывах Аня рассказывала, как всё у нас хорошо. Чего она так переживала? Не помню, чтоб Артек когда-то испытывал серьезные проблемы с отдыхающими — все лагеря всегда под завязку летом забивались. А в последнее время ещё и зимой. «Меня уволят! Всё пропало!» Я уже и сам переживать стал. Нельзя так…

После официальной части, как это всегда бывает, была обжираловка. Тоже ничего интересного. Разве что мне удалось заснять, как один чувак колупался в носу. Остальное время я снимал шикарный стол и то, как Аня, уже уверенная в себе, изящная и грациозная, окучивает пьяненьких дядей. Она вошла в образ и вела себя, как подобает хозяйке бала. И только мне было известно, что час назад всё это могло бы накрыться медным тазом или даже тем, что располагается внизу таза. Правда, только у девушек.

Под самый конец Аня попросила меня сделать копию диска с презентацией для гостей, поэтому пришлось подняться в студию, и взять болванку с местной символикой.

Я сидел за пустым столом (сволочи голодные: всё сожрали сами), допивал остатки сока из бокалов и просматривал фотки, когда сзади послышался усталый голос Ани.

— Всё, последний уехал! Хух… Не думала, что этот момент наступит!

Я очень-очень-очень хотел, чтоб меня похвалили (хотя бы обещанной едой), но и понимал, что Аня хочет того же.

— Ты молодец. Очень достойно себя вела на сцене. Мне понравилось. А как ты их клеила… Это вообще высший пилотаж!

— Да, — загордилась Аня. — У меня один даже телефончик попросил.

— Классно тебе. Ты меня кормить собираешься? Эти жлобы всё съели. Куда в них влазит вообще?

— Ах, да… — Аня огляделась. — А ты ничего не поел что ли?

— Ну, это как бы дурной тон, когда пресса берёт с одного стола с VIP-персонами. Должен быть отдельный столик с бутербродами и минералкой.

— Но я же видела, как ты пару бутербродов и банан куда-то нёс.

— А ты помнишь, что ваше спокойствие охраняет парень молодой? И что он тоже голодный?

— Бедненький…

— Нет, он не бедненький. Это только ты видела, как я пару бутеров ему нёс. На самом деле я сделал так, чтоб он на тебя молился и сказал своим, что ты самая заботливая из всех, кто тут работает. А вот я бедненький. Что смотришь? Жрать давай!

Аня испуганно огляделась.

— Коль, всё съели… Я про тебя просто забыла, извини… Давай, я тебя в ресторан свожу?

Я резко изменился в лице.

— Иди ты в жопу со своим рестораном.

Я встал и молча потопал в проекционку. Видимо, она не понимает, какой объём работы мне только что пришлось выполнить: киномеханик, оператор и фотограф. Ещё и персональный психолог. И это фактически «за спасибо». А в качестве этого спасибо — «Коль, я про тебя забыла».

Аня догнала меня и дернула за руку:

— Что случилось? Почему ты со мной так говоришь? Я же не бросаю тебя голодным! Просто покушаешь на двадцать минут позже.

И тут я взорвался. Начал с того, что помог Ане обойти сразу три инстанции (отдел видеообеспечения, пресслужбу и киностудию… А, ещё и транспортный отдел), что самому пришлось решать проблему с пропуском, что работал практически вслепую (нужно было внимательно вслушиваться в каждое слово в поисках фразы «внимание на экран»), потому что копию сценария для меня никто не удосужился сделать… Ну и много ещё разного.

Закончив своё повествование словами «именно поэтому иди в жопу», я опять направился в проекционку.

Совсем не хотелось, чтоб Аня за мной бежала и извинялась. Просто было обидно. Да, понятно, что ей самой несладко — похоже, что это её первое серьезное мероприятие, и уже хорошо, что оно не комом прошло. И вроде можно войти в положение.

Но входить просто не хотелось. Хотелось прийти в общагу, завалиться к Жукову и нажраться картошки в хлам. Хотя он ещё не пришел с пьянки. Ну, к кому-нибудь другому завалиться — голодным не умру.

Я быстро упаковал технику в рюкзак и вышел. Возле двери сидела и плакала Аня. Опять играет. Думает, я куплюсь. Ну да, как же.

Я пожелал спокойной ночи, и Аня разревелась ещё больше. Где-то внутри даже кольнуло. Но нужно думать головой и просто не обращать внимания.

Как ни в чем не бывало, я направился на студию. Находясь метрах в двухстах, я ещё слышал Анин плачь. Как же мастерски играет? Не сдаётся? Молодец! Нужно должное отдать. Чтоб не мучить себя, я натянул наушники и врубил плеер. Заиграл «Septem voices — Стая птиц». Как на зло, попалась песенка, где каждое жалостливое пиликанье скрипки напоминало про Аню.

Минут через пять я уже будил вахтершу тётю Таню. Даже она посочувствовала:

— В восемь приходите, в полночь уходите, бедненькие. Голодный небось? А что я спрашиваю? Оно видно, что голодный. На тебе котлетку с хлебом.

Тётя Таня быстренько побежала к себе в каптерку и принесла мне бутерброд.

— Спасибо… — искренне поблагодарил я. — Вот почему вы у нас не начальница, а? Мы бы с вами горя не знали, тётя Таня!

Тучная вахтерша захихикала: «В начальство таких не берут, ты же знаешь. Начальство должно быть У-у-х!» — тетя Таня показала кулак. — Сильным. И спокойным, как Штирлиц. А я по любому поводу переживаю.

В груди ёкнуло сердце. Я совсем забыл, насколько она впечатлительная!

Быстренько поднявшись на третий этаж, я положил камеру, спрятал кассету в надежное место, и побежал обратно ко дворцу. Аня до сих пор сидела и хныкала. Не так обильно, но всё же. Ничего не говоря, я сел рядом и легонько обнял её. Аня съежилась от тепла и прижалась сильнее.

— Ты мне своей тушью сейчас всю рубашку испачкаешь, — пошутил я, и в Анином хлюпаньи начали появляться смешки. — Я за бутылкой пришел. Я Жукову обещал. Только не говори, что и про бутылку забыла.

— Забыла, — прокряхтела Аня и немного закашлялась.

— Ну, у тебя и память куриная, Русинова, — заворчал я.

— Кто бы говорил, — заворчала Аня, посмотрела на меня и почему-то поникла.

— Так где поллитра? — пошутил я, но шутка не сработала. Аня вдруг посмотрела на меня очень серьезно.

— Коль, я тебе должна признаться…

Признаюсь, первая мысль «у тебя есть сын». Ну, или дочь. Была у нас пара экспериментов, которые не очень удачно закончились. Но вроде анкетирование проходили, полосок как обычно…

— Коль, я в штатах очень серьезно подсела на химию.

— В смысле? — все ещё не отошел от отцовства я.

— В прямом. Я уехала из штатов, потому что понимала, что становлюсь наркоманкой.

Страшно хотелось пошутить как-то, типа «А я думал, что папой стал», с трудом удавалось не улыбаться.

— Ты извини, я тут о другом немного подумал, поэтому и ржу. Так, что там с химией?

Мой слегка дебильный смех сбил Аню с пафосной и трагической волны.

— Понимаешь, я тебе говорила, что иногда употребляла. Но это было не иногда. Я практически каждый день пила антидепрессанты. Без них не могла успокоится. Почти каждую неделю пила мет, потому что только так могла почувствовать вкус жизни.

— А потом предки узнали и обратно на родину отправили?

— Нет, я им ничего не говорила, они не знают, наверное. Я с Фейзельштам связывалась. Я же тебе говорила.

— Ты говорила про душевные травмы?

— Когда ты не можешь просто радоваться жизни — это тоже душевная рана, Коль. Доктор сказала, что я слишком серьёзно отношусь к работе, и что мне нужно попросту её менять. Вот то, как было сегодня, у меня раньше чуть ли не каждый день было. Но с таблетками как-то попроще казалось. А потом я поняла, что без них ничего не могу. Плюнула на все, уехала на недельку отдохнуть во Флориду. Там шикарный отель, развлечения, мальчики, а мне только одно нужно. Не выдержала, нашла одного швейцара, который может достать, и сорвалась. До меня дошло, что уже вообще без таблеток не могу. Вот тогда и позвонила Фейзельштам.

— И зачем это? — раздражено спросил я.

— Что зачем?

— Зачем такая работа, которая доводит до такого?

— Ну а как по-другому? Что, уборщицей работать?

— А уборщицы не люди что ли? — возразил я искренне негодуя. — По крайней мере, у них психика в норме. Мы как начали общаться? На что ты мне жаловалась? На то, что у тебя нет друзей. А потом на то, что тебя недолюбливают подчиненные. А потом выяснилось, что ещё и коллеги за то, что ты в свои двадцать четыре возглавляешь отдел, и что…

— Коль, мне правда стыдно за вещи, про которые я тебе рассказывала. Просто я хотела успеха… значимости какой-то…

— Ань, ты ребенка хочешь?

От такого вопроса Аню как будто током ударило.

— Ты это к чему?

— Представь, что твоё чадо видит, как его мама приходит с работы вот такая вся на нервах, неадекватная, или кричит, или плачет. Ему приятно будет? И кем оно вырастет?

— Коля, ты сам ещё ребенок. Тебе кажется, что все так просто…

— Вот не нужно мне тут! — отрезал я. — Мне кажется, что тебе кажется, что всё должно быть сложно. Вот ты играть любишь. Почему не пошла в актеры?

— Так перспективы нет ведь? — удивилась Аня.

— Черта с два! У нас сейчас недостаток спецов. Нормальных мастеров не хватает. Ты бы смогла скрасить даже самый хреновый фильм! Я, когда перестал про тебя писать, мне знаешь что говорили? «Коля, ты козел, что такого персонажа упустил!» Ты меня смогла вдохновить писать. Не видишь, что…

— Вот тут ты точно ребенок. Тебя эти рассказы и испортили.

— Чем же это меня испортили???

— Слишком зазнался.

— Имею право!

Аня улыбнулась.

— Да глупый ты! Успешных писателей единицы, и на них куча народу работает, которая пишет от их имени. И они пишут не то, что хотят, а что от них требуют издательства. Ты же предлагал издательствам свои рассказы? Что тебе сказали?

— Неформат, — неохотно протянул я.

— Ну вот! Пойми, ты тратишь своё время! Да, тебе пара человек написала хвалебные оды, а ты уже решил, что мир увидел нового гения литературы. Да знаешь, сколько таких молодых авторов, чьё творчество будоражит умы пары десятков или даже сотен читателей? Поинтересуйся хотя бы, чем они заканчивают.

— Я не ради денег пишу, ты же знаешь. Я просто для себя это делаю. Просто иначе не могу.

— Да не обманывай себя. Просто ты, так же, как и я, хочешь какой-то значимости. Ну, скажи, что не так?

— Ну, а это плохо, что ли?

— Да нет, ничего плохого. Но и хорошего тоже немного. Вот ты что хорошего получил от рассказов? — я хотел сказать, но Аня перебила. — Конфет пару кило и всё? И нашлись же ещё благодарные люди. А времени сколько убил? Ну?

Русиновой почему-то казалось, что она загнала меня в угол, от чего она начала сиять.

— Ань, вот ты ешь, да? А что в итоге? Какашки? Пьешь? А в итоге…

— Хватит. Не нужно про какашки твои любимые, я тебя прошу. Это другое…

— Да нет, это не другое! Не подумай, что я тебя хочу обидеть, но это я тебя сейчас успокаиваю. А ты меня жить учишь. Тебе самой не смешно?

Аня немного смутилась, но азарт, с которым она спорила, не дал ей остановиться.

— Просто я такой путь избрала. Куча колдобин, ям, шишек и синяков. Но у меня ведь есть результат?

— Наркозависимость? — иронично улыбнулся я. — Офигенный результат.

— Не перекручивай! Просто я взяла слишком тяжелую ношу со старта. Но потом будет легко. А ещё потом вообще здорово будет! А ты топчешься на месте. И это с твоими-то талантами! Мне просто жалко тебя, правда. Я не хочу тебе зла.

Я посмотрел на Аню как можно серьезнее, но не смог сдержать улыбки.

— И именно поэтому сейчас час ночи, а я голодный и усталый как собака?

— Блин… — Ане стало стыдно. — Я сейчас за руль не сяду… чтоб тебе придумать-то…

— Да ладно, не парься, до утра дотяну. Нет, правда. Меня вахтерша на студии немного покормила. Между прочим, безвозмездно! Хе-хе… Нет, вот я всё-таки не пойму твоей позиции. Ты работаешь, трудишься. Для чего? Что в итоге?

— Я финансово независима, — гордо заявила Аня.

— Ну да, конечно. Как раз ты финансово зависима в сто раз сильнее меня, потому что тебе, чтоб удовлетворить минимальные потребности, нужно на порядок больше денег, чем мне. Это как панцирь, который за собой нужно таскать всё время. Вообще не пойму, чем тут можно гордиться? Вот представь, что твое богатство — это лишний вес. Тот запас финансовой прочности, который тебе вроде как позволяет чувствовать себя свободно. А на самом деле тормозит тебя во всём, кроме зарабатывания бабла. Тебе это нравится?

— Ну что ты несешь? Ты…

— Дай договорить! Я, когда к тебе зашёл вечерком слышал, как ты звонила в Ялта-шоу и узнавала, сколько стоят услуги, которые я тебе сегодня оказал за еду, которой, кстати, так и не дождался…

— Ты мне всю жизнь теперь будешь вспоминать? — заворчала Аня.

— С темы не съезжай. Я сегодня тебе сэкономил кучу денег. Я — это один хороший знакомый. И у тебя пока только один такой. Пока ещё с голоду не помер. А у меня таких знаешь сколько? Что ты за деньги можешь получить? Дом, машину? Что ещё? Вот на что тебе не хватает?

— К чему ты клонишь?

— На то, что зарабатывание бабла для тебя — конечная цель. Ты зарабатываешь, чтоб зарабатывать ещё и ещё. А растрачиваешь здоровье, человечность, время, в конце концов. То, чего потом не вернуть.

— Да неправда! — фыркнула Аня. — Вот сейчас ты откровенную глупость несешь! Как это…

— Так это! Неужели ты не понимаешь, зачем нас Фейзельштам свела? Она тебе не говорила?

— Зачем?

— Чтоб ты почувствовала настоящий вкус жизни. Чтоб интересно было, весело, интригующе. Ты же молодость свою убила! Молодость, это когда не нужно много думать, когда ты видишь мир не в ценниках и технических характеристиках, а в красках и стихах. Ты же никогда не понимала, что во мне тебя привлекает именно на физиологическом уровне, вспомни. Вот эти твои постоянные шуточки «Бред Питт, больной тифом. Люблю, не знаю, за что»… Поверь, ты меня не любила. Тебе просто не хватало банальной свободы, поэтому ты в меня и вцепилась мертвой хваткой. И…

Аня смачно зарядила мне пощечину и изобразила такой гнев, которого я ещё никогда не видел.

— Ты самовлюбленный эгоистичный ублюдок!

Быстро встала и ушла куда-то за угол, а через пару минут её «Рено» поехал в сторону гостиницы.

«Не накормили, с грязью смешали, ещё и по морде дали», — подумал я и улыбнулся.

Почему я улыбаюсь? Я ж ещё и бутылку остался должен. Наверное, потому что дурак.

Хотя и неблагодарный. Ане я тоже очень многим обязан. В первую очередь уверенностью. Если бы не она, до сих пор ходил бы сопливым пацаном, который ведется на всякие дешёвые трюки. А во-вторых, системой приоритетов. Именно она показала мне, что принадлежность к «среднему классу» и так называемая финансовая стабильность просто идеал, который нам навязывают всякие хитрые деятели из еврейской общины. Нет! Ничего плохого в том, чтоб зарабатывать бабло, конечно нет — очень часто облегчает жизнь. Хотя проблемы остаются: у кого-то есть «Запорожец», а он мечтает о «Жигулях». Владелец «Жигулей» хочет BMW и так далее — всегда хочется чего-то большего. Но это проблема, это желание развиваться, и это очень хорошо. А вот то, что люди не ценят то, что у них есть — это действительно пугает. Я за последний год увидел три случая: в погоне за богатством один потерял свободу