Эпилог. 2 страница

Я любила таскать с собой старую бабушкину сумку красного цвета, в которой хранила видавший виды кошелек с разными «богатствами». Трудно вспомнить, что именно считалось таковыми и для чего маленькому ребенку понадобилась большая сумка. Но она придавала какой-то особый важный смысл всем нашим приключениям.

Конечно же, листики с деревьев тоже использовались нами в качестве денег, но исключительно в играх («бусинка» – серьезная разменная монета!). Листья росли везде и в больших количествах, а «бусинку» необходимо еще было постараться не проглядеть под ногами!

В моем дворе было много внутренних калиток, отделяющих одну часть двора от другой: как бы в одном месте куриный загон, в другом собачий, а в третьем цветы. Эти ограждения были сделаны из железных труб, обтянутых вдоль и поперек разноцветной проволокой, образовывающей квадраты, очень бюджетно. Вот с помощью этих заборов мы играли с подругами в кассу, где нам нужны были листья деревьев! Я стояла во внутренней части мини-дворика, а Нэко подходила с другой стороны и обращалась в «окошечко» между проволок, протягивая лист дерева (который мог олицетворять любую бюрократическую вещь). «Я заверю, только обратитесь во второе окно для получения», - отвечала я, делая дырочку на листе и отдавая обратно подруге. Она бежала через виноградные заросли к «другому окну» в другую калитку, туда же направлялась и я. Нэко снова протягивала мне этот листочек, уже с проделанной дырочкой. «Очень хорошо, - говорила я. – Но у меня перерыв. Вы можете пока обратиться в третье окно». «Третье окно» было совсем неподалеку, поэтому не приходилось никуда бежать. Там я сказала Нэко, что листочек «неправильно заверен», и нужно обратиться еще раз в первое окно, чтобы все исправили. Потом нам надоело бегать, и мы перенесли идею игры в песочницу, но кабинок мы сделали там в разы больше, а ходить по ним заставили одну из резиновых игрушек, которые были резидентами моих уличных игр не первый год.

Сама песочница была ограничена большой тракторной шиной, внутрь которой по законам физики песок тоже забивался, иногда вместе с игрушками. Проводя «археологические раскопки» песка, мы с подругами могли обнаружить в шине беззаветно потерянного медвежонка, бывшего рулевого на картонном корабле, сделанного моим отцом, который уже давным давно износился, а так же любого из прочих постоянных участников моих придуманных историй.

Конечно же, верхом собирательства стал поиск крупных осколков бутылочного стекла, чем больше и прозрачнее, тем лучше. С их помощью мы делали «секретики», выкапывая небольшую ямку и помещая туда любую красивую и не очень картинку, вкладыш от жвачки или конфетную обертку, заключали эти прелести под найденное стекло, а сверху «секретик» присыпался землей. Нам очень нравилось искать свои старые «секретики», пальцем освобождая их от верхнего слоя земли, любоваться на картинку под стеклом и снова закапывать. Но если мне не изменяет память, ни один «секретик» не пережил хотя бы одну зиму.

«Лето скоро кончится. Мне так не хочется ходить в школу! Мне хочется, чтобы после лета сразу была зима, а то осенью грязно. Как не повезло, что мой день рождения как раз выпадает на этот период.

По телевизору начался новый сериал, я смотрю его, но мне больше нравится другой, который я тоже смотрю.

Опять у меня исчезли подруги! С №1 и №3 я не хочу дружить, подруги №6 уехали к себе, подруги №5 не хотят со мной дружить, а Нэко за мной не заходит! Последняя хочет дружить с №1, но с ней без №3 нельзя дружить, и бедной Нэко приходится терпеть №3! Если бы не №3, я бы сама дружила с №1.

Сестра уехала к отцу, вернется через неделю. Мне без нее скучно».

Тогда мать купила мне первый кассетный сборник поп-музыки, поверх половины которого я записала с радио нужные мне песни на магнитофоне брата. Началась моя меломания. Только я стеснялась признаваться, что мне нужны песни моего любимого певца, поэтому у меня его не было. Я боялась быть осмеянной и выруганной за таких кумиров.

Потом мне купили каучуковый попрыгунчик, как у других девчонок, и мы снова начали общаться, бросая наши мячики на асфальт, а они в ответ улетали от нас на дорогу. Мой был розово-беленький матовый, но мне нравились прозрачные с блестками, как у подруги №1 и Нэко, поэтому я была рада получить в подарок и его. Правда, потом мы их путали, когда разбрасывали по улице.

«Недавно ко мне зашла Нэко. Она решила открыть магазин, в котором собралась продавать товар за бусинки, и назвала свою лавку „ДалОр“ (не „дОллар“!). Я купила там ноги от гнома из киндерсюрприза и кусок картинки, меняющей изображение под углом. Потом мы пошли ко мне, где я тоже решила продать ей всякие безделушки и назначила за них свою цену в четыре бусинки. Нэко не понравился такой расклад, и она предложила определить по весу: если вещь, которую она выбрала, будет одинаково весить с четырьмя бусинками, тогда она купит ее.

Дальше историю рассказывать неинтересно. В финале мы поссорились. С тех пор Нэко каждый день заходит за мной после школы. Я ей русским языком говорила, что я с ней не дружу!

Вчера я играла сама с собой в учительницу, как будто сейчас выходной.

За мной заходила подруга №5. Мы с ней украшали мой забор листочками с деревьев. У нас открывается бар. Там, чтобы посмотреть на наше золотое дерево, нужна одна копейка.

Теперь я пишу этот дневник зеленой гелевой ручкой, которую я стащила у Сестры. Нужно будет вовремя вернуть, пока она не вернулась с учебы. Если она либо бабушка узнают, то мне достанется! Я люблю писать гелевым стержнем».

Воровство ручек закончилось в тот момент, когда на девятый день рождения мне подарили набор цветных ручек (к сожалению, не гелевых). Папа мне подарил мягкую игрушку – зайца. Тогда я решила своим родственникам ставить отметки за поведение и отношение ко мне. В тот момент у нас гостил мой дядя-военный, поэтому он тоже был включен в список. Отличником у меня оказался папа, а у всех остальных средним баллом вышел «кол». Мой дядя выкрал этот журнал и исправил все свои оценки на пятерки, за что я его исключила.

Мне очень нравилось, когда на улице выключали электричество. Делать было совсем нечего, поэтому дед играл на аккордеоне, а я танцевала в тусклом свете свечей.

Когда я долго не выходила гулять, я любила садиться перед зеркалом, возле которого стояла куча духов, косметики и всяких мелких безделушек. Я называла это «делать передачу перед зеркалом», которая называлась «Полезные советы». Я брала любую из находящихся под рукой вещей и рассказывала о ней, смотря на свое отражение и представляя себя в телевизоре. Youtube плакал по мне еще до начала своего существования!

«Сегодня я ходила в гости к Младшей Подруге. Там мы решили лечить ее кота, но для этого нужно было его поймать. Мы пришли в ее комнату, начали прыгать на мягких больших игрушках и размышлять, как нам достать кота. У Младшей Подруги был детский пластмассовый стульчик с клетчатой спинкой, напоминающей тюремные решетки, а еще рядом лежала игрушка в виде розовой кошечки. Я придумала посадить эту кошку под перевернутый стул, как будто она в заключении, и жалобно мяукать при этом. Но на кота это не подействовало. Он любит прятаться в дырке дивана, на котором спит Младшая Подруга.

Потом мы пошли на кухню, где меня заставили обязательно съесть бутерброд с колбасой в качестве примера для Младшей Подруги. Я ужасно не хотела его есть, но отказы не принимались. Тогда мы снова вернулись в комнату Младшей Подруги, и я решила использовать ненавистную мной колбасу как пищу для кота, после чего он вероятно согласился бы показать свое мохнатое высочество из глубин дивана. Я положила колбасу на пол возле входа в резиденцию животного и стала ждать, но надолго меня не хватило. Колбасу совершенно нельзя было теперь употреблять, поэтому я закинула ее в дом кота – в диван.

Но Младшая Подруга рассказала своей матери о моем поведении! Та не ругалась на меня, просто покачала головой и сказала, что я подаю плохой пример. А я очень обиделась на свою подругу за предательство».

В другие дни Младшая Подруга изображала собачку, ходя на четвереньках, и просила меня ей подыграть. Целью нашей клоунады было незаметное проникновение в комнату ее сестры и принесение доказательств о том, что ее сестра курит. Мы играли в двух щеночков-сыщиков, которые ходили на охоту. При этом обязательным пунктом мы должны были время от времени гавкать и скулить.

Все свободное время я продолжала смотреть мыльные оперы и играть в игру про того самого зайчика, которой я болела настолько, что описывала прохождение уровней в своем дневнике.

Я настолько любила резиночки, что в зимнее время прыгала даже в доме, натянув резинку между стульев, благо я жила в частном доме, а не в квартире. Зато когда на улице растаял снег, я возобновила свои игры в резиночки с подругами №5 во дворе. Еще мы играли в «Телевизор». Мы называли канал, а подруга показывала кино или передачу на свой вкус, разыгрывая сценку из одного актера. В любой момент мы могли «переключить канал» щелчком, и подруге приходилось резко перестраиваться на какой-то другой сюжет. Все из нас по очереди побывали на месте ведущего. Соль игры была во мгновенной импровизации, когда было нужно за долю секунды придумать новый сюжет и сразу начать его показывать, стараясь заинтересовать «зрителей», чтобы они больше не щелкали.

Мою песочницу мы тоже не забрасывали, начиная оккупировать ее ранней весной. Подруги №5 играли там, даже когда я уходила домой кушать и делать уроки. Правда, из-за их присутствия под боком сосредоточиться на учебе было совершенно невозможно, и мама на меня ругалась. Я считала довольно несправедливым тот факт, что мы обязаны учиться в мае, когда погода уже похожа на летнюю.

С Нэко я не общалась с самой осени из-за ссоры на материальной почве (когда мы не сошлись в количестве «бусинок» за очередную безделушку). Я считала, это вполне нормальная причина игнорировать человека. Мне было нескучно с подругами №5, тем более, что они постоянно приводили кого-то нового.

Однажды во время игры в песочнице за забором во дворе у соседей показался мальчик – тот самый Сережа, которому я когда-то собиралась жечь дом. Он уже давненько меня не доставал. У меня, как обычно, сперло дыхание при его появлении, и я покраснела. Сережа не упустил возможности, подошел вплотную к невысокому деревянному забору, разделявшему нас, и произнес: «Вы все в песок играете? Пора с пацанами дружить!». Ему на тот момент шел четырнадцатый год, а нам с подругами десятый. Я упорно делала вид, что Сергея нет на горизонте, а подруги №5 были посмелее и сразу же вступили с ним в спор: «Мы и так дружим! Вот кто у нас есть?» - они начали перечислять разных непонятных мальчиков, живущих в их многоэтажке, о которых я не имела ни малейшего представления. Мне было неловко, и я решила убежать в дом, чтобы принести всем попить, надеясь, что за время моего отсутствия Сережа уйдет. Он и правда отошел от подруг, пока меня не было, но когда я вернулась, он начал кидать свой мяч об наш общий забор. «Перекидывай сюда!» - смело заявила одна из подруг. Сережа игнорировал ее, продолжая свои действия. «Боишься, что мы у тебя мячик заберем!» - продолжала дразнить его моя подруга. Сергей вспылил. Надо сказать, что у нас в заборе, разделяющем дворы, была калитка. Ее сделали в детстве для моего брата, он тесно общался с братом Сережи. Калитка позволяла ходить друг к другу в гости, не выходя на саму улицу. Со временем эта тяжелая калитка просела и стала почти полноценной частью забора, но ее все-таки можно было открыть, если сильно постараться и приподнять. Что и попытался сделать Сережа, возмущенный дерзкими выкриками моей подруги, которые он не привык слышать от моего окружения. Я очень испугалась, что он действительно войдет ко мне во двор, и начала хаотично бегать вокруг и кричать, не в силах сдержать ужас у себя в сердце. Я побежала домой, пытаясь остановить это безобразие, пожаловавшись кому-нибудь, а пока я ходила, Сережа ушел с поля битвы.

Моя бабушка любила прикрикнуть на Сергея, чтобы он не обижал девочек. Она очень гордилась, что ее слова оказывались действенными. «Тише воды, ниже травы стал!» - говорила бабушка. Она вообще была очень импульсивным человеком. Например, однажды пьяный брат неосторожно сказал бабушке что-то не так про приготовленное блюдо, на что она подошла к нему и перевернула тарелку, из которой он ел. Со временем я начала замечать, что эта вспыльчивость передалась и мне. Моя мать жаловалась мне на бабушку, что всю жизнь она «давила своим авторитетом», но видимо, со внуками бабушки расслабляются, и я на себе не чувствовала никаких особенных ужасов.

«Я заболела, не хожу в школу. Была контрольная, а я не пошла. Мне нравится болеть. Я давно не болела, думала, уже никогда со мной этого не случится. Температура невысокая, чувствую себя нормально, ем фрукты. Только мне не нравится сидеть с градусником.

Я не хочу дружить с подругами №5. Я им отдала лучшую и бОльшую часть песочницы, а теперь сама хочу там играть. Не хочу игрушки ни с кем делить. Хорошо быть одной: какими игрушками хочешь – такими и играй.

Мама обещала купить мне новую игру про зайчика. Либо другие какие-нибудь интересные. Но что-нибудь одно. А я хочу все, но нет денег. Вот если бы мы были миллионерами!

Мне нравится песня в титрах одного сериала. Там есть слово „амор“ (любовь). Я заметила, в песнях ко многим сериалам есть „амор“. Недавно мне приснились герои сразу нескольких сериалов, которые я смотрю».

Потом приехал мой брат из армии на неделю, и мы всеми вместе поехали в город покупать разные вещи. «Деды» из армии дали задание моему брату купить кучу музыкальных кассет, а мои родственники заодно мне купили и новый картридж к приставке с «Зайчиком». Я нашла игру очень трудной, хотя она все равно в подметки не годилась той, которая была на приставке у Младшей Подруги. Мое время поглотила игра, в которую мне помогали играть всей семьей, но все равно мы не могли пройти все уровни как надо. Я снова записывала в свой дневник прохождение.

Тогда по телевизору шла реклама про трансвеститов, но я не понимала ее. Сестра мне объяснила, кто такие трансвеститы, спутав их с транссексуалами, а я была так рада узнать что-то необычное, что разболтала информацию об этом оставшимся из подруг №5, с которыми я еще общалась, т.к. они не претендовали на лучшее место в песочнице. Чтобы не забыть это слово, я написала в дневнике «Тронсвиститы», заклеив это место картинкой, чтобы случайно захотевшему почитать мои записи оно не бросилось в глаза. Я помирилась с Нэко, которой тоже рассказала про трансвеститов, т.к. для меня это была новость недели и главный информационный клад.

Тем временем я заканчивала третий класс. Четвертого у меня не было, и я перешла сразу в пятый. Наступало прощание с первой учительницей, но оно приносило мне только облегчение. У нее были свои любимчики, в числе которых я не состояла. На классных часах она любила забивать нам голову задачами повышенной трудности, которые мы должны были сами догадаться, как решать, без объяснений. У меня только болела голова от свой учительницы.

С классом мы поехали на экскурсию в пожарную часть. Мне очень понравились их макеты домов и огня. «Я бы с удовольствием поиграла там со своими игрушками», - подумала я. Нам показали короткометражный фильм про пожар, про невыключенный утюг. В общем, была целая лекция.

X

Отец построил мне «вышку» во дворе, привязанную к черешне. На самом деле эта мини-смотровая площадка была не слишком-то и высокая, но тогда я была в восторге. Я залазила туда на приставленной лестнице и сидела, читая книжки или делая пометки в тетрадях.

И вот я снова отправилась в деревню. Мама опять пообещала приехать попозже. Это было мое последнее посещение села, но оно было весьма необычным. В том году в деревне гостили мои троюродные братья.

Они были родом с родины моей матери, и до того момента я видела их всего один раз, тогда общение не заладилось. Но и теперь мне поначалу было неловко рядом с ними. Мои братья были двойняшками (не близнецами!), старше меня на 3, 5 года. Конечно, они не одни туда приехали, а там еще была моя двоюродная тетя, их мать. Я ее стеснялась и на все задаваемые мне вопросы мычала «угу» либо «неа», что ее очень смешило. Но так было первые несколько дней.

«Поиграйте в мячик», - это мой дед пытался нас подружить. У братьев был надувной легкий большой мяч, который позже порвался, и его пришлось заменить нормальным волейбольным, купленным на рынке. Дед прибил кольцо от велосипеда на самый верх какого-то столба, так что мы могли играть в «баскетбол». Первая игра была достаточно немногословной, но потом мы освоились.

Братья были совсем разными по характеру и по цвету волос. Брюнет был наиболее общительным, сующим свой нос в чужие дела и вообще компанейским парнишей. У него даже была девушка, от которой он ждал писем, и мы часто ходили к почтовому ящику и проверяли его. Другой же брат, блондин, был немного замкнутым, спокойным человеком, и было видно, что у него есть мозг. Как оказалось в будущем, у нас с ним будет одна профессия, в которой он преуспеет значительно больше меня.

Естественно, блондин стал моим любимцем, но так получилось, что он стал любимцем всей моей семьи. Я назову его Паша.

Втроем мы часто играли в карты, практически постоянно, слушая при этом радио либо кассеты Сестры, и баловались в «баскетбол» за пределами двора, периодически валяясь в мягкой траве-мураве. Вечерами после ужина я сидела на крыльце и вышивала бисером покрывало для моих игрушек, пока моя тетя вязала носки рядом со мной. Из моих братьев била энергия, поэтому они посмеивались над чисто женскими занятиями. Не знаю, с какого момента я приняла их как родных. Это просто случилось.

Перед каждым приемом пищи мы с Пашей осматривали вилки, которыми будем есть, и искали самые дорогие (у некоторых из них сзади на рукоятках была выгравирована цена). Это был наш важный ритуал. Также мы ходили в бесконечный огород за земляникой, чтобы съесть ее со сметаной и сахаром.

Дед откуда-то достал велосипед, на котором я решила учиться кататься. Но велосипедная цепь была очень тугой, и я постоянно теряла равновесие. Братья бегали рядом, брюнет посмеивался и поддразнивал меня, а Паше просто было весело.

Сестра нашла себе там ухажера, который приезжал к ней на машине. А мы с братьями подсматривали за тем, как она туда садиться, светили им лазерной указкой в лобовое стекло из дома и обсуждали этого парня.

С брюнетом мы беспокоили деда во времянке, светя указкой и на него. Паша только крутил пальцем у виска со словами: «Вам больше делать нечего?». Брюнет так же отобрал у меня мой детский личный дневник и прочитал его вслух, издеваясь над фразами, но мне было не обидно, а только смешно.

Мы с бабушкой сходили в деревенскую библиотеку, где взяли для меня детских книжек, которые я читала в периоды полуденной сиесты. Братья удивлялись, как я так быстро все прочитываю.

Несмотря на то, что с брюнетом у меня, казалось бы, было больше сумасшедших идей, мне очень нравился Паша. Например, брюнет часто отнимал у своего брата бейсболку, а я дралась за нее и отдавала Паше. Я даже не была уверена, что люблю его просто как брата. Приехала моя мать, и бабушка сообщила ей: «Паша влюблен в твою дочь». «Ты что, она же его сестренка!» - восклицала мать. К тому же мои троюродные братья были крестниками моих родителей. Для меня было странно, что бабушка что-то заметила в наших отношениях. Я сама не задумывалась ни о какой взаимности, мне просто нравилось дурачиться со своими братьями, и я была счастлива. Я не задумывалась, может ли Паша что-то испытывать ко мне и что именно. Сама я ничего особенного не замечала.

Но брюнет тоже начал что-то подозревать. Он писал мелом на заборе и крышке люка «Паша + < автор этой книги> = любовь ©», а мы с Пашей гонялись за нашим братом по двору и огороду. Я даже пару раз смогла ударить его полотенцем. Для меня все было очень странным, но в то же время мне нравилось слушать чужие догадки. Они давали мне ощущение, что у меня и правда есть личная жизнь, как в сериалах.

Брюнет подстрекал меня подсмотреть за Пашей, когда он мылся в летнем душе. Это было легко сделать, если забраться на лесенку, приставленную прямо к душевой кабине, в которой было много мелких щелей. Я решила, это интересная мысль, и пыталась ее осуществить. К сожалению, во дворе гуляло много прочих родственников, которым мои действия казались странными. Под конец мои попытки забраться на лестницу увидела мать моих троюродных братьев и погналась за мной с выговором.

Я скучала по своему углу в родном городке, где я могла спокойно писать дневник за столом. «Мне нужен стол», - твердила я, и мы с мамой решили уехать. Моим братьям не понравился такой расклад, и они клялись найти мне стол, но я все равно приняла решение покинуть деревню. Братья должны были на обратном пути заехать к нам в городок, поэтому я точно знала, что еще увижусь с ними.

Они и правда приехали, пробыв у меня пару дней. Мы играли в приставку по очереди, слушали песни из одного популярного фильма, Паша начал интересоваться музыкой и гитарой. Позже он даже купил себе синтезатор, а потом продал его, когда ему надоело. Я в свою очередь уже успела бросить музыкальную школу, потому что она свела меня с ума. Я не видела никакого смысла ходить туда, а мать решила пойти у меня на поводу.

Наступила пора прощаться с моими братьями. У меня сжималось сердце, хотелось реветь в подушку, что я и делала. Мы сделали прощальные фотографии и поехали провожать моих родственников на вокзал. Я была мрачнее тучи, но брюнет были очень весел и шутил, что меня бодрило. Я надеялась, что поезд не придет, что они передумают, и о чем я только еще не мечтала. Мне хотелось обнять Пашу, но я старалась держать себя в руках. Мы ели леденцы, которые нам купил мой отец, приехавший посмотреть на своих крестников. Братья обещали приехать еще в другой раз, а я думала, что год – это очень долго, и я не доживу, умерев от тоски. Год. Наивная.

Посадив родственников в вагон, мы с мамой опоздали на автобус и побежали на поезд. Я ощущала значительную потерю части себя. На следующий день я гуляла с Нэко, но была в очень грустном настроении, постоянно думая о братьях. Я скучала сразу по двум из них, но больше всех ждала Пашу.

ОТРОЧЕСТВО.

I

№7

От горя или от лени после описываемых ситуаций я даже забросила свой личный дневник на полгода. А за это время успело произойти много событий.

К нам в класс пришла новенькая активная девочка. Меня с самого начала поразило сходство ее имени с именем Нэко. Чтобы не быть голословной: например, если Нэко - София Петрова, то имя новой девочки было Софья Петренко. Моя мама подумала, что наша дружба была бы полезна для уничтожения моей социофобии, поэтому она подружилась с бабушкой новой ученицы. Назовем ее просто Петренко. Мы учились во вторую смену, поэтому наши родные встречали нас после школы, когда темнело на улице.

Петренко приехала с далеких краев вместе с бабушкой. Ее матери было не до воспитания детей, она занималась своей личной жизнью. У Петренко осталась еще сестра где-то далеко, очень противная девочка, как окажется впоследствии. Первое время Петренко жила не в нашем городке, а в селе недалеко от него, и бабушка постоянно сопровождала ее до школы. Бабушка активно была не на пенсии, поэтому однажды ей нужно было уехать в командировку. Моя мать любезно предложила Петренко пожить это время у нас дома. С этого и началась наша дружба.

Конечно же, главной достопримечательностью моей квартиры была приставка. На десятый день рождения мне подарили новый картридж с игрой про диснеевских бурундуков. Там можно было играть сразу вдвоем, чем мы с Петренко и воспользовались. Днем мы играли, а перед сном нам было страшно, и мерещились всякие жуткие звуки из игры. Петренко ночевала на диване моего брата, который все равно еще был в армии. Мы с подругой любили залазить друг к другу под одеяло и над чем-нибудь смеяться. В школе мы стали неразлучными подружками, даже в обнимку сидели друг у друга на коленях на переменах. В то время популярность дуэта попсовых псевдолесбиянок набирала обороты, поэтому прочие одноклассники подумали, что мы с Петренко тоже в этой теме, чем не преминули «оскорбить» нас.

Петренко ходила ко мне в гости и иногда оставалась ночевать, даже когда ее бабушка уже вернулась из командировки. Без своей подруги мне почему-то было совсем страшно засыпать. Тем временем они с бабушкой переехали в городок в новый дом, и я уже сама могла навещать Петренко. Мы любили пойти к ней после школы и сделать вместе уроки, списав с решебника.

На картридже вместе с игрой про бурундуков была еще одна, которая навеки похитила мое сердце. Эта была игра про человекоподобного робота, который путешествует по разным мирам и побеждает их боссов. У каждого злодея было свое имя, обозначенное в главном меню, стратегия сражения, особенное оружение, а так же хорошо продуманная множеством дизайнеров экипировка. В общем, они были настолько стильными, что я не могла не вдохновиться. Игра была пятой по счету во всей серии, и я поклялась себе, что найду остальные и куплю, чего бы мне это не стоило.

Я очень долго играла в нее и никак не могла пройти. Чтобы скоротать время отдыха от экрана, я решила начать писать длинную повесть про путешествия в космосе. До этого я пробовала сочинять короткие рассказы про все на свете. Сначала я писала продолжения к мыльным операм, которые всегда невовремя заканчивались, когда я так успевала привыкнуть к персонажам! Потом я писала истории про Русалочку, графинь Вишенок, в общем, вовсю эксплуатировала готовые образы. Но также еще я честно старалась придумывать рассказы с нуля. Например, один из раннего творчества про чайку: «Я чайка! Я хочу неба. Мне просто очень хочется неба. Я полетаю! Но, к сожалению, я в клетке. Нет мне свободы. Свободу чайкам!!» и т.д. Экзистенциализм зашкаливал. Что было дальше, я не помню, т.к. я подарила сборник моих рассказов Петренко в знак нашей большой дружбы. Он, естественно, не представлял для нее столько ценности, сколько для меня, но тогда я понимала, что мои рассказы – мусор, и мне было не жалко с ними расставаться, а чуть-чуть повзрослев, осознала, что лишилась возможности лишний раз поностальгировать.

Моя бабушка считала, что мне нужно издавать свои творения, чтобы их прочитали все, а я только смеялась над ней, ведь даже сейчас из меня достаточно паршивый писатель. Можно только представить, что было, когда мой словарный запас был ограничен еще сильнее в силу моего возраста.

Но вернемся к космической повести. За основу я решила взять обычных земных людей, которые по какой-либо причине вдруг попали в космос и начали путешествовать по далеким планетам (а позже звездам, а еще позже мирам). В первой версии в космос полетела одна популярная певица и скромный мальчик Паша, которого я назвала в честь своего троюродного брата от тоски по нему. Конечно же, в процессе своего вояжа главные герои знакомились с новыми людьми с других планет, некоторые даже присоединялись к ним, временно или надолго. По сценарию они были должны встречать стильных персонажей той игры про робота, но не все из них в моей версии были злыми. В процессе они все претерпели значительные изменения, а особенно мне нужно было изменить их имена, чтобы никто не догадался, чем я вдохновлялась. Первую версию книги я писала 1, 5 года, от одной тоненькой тетрадочки до другой, которые потом я склеила между собой. Конечно же, сюжет был очень сильно сжат, на одно путешествие отводилось не более двух листов. Спустя время у путешественников даже появилась миссия спасти планету от злого гения (стандарт). Я писала в дневнике: «Может, я всю жизнь буду продолжать сочинять эту повесть. Мне так хочется».

Когда я смотрела на ночное небо, я чувствовала, что более не принадлежу себе, и сразу же бралась за ручку, записывая новые космические идеи. Я подолгу смотрела на луну, изучая ее неровную поверхность, серые пятна (низины-«моря»), в которых зачастую угадывалось человеческое лицо. При этом я представляла, что нахожусь где-то недалеко от гор (луна + горы = романтика). Днем я тоже любила смотреть на небо и представлять облака горами.

Я даже вдохновила своими письменами Нэко, и она начала писать спин-офф с моими героями. Некоторые из ее идей были весьма хороши, и я даже взяла их на вооружение, самой собой спросив разрешение у моей подруги. Увы, Нэко быстро выдохлась и выкинула тетрадь с сюжетом в помойку. Я ей говорила: «Вот ты выбросила, а бомжи отнесут тетрадь в издательство и разбогатеют». Собственно, идеи подруги продолжали жить в моем произведении.

К сожалению, первой версии у меня не осталось. Годами позже я поклялась себе переписать повесть нормальным языком, поэтому отправила эту внушительную стопку тетрадей в деревню на сожжение (ужас! ужас!). Повесть я и правда переписала, когда мне было 15, но она казалась мне гораздо меньшей по объему, и в ней было до ужаса много любовных переживаний и постельных сцен, чем не отличался сожженный оригинал. Я пообещала в третий раз написать все по-нормальному, а что было потом, скрыто за дымовой завесой истории.

А еще в то время я начала смотреть посредственное аниме с вымышленными существами, которыми мы с подругами сильно заболели. Они тоже косвенно повлияли на мою космическую повесть.

Весной мне подарили хомяка, и все мое время занимал он. Я назвала его Хома, ну тут даже добавить нечего. Он был светло-рыжего окраса. Мы с мамой построили для него домик с крышей из остатков обоев на втором уровне ПТИЧЬЕЙ КЛЕТКИ (было непросто впихнуть листы туда и ровно склеить), а Хома оказался еще слишком маленький и среди ночи совершил побег, проскочив между прутьями. Мы вовремя заметили, да и хомяк, не заставив себя долго ждать, выполз из-под дивана. Было решено поселить Хому в трехлитровую банку, а в клетку пускать только под строгим нашим надзором. Домик из обоев был обклеен со всех сторон, кроме одной, с которой находилась верхняя дверца клетки, поэтому мы могли свободно наблюдать, как хомяк спит в своем убежище. С другой стороны был прорублен небольшой ход; там к домику была прикреплена самодельная лестница из проволоки, по которой Хома без проблем поднимался и спускался, перемещаясь между «этажами» своего дворца.