В обыденном языковом сознании

По мнению ученых, изучающих типы сознания, человек опирается в своей жизни на определенный эталон или желательное для него мнение, разделяемые той профессиональной группой, к которой он относится. Это мнение выражено четко и неоднозначно, создавая непротиворечивую картину мира. Такая картина мира, включающая мнения профессиональной среды, частью которой является или будет являться индивид, полезна, так как позволяет успешно решать конкретные задачи. Являясь членом социальной группы, в нашем случае студенчества, человек уже ориентируется на свой будущий образ профессионала. Однако, его «профессиональное» сознание еще только начинает формироваться, а представления о профессиональных ориентирах остаются в поле обыденного сознания.

Выявление профессиональных и обыденных представлений о людях, нарушающих закон, является одной из задач нашего исследования. На первом курсе юридического факультета КемГУ был проведен эксперимент, в ходе которого информантам было предложено завершить фразу «If he is (если он) + английское слово-стимул» на английском или русском языках (письменные суждения). В группу стимульных слов вошли 8 незнакомых студентам композитов, представляющих тематическую группу «человек, нарушивший закон»: wrongdoer (правонарушитель), lawbreaker (правонарушитель), shoplifter (магазинный вор), housebreaker (взломщик), self-incriminator (человек, дающий невыгодные для себя показания), blackmailer (шантажист), peacebreaker (нарушитель порядка), pickpocket (карманный вор). Каждое из них содержит полностью или частично знакомые информантам компоненты. Осуществление процедуры дополнения фразы предполагало восприятие иноязычного слова, его семантизацию и речевое реагирование как результат смыслопорождающей функции семантизированной единицы. Возможность выбора языка обусловлена универсальным характером мыслительных и речевых механизмов.

Материал исследования – письменные и устные суждения информантов о значениях незнакомых иноязычных сложных слов. Устные суждения представляют собой пояснения информантов по собственной тактике восприятия слова. Исходной посылкой исследования стало следующее утверждение Т.К. Цветковой: «то, что являлось значением для носителей одного языка в пределах одной культуры, становится смыслом для представителей иных языков и культур» [Цветкова, 2001, с. 72].

Большое количество суждений содержит смысл «преступник», который не подразумевался ни одним из слов тематической группы: в английском языке ему соответствует слово criminal. В обыденном сознании людей, не связанных с юридической профессией, − студентов, начинающих изучать право, термин «преступник» имеет иное содержание, нежели у профессионалов-юристов.

В обыденном сознании преступником называют:

1) человека, допустившего нарушение нормы права независимо от ее отраслевой принадлежности (вора, нарушителя порядка, т. е. «преступившего закон» (синоним – правонарушитель), и, следовательно, не всегда в таком контексте присутствует оценочность (lawbreaker − «если он правонарушитель, он преступник, так как преступил закон»);

2) плохого человека, нарушившего закон (housebreaker – «если он залезает в дома, он преступник»; lawbreaker – «если он преступник, то рано или поздно он будет арестован, так как представляет опасность для людей»). Оценочность в этом случае всегда присутствует: он – плохой, т.е. преступник, так как нарушил закон.

Исходя из анализа норм Уголовного кодекса РФ, преступником можно назвать лицо, совершившее виновное, противоправное, общественно-опасное деяние, предусмотренное УК РФ, в отношении которого вступил в законную силу приговор суда. Это лицо, в отношении которого доказано наличие всех признаков состава конкретного преступления. «Правонарушение» − это по объему более широкое понятие, преступлениями можно назвать только те деяния, которые прямо закреплены в УК РФ.

Информантами указываются следующие характерные для смысла «преступник» признаки, отражающие действия и ожидаемые последствия:

1) нарушил, преступил закон;

2) совершил преступление (в том числе, против чужой собственности);

3) нарушил порядок;

4) нарушил мир, покой;

5) не уважает законы;

6) должен быть наказан;

7) должен сидеть в тюрьме.

Оценка явления, стоящего за этим словом, предположительно присутствует при обозначении второго, шестого и седьмого признаков. В других случаях понимание индивидуального смысла «преступник» не является однозначным с позиций оценочности. Исключение составляет слово «wrongdoer», где данный смысл наряду с «грешником, вандалом» несет ярко выраженную отрицательную оценку: буквальный перевод «делающий неправильно» как промежуточное звено не предполагает такого категорического продолжения (wrongdoer – «если он часто делает ошибки, он преступник»). Указанные признаки можно разделить на обязательные и факультативные. К обязательным относятся первый, второй и шестой признаки. К факультативным – третий, четвертый, пятый, седьмой признаки.

Количество смыслов «правонарушитель, нарушитель закона» и «преступник» примерно одинаково. Но первый смысл приводился информантами только при интерпретации слов wrongdoer и lawbreaker (wrongdoer – «если он правонарушитель, он преследуется законом, его будет искать полиция; его нужно наказать и т.д.»; lawbreaker – «если он правонарушитель, он не знает закона, опасен для окружающего мира, выбрал неправильный образ жизни и т.д.»).

Второй смысл образован в большей или меньшей степени при осознании всех слов тематической группы.

Wrongdoer – «he committed a crime/он совершил преступление» (в устном суждении – правонарушитель, преступник); «постоянно совершает злодеяния».

Shoplifter – «если он магазинный вор, он преступник»; «если он совершил преступление против собственности, он преступник».

Pickpocket – «если он карманный вор, он преступник»; «если он карманник, он преступник»; «если он карманный мошенник, он претендует на чужое добро».

Housebreaker – «если он залезает в дома, он преступник, квартирный вор»; если он грабитель домов, то он преступник».

Self-incriminator – «преступник против самого себя, самоубийца»; если он чрезвычайный инкриминатор, он преступник.

Lawbreaker – «если он законоломатель, он преступник»; «если он преступник, то рано или поздно он будет арестован, так как представляет опасность для людей»; «если он нарушил закон, он преступник»; «он преступник, так как преступает закон».

Peacebreaker – «если он нарушает порядок, он преступник; «преступник против порядка»; «если он нарушает мир, он преступник»; «если он преступник против мира, он должен быть убит»; «он разрушитель мира, преступник, террорист, который совершил преступление, потрясшее весь мир». Последнее суждение показывает, как «работает» языковое сознание в условиях взаимодействия двух языков: от буквального перевода через оценку к привлечению внутреннего контекста.

Blackmailer – «если он шантажист, он преступник»; «какой-то преступник; ночной преступник, тот, кто нападает ночью».

Показательно то, что многие информанты не завершили предложенную фразу. Одна из причин, по словам одного из студентов, в том, что «везде одно и то же: его нужно наказать». Так складывается в обыденном сознании отношение к людям, нарушившим закон. По данным эксперимента вырисовывается русский миф как «абсолютное знание» [Улыбина, 2001, с. 73], заключающийся в том, что нарушитель закона/права, нередко он же преступник/мошенник/обманщик/вор, должен быть/будет наказан/должен сидеть в тюрьме. Выражение необходимости наказания в контексте русского языка разнообразно. Наиболее распространенные варианты, предлагаемые информантами, − понесет наказание, несет уголовную ответственность, должен понести справедливое наказание, заслуживает наказания, подлежит аресту, нужно предать справедливому суду, предстанет перед судом, будет осужден, будет задержан, подлежит аресту, должен сидеть в тюрьме и т.д. Отмечается однотипное осмысление особого рода, т.е. частое совпадение структуры толкования незнакомого слова у разных информантов, когда завершение первоначальной фразы связано с наказанием. Данный факт доказывает существование в группе испытуемых коллективного взгляда, выражающего их отношение, на самом деле являющееся отношением общества, к такому человеку.

В обыденном сознании происходит отождествление правонарушителя с преступником. Информанты называют преступником человека, обвиняющего себя/наговаривающего на себя/self-incriminator; человека, часто делающего ошибки/wrongdoer; нарушающего порядок/peacebreaker.

При восприятии незнакомой информации в форме слов другого языка имеет место в более или менее выраженном виде ситуация диалога языков-культур. В основе этого диалога лежит факт, осознаваемый или неосознаваемый испытуемым, заключающийся в том, что в неизвестном иностранном сложном слове, содержащем знакомые или кажущиеся знакомыми компоненты, можно найти «знаки», отсылающие к своему родному языку, родной культуре. Взаимодействие таких «знаков» с компонентами, ощущаемыми в качестве иноязычных, составляет этот диалог, выводя из микромира, в котором решалась узкая задача осознания незнакомого иноязычного композита, в более широкий контекст жизни и деятельности данной социальной группы, объединяющей в своем мировосприятии обыденные и профессиональные представления о явлении, стоящим за словом. Результаты эксперимента подтверждают мысль А.Н. Ростовой: «Обыденные знания о языке составляют часть живого знания, организующего речевую деятельность; это знания-события, включенные в опыт повседневной жизни и наполненные субъективно-прагматическими смыслами» [Ростова, 2003, с. 115].