ГЛАВА 6. Он медленно шел в направлении класса драматического искусства, отчаянно желая вместо урока оказаться на съемочной площадке фильма в Лос‑Анджелесе

Эрик

Он медленно шел в направлении класса драматического искусства, отчаянно желая вместо урока оказаться на съемочной площадке фильма в Лос‑ Анджелесе, Новой Зеландии, Канаде... Черт! Да где угодно, но только не в Талсе, штат Оклахома! И как же он превратился из самого привлекательного парня Дома Ночи и «нового Брэда Питта», как охарактеризовал его вампирский агент по актерам в Лос‑ Анджелесе, в преподавателя драматического искусства школы для недолеток и Ищейку?

– Зои, – пробормотал себе под нос Эрик. – Моя жизнь пустилась под откос в день нашей встречи.

Он почувствовал, что его слова прозвучали мерзко, хотя их никто не слышал. Им с Зои удалось сохранить нормальные отношения. В некотором роде они даже остались друзьями. Но Эрику не нравилось, что творится вокруг нее.

«Она чертов магнит для ненормальных», – подумал он. Неудивительно, что они расстались. Он не псих.

Эрик потер правую ладонь.

Несколько учеников промчались мимо, и он схватил одного из них за воротник форменного клетчатого пиджака.

– Эй, куда бежим и почему до сих пор не в классе? – рявкнул Эрик на недолетку, злясь на себя за то, что делает это чисто формально, осознавая, что на самом деле его не интересует, куда тот направляется.

Еще больше взбесив Эрика, мальчик съежился, втянув голову в плечи, и на минуту Эрику показалось, что сейчас тот обмочит штаны.

– Там что‑ то происходит! Драка или вроде того!

– Иди. – Эрик отпустил и слегка подтолкнул недолетку, тут же пустившегося наутек.

Эрику даже не пришло в голову последовать за ним. Он знал, что в эпицентре скандала он обнаружит Зои.

Ее и так есть кому вытащить из неприятностей. А он за нее не отвечает, как и за победу над чертовой Тьмой!

Но едва Эрик потянулся к ручке двери, ведущей в класс, его правую руку словно обожгло огнем. Он затряс ею, а затем остановился и внимательно взглянул на свою ладонь.

Спиральная Метка, напоминавшая лабиринт, пылала, как свежее клеймо.

Затем он ощутил позыв действовать. Что‑ то гнало его прочь.

Эрик ахнул, развернулся и понесся на школьную парковку к своему красному «мустангу». Его трясло как в лихорадке, он не мог взять себя в руки, мысли прорывались наружу короткими рваными фразами.

– Брокен Эрроу. Саут‑ Джунипер авеню, двадцать восемь ноль один. Пешком. Через тридцать пять минут. Нужно добраться туда. Быть там. Шайлин Руэйд. Шайлин Руэйд. Шайлин Руэйд. Иди, иди, иди, иди, иди...

Эрик знал, что с ним происходит. Он был к этому готов. Предыдущий Ищейка Дома Ночи, называвший себя Хароном, подробно рассказал ему, чего ожидать.

Когда настанет время Пометить недолетку, начнет жечь ладонь, новому Ищейке станет известно место, время и имя, и он почувствует неконтролируемую потребность отправиться по указанному адресу.

Эрик думал, что будет к этому готов, но совершенно не представлял, что его охватит столь непреодолимое желание – тяга к цели гулко билась в его голове в такт пульсирующей боли горящей ладони.

Шайлин Руэйд станет первой Помеченной им недолеткой.

Дорога из центра Талсы до небольшого многоквартирного дома в тихом пригороде Брокен Эрроу заняла полчаса.

Эрик поставил машину на гостевом месте парковки. Когда он выбирался из «мустанга», руки у него тряслись. Его потянуло на дорожку, огибающую дом параллельно мостовой. Двор освещал мягкий белый свет, струившийся из напоминавших огромные матовые аквариумы фонарей, стоявших на кованых железных постаментах.

Вдоль дороги выстроились в ряд могучие кедры и дубы.

Эрик взглянул на часы. Без четверти четыре. Странное время и место Пометить ребенка. Но Харон говорил, что чутье Ищейки никогда не ошибается, и теперь Эрику предстояло лишь следовать ему, позволить инстинкту вести себя. Но вокруг по‑ прежнему не было ни души.

Эрик уже начал беспокоиться, когда услышал тихое «цок‑ цок‑ цок». Впереди из‑ за угла дома показалась девушка. Она медленно направлялась в его сторону. Когда девушка попадала в пятно света, Эрик пытался пристально в нее вглядеться.

Невысокого роста, хрупкая, с густыми темно‑ каштановыми волосами. Настолько густыми, что он отвлекся, разглядывая их блестящий водопад, и больше ничего не успел увидеть, пока в его сознание не вторгся цокот.

Перед собой девушка держала длинную белую трость, концом которой постоянно мелко стучала по земле, и шла на ощупь, ориентируясь на звук. Каждые пару метров она останавливалась и разражалась жутким лающим кашлем.

Эрику сразу понял две вещи. Первое, что она Шайлин Руэйд, подросток, которого ему предстоит Пометить. Второе, что она слепая.

Он остановился бы, если бы мог, но никакая человеческая и – по словам Харона – магическая сила не могла заставить его уйти, не Пометив ее.

Когда слепая оказалась всего в нескольких метрах от него, он поднял руку ладонью по направлению к ней.

Эрик открыл рот, но Шайлин опередила его:

– Эй? Кто здесь? Кто ты?

– Эрик Найт, – буркнул он. Затем покачал головой и кашлянул: – Нет, не так.

– Ты не Эрик Найт?

– Да. Вернее, нет. Погоди, это тоже неправильно. Я не это должен говорить. – Его руки дрожали, и Эрик чувствовал приливающую к горлу тошноту.

– С тобой все нормально? Ты как‑ то странно говоришь. – Она закашлялась. – У тебя тоже грипп, как у меня? Я весь день ужасно себя чувствую.

– Нет, все хорошо. Просто я должен сказать тебе совсем другое, а не называть свое имя. О, черт! Я все напутал, а я никогда не путаю слова. Что за бред!

– Ты репетируешь роль?

– Нет. И ты даже не представляешь, сколько в твоем вопросе иронии, – сказал он, смущенно вытирая потное лицо.

Она наклонила голову и нахмурилась:

– Ты же не собираешься меня ограбить? Я знаю, что уже поздно и все такое, а я слепая и не должна гулять без сопровождения. Но это единственное время суток, когда я могу выйти на улицу. Мне редко удается побыть одной.

– Я не собираюсь тебя грабить, – несчастным голосом сказал он. – Я не за этим пришел.

– Тогда что ты здесь делаешь, и что напутал?

– Все идет не так, не так как нужно!

– Если ты собираешься меня похитить, то напрасно. Я живу с приемной мамой. У нее вообще нет денег. С тех пор после школы как я начала работать в библиотеке Южного Брокен Эрроу, их у меня и то больше. Но сейчас нет с собой ни гроша.

– Похитить? Нет! – Эрик сложился пополам, схватившись за живот. – Дерьмо! Харон не предупреждал, что будет больно, если тянуть!

– Харон? Ты тут не один? Я стану ритуальной жертвой?

– Нет!

– Хорошо, потому что это точно был бы отстой! – Она улыбнулась в его сторону и развернулась, намереваясь уйти туда, откуда пришла. – Ладно, если это все, то пока! Приятно было познакомиться, Эрик Найт. Если тебя, и правда, так зовут!

Приложив значительное усилие, Эрик выпрямился, чтобы снова поднять руку открытой ладонью вперед.

– Я должен это сделать! – И властным голосом, наполненным магией и таинственностью, Эрик Найт произнес древние слова Ищейки:

– Шайлин Руэнд! Ночь избрала тебя, и смерть твоя да будет твоим рождением. Ночь призывает тебя, повинуйся ее сладкому голосу. Твоя судьба ждет тебя в Доме Ночи!

Огонь, что пылал внутри него, вызывая у Эрика смущение, тошноту и жар, словно выстрелил из его ладони. Он практически его увидел! Пламя ударило Шайлин прямо в лоб. Она удивленно вскрикнула и медленно опустилась на землю.

Эрик знал, что должен повести себя как вампир, раствориться во тьме и вернуться в Дом Ночи, позволив недолетке самой отыскать путь к спасению. Харон говорил, что обычно это происходит именно так. По крайней мере, в современном мире.

Эрик так и хотел сделать, он даже начал пятиться, но тут Шайлин подняла голову.

Она находилась в пятне света, ее лицо было четко видно. Девушка была самим совершенством! На полных розовых губах играла изумленная улыбка, Шайлин она моргала, словно пытаясь сфокусировать взгляд. Если бы он не знал, что она слепа, Эрик мог поклясться, что она смотрит на него своими огромными черными глазами. Ее бледная кожа была безупречной, а посередине лба ярким цветом сияла свежая красная Метка.

Красная?

Цвет потряс Эрика, и он подошел к ней, говоря:

– Погоди, нет, опять что‑ то не так...

И тут Шайлин сказала:

– О Господи! Я вижу!

Эрик беспомощно остановился перед ней, не зная, что делать.

Шайлин осторожно встала. На ногах она стояла немного нетвердо, озираясь по сторонам и широко улыбаясь:

– Я правда вижу! О Боже! Это невероятно!

– Это неправильно! Я снова все испортил!

– Да мне плевать, что ты там испортил или нет – спасибо тебе! Я вижу! – закричала Шайлин и крепко обняла его, смеясь и плача одновременно.

Эрик робко похлопал ее по спине. От нее пахло чем‑ то сладким: клубникой или персиками, или еще какими‑ то фруктами. На ощупь она казалась очень мягкой.

– О, боже! Прости! – Шайлин внезапно выпустила его из объятий и отшатнулась. Ее щеки порозовели, и она вытерла слезы. А затем ее огромные темные глаза округлились, словно она увидела что‑ то за спиной Эрика, и он резко развернулся, готовый вышибить из кого‑ то дух.

– О, нет. Извини!

Девушка на секунду коснулась его и медленно прошла мимо.

Эрик развернулся и увидел, что она во все глаза уставилась на огромный старый дуб.

– Он прекрасен!

С каждым шагом все увереннее она подошла к дереву, коснулась рукой коры и глядя вверх, на ветки, произнесла:

– Я видела образы. То, что я запомнила еще до того, как потеряла зрение, но в жизни все намного, намного лучше. – Она вновь вытерла глаза и вновь перевела сияющий взгляд на Эрика, отчего ее зрачки изумленно расширились: – Ты потрясающий!

Несмотря на странность всего происходящего, Эрик не смог сдержаться, чтобы не улыбнуться в ответ сногсшибательной улыбкой кинозвезды:

– Когда меня назначили Ищейкой, я собирался в Голливуд.

– Нет, я восхищаюсь не твоей красотой, хотя это и так. Наверное, – быстро сказала Шайлин, все еще разглядывая его.

Эрик подумал, что она, должно быть, еще в шоке.

– Я хочу сказать, что вижу тебя.

– Да, и?

«Богиня, Шайлин Руэйд, Меченая или неМеченая, просто ненормальная».

– Я лишилась зрения в детстве, прямо перед пятым днем рождения, но я не помню, чтобы тогда видела людей насквозь. А если бы это было в порядке вещей, то я узнала бы об этом из интернета.

– Ты можешь пользоваться интернетом? Ты же слепая!

– Да ладно? Ты, правда, не знаешь? Типа ты не в курсе всяких программ для инвалидов?

– Откуда? Я же не инвалид, – отозвался Эрик.

– Опять? То, что внутри тебя, говорит обратное.

– Шайлин, о чем, черт возьми, ты говоришь?

«Она тронулась умом?»

Неужели то, что он испортил Посвящение, превратило ее не просто в красную недолетку, а в безумную красную недолетку? Дерьмо! Он по уши в дерьме!

– Откуда ты знаешь, как меня зовут?

– Все Ищейки знают имя недолетки, которую должны Пометить.

Шайлин коснулась своего лба.

– Ух ты! Точно! Я стану вампиром!

– Если переживешь Превращение. Но я как‑ то не уверен в том, что происходит. У тебя красная Метка.

– Красная? Я думала, что у недолеток синие Метки, которые потом превращаются в синие татуировки. Как у тебя. – Она указала на татуировку в виде маски, обрамляющую его глаза Кларка Кента.

– Да, твоя татуировка тоже должны была быть синей. Но она красная. Может, вернемся к тому, что ты там говорила, будто видишь меня?

– Ах, да! Это чудесно! Я вижу тебя и все цвета, которые тебя окружают. То, что внутри тебя, вроде как светится вокруг твоего тела. – Она покачала головой, словно удивляясь, и еще пристальнее уставилась на него. Затем моргнула, нахмурилась и снова захлопала ресницами. – Хм... Интересненько!

– Цвета? В этом нет смысла. – Эрик понял, что она сжала губы, словно не желая продолжать, и от этого он почему‑ то разозлился, и спросил: – И какие же цвета меня окружают?

– Темно‑ зеленый, смешанный с каким‑ то бледным тоном. Похож на мягкий разваренный горошек, который в некоторых закусочных пытаются впарить, когда заказываешь рыбу с картошкой, но это неважно.

Эрик покачал головой:

– Бред какой‑ то. С чего бы меня окружал цвет разваренного горошка?

– О, это легко объяснить. Когда я сосредотачиваюсь на нем, я вижу, что он означает. – Она закрыла рот и пожала плечами. – Плюс иногда появляются яркие искорки, но я не могу сказать, какого они цвета и что означают. Звучит безумно, да?

– И что же говорят обо мне темно‑ зеленый и бледный цвет?

– А как ты думаешь?

– Почему ты отвечаешь вопросом на вопрос?

– Эй, ты сам только что ответил вопросом на мой вопрос! – воскликнула Шайлин.

– Я первый спросил.

– Это имеет значение?

– Да, – сказал Эрик, пытаясь держать себя в руках, хотя эта девица жутко его раздражала. – О чем говорит темно‑ зеленый цвет?

– Ладно. Он означает, что тебе не приходилось прилагать много усилий, чтобы получить желаемое.

Он сердито посмотрел на нее. Она пожала плечами:

– Ты сам спросил.

– Ты ни черта не знаешь обо мне!

Внезапно на лице Шайлин появилось обиженное выражение:

– О, да пожалуйста! Не знаю, почему, но я знаю, что способна истолковать то, что вижу!

– Эй, думаю, мне придется утонуть в переваренном горошке, чтобы ты сообразила, что моя улыбка открыла передо мной множество дверей, – язвительным тоном заметил Эрик.

– Ага, а теперь объясни мне, почему я знаю, что серый, похожий на туман цвет, означает, что тебя что‑ то печалит?

Шейлин уперлась руками в бока и, прищурившись, посмотрела на Эрика. Пристально. Затем кивнула, словно соглашаясь сама с собой, и с самодовольным видом добавила:

– Думаю, недавно умер очень близкий тебе человек!

Она будто ударила его по лицу. Эрик лишился дара речи. Он отвернулся и попытался преодолеть захлестнувшую его волну печали.

– Эй, мне жаль!

Он опустил глаза, а она, подбежав к нему, положила руку ему на плечо. Самодовольство исчезло с ее лица.

– Зря я это сказала.

– Нет, – возразил Эрик. – Не зря. У меня умер друг.

Она покачала головой.

– Я не это имела в виду. Зря я сказала это в такой форме – как всезнайка. Обычно я так себя не веду. Прости.

Эрик вздохнул:

– И ты меня прости. Все прошло не так, как предполагалось.

Шайлин осторожно прикоснулась ко лбу.

– Ты никогда никого не Помечал красным?

– Кроме тебя я вообще никого пока не Помечал, – признался он.

– Ух ты! Я у тебя первая!

– Угу, и я все испортил!

Она улыбнулась.

– Если то, что ко мне вернулось зрение – это побочный эффект твоей ошибки, то я всецело за.

– Я рад, что ты снова видишь, но я должен разобраться, как так вышло. – Эрик указал на ее красную Метку. – И это тоже, – он сделал рукой круг в воздухе, – вся эта чушь с горошком...

– Чушь с горошком исходит от тебя, но там есть и другие цвета. Например, когда ты извинился, я увидела...

– Нет! – Он поднял руку, останавливая Шайлин. – Не хочу знать, что ты там еще увидела!

– Прости, – тихо прошептала она, опустив глаза и ковыряя носком туфли коричневую зимнюю траву. – Понимаю, что это и впрямь странно. Так что будет дальше?

Эрик снова вздохнул.

– Не извиняйся, в том, что ты странная нет ничего плохого. Уверен, что Никс не зря наделила тебя этим даром и красной Меткой.

– Никс?

– Никс – это наша Богиня. Богиня Ночи. Она замечательная, и иногда наделяет недолеток необычными способностями – дарами.

Говоря об этом, Эрик чувствовал себя ослом. Он, должно быть, самый дерьмовый Ищейка за всю историю Дома Ночи. Превратил слепую девушку в красную недолетку, которая видит людей насквозь, и теперь рассказывает ей о Богине.

– Идем!

Эрику было все равно, одобрит ли Харон его поступок – он больше не следовал чертовым предписаниям. Он мог бы с тем же успехом сделать все правильно и провалиться.

– Покажешь, где ты жила. Соберешь сумку и все такое. Тебе надо пойти со мной.

– Ага. В Дом Ночи Талсы, да?

– Вообще‑ то, нет. Сначала я отведу тебя к Верховной жрице красных недолеток. Может, она сумеет разобраться, что я сделал не так!

– А она не попробует исправить положение, ослепив меня?

– Шайлин, хоть мне и дико не нравится в этом признаваться, не думаю, что исправлять нужно тебя. Дело во мне!