Задачи возрастного этапа развития

Центром развития в отрочестве становится голова, и обу­чение теперь осуществляется через интеллект. Наши сы­новья перестают мыслить образами, а выходят на широ­кую арену абстрактного мышления. Чувства, ставшие более интенсивными в возрасте от 8 до 12, остаются на достигнутой высоте, но внимание подростка сосредото­чивается на" появившейся способности критиковать и анализировать себя, других и весь мир. Когда он уходит в себя, это не «уход от мира», а «отступление», которое дает ему возможность подумать, осмыслить и проанали­зировать свои чувства, поразмышлять над тем, что собы­тия жизни значат лично для него.

Я не ненавижу людей. Просто мне нужно побыть одному. Я не могу этого объяснить. Но всем моим друзьям это по­нятно, а родителям нет. Они думают, что я собираюсь по­кончить с жизнью или курю травку у себя в комнате. Ну да, мне нравится красить волосы, слушать тяжелую музыку и носить серьгу в ухе, но я чист, трезв и честен. Могут ли ро­дители желать лучшего ребенка? Иногда мне хочется на­питься или сделать что-нибудь в этом роде, только чтобы их разозлить. Но на самом деле я совсем не такой. Если они так и будут продолжать, то уж точно толкнут меня к этому.

Джеми, 14 лет

Когда в семье есть подросток, нам нужно научить­ся доверять — прежде всего себе, тому, как мы его воспи­тывали до сих пор, и, конечно, своему сыну. Психолог и ученый, доктор философии Эрик Эриксон, наблюде­ния которого над базовыми внутренними конфликтами мальчиков послужили вступлением к главе 9 назвал процесс роста в эти отроческие годы конфликтом «са­мосознания и смятения». Иногда мы задаем себе вопрос: «Чье смятение он имел в виду — подростков или родите­лей??»

Сыновья-подростки воистину примеряют на себя раз­ные личностные качества, чтобы выяснить, насколько им это подходит. В один день мальчик может быть уверен в себе, твердо знает, чего он хочет; на следующий день он подавлен,, растерян и необщителен. Он может попробо­вать стать «Охотником», «Психом», «Идиотом», «Гени­ем», «Общественным деятелем», «Преступником». Не­которые личностные качества мальчик может отбросить сразу, зная, что они не соответствуют его душевному складу. Другие эксперименты могут вестись на протяже­нии довольно длительного времени, в зависимости от реакции родителей и окружающих. Вообще говоря, под­росток ведет себя несносно совсем не потому, что хочет досадить родителям. Если до сих пор его развитие и от­ношения в семье, с учителями и сверстниками были до­вольно предсказуемы и ровны, то родители сумеют по­нять, что этот раздражающий их «наряд» сын примерил для того, чтобы «посмотреть, что будет», и это само по себе интересно и увлекательно для его жаждущего позна­ния мозга. Он изучает человеческую натуру. Растущее в нем чувство справедливости остро подмечает парадоксы и противоречия окружающего мира, и мальчик пытается как-то их разрешить для себя.

«Я люблю своего отца, но он рассуждает как расист», «Мама добрая и хорошая, но она позволяет людям садиться ей на голову», «Сестра ведет себя так, что, когда приходят мои друзья, мне становится стыдно», «Родите­ли говорят, что всегда готовы меня поддержать, а сами не дают мне даже понять, что же я собой представляю». Эта борьба против несовершенства жизни не может быть логичной и рациональной. Сегодня сын горячо, будто это вопрос жизни и смерти, настаивает на необходимости смотреть в полночь фильм ужасов, доказывая, что это очень важно для его самооценки. А два месяца спустя фильм наводит на него скуку. Если родители начинают спорить с подростком, говоря: «Чего ты так расстраива­ешься? Ты же через неделю будешь думать совсем по-другому» или: «Когда ты станешь взрослым, ты поймешь, почему я поступаю именно так», они только провоциру­ют гнев мальчика и обиду. И вследствие этого возмущен­ный вопль «Ты никогда не поймешь меня!» — врывается в родительские уши. И это правда. У мальчика форми­руется его уникальная индивидуальность, определяется направление всей его будущей жизни. И нам трудно по­мочь ему в этом. Он подобен хамелеону, который посто­янно меняет свою окраску, реагируя на бури, бушующие внутри его существа, и на требования внешнего мира, которым он так жаждет соответствовать. Мы можем и должны понять, что он делает то, что должен делать по своей природе; нам под силу осознать потребности, лежа­щие в основании его поведения.