Чернобыльская Таня

Трудно найти у нас человека, которому бы не было известно имя Тани -- юной партизанки, оставшейся до последних мгновений своей короткой жизни верной Советской Родине, -- Зои Космодемьянской.

Как-то от своего товарища узнал, что и в Чернобыле тоже есть человек, повторивший в годы Великой Отечественной войны подвиг Тани.

И вот передо мной совсем юная девчонка, словно только что вышедшая на прогулку в лес. Задумчивые глаза, босые ноги на прогретом солнцем валуне, стройная девичья фигура, толстая, лишь до половины заплетенная коса. В пробивающихся через кроны деревьев лучах солнца вся она словно сияет каким-то внутренним счастьем.

И это нежное, хрупкое создание -- партизанка? Честно говоря, не просто представить себе такое. Но у самого валуна чьей-то заботливой рукой высажены цветы: видно, добрую память оставила о себе эта девочка.

Стоит она сейчас под сенью пышных деревьев рядом со школой № 2 в Чернобыле. Не может быть, чтобы не знал о ней кто-нибудь из работающих сейчас в помещении этой школы: ведь за цветами же кто-то ухаживает. И я пытаюсь расспрашивать о ней. Увы, большинство -- а это молодежь -- ничего сказать не может. Но вот люди постарше -- другое дело, хотя они и не жили в этих краях до аварии.

Да, это именно та девочка-партизанка, отважная связная; передававшая ценные разведывательные сведения партизанам в леса белорусские. Скульптор подсмотрел именно тот момент, когда она заплетала в свою богатую косу бумажку с очередным донесением подпольщиков.

«А цветы?»

«Так ведь это Федоры Ивановны забота. Мы ее сейчас поищем».

Вот и она, Петенок Федора Ивановна. Она и раньше жила в Чернобыле, и сейчас ей хватает здесь дел. Дом ее рядом со школой -- по ул. Красноармейской, 25. И все непосредственно ее касается. Возраст не сделал ее безразличной к окружающему, даже к тому, что вроде бы могло и не трогать ее лично. Не почувствовал я в разговоре с ней религиозности, но она не может спокойно смотреть на то, как зарастает сорной травой двор Ильинской церкви в Чернобыле, как облазит краска на ее постройках, как разрастается куча мусора у входа. Ничего не должно быть у нас бесхозным. Память -- это уважение к прошлому, без него не может быть человека. С какой обидой, почти со слезами рассказывает она о том, как совсем еще молодая девушка -- комсомольский организатор -- норовит обойти ее, чтобы избежать разговора о своей ровеснице -- Тане. Видно, очень уж не хочется «организатору» распылять свое сознание на такие абстрактные понятия, как Память. Обходится, наверное, и без нее. А вот Федора Ивановна обойтись не может.

...Трудно представить себе злоключения Чернобыльской Тани после аварии. Оказалась она в какой-то мастерской -- словно скрывали ее от постороннего взгляда в глубоком подполье. Вывела же ее снова на свет Федора Ивановна -- и привела поближе к людям, во двор школы. И продолжает заботиться о ней -- знает, что любила Таня лесные места и цветы. Так вот и стоит сейчас она среди цветов и шумных деревьев, среди людей, которые не мыслят жизни без памяти о тех, кому они жизнью своей обязаны. И очень хочется Федоре Ивановне, чтобы знали люди о Тане, помнили о ней.

Но почему же именно в Чернобыле, где самоотверженность и мужество людей были нормой поведения, практически никто не знает о самоотверженности и мужестве этой простой девчонки? Не к лицу нам такая ущербность! Даже в музее, расположенном в здании комендатуры по ул. Ленина, 26, удалось прочесть лишь одну короткую фразу под фотографией обелиска и маленькой девичьей фотокарточкой: «Обелиск в с. Лодыжичах на могиле Паши Oсидач -- отважной партизанки, которая погибла от рук фашистов в 1943 г.».

Скромно -- ничего не скажешь... И скромность эта не украшает нас. Мы просто обязаны знать о короткой, но яркой жизни этой девочки как можно больше. Разные люди по-разному рассказывают о ней, приводят различные подробности изее жизни. Родилась она в Лодыжичах. Сестра ее после аварии была эвакуирована -- кажется, в село Сукачи Иванковского района. Говорят, что и мать ее жива, но не знают, где она сейчас. А Таня (или Паша) была связной у партизан, располагавшихся в Брагинском районе -- в Белоруссии. Вот туда и несла она свое последнее донесение, заплетенное в косу. Там. около Котичева, и схватили ее фашисты. Долго мучили, издевались и закопали живьем в землю.

Это легенда. Возможно, не все в ней точно. Но в главном едины все, это совсем еще юное создание проявило в труднейшее для нашей Родины время завидное мужество, самоотверженность, она смогла пожертвовать ради общей победы над врагом самым дорогим, что принадлежало ей лично, -- своей, только еще расцветающей, жизнью.

Как часто мы слышим или даже повторяем сами, увы, ставшую банальной фразу: «Никто не забыт и ничто не забыто». Но, может, время перестать наконец лицемерить перед самим собой? Пока еще можно что-то уберечь в человеческой памяти, пока еще живы участники и свидетели тех героических дел. Пока еще живы! Пока еще... Ведь как малоих осталось, и как дорого все то, что хранит их память.

...Позором и для тех, кто жил до аварии в Чернобыле, и для всех нас, работавших или работающих там, является то, что эта девочка, эта Чернобыльская Таня, фактически забыта. Сделаем же сейчас все, чтобы хоть чуть-чуть загладить свою вину перед Великой Памятью!

Все вместе мы сможем это сделать.

И нижайший поклон Федоре Ивановне, не пожелавшей смириться с провалами в нашей совести и нашей памяти!

Чернобыль, лето 1988г.