Или шутка с дозами

" Виктор, сколько у тебя сегодня? "

" 0, 7. А у тебя? "

" 1.4, а вчера было 0.7".

" Что-то темнят наши дозики. Сегодня ведь все время были вместе, а получилось опять по-разному".

" Получилось? Ты думаешь, они пишут, сколько есть? Ну, даешь! Знают они, сколько нужно вывести, вот и пишут, сколько надо".

" А правда, ведь, куда нас ни гоняют, а получается одно и то же".

" Бросьте вы болтовней заниматься! Что вам не понятно? Дурят нас и только. Если как есть писать, то мы здесь больше недели не протянем, выводить придется. А так вон ребята по месяцу вкалывают и больше".

«Братцы, идея есть! Давайте завтра...».

Я оказался невольным свидетелем этого разговора, попав случайно в автобус, в котором возвращалась в Чернобыль бригада, работавшая на третьем блоке. За дословность передачи разговора не ручаюсь, так как многие слова мне пришлось заменить более-менее подходящими " аналогами". А жаль, без " тех" слов трудно воспроизвести настрой компании в ходе этого короткого разговора.

Прошло несколько дней. Очень хотелось узнать, что же произошло " завтра". А тут вот, бывает же так: на ловца и зверь бежит. Однажды вечером встречаю я того самого Виктора в " кормоцехе" -- в нашей столовой. Мой вопрос вызвал неожиданно бурную реакцию. Словно прорвавшийся через некую преграду поток был столь энергичным, его водовороты и завихрения были представлены столь емкими и богатыми красками, что я в первый момент буквально растерялся. Мне казалось, что моего умения " плавать" не достаточно для того, чтобы справиться с этим обрушившимся на меня потоком.

Лишь приближение нашей очереди смягчило удары разбушевавшейся " стихии". К тому же позднее выяснилось, что и стихийного в этом не было ничего. Все было проделано, как намечалось еще тогда, " накануне".

После того, как значительная часть ужина была поглощена, мой собеседник оказался в состоянии ответить, наконец, на мой вопрос. Увы, и на этот раз мне придется кое-что сократить, лишив тем самым рассказ определенного колорита и образности.

" Следующий день начался, как обычно, с получения " карандашей". Сразу же после этого собрал я у всех своих ребят эти " карандаши" и пристроил их в один укромный уголок, где " светило" на совесть. Там и пролежали они до конца дня. Извлек я их оттуда и раздал ребятам. Ждем. Что же будет? Конечно, и к хорошей взбучке приготовились. Приходит дозик с листочком, на котором что-то написано. Ну, думаем, началось! А у него, вот же выдержка, ничего по выражению лица не прочтешь. Постоял он, изучая листок, и спокойненько начал «раздавать» нам сегодняшние дозы: 0, 95; 1.2; 0, 7; I, 1; 1, 4; 0, 8. Так вот и выдал всем шестерым. А мы, как дураки, смотрим на него, и языки отнялись. Чего угодно ожидали, но такого! Все, как и вчера, только местами поменялось. Он ушел, а мы сидим. И каждый, наверное, думает: лучше бы всыпали нам за эту " шутку", чем вот так вот. Знали, что дурачат нас. Но чтоб совсем за недоумков принимали! Наверное, и листочек этот заранее заготовили, чтоб не мучиться каждый день, не мерить. Вот и " пошутили"! Зато теперь поняли, за кого нас здесь держат.»

Виктор насупился и замкнулся в себе, глядя куда-то сквозь меня. Однако, продолжал при этом старательно дожевывать остатки ужина. Встали и молча вышли из столовой. Чувствуя состояние парня, я не решался нарушить молчание. Успокоившись, Виктор закончил свое повествование:

«Всю дорогу домой ехали, как пришибленные, молча. Не до шуток было. Оказывается, это не мы " пошутили", а с нами каждый день " шутят" -- с дозами нашими. Зло шутят! "

Так и закончилась эта «дозированная шутка». Но не зря все же старались ребята: теперь и для них многое из чернобыльской «практики» перестало быть тайной. Для меня же это не стало новостью: сколько подобных комбинаций и махинаций уже прошло перед моими глазами! Успел даже привыкнуть к ним.

Ох, уж, она -- привычка!

г.Чернобыль, декабрь 1986 г.