Звезда» пленительного счастья.

Увы, не о прелестях и достоинствах литературных произведений хочу повести речь, а о неприглядной прозе нашей чернобыльской действительности. Но для начала, для вдохновения, что ли, вспомним чудную, лирическую метафору – «зеленая лужайка» – и поговорим об авторе этой чуть ли не поэтической строки, тем более что в последнее время как-то незаслуженно мало уделяется внимания этому романтику чернобыльских будней.

При взрыве чернобыльского реактора значительная часть его «содержимого» с высочайшими уровнями радиации оказалась на кровле той части здания, которое соединяет третий и четвертый блоки. Это площадка «М» с отметкой 75 метров, на которой высится та известная всему миру полосатая вентиляционная труба. И это две площадки «Л» и «Н», примыкающие к ней.

Для того, чтобы пустить третий блок, необходимо было очистить эти участки кровли от радиоактивного «мусора». Необходимо! Необходимо, чтобы пустить третий блок. А третий блок необходимо пустить, чтобы убедить весь мир, что не так уж и страшна чернобыльская авария, если даже то, что объединено в одном строении с четвертым блоком, оказалось возможным пустить. Вот такая цепочка задач.

Вопрос о третьем блоке стоит того, чтобы расследовать (именно – расследовать!) его особо. Но пока необходимо отметить лишь несколько важных моментов. Во-первых, вам уже известно, что этот блок непосредственно примыкает к четвертому, взорванному. Уже одно это говорит о том, что с ним лучше не связываться. Во-вторых, этот блок оказался очень грязным. Причем, в решающей степени из-за того, что кому-то очень умному пришла в голову мысль отмыть кровлю этого блока пожарными мониторами. А водичка с радиоактивным мусором стекала через проломы в крыше прямехонько в помещения самого блока.

Объективная оценка состояния третьего блока должна была привести к решению о нецелесообразности его пуска. Должна была привести! Это по здравому смыслу и расчету! Но не привела. Значит не было того здравого смысла в этом решении, как и в множестве других решений, принимавшихся после аварии.

Если представить себе, что решено было бы не пускать третий блок, то вся система работ в районе третьего-четвертого блоков изменилась бы в корне. Подавляющая часть работ, которые там велись, просто отпала бы или была бы заменена несравнимо более простыми и безопасными. В частности, и те работы, которые велись на кровле, оказались бы бессмысленными, так как в конечном итоге эти кровли были залиты бетоном. Многие десятки тысяч людей, обреченных стать инвалидами или досрочно уйти из жизни, остались бы живыми и здоровыми! Стоило бы, при этом, оценить и те колоссальные расходы, которые связаны с реанимацией и очисткой блока. Разве все это не должно было стать основанием для отказа от пуска третьего блока?! Увы, в нашей системе, где жизнь человека ничего не стоит и где действует главный принцип политиков -- «за ценой не постоим», стоит ли говорить о возможности принятия разумного и гуманного решения.

Итак, решение было принято. И началась та страшнейшая по своей сути эпопея. Предстояли работы, в буквальном смысле слова несовместимые с самим понятием «жизнь». Все это должны были выполнить люди, невооруженные современной техникой и надежными средствами защиты. Но зато число людей этих не подлежало ограничениям. Потребовалась фигура (слово личность здесь не подходит, так как личность – это человек), способная, как бульдозер прогнать эту массу «пушечного мяса» через кровлю и обеспечить выполнение в срок поставленной задачи. И такая фигура нашлась: ею оказался Ю.Н.Самойленко.

И за это неправедное дело взялся он с активностью, достойной лучшего применения. По свидетельству начальника цеха специальных инженерных работ СП «Комплекс» Владислава Смирнова, входившего в отряд спецдозразведки, только «за десять дней с 20 сентября по 1 октября 1986 года прошло там (на кровле) более трех тысяч «партизан»». А на этих участках кровли «валялись тепловыделяющие сборки, куски графита, не говоря уже о твэлах, конечно». Мощности излучения в этих местах достигали тысяч рентген в час.

Со слов Владислава Смирнова: «Для правительства важно было поскорее убрать ее (аварии – Г.Л.) последствия и показать, что ничего страшного не произошло, запустить первый и второй блоки, а по возможности и третий. Поэтому решили воспользоваться людскими ресурсами.» В более мягкой форме этими словами выражено желание и готовность правительства именно «людскими ресурсами» разгрести страшные завалы активнейших отходов и показать всему миру на что мы способны. Это была грязная политика, результаты которой в полной мере ложатся на совесть тогдашнего руководства СССР. И в первую очередь на совесть Михаила Сергеевича Горбачева, не пожелавшего или не сумевшего поставить задачу защиты людей и бережного отношения к человеку выше сиюминутных политических и корыстных соображений. А миру мы действительно показали, что грош цена человеческой жизни в нашей стране.

То, что происходило на кровле третьего-четвертого блоков в последней декаде сентября 1986 года, можно сравнить лишь с жесточайшими ГУЛАГовскими временами или с начальным периодом Великой Отечественной Войны, где в угоду «руководящим интересам» и не считаясь с грубейшими просчетами, перемалывали тысячи человеческих жизней. И это проходило под непосредственным и активным руководством Ю.Н.Самойленко.

Пытался я обсудить эту проблему с самим Ю.Н.Самойленко. Мне это не удалось. Тогда через газету «Вестник Чернобыля» я задал ему несколько вопросов. Они задавались в расчете на честный и прямой ответ. Но, к сожалению, в ответ -- лишь гробовое молчание. Двенадцать вопросов -- ни одного ответа. Жаль, но, как говорится, отсутствие результата – тоже результат, к тому же весьма красноречивый, рельефно отображающий стиль и методы взаимоотношений с оппонентами нынешнего директора ПО «Спецатом» Ю.Н.Самойленко. Видно нечего ответить Юрию Николаевичу, нечем оправдаться перед людьми, по судьбам и жизням которых он так беззастенчиво карабкался к сияющим звездным вершинам.

Так, понимал ли Юрий Николаевич степень опасности для людей даже кратковременного пребывания в зоне сверхвысоких радиационных полей? Однажды отряд спецдозразведки, работавший в августе-сентябре 1986 года на кровлях третьего-четвертого блоков, был осчастливлен посещением детского садика «Сказка», где в ту пору они проживали, Юрием Николаевичем. Тогда его устами было заявлено: «Ребята, я не знаю, доживем ли мы до следующего года». Знал, получается, Юрий Николаевич, что ждет тех, кого он посылает в радиационные поля, эквивалентные смерти. И дальше: «Но я уверен, что эту работу мы все равно сделаем». Здесь не было ничего нового. Весьма знакомый принцип -- дело любой ценой, даже ценой человеческих жизней. Заключительным же аккордом этой пламенной речи было что-то наподобие – Родина вас не забудет. К этой патетической реплике мы еще возвратимся.

Итак, «дело любой ценой». Я бы уточнил: только не любое дело, а лишь то, которое выгодно самому вдохновителю этого «дела», то есть самому Ю.Н.Самойленко. А в тот момент перед его взором на горизонте уже замаячила та самая «звезда» пленительного счастья, которой не замедлили его осчастливить.

До людей ли тут? Когда, например, один из его ближайших помощников, командир отряда спецдозразведки Александр Серафимович Юрченко менее чем через месяц после водружения победного стяга на верхней площадке вентиляционной трубы свалился с температурой под сорок, как повел себя Юрий Николаевич? Валерий Михайлович Стародумов (вместе с Александром Серафимовичем участвовал в установке флага) отпаивал Юрченко чаем с медом, Гена Дмитров ходил кругами вокруг больного, приговаривая: «Это же лучевая, лучевая…. Его нужно срочно в больницу». (Позднее, при обследовании в радиологической клинике Минска, врачи сошлись во мнении, что Юрченко действительно перенес лучевую болезнь). Так как же отнесся к своему бывшему подчиненному Юрий Николаевич? А ведь он отлично знал, что при малейшем подозрении на лучевую болезнь человека необходимо срочно госпитализировать! Конечно же, он вызвал скорую, сообщил о ЧП по инстанции? Как же, дождался хворый заступничества -- это ведь противоречило стратегии вознесения его карьеры! Представляю, лучевая болезнь у его подчиненного, да еще на шестом месяце (!) после аварии -- это же крушение путеводной нити, ведущей к такой желанной «Звезде». И Юрий Николаевич успокаивающе талдычил: «Ничего, дорогой, отлежись, напрягись, держись, мужик, все пройдет». И он лежал, напрягался, скрываясь от посторонних глаз, зализывал…свои раны! Хотя, нет, зализывал он не столько свои раны, сколько вину того, кто уже готовил место на пиджаке, где вот-вот -- могла появиться Она – вожделенная «звезда» пленительного счастья.

И «Звезда» действительно появилась. Интересно было бы знать, не прошли ли в момент получения «Звезды» перед глазами Юрия Николаевича те тысячи людей, по которым он взбирался к этой «звездной высоте». Хотя в ответе я почти уверен. Не случайно же спустя лишь всего полгода после достижения предмета своих вожделений он изволил заявить тому же Александру Серафимовичу Юрченко: «Вы меня не интересуете, даже как биологическое существо». Правда ведь – очень наглядная иллюстрация отношения господина Самойленко (товарищем назвать его как-то рука не поднимается) к людям, которых он использовал и … выбросил, как отработанный «биологический» материал. Вот к этому и свелись все клятвенные заверения типа «Родина вас не забудет».

Казалось бы, все ясно. Но не сидится спокойно Юрию Николаевичу, мечты о новых «подвигах» ценой любых жертв не дают ему покоя. Так уж мечтает он отдохнуть на «зеленой лужайке», в которую он намерен превратить развалины четвертого блока ЧАЭС. Каким же числом «биологических существ» намерен он удобрить почву этой «зеленой лужайки»?

Вот бы избавить Человечество от столь заботливых защитников «окружающей среды»!

Чернобыль, ЧАЭС, 1986-87гг.