Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Микро-остров 4 страница






Села страстно посмотрела на меня, вытянула полные губы, изображая поцелуй, и сказала:

— Я не хочу, чтобы ты умер, Джон. Я хочу, чтобы ты стал моим любовником, но я знаю, что если мы не поможем тебе завершить перемещение во времени, то твое потрясающее тело умрет, а твой разум вернется на 174 года назад.

— Села, я больше не желаю микро-существования.

— У тебя нет выбора. Ты можешь жить либо на Микроострове в 2150 году в хорошо организованном микро-обществе, либо в 1976 году в хаотичном микро-обществе.

Когда я ничего не ответил на эту реплику, Села покорно вздохнула и произнесла:

— Ты не оставляешь нам другого выбора, кроме как отпустить Кэрол, чтобы она сама искала себе дорогу обратно в Макро-общество. Надеюсь, ты понимаешь, что, поскольку она не подчинится нашим законам, нам придется приговорить ее к смертной казни.

— Но это же убийство!

— Это не убийство, — возразила Села. — Когда человек нарушает законы, зная, что это грозит ему смертью, это самоубийство. Конечно, ты всегда можешь спасти ее от смерти, согласившись стать постоянным жителем Микроострова.

— Дайте мне немного времени, — сказал я. — Мне надо еще над этим подумать.

— У тебя было достаточно времени, Джон, но в знак нашей щедрости мы дадим тебе еще один день. Если К' завтрашнему утру ты не согласишься сотрудничать с нами, мы казним Кэрол, а ты будешь смотреть на смерть, причиной которой стал ты сам.

Села долго молчала, ожидая моего ответа. Не дождавшись, она ушла, а я начал расхаживать по комнатам взад и вперед, тщетно пытаясь найти выход из положения, который, по словам Раны, уже скрывался у меня в голове. Интересно, что же это за выход? Что мне кажется самым плохим решением проблемы? С одной стороны — послать Элгона к черту и отказаться от его условий. Это плохо, потому что я потеряю не только Кэрол, но и возможность остаться в 2150 году.

Да уж, несомненно, ужаснее всего для меня будет смотреть, как микро-островитяне казнят Кэрол, и знать, что я мог это предотвратить.

Я вспомнил слова Раны: «Нет ничего ужасного, если смотреть с Макро-позиции. Различные события нашей жизни кажутся ужасными только с микро-позиции, которая слишком узка и не дает увидеть, что мы живем в совершенно справедливом и уравновешенном Макрокосме и с нами происходит только то, что мы сами для себя выбрали».

Если Кэрол умрет, подумал я, значит, она сама выбрала смерть, и меня это волнует только потому, что я считаю ее своей собственностью, которую могу потерять. Макро-философы говорят, что мы всегда можем добиться того, чего желаем и во что верим, потому что у каждой души есть свобода выбора и абсолютная Макро-сила.

Хорошо, согласился я, в Макро-перспективе это не представляет проблемы — но я же живу на другом уровне! Там, где я живу, существует много проблем, а для меня сейчас самая важная из них — спасение Кэрол от смерти, а меня от утра ты мира-2150. И эта проблема будет решена успешно, если я соглашусь сотрудничать с Элгоном. Тогда я смогу потратить хоть всю оставшуюся жизнь на то, чтобы найти дорогу обратно в Макро-общество. Но найду ли?

Я провел оставшуюся часть этого длинного дня, мучаясь над тем, что мне сказать утром Элгону. К вечеру, совершенно обессиленный, я пришел к выводу, что я скорее выберу спасение Кэрол от смерти и жизнь на Микро-острове Элгона. Наконец ко мне пришел сон, принося с собой ужасный кошмар.

Я снился себе одетым в длинную черную тогу судьи, в бесконечной пустыне. Передо мной, насколько хватал взор, тянулась длинная очередь людей, которых я должен был судить. По словам судебного пристава, стоявшего рядом, все они совершили какое-то преступление, которое карается смертной казнью. Тем не менее, когда я выслушал объяснения и оправдания каждого из этих людей, мне показалось, что все они так трогательно просили меня о помиловании, что я каждому отменил смертный приговор.

Затем место действия сменилось: мы с приставом шли _ по гигантскому двору тюрьмы, где находились все, кого я спас от смерти. У каждого одна нога была прикована цепью к тяжелому ядру, так что они едва могли ходить. И вместо благодарностей люди выкрикивали в мой адрес проклятия. В ужасе я увидел, что все они страдают от какой-то жуткой болезни, которая разрушает их тела, медленно, по кусочку разъедая плоть и отделяя ее от костей. Я почему-то не мог оторвать глаз от спасенных мною узников, которые теперь превратились в ужасных нелепых жертв проказы, которая медленно и болезненно пожирала их тела.

Один из них позвал меня. Обернувшись, я содрогнулся от ужаса и проснулся в слезах, потому что узником, который. больше всех проклинал меня за спасение его жизни, был Карл!

Меня тошнило от ненависти к самому себе при мысли о том, что я мог так поступить с Карлом даже во сне.

Почему мне приснился такой сон? Что он может значить? Задав себе эти вопросы, я вспомнил слова Раны: «Все страдания, несчастья и болезни — результат сопротивления неизбежному: тому, что мы сами выбрали для своего духовного развития».

Каково же решение проблемы? В моей голове вновь зазвучали слова Раны: «Единственный способ искупить свою вину за отрицательные действия — это компенсировать их положительными. Любовное принятие восстанавливает утраченное равновесие. Единственный грех, который может совершить человек, — непризнание совершенства того, что есть».

Значит, мой сон — это попытка моего Высшего «Я» показать последствия моего отказа признать совершенство (и необходимость) происходящего. То есть я должен изменить свое решение и позволить Кэрол умереть?

Может быть, в прошлом я позволил умереть Карлу? Не потому ли он был в моем сне?

Из какого-то дальнего уголка моего разума пришли два воспоминания: Карл, допивающий бутылку морковного сока, и Кэрол, набирающая на пульте кафетерия свой привычный заказ — морковный сок.

Затем еще два воспоминания наложились одно на другое — слова Кэрол о том, что в своей прошлой жизни в 1976 году она была аспирантом, который боролся против загрязнения окружающей среды; и слова Карла о том, что он бы «уничтожил этих гадов, которые загрязняют нашу планету».

Голова у меня шла кругом.

Кэрол — девушка, которую я люблю, моя родственная душа, моя Альфа-партнерша!

А Карл? Он — мужнина, человек, дороже которого у меня нет, мой лучший друг, мой сводный брат, мой однокашник!

— Боже мой! — воскликнул я вслух. — Господи всемогущий!

Я обхватил себя руками и начал кататься по кровати, вне себя от боли, сомнений, страха и радости.

Когда все это Наконец уложилось у меня в голове и я принял совершенство этого нового озарения, я спустился вниз и выложил новость Карлу и Неде.

Известие сразило их наповал так же, как и меня, и все закончилось слезами радости и восхищением невероятным совершенством вечного переплетения жизней.

Но на важный вопрос все еще не было найдено ответа. Должен ли я позволить Кэрол-Карлу умереть?

Я провел остаток дня в поисках ответа на этот вопрос и признался Карлу и Неде, что я содрогаюсь при мысли о том, что мне придется смотреть, как Кэрол умирает, и осознавать, что я мог воспрепятствовать ее смерти. До поздней ночи мы обсуждали эту проблему. Карл доказывал, что самым здравым и порядочным будет спасти себя и Кэрол, а Неда уверяла, что я должен искать ответа у своего Высшего «Я», как бы сложно это ни было.

Я только покачал головой и вернулся в свою квартиру. Лежа в кровати, я не хотел засыпать, не решив, что мне завтра сказать Элгону. Я ворочался с боку на бок, пока в отчаянии не вспомнил совет Кэрол: когда что-то не получается, надо вспомнить свой последний Макро-контакт.

Сосредоточившись на воспоминании о последнем общении со своей Макро-сущностью, я почувствовал, как тревога и напряжение покинули мое тело. Частота и сила дыхания изменились; я вновь вспомнил неописуемый союз всех противоположностей и ощутил себя вне пространства, времени и слов.

Очевидно, я все-таки заснул, потому что, когда я открыл глаза, надо мной склонились Села и Элгон. И Элгон сказал:

— Я рад, что ты Наконец проснулся. Мы готовы услышать твое решение.

Не думая, я ответил:

— Я решил получить те, уроки, ради которых пришел сюда, и позволю Кэрол сделать то же самое.

— То есть ты будешь смотреть, как она умирает у тебя на глазах? — спросила Села.

Я не ответил, и Села указала на видеоэкран.

— Ты уверен, что сможешь жить с этим решением?

Я посмотрел на гигантский экран, расположенный в другом конце комнаты. Там уже не было прежнего изображения Кэрол на полу в пустой комнате. Вместо этого она была прикована за руки и ноги к стене во дворе, где совершались казни. Видимо, она была в сознании, потому что ее обнаженное тело явно корчилось от боли. Затем ее лицо было показано крупным планом, и стало видно, что ее глаза открыты и она пристально смотрит куда-то перед собой. Затем ракурс изменился, и я увидел, что Кэрол смотрит на орущую и завывающую толпу микро-островитян, которых сдерживала высокая стальная сетка.

— Если мы уберем эту перегородку, — сказал Элгон, — толпа забросает ее камнями насмерть за пропаганду ограничения рождаемости и отказ иметь детей. Поскольку она иностранка, наказание за упомянутые преступления — смерть. Ты уверен, что не хочешь с нами сотрудничать, Джон?

Я покачал головой, не доверяя своей способности выражаться словами.

Элгон и Села молча и пристально смотрели на меня. Воцарившаяся тишина еще больше усиливала всеобщее напряжение. Вдруг Элгон кивнул головой, и звук, сопровождавший видеокартинку, стал громче.

Я старался не смотреть на экран, но глаза меня не слушались. Я уставился на толпу, которая теперь ринулась через упавшую перегородку к маленьким, острым, твердым камням, наваленным грудой в нескольких метрах перед Кэрол.

В течение следующего получаса мужчины, женщины и дети из толпы бросали маленькие острые камни в корчащееся от боли тело Кэрол. Я видел это кровавое зрелище от начала до конца: от первых поверхностных порезов на ее прекрасных ногах, руках, груди и лице до огромных зияющих ран, расползшихся по всему телу, и Наконец, до момента, когда ей выбили один глаз и он вытекал по окровавленной щеке. Поскольку камешки были не очень большими, Кэрол оставалась в полном сознании до самого конца, когда ее прекрасное тело буквально превратилось в скелет, с которого клоками свисали остатки плоти.

Несмотря на то что я освежил в памяти воспоминание о своем последнем Макро-контакте, эти полчаса были самыми мучительными в моей жизни.

Наконец Элгон прервал молчание:

— Смотреть на смерть другого человека — это одно, а самому через это проходить — совсем другое.

С этими словами Элгон подозвал нескольких своих помощников, и они вывели меня из дворца в тот же двор. Из него выносили останки моей любимой Кэрол, освобождая место для меня. Маленькие белые камни, покрасневшие от крови Кэрол, кололи мои босые ступни.

Когда меня приковали к стене, еще влажной от крови, собралась та же самая толпа и начала выкрикивать обвинения и ругательства в мой адрес. После того как на моих запястьях и лодыжках защелкнулись кандалы, все, что я помню, — это смутные мысли о Лии, о тех коротких мгновениях, которые мы провели с ней вместе, о Ране и о многих уроках, которые я должен был усвоить (но усвоил ли? усвою ли?), о Неде и ее невероятном преображении, о Карле, моем верном друге, о той травме, которую я нанес ему за последние несколько месяцев, о его параллельном «я», моей возлюбленной Кэрол, чья теплая кровь отделяла меня от грубой кирпичной стены, к которой я был прикован.

Я увидел, как Элгон и Села прошли ко мне сквозь толпу. Хотя они стояли совсем близко от меня, мне почему-то казалось, что нас разделяют километры. Элгон окунул пальцы в лужу крови передо мной. Затем, вытерев пальцы о мою грудь, он презрительно спросил, не передумал ли я. Я ничего не сказал, потому что ответ и так ярко светился в моих глазах.

Повернувшись ко мне, Элгон наклонился и поднял два окровавленных камня. Он показал их толпе, протянул один Селе, затем повернулся ко мне и бросил первый камень.

Я услышал где-то в глубинах своего разума голос Раны: «В Древней Иудее, Джон, ваши с Кэрол души воплотились в жестокой и гордой семье. Вы выросли красивыми, но тщеславными. Вы легко осуждали людей и не раз лично участвовали в побивании осужденных камнями».

Я знал, почему это происходило со мной сейчас, но мои глаза и ум были замутнены ненавистью к Элгону.

И в моей голове снова звучал голос Раны: «Эволюция сознания измеряется тем, насколько ты готов принять неприемлемое».

Я попробовал Макро-паузу. Я старался заставить себя смотреть на свою казнь с Макро-позиции, которая предполагала благодарное принятие всего сущего. Я пытался любить Элгона и принимать его и все происходящее как «совершенное». Однако все мои усилия были тщетны.

Я не выдержал своего последнего испытания — принятия неприемлемого. Я не мог с любовью принимать Элгона.

Всему есть пределы, и боли тоже; в мое тело вонзались сотни зазубренных камней, и наступил момент, когда я ощутил, что больше не могу жить ни секунды.

Я уже ничего не видел, но перед моим мысленным взором предстала Лия.

Помни, Джон: эволюция сознания измеряется тем, насколько ты готов принять неприемлемое.

Эти слова все еще звенели у меня в голове,.когда я проснулся в 1976 году.

 

Глава 17






© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.