Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Март 2009 года






 

Дэйна пошла к врачу. Тот не отрывал глаз от монитора компьютера, пока Дэйна сбивчиво объясняла, что с ней стряслось.

– В общем, все как обычно, – усмехнулся доктор. – Ты не первая и не последняя. Незапланированная беременность. Думаю, сегодня у меня их будет еще несколько штук.

– Правда? – Неужели он так пытается утешить ее?

Доктор наконец посмотрел на нее. Это был уже немолодой мужчина, лет за пятьдесят. Ему явно было наплевать, сохранит она ребенка или нет.

– Ты уверена, что хочешь сделать аборт?

– Конечно. Иначе зачем бы я сюда пришла?

Доктор пожал плечами:

– Всякое бывает. Ты все время называешь его «малыш».

Дэйна молчала. Крошечный, пахнущий тальком, как Лорелл еще совсем недавно. Беспомощный живой комочек, пальчики такие маленькие. Длинные ресницы над синими глазами. Пульсирующая точка на головке, довольное воркование во время кормления.

– Я уверена, – сказала она.

 

Ее предупредили, что позвонить могут в любой момент.

– Некоторые девчонки в последнюю минуту передумывают, – объяснила медсестра. – Так что тогда мы сразу вызываем следующую пациентку, чтобы хирург зазря не простаивал. Внести тебя в список, чтобы позвонили, если освободится время?

Дэйна кивнула и подписала формуляры. Она предпочла бы, чтобы ей позвонили внезапно. Ей не хотелось ждать назначенного дня – операция лишь через несколько недель. Это ведь операция, верно? – спросила она медсестру.

– Да, дорогая. Ты заснешь и ничегошеньки не почувствуешь. А как проснешься, ребеночка как не бывало.

Как не бывало, повторила про себя Дэйна. Он исчезнет из ее жизни так же незаметно, как появился. Но только она не ощутит страсти, любви и восторга, которые они испытали с Максом.

Она не скажет ни матери, ни Кеву. А Лорелл наверняка уже все забыла. Если все пройдет хорошо, ее сразу выпишут. Так пообещала медсестра. Мать никогда не узнает.

– Вот и все, девочка, – сказала медсестра, провожая ее до двери.

В приемной ждали еще четыре девушки. Все они повернули головы в сторону Дэйны, когда она проходила мимо.

 

Она вертела в руках телефон, раздумывая, написать Максу или нет, и в конце концов решила, что писать пока не о чем. Он хотел, чтобы она сделала аборт, – вот она его и делает. В школе они так старательно избегали друг друга, что к концу семестра это превратилось уже в привычку. Временами она слышала, как над ним насмехаются, да и ей самой, как обычно, доставалось. Она сосредоточилась на учебе, твердо решив хорошо сдать экзамены. Если бы только удалось поступить в колледж – как ни странно, больше всего ей бы хотелось работать с детьми, – она бы уехала как можно дальше отсюда. Дэйна мечтала, что какая-нибудь богатая семья возьмет ее няней для своих детей и они все вместе отправятся в далекие тропические страны. И у нее будет своя комната, ей разрешат пользоваться машиной, чтобы возить детей. Тогда она наконец станет счастливой, будет встречаться с каким-нибудь хорошим человеком, посылать матери деньги. Да, все это реально, нужно только хорошо сдать экзамены и избавиться от ребенка.

– Надеюсь, вы уже дописываете свои сочинения. Пасхальные каникулы начинаются через несколько дней, и я хочу, чтобы вы сдали то, что успели написать. Я займусь ими в каникулы.

Прозвенел звонок, тридцать семь стульев одновременно отодвинулись от парт, и тридцать семь учеников рванули к дверям. Кроме двоих.

– Сэр, я уже закончила.

– Спасибо, Дэйна. Ты хорошо работаешь в этом году. У тебя есть все шансы получить высокий балл.

– Вот, сэр.

Дэйна резко обернулась, когда еще одно сочинение легло на стол. Макс закинул рюкзак на плечо, чуть не задев ее по лицу.

– Ты тоже закончил, Макс? – удивился мистер Локхарт, но Макс уже исчез.

Дэйна кивнула учителю и медленно вышла из кабинета, постаравшись не нагнать Макса.

 

Жизнь с каждым днем становилась все невыносимее. Давило одиночество, да еще удача отвернулась – в последнее время ничего он не выигрывал, словно отрезало.

Макс сидел в лачуге, разглядывая башню из призов. Продать их? Какой смысл. Мать не скупилась на карманные расходы, так что он ни в чем не нуждался. Макс вздохнул. После разрыва с Дэйной все потеряло смысл. Он все думал и думал, вспоминал о том, что было и прошло. Он не сомневался, что происшедшее в подвале сблизит их, но все оказалось не так. И Дэйна даже не извинилась, не попыталась помириться, объяснить свое поведение. Похоже, ей было на все плевать. Она оказалась такой же, как остальные. Следовало понять это раньше.

Макс закурил. Прижал палец к горящему кончику сигареты. Боли он не почувствовал, но и тепла тоже. Он ничего не чувствовал, кроме тоски. И больше всего, тосковал он по матери.

 

Ему было десять или одиннадцать. Каникулы заканчивались, надо было возвращаться в город. Мать купила огромный загородный особняк тем летом, и Макс только-только начал исследовать новые владения, как вдруг оказалось, что лето утекло и пора в ненавистную школу. Он расплакался, и мать притянула его к себе. Сначала ему показалось, что она недовольна, но она просто хотела обнять его. Она стала утешать, шептала на ухо всякие ласковые глупости. И он перестал плакать, обнял ее, закрыл глаза и прижался тесно-тесно – чтобы получше запомнить ее запах, ее тепло, чтобы воспоминаний этих хватило до конца семестра.

– Все будет хорошо, Макси. Ты снова увидишь друзей, и все будет чудесно.

Как он хотел сказать ей, что не увидит друзей, что у него нет друзей.

– У меня для тебя кое-что есть, – сказала мать. Он почувствовал, что минута нежности осталась позади, ее терпение на исходе, еще чуть-чуть – и голос зазвучит резко, недовольно. Она быстро вышла и вернулась со стопкой детских журналов. – Чуть не забыла тебе отдать.

Он взял журналы.

– Спасибо, мам.

– Развлечешься по дороге в Дэннингем.

В те дни у нее еще не было вертолета. И мать не вспомнила, что его тошнит, если он читает в машине.

– И это тоже возьми.

Мать неуклонно требовала, чтобы на полированном дубовом столе в центре холла стояла ваза с блестящими зелеными яблоками. Она всегда предлагала их гостям на прощанье. Она протянула ему яблоко.

– Знаешь, что много раз повторял мой отец?

Макс увидел в ее глазах странное выражение.

Он покачал головой.

– Мой отец не часто со мной разговаривал, Макси. Он служил в армии и редко бывал дома. У него были начищенные до блеска ботинки и жесткие усы. – Она слегка улыбнулась. – Он бы очень тобой гордился.

Макс сомневался в этом, но не стал перебивать.

– Он говорил, что когда съедаешь яблоко до самых косточек, то будто проникаешь на десятки лет вперед.

– Как это?

– Подумай об этих косточках, Кэролайн, говорил он мне. Каждая из них может стать деревом. А сколько яблок будет на каждом из этих деревьев и сколько в этих яблоках косточек?

– Бесконечное количество, – пробормотал Макс.

– Вот именно. В детстве его слова приводили меня в восторг. Помни, что даже самые незначительные мелочи могут таить надежду, надо лишь заглянуть в них поглубже.

Макс поцеловал мать и забрался в машину. По дороге в Дэннингем он листал один из журналов.

– Дерево загадок, – вслух прочитал он. – Расставьте слова в правильном порядке, отгадайте загадку и пришлите свои ответы на открытке… Победитель получит пятьдесят фунтов… Пятьдесят фунтов, – повторил он. Интересно, хватит ли их на такси до дома, если он сбежит из школы?

Он вытащил ручку из кармана куртки и принялся за кроссворд, не забывая про яблоко. Еще два укуса – и он добрался до сердцевины. Несколько черных косточек лежали в гнездах. Всего пять косточек. Пять деревьев. Что, если на каждом дереве вырастет несколько сотен яблок и от каждого из этих яблок тоже родится по пять деревьев? С математикой у него было плохо. Вот отец быстро бы тут разобрался, но он в Чикаго, так что Максу пришлось удовлетвориться бесконечностью.

– Бесконечность. – Он выбросил огрызок в окно, а одну косточку оставил, спрятал в карман. Ему нравилось думать, что в кармане у него бесконечность.

На следующий день он отправил свои ответы в редакцию журнала, а через три недели его известили, что он выиграл пятьдесят фунтов. Вот так просто. В тот же день Макс увидел светло-зеленый росточек в баночке от йогурта, в которую он посадил яблочную косточку. В его дерьмовой жизни появилось хоть немного надежды.

 

А отец? Что, если бы он не ослеп? Долгое время Макс считал, что это его вина, что если бы он не валял дурака, не плакал бы перед сном, не скандалил перед возвращением в школу, если бы он хорошо ел или прибирался в своей комнате, когда его просили, отец не потерял бы зрение.

Макс еще разок затянулся сигаретой. В воздухе плавал дым. Интересно, с чего все началось? Мутная пелена, ощущение, что ты слишком быстро отвел глаза и не успел все хорошенько рассмотреть? Он помнил, что отец жаловался на зрение, говорил, что ему скоро понадобятся очки, что он превращается в типичного старого профессора. Он помнил, как звонко смеялась мать, обнимая отца и уверяя, что обожает очкариков и что он никогда в жизни не будет типичным. Очки отец так и не заказал.

– Чокнутые взрослые. – Макс выдохнул дым. Вокруг была чернота – пустая, как та, что видел, наверное, отец, и неумолимая, как мать.

Он вдруг понял, что он и есть та самая косточка, тот зеленый росточек, засохший, потому что его забыли полить. Вот и он засохнет, потому что Дэйна сделает аборт.

 






© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.