Глава седьмая. Почтовая карета остановилась на перекрестке

Почтовая карета остановилась на перекрестке. Кучер слез с облучка и стал выгребать из ящика почту для форта Ларами. Одно письмо выскользнуло из лапы и полетело прочь, закувыркавшись на ветру. Поймать его кучер не успел: огромной снежинкой конверт спланировал под копыта норовистых лошадок, впряженных в дилижанс «Рок-Спрингс — Денвер».

Испуганный белой вспышкой, коренник Рондо тонко заржал и встал на дыбы. Миг — и лошади уже мчались, не разбирая дороги. Оставшаяся без возницы карета загромыхала по узкой проселочной дороге, цепляясь за кусты полыни; шестеро обезумевших лошадок уже не столько тянули ее за собой, сколько изо всех сил старались от нее отделаться.

Звяканье сбруи растворилось в грохоте высоких колес, в скрежете железных ободьев по камням и песку; карета кренилась и подпрыгивала на ухабах.

Скатившись с бархатного сиденья, красавица-хорьчиха Дульсимера — единственная пассажирка — ахнула, но кричать не стала. Главный курьер губернатора территории Вайоминг, она знала Запад. Эти лошадки испуганы куда больше ее. Они утащат карету далеко в пустыню, а там поминай как звали.

Не теряя ни секунды, Дульсимера толчком распахнула люк над головой, высунулась и ухватила поводья, свободным узлом привязанные у кучерского сиденья.

Карета ударилась о кочку, взметнув облако пыли. С громким щелчком лопнула одна из вожжей, и Дульсимера провалилась обратно в люк, стукнувшись на лету о деревянный подлокотник.

В следующее мгновенье она вскочила, хотя мордочку ее заливала кровь из глубокой ссадины. Покосившаяся карета мчалась под уклон, и впереди уже виднелись скалы над обрывом хребта Ларами.

Дульсимера снова бросилась к люку, выбралась на сей раз на крышу, между двумя толчками успела вцепиться в спинку кучерского сиденья, а другой лапой схватила и рванула на себя связку поводьев. Упершись задними лапами в поручни, она налегла на высокую ручку тормоза. Из-под колес повалил дым. Но отчаявшиеся лошади по-прежнему неслись прямиком на скалы.

Не задумываясь о поджидающей впереди опасности, Хорьчиха Дульсимера ловко перехватила вожжи второй лапой и потянула на себя что было сил.

— Ну, что же вы так разошлись? — прокричала она, стараясь перекрыть голосом грохот колес. — Все хорошо, лошадки. Все хорошо...

Лошади задрали головы, не в силах больше сопротивляться натянутым до отказа поводьям. Ласковый, успокаивающий голос хорьчихи донесся до них сквозь шум и гром, и мало-помалу они стали замедлять скачку, но скалы по-прежнему грозно надвигались на хрупкий хоречий экипаж.

— Тпррру! Тпррру, мои малышки...

И вот упряжка перешла с галопа на кантер, затем — с рыси на шаг; и наконец лошадки остановились, тяжело вздымая бока и то и дело оглядываясь на возницу. Красавица Дульсимера ослабила поводья, спрыгнула с облучка и, подбежав к коренному, обняла его за шею и погладила по морде. Скала нависла над ними всего в какой-то сотне лап.

— Ну-ну, хороший мой. Славно мы пробежались, да?

Она взъерошила атласную гриву — легонько, неторопливо, как будто время для них остановилось. А впрочем, еще миг спустя оно так и сделало.

— СТОП! Снято! Очень эффектно, Жасмина! — Хорек Джемини опустил мегафон и взглянул на оператора, примостившегося за камерой. У того красовалась на голове повернутая козырьком назад черная бейсболка с серебряной вышивкой: «Хорьчиха Дульсимера».

Оператор кивнул.

— Снято, Хей-Джи.

Внезапно режиссер вздрогнул: сцена пробирала до костей. Он снова поднял мегафон:

— Просто жуть берет, Жасмина, — признался он во всеуслышание. — Но до чего же эффектно!

Какая разница, что она выросла на ферме в Монтане и действительно была опытной наездницей? Все равно риск слишком велик.

— Дублировать не придется, Стрик?

— Нет, сэр. Все отлично.

Режиссер глянул на часы, затем, прищурившись, посмотрел на солнце.

— Перерыв, дамы и господа. Затем приступим к 91му эпизоду.

Хорек Джордан выбрался из потайного кармана с камерой, пристегнутого под брюхом коренника, и улыбнулся актрисе.

— Ну, ты даешь, Шайен! Еще секунда-другая — и пришлось бы мне самому просить Рондо остановиться.

Он похлопал коренника по холке и протянул ему морковку.

Жасмина улыбнулась в ответ.

— Еще секунда-другая, Джоди, — и мне осталось бы только надеяться, что ты так и сделаешь! — Она потрогала щеку, измазанную красным сиропом. — Я ужасно выгляжу?

— Ты всегда прекрасна, Шай. Честное слово, мир многое бы потерял, если бы ты не появилась на экране!

Она коснулась его плеча.

— Спасибо, что приехал, Джоди. Я бы не справилась с этим фильмом без твоей поддержки.

Круглощекий фермер посмотрел в глаза своей прелестной подруге:

— Ты отлично со всем справляешься, крошка. Мне ни разу не пришлось вмешаться. Но просто здорово, что мне выпал случай покататься. И посмотреть, как все это делается.

«Столько славы, — думал он, — а она осталась прежней. И со мной, и с другими. Ничуть не изменилась. Все та же соседская малышка, любительница кино».

Приблизился сценарист — деликатный, учтивый хорек:

— Мы готовим декорации для девяносто первого, мисс Жасмина. Гример просил заглянуть, когда вы сможете...

— Что, прямо сейчас, Джесси?

Смущенная улыбка.

— Чем скорей, тем лучше, мисс Жасмина.

— Иду.

Но она все медлила.

— Джоди...

— Да, мэм?

— Я помню, что мы договаривались сегодня поужинать...

Фермер пожал плечами.

— Какие проблемы, Шай? До конца сценария еще далеко. Можем поужинать и в другой раз.

— Ой, нет! Наоборот. Я хотела сказать, может, мы встретимся чуть пораньше? А то мы все куда-то торопимся, никак поговорить не удается, а столько всего надо сказать...

Джоди не стал скрывать радости.

— Назови время.

— Сегодня вечером после просмотра. Приходи в мой фургон. Поужинаем у меня, если ты не против. Выкроим хоть немного времени поговорить.

— А отдохнуть тебе не надо?

— Ты для меня — лучший отдых, Джоди. И она поспешила в гримерную.

А фермер снова почувствовал себя щенком, выбирающимся ночью из окна, чтобы покататься с подругой при лунном свете.

Он повернулся и подошел к лошадкам.

— Молодцы, ребята. Хорошо поработали. — Все получили еще по кусочку моркови, после чего Джоди взял Рондо за недоуздок и неторопливо повел всю упряжку обратно к дороге. — Вы, ребята, — самая слаженная команда на свете. Настоящие профессионалы! — Он подмигнул кореннику. — Ух и напугал же ты меня, Рондо! Я уж думал, мы и вправду сорвемся.

Конек довольно кивнул, но тут же ткнул фермера носом, чтобы тот сменил тему. «А как по-твоему, Джоди, правильно ли это, что мой персонаж испугался письма, подхваченного ветром? В сценарии сказано, что оно должно быть похоже на летучую мышь. Может, стоило взять настоящую летучую мышь? Большую? Вот тогда мой персонаж и вправду бы испугался!»

Джоди улыбнулся.

— Мы с тобой не пишем сценарий, Рондо. Мы только его оживляем.

Конек вздохнул.

«Все равно, мыто с тобой понимаем...»

— Мы с тобой? Да уж. Если б на меня налетела большая белая летучая мышь, я бы испугался куда верней, чем от какого-то там письма...

— Джоди, — раздался из мегафона голос ассистента режиссера. — Не проверите ли карету? Нам этот эпизод понадобится еще раз. Линделла продублирует Жасмину. Лошадей теперь снимем крупным планом, но остановим пораньше, не так близко к скале.

— Карета цела, сэр, — откликнулся Джоди.

Ее изготовили по специальному заказу, на стальном каркасе. Она выдержит с десяток таких пробегов без ремонта.

— Рондо, ребята! Готовимся к крупному плану! Тридцать минут!

Молчание. Никто не возражает.

— Что ж, — сказал Джоди, — вернем-ка ее на дорогу!

Лошадки потрусили вверх по склону; пустая карета тащилась следом, погромыхивая на кочках.

Через несколько шагов коренник снова ткнул Джоди носом.

— Что надумал, Рондо?

Конек тряхнул головой, словно говоря: «Если выпадет случай, может, потолкуешь с Хей-Джи? Скажешь насчет летучей мыши? Он наверняка согласится! Только представь: огромная белая летучая мышь, пожирательница лошадей! А иначе кто пойдет на такой фильм? " Что это за лошади такие, — скажут все, — что пугаются обычного письма? "».

Джоди похлопал его по холке.

— Я здесь такой же простой работник, как и ты, Рондо, — объяснил он. — Но я спрошу.

Позже Хорек Джемини, поглаживая свои черные усы, выслушал Джоди и кивнул. Хорошая идея. Да, так гораздо лучше.

В окончательном варианте «Хорьчихи Дульсимеры» упущенное письмо раздувалось на ветру и превращалось в бледную, как смерть, летучую мышь величиной чуть ли не с самого Рондо. Зрители из контрольной группы смотрели только на Хорьчиху Жасмину, и, когда их спросили об этой сцене, никто и не подумал обвинять лошадей в трусости.

Джоди смотрел на нее в свете свечи. Жасмина уже стряхнула суету и пыль рабочего дня. Шляпок она не носила: только прозрачный шарфик и медальон — серебряное сердечко.

— Знала бы ты, как я за тебя рад, Шайен, — выговорил он наконец. — Ты просто создана для этой работы. Я счастлив! Я горжусь тобой!

— Спасибо, Джоди. — Она улыбнулась сильному, широкоплечему хорьку, в которого превратился ее юный учитель верховой езды. — Хороший у нас сценарий, правда?

Он взглянул ей в глаза — темные и такие спокойные.

— Не в сценарии дело. Ты знаешь, что они плакали? Съемочная группа плакала вчера на просмотре! Они смотрели на тебя — и у них слезы на глаза наворачивались! Понимаешь? И это — съемочная группа!

— Джоди! Я занимаюсь тем, чем я мечтала заниматься. Иногда бывает трудно. Приходится платить свою цену, но...

Жасмина умолкла, как бы перейдя на мысленную речь — словно зная, что он может понять ее без слов. Понять, что она чувствует и чего ей не хватает.

Ему этого тоже не хватало. Он понимал, как ей грустно, но был не в силах ее утешить. Оставалось только снова заговорить.

— Хорошенький медальон.

Жасмина смахнула слезинку, молча благодаря его за перемену настроения.

— Хочешь посмотреть?

Она сняла медальон и положила на стол перед Джоди.

— Лучше не надо.

— Ну же, фермер! Не бойся! Он тебя не укусит. Открывай!

Он улыбнулся ей, коснулся застежки, и серебряное сердечко распахнулось. Внутри лежала голубая горная маргаритка. Джоди поднял голову:

— Я не забыл.

Но это тоже было опасно, и Жасмина снова подхватила нить разговора:

— Как «Кинохорьки»?

— Все так же стоят посреди Лапки, — ответил он. — Алексопулос тобой не хвастается, но, скажем так, и не скрывает, что Хорьчиха Жасмина когда-то продавала билеты в этой самой кассе и сидела на этом самом сиденье, и на этом тоже, и во-он на том... Он тебя любит, Шай.

— Я тоже его люблю. Я перед ним в долгу.

Почти не прикоснувшись к еде, они проговорили весь вечер. Они вспоминали те дни, когда оба были щенками и вместе ездили на прогулки. Жасмине так хотелось услышать, что в Собольем каньоне все осталось по-старому! По-прежнему целы их тайные полянки, и давние их друзья по-прежнему живы-здоровы.

— Расскажи мне, Джоди... Расскажи о самом важном, что с тобой произошло с тех пор... с тех пор, как мы тогда попрощались...

То была встреча с диким жеребцом. Джоди наткнулся на целый табун у пруда, и лошади вдруг поняли, что хорек не просто слушает их, а понимает почти все.

— Какой огромный у них был вожак! — Джоди покачал головой. — Шайен, я тебе клянусь: я их понимал. Не зря я подбирал ключики... Я и вправду понял их язык! Они говорят не словами, а... Я ехал за ними до самой Кнопки, через всю лощину от старой лачуги Скунса Джонни, и вдруг услышал, как этот здоровенный вожак говорит другим: «Наш друг-хорек думает, будто понимает, о чем мы говорим!»

Джоди отхлебнул горной воды.

— Потом он развернулся, обогнул меня слева, будто я тоже лошадь, и сказал: «Если этот малыш меня понимает, пускай войдет в воду по самый нос. Тогда мы ему покажем такое, чего не видел еще ни один хорек. Тогда мы все выстроимся в круг на берегу, а потом все вместе поклонимся ему — медленно-медленно. Но только если он войдет в воду по самый нос!»

Джоди погрузился в воспоминания, глаза его сверкали.

— Представляешь, Шайен? Целый табун, двадцать четыре диких лошади, собрались выстроиться в круг и поклониться мне! Я сам слышал, как вожак это сказал. — Он помедлил, задумавшись, как же объяснить это. — Но они говорят не словами. Даже не звуками. Скорее жестами. Переступают с ноги на ногу, потряхивают гривой, прядают ушами, моргают. Или просто обмениваются мыслями. И так они могут беседовать о чем угодно!

Жасмина не сводила глаз со старого друга. С какой нежностью он рассказывал о своих любимцах!

— Вот так он и сказал им, чтобы они меня окружили и поклонились, если я войду в пруд. И решил, что покажу им!.. Я двинулся прямо в воду... — Внезапно Джоди расхохотался. — Имей в виду, весна только начиналась, снег еще не сошел. Но я так разволновался, Шайен! Ты себе не представляешь.

Я решил показать им, что и вправду их понимаю. Ну вот, я и вошел в этот самый... жидкий лед. И шел, и шел, пока над водой не остались только нос, усы и глаза. Я готов был замерзнуть насмерть, лишь бы увидеть, что они обещали. И как думаешь, что они сделали? Как ты думаешь?

— Они выстроились на берегу пруда, — подхватила Жасмина, завороженная удивительной историей, — и встали кружком, и...

Джоди покачал головой, и у Жасмины дрогнуло сердце от его широкой улыбки.

— Ничего подобного! Ничего они не сделали! Они посмотрели на меня так, будто я чокнулся или просто свалился в пруд по глупости!

— И даже не...

— О-о-о! Как же я озяб, пока доехал до дому! А они всю дорогу ржали у меня за спиной. Смеялись.

— Джоди! Как жестоко с их стороны!..

Он поднял лапу, не желая слышать обвинений.

— Они же не заставляли меня, Шай! Никто меня не подталкивал. Знаешь, как это здорово, когда обнаруживаешь, что у животных есть чувство юмора? — Он коснулся стакана, но пить пока не хотелось — на сердце и так было радостно. — Когда я встретился с ними в следующий раз, вожак подошел ко мне и извинился за эту шутку. Но уши он при этом наклонил вперед, и нос у него подергивался, как бывает, когда они вспоминают что-то смешное.

Джоди долго еще рассказывал о лошадях. Он не хотел говорить ей, что вставил в рамку ту фотографию, которую она прислала ему из «Дома молодого актера», что держит эту фотографию у себя на рабочем столе, что каждый день говорит с этим снимком... и что он любит ее до сих пор.

Он делился с ней своими историями и слушал ее рассказы о первых днях в незнакомом городе, о бесконечных пробах, о разочарованиях и триумфе, об уроках актерского мастерства и о том, как режиссер увидел в ней настоящую актрису, несмотря на грубое слово, сорвавшееся у нее, когда упал прожектор. А потом были пробы для «Рассвета» и главная роль. О, как ей повезло!..

— Это не везение, Шайен, — перебил он.

— В Голливуде полным-полно молодых актеров, Джоди. И все ждут своего шанса. Но очень немногим удается... Конечно, все их поддерживают, но это на самом деле трудно...

Джоди поднял стакан и посмотрел на нее поверх ободка, будто собрался произнести тост.

— «Перед камерой она — просто чудо!» Это не я сказал. Это мне вчера сказал Хорек Джемини. Он сказал, это всем известно: Хорьчиха Жасмина — одна из величайших звезд в истории кино. «Она — не играет героиню, Джоди. Она — сама душа своей героини!»

— Он так и сказал?

Джоди кивнул.

— Как... — Жасмина потянулась к своему стакану. — Как это мило с его стороны... — И поспешила вернуться к разговору о Монтане. — Как Триш? Зандер?

— Зандер в Шотландии, — улыбнулся Джоди.

— В Шотландии!

— Сколько же всего я не успел тебе рассказать! Зандер клонировал особую породу овец. Радужных овечек. Я тоже буду с ними работать понемногу. А Триш нашла свою пару. Хорек Накаяма — аудитор, держит свою бухгалтерскую фирму. Триш вышла замуж, переехала в Вест-Палм-Бич, по-прежнему играет на арфе, дает сольные концерты.

— Она всегда любила музыку. И числа.

— Накаяма тоже. Он играет на флейте, а на досуге оба решают квадратные уравнения. Для забавы. — Джоди провел лапой по лбу. — Я стал дядей, Шай! Малышка Хлоя. Ты в жизни не видела таких смышленых щенков!..

Внезапно он умолк, осознав, как быстро пролетели дни. До сих пор он и не подозревал, сколько решений он принял, сколько развилок миновал до этой новой встречи со своей подругой.

— А Джоди? — спросила она.

Он подумал еще немного и решил не обременять ее своими чувствами.

— У Джоди все замечательно. Может, мне и не удастся повидать мир, как тебе, Зандеру или Триш. Но мне и не слишком хочется. Я счастлив в Монтане. Это мой дом, Шайен. Монтана и лошади, малыши, которые учатся быть настоящими хорьскаутами. А скоро появится стадо овечек. Ты знаешь, я люблю животных.

«Интересно, похож я на оправдывающегося неудачника?» — мелькнуло у него в голове.

А Шайен тем временем думала: «Он понял себя. Каких успехов он достиг!»

Она смущенно улыбнулась.

— А у тебя есть кто-нибудь?

Джоди смотрел в стакан, и поначалу ей показалось, что он не расслышал. Но вот он поднял голову и поглядел ей прямо в глаза:

— Да. Есть, Шайен. Кто-то есть.

Она отстранилась от того, что он вложил в эти слова.

— Приятно слышать. Я рада за тебя, Джоди...

— Спасибо. Надеюсь, и у тебя кто-то есть.

С тех пор, как его подруга сыграла главную роль в фильме «Говорит дама» и стала известной на весь мир Хорьчихой Жасминой, газетчики, охочие до любовных историй, неутомимо строили догадки, кого же она изберет себе в пару. В «Знаменитых хорьках наших дней», в колонке «Как было бы прекрасно!», имя ее появлялось десятки раз, то в соседстве с именем Хорька Хешсти, то рядом с именами актеров, сыгравших главные роли в фильмах, где блистала она сама, а один раз — даже с именем Хорька Стилтона, когда ей случилось приземлиться в Международном аэропорту Лос-Анджелеса в один день с этим прославленным миллиардером.

Она задумалась: как же ответить?

— Кто-то есть, — медленно проговорила она.

Теперь пришла его очередь сделать вид, что он ничего не понял.

— Если у тебя когда-нибудь будут с ним проблемы, скажи ему, что дома у тебя остался друг. Дикий хорек, который вбил себе в голову, что обязан за тобой присматривать.

— Не надо так уж доверять газетчикам! — воскликнула она. — Они хотят как лучше, но иногда могут до такого дописаться! Хешсти — просто прелесть, он хороший друг, нам нравится работать вместе. Вот бы тебя с ним познакомить... — Она вздохнула: — Нет, Джоди, с тем, кто мне небезразличен, никаких проблем у меня не бывает.

На том и окончился их разговор, но сердцем они поняли друг друга. На то, чтобы сказать все, что было нужно, не хватило бы и многих часов. Не хватило бы целого дня, даже целой недели. Ужин был доеден, свеча почти догорела.

Джоди поднялся.

— Поздно уже. Пойду, пожалуй.

Они вышли из фургончика на свежий воздух. Серебристая шубка Шайен сверкала, как снег, в лунном свете.

— Ты тоже доволен, Джоди? Нравится тебе быть фермером?

Джоди улыбнулся.

— Ну, надо мной посмеиваются иногда, но это не важно. Мне нравится быть хорьком, который умеет говорить с лошадьми и с овцами. Мне еще есть чему поучиться. Такому, чего никто больше не знает... чем никто особенно не интересуется. Но мне это интересно. И этого достаточно.

— Мне тоже интересно, — сказала Шайен.

Она нежно обняла его и поцеловала в щеку, точь-в-точь как тогда, давным-давно, когда они прощались в Лапке.

Они молча постояли рядышком. «Если я сейчас скажу ей, что я чувствую, — думал он, — и если она ответит мне то же самое, что станется с ее карьерой? Нет, я ни единым словом не попытаюсь изменить ее будущее».

— Ну, — наконец выдавил он, — спокойной ночи, Шайен. Ты даже не представляешь себе, насколько...

— Я знаю.

Шайен стояла совсем близко, склонив голову ему на плечо. Если она скажет ему, что она чувствует, и если он чувствует то же самое, — вдруг от этого его судьба изменится? Вдруг из-за этого он не сможет принести миру свой дар? Долгий-долгий миг она смотрела на него в раздумье.

— Я по тебе скучаю, Джоди. Скучаю по дому.

— Я тоже по тебе скучаю, Шай. Может быть, когда-нибудь ты вернешься домой. Не сейчас. Пока еще рано. Но...

Он напомнил ей, что у нее есть выбор, и на душе у нее стало теплей.

— Иногда я забываю, что у меня есть дом. Но я люблю свою работу.

Джоди промолчал.

Наконец она отстранилась.

— Спокойной ночи, Джоди. Спасибо. Огромное...

Она вернулась в фургончик, заставив себя не оборачиваться. До чего же ей не хватало его доброты, его уверенности! Как ей не хватало света, мерцавшего в окошке ее друга! Если бы в тот миг Хорек Джордан поднял лапу или сказал хоть слово, она осталась бы с ним до конца своих дней.

Но он ничего не сказал. Дверь за ее спиной бесшумно затворилась, разлучив их вновь.

Следующий день целиком поглотили съемки «Дульсимеры». А потом за Жасминой прибыл чартерный вертолет и увез ее играть главную роль в фильме «К западу от дома» — фильме по мотивам великого романа хорька Таминдера, повествующего о прекрасной хорьчихе, целеустремленной, независимой и во что бы то ни стало желающей подняться на вершины актерской славы. Газетчики непременно объявят, что на эту роль ее выбрал Хорек Хешсти: ведь так приятно, когда вымысел обретает плоть, когда в сюжете, разворачивающемся на экране, отражается настоящая жизнь актрисы!

Для Джоди это оказалось полной неожиданностью. Впрягая лошадей в фургоны, он оглянулся посмотреть на вертолет, идущий на посадку. А обернувшись еще раз несколько минут спустя, он увидел, как вертолет отрывается от земли и в считанные секунды скрывается за горизонтом на востоке.

О том, что это прилетали за Жасминой, он узнал только вечером, из общего объявления.