ЛАЗУРИТ 4 страница

Пятый отличается от четвёртого только тем, что в бесформенные плитки, втопленные в мастику, и в саму мастику врезаются или втапливаются небольшие, круглые кусочки малахита высокого сорта, имитируя «глазчатые» сорта камня. Пятый тип малахитовой мозаики — чуть осложнённый четвёртый. Разница в том, что здесь в бесформенные пластинки, втопленные в мастику, и в саму мастику врезаются (втапливаются) небольшие, до семи—восьми миллиметров в диаметре, круглые высверлки малахита высшего качества. Нередко их вырезают из глазков — сферолитов. Иногда такие кружки помещают в вершинах лучистых пучков радиально-лучистого малахита. Разбросанные там и тут, они придают непритязательному набору вид высокосортного камня. Сотни килограммов низкосортного некондиционного сырья послужили материалом этих великолепных импровизаций на тему рытого бархата. Надо признать, что столь рачительное использование малахита — хороший урок нашему времени. Сотни килограммов низкосортного некондиционного сырья, которыми мы пренебрегаем, шли в прошлом в работу. Малахитчики не просто выклеивали мозаики — они давали жизнь этому камню, жизнь, которую нельзя «разбить» по типам. Что ни мозаика, то свой особый мир. В одних случаях имеешь дело с крупными живописно-декоративными мозаичными панно. Пример тому роскошные столешницы Больших просветов Эрмитажа. Три центральных зала Нового Эрмитажа, спроектированы Л. Кленце. Залы со стеклянными потолками и обширной гладью стен рассчитаны на развеску самых крупных полотен Эрмитажа. В других (а таких большинство) — это камерные формы, с контрастными подкладками, которые служат фоном богатой золочёной бронзе. Разное восприятие камня порождает и разные композиционные ходы. Обычной для XVIII—XIX веков была ассоциация малахита с зелёной ландшафтной архитектурой. Мозаики выстилались наподобие парковых партеров — площадок, подчинённых одной декоративной идее. То есть, малахиту отводилась роль зелёных газонов, а прочие камни разграничивали их всевозможными «дорожками».

С таким решением знакомит столешница монументального стола итальянской работы первой четверти XIX века, стоящего на Советской лестнице в Эрмитаже. Поверхность столешницы расчерчена бронзовыми тягами на квадры и разделяющие их широкие бордюры. Ленты бордюров набраны чёрным с белыми и коричнево-охристыми прожилками итальянским мрамором, квадры выстланы малахитом. Вокруг мраморно-малахитового «партера» тянется широкая пестроцветная лента яшм, агата, ляпис-лазури... Красиво, нарядно, торжественно. Но жизнь малахита имеет здесь неожиданное продолжение. Правда, замечаешь это не сразу. В центре столешницы установлен монумент (по номенклатуре эрмитажных каталогов) — вернее же было бы назвать его павильоном. Снаружи он облицован агатом, яшмами, аметистизированным кварцем. Колонки, украшающие фасады, выполнены из халцедона. Цоколь яшмовый. Площадка цоколя — пол павильона — выстлана ляпис-лазурью и порфиром. А вот вся внутренняя часть — стены, потолок — оклеены искусственным материалом под малахит. Очевидно, окажись малахита в достатке, он обильно украсил бы павильон и внутри, перейдя с плоскости «партера» в пространство этой камерной архитектурной формы. Не трудно вообразить, как зазвучала бы зелень настоящего малахита в игре света и тени. Этот пример романтического восприятия красоты камня представляется гораздо дороже, точнее, ближе к пониманию возможностей образного языка камня, нежели оклейка даже самого вычурного объёма. Сам же малахит выглядит здесь активным контрастным фоном для пышной декорации всего сооружения. В мозаике большой круглой столешницы итальянской работы XIX века в аналогичное «партерное» поле малахита врезаны мозаичные медальоны из цветной смальты с видами руин Рима. Живописные руины органично вписываются в зелень малахитового «ландшафта». В духе ландшафтной архитектуры сделаны и столешницы Просветов. В них можно найти всё, из чего формируется садово-парковый ансамбль: зелёные массивы, группа островов живописных очертаний, отдельные цветочные группы, выделенные из общего фона наиболее прихотливыми ритмами малахита. Всё это расставлено в узловых композиционных центрах, разграничено лентами-бордюрами, выстланными плотным малахитом. При всей изысканности, кажущейся сложности малахитовые мозаики привлекают строгостью и ясностью композиционных решений. Построены они, как правило, по очень простым схемам — осевым, лучевым (число лучей и порядок их размещения могут быть какими угодно), звёздчатым. Остальное восполняется красотой камня.

Весь опыт, всё наследие свидетельствует в пользу равенства этих материалов в технологическом отношении. Различались они в другом — по степени декоративности, по выразительным возможностям, в чём и отразился прежде всего эстетический опыт русских малахитчиков. Для пышного коврового рисунка больших столешниц, где преобладали бы графика, равновесие, единство колорита, где вся организация декоративного пространства была бы основана на принципе равенства, более всего уместен плотный малахит. Он графичен, что позволяет выстраивать самые причудливые орнаментальные композиции. А уравновешенность плиток по цветосиле дает возможность выкладывать спокойные по тону и выдержанные по колориту декоративные плоскости. Пространство такой мозаики всегда сложно и неоднозначно. Ведь каждая плитка информационна. Опытный глаз распознаёт в ней верх, низ, плоскость, от которой пошла архитектура малахита. Генетическая, по сути, информационность камня — это выразительный язык, средство организации декоративного пространства. Раскладывая плитки в определённом порядке относительно их верха и низа, мастер формирует это пространство. В его силах сделать его замкнутым, раскрытым — со всех сторон или чуть приоткрытым в какой-то одной части; представить глазу полную свободу перемещения в поле мозаики или регламентировать это перемещение сложными мозаичными лабиринтами.

Там, где мозаичная плоскость сравнительно невелика и рисунку разгуляться негде, мастер прибегает к языку контраста, сочетая графику узорчатых плиток плотного с веерообразной структурой радиально-лучистого малахита. Этот последний вносит в мозаику помимо своего особого тёмно-зелёного, почти чёрного цвета свет, вернее, шелковистые отливы света, играющие на веерах-кристалла и придающие особую живость и глубину декоративному пространству. Там, где на мозаику возлагалась особая конструктивная роль — на плинтах, пьедесталах, тумбах, иначе говоря, на «рабочих», несущих частях, — предпочтение нередко отдавалось радиально-лучистому малахиту. Причина тому — особая его выразительность.

Есть в искусствознании понятие тектонической выразительности цвета. Это способность цвета ассоциироваться с тяжестью, устойчивостью, плотностью. Среди красок малахита наиболее тектонична тёмно-зелёная, до чёрного, окраска радиально-лучистого камня. Мозаичному набору из него присуща особая плотность и устойчивость, особенно заметная в несущих частях декоративного объёма (ваз, чаш) и там, где мозаике приходится нести на себе тяжесть накладного металла — чёрной или золочёной бронзы, чугуна.

В сравнении с двумя первыми видами мозаики в этой нет живописных контрастов, свойственных смешанному типу, нет и равенства, знакомого по мозаикам из одного только плотного малахита. Она основана на принципе нюанса: внешняя разница между веерами радиально-лучистого малахита в мозаичном наборе настолько тонка, что не сразу улавливается глазом. Это способствует ощущению монолитности мозаичного покрова, даже несмотря на значительное место, занимаемое в нём мастикой. Разбросанные по полю в разных направлениях от своих центров веера слагают сложную по рисунку поверхность, напоминающую срезы пород спутанно-волокнистой структурой, для которых характерны большая вязкость и плотность (образцовый пример — нефрит). Вольному размещению вееров эта мозаика обязана ещё и прихотливой игрой шелковистого блеска. Непрестанно меняющийся вокруг неё поток света, изменяя свето- и цветосилу волокон-кристалликов, превращает мозаичную поверхность в мерцающий шелковистым отливом тёмно-зелёный бархатистый ковёр — «рытый бархат». На фоне всех этих мозаик использование малахита небольшими декоративными вставками во флорентийские мозаики и даже в объёмные инкрустации кажется чем-то малозначащим, второстепенным. Хотя это и не наша тема беседы, но, тем не менее, заметим, что эти формы тоже интересны. С них начиналось освоение малахита, в них были открыты возможности его выразительного языка. Какой стала бы традиция обработки малахита, если бы их не вытеснили в архитектуре и искусстве архитектурно-декоративных форм покрывала малахитовых мозаик? Именно они, эти маленькие вставки, возвращают к истинным, а не гипертрофированным представлениям о красоте и ценности камня. Они утверждают его и как незаменимое зелёное пятно в полихромном ансамбле камней-самоцветов, и как редкого представителя царства минералов, который в любой день может оказаться в «Красной книге» цветных камней, как только будет осознана необходимость в подобной.

Насколько проста и рациональна была производственная и рыночная классификация малахита в середине XIX в., свидетельствует документ 1843 г., найденный в архиве Демидовых:

«Две разновидности малахита из Нижнетагильского Меднорудянского месторождения.

1 сорт. Малахит этого сорта после полировки имеет на поверхности то жилки, образующие круги, то ленты различных цветов от тёмно-зелёного на светло-зелёном фоне до зелёно-голубоватого. Эта разновидность малахита, которую находят в кусочках значительного объёма, отличается игрой жилок, расположением пятен и особенно красотой.

2 сорт. Малахит этого сорта однообразного зелёного цвета и менее определённого рисунка, чем первый. Он имеет полосы, которые можно сравнить с пером страуса и которые, расходясь из разных центров, дают в точке своего соединения богатые оттенки. Эта разновидность малахита чрезвычайно пригодна для полировки, которая совсем не вредит этим оттенкам, особенно когда его полируют рельефно, и она известна среди потребителей под именем бархатистого малахита. Однако её рассматривают у нас как сорт низший как потому, что в нём всегда присутствуют маленькие кусочки разнородного вещества, из-за которых получаются значительные отходы, так и потому, что любители не знают действительного качества, которое делает его высшим по сравнению с 1-м сортом. Привыкнув же к этому последнему, видят в нём свои прелести. И всё же охотнее покупают изделия, сделанные из малахита 1-го сорта.

Все остальные сорта малахита есть только вариации всех остальных.

В торговле этим минералом придерживаются деления его на следующие сорта:

1 сорт. Обычно он представлен кусочками значительного объёма с чётко выраженным рисунком и с красивым фоном этого рисунка. Он подразделяется на кружевной — с жилками, образующими круги, и ленточный — с жилками имеющими форму лент на пятнистом или чистом фоне.

2 сорт. Отдельные куски со слабым рисунком.

3 сорт. Отдельные кусочки из куска высшего сорта, с рисунком ещё более слабым на не очень чистом фоне.

4 сорт. Отдельные кусочки из упомянутых выше сортов, не имеющие ни игры жилок, ни рисунка, но достаточно компактные и плотные.

5 сорт. Низкий. Кусочки не плотные, грязного цвета и покрытые разнородными веществами».

Как видим, ни о бирюзовых, ни о плисовых малахитах здесь речи не идет.