Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Житие и чудеса мичуринской старицы схимонахини Серафимы 4 страница






Через небольшой промежуток времени я опять приехал к матушке. Она все так же приветливо встретила меня и спросила: «Ну, как, голубчик, в прошлый раз доехал?» Ответил: «Слава Богу, матушка, хорошо». Она и говорит: «А ты всегда старайся держать руку не так (сжала все пять пальцев в кулак), а вот так (широко раскрыла ладонь)». Я ничего не говорил матушке о том, что меня оштрафовали в прошлую поездку. И это было сказано мне в назидание – обличение в скупости и напоминание, что «рука дающего не оскудевает». Так незабвенная матушка обличала нас в пороках.


 

Перед началом весенней распутицы в сельскую аптеку, где я работал заведующим, разрешили в виде исключения на время весеннее-полевых работ завезти аптечки первой медицинской помощи, перевязочные материалы и медикаменты с Тамбовского центрального аптечного склада, хотя мы были прикреплены на снабжение к Мичуринскому межрайонному складу. Я заказал в местном автотранспортном предприятии грузовую машину, и рано утром по морозцу мы выехали из села. Можно было ехать прямо на Тамбов, но эта дорога хотя и была короче, была хуже, поэтому решили ехать через Мичуринск. От села до Мичуринска дорога была грунтовая без покрытия, а от Мичуринска до Тамбова (бетонки тогда еще не было) дорога была вся разбита. Доехав до Заворонежского (в пригороде Мичуринска), я оставил шофера с машиной у столовой, чтобы он позавтракал, а сам городским транспортом поехал к матушке за благословением.

Она, как всегда, приветливо встретила. Я рассказал о цели своего визита, высказал свои опасения, потому что дорога была трудной. Но матушка благословила и сказала, чтобы я не волновался: все будет хорошо, и мы доедем благополучно.

До Тамбова доехали нормально, потому что еще было морозно. На складе по своему заказу все получили, погрузили на машину, закрыли груз оказавшимся дырявым брезентом, но в ночь в обратный путь выезжать не решились, думая, что будет лучше выехать рано утром по морозцу. Машину оставили на территории склада под открытым небом. Только в ночь мороза не было, а пошел сильный дождь. Я совсем не спал, переживал за свой товар, ведь брезент тот был укрытием ненадежным, а дождь прошел очень сильный. Рано утром выехали, и уже за городом увидели, что дорогу развезло, на ней стоит вереница машин, и проехать по ней кажется невозможно.

Однако шофер спокойно, хотя и медленно, но уверено повел машину вперед, объезжая буксующие или стоящие машины. В пути мы были очень долго, потому что ехали, что называется «куриным шагом». Однако нигде не буксовали. Иногда казалось, что дальше ехать невозможно, но все-таки потихоньку продвигались вперед. Шофер был совершенно спокоен. Поздно вечером, а вернее, ночью благополучно добрались домой. И теперь уже волнение было о том, как сохранился груз.

Разгрузили машину, проверили наличие товара по счетам: все было на месте, и, хотя некоторые картонные коробки подмокли, испорченного товара не оказалось. Это было настоящим чудом. Только по молитвам матушки без приключений доехали по такой дороге, и все медикаменты и наборы аптечек оказались невредимыми.

Заболела раба Божия Мария, которая часто навещала матушку Серафиму. Врачи поставили страшный диагноз, направили в Тамбовский областной онкодиспансер. Надежды на выздоровление не было, проведенная хирургическая операция лишь только это подтвердила. Приехав из Мичуринска в Тамбов, матушка Серафима направилась в больницу. Вошла в палату, взяла больную за руку и сказала: «Вставай, Манька, нечего лежать!» Больная вскоре выписалась, вернулась домой и стала поправляться. Затем она приняла монашество с именем Гермогена и еще прожила после операции более тридцати лет.

На Пасху 1996 года она сказала своим близким: «Все, это моя последняя Пасха на земле. Матушка Серафима во время моей болезни сказала, что я умру тогда, когда откажут ноги. Ноги отказывают…». Матушка Гермогена умерла в июне 1996 года, через 29 с лишним лет после кончины схимонахини Серафимы.

Однажды отец Макарий благословил меня на покупку фотоаппарата, сказав при этом, что мне будет поручено одно дело, которое еще никому не поручалось. Я купил фотоаппарат ФЭД, все необходимое для фотосъемки и печатания. До этого понятия не имел, что мне когда-нибудь придется фотографировать. Хотя, когда я в первый раз в начале 1956 года приехал к отцу Митрофану, то услышал в храме за своей спиной: «Фотограф приехал». Фотоаппарат я купил где-то в 1965 году. И вот батюшка благословляет поехать к матушке и сфотографировать ее. Как сейчас помню, приехал в Мичуринск ранним апрельским утром, пришел в келью. Матушка была там со своей келейницей. Я сказал о цели моего приезда и, хотя она не любила фотографироваться, меня благословила. Неопытный фотограф с великим волнением приступил к своему делу: сделал несколько кадров и уехал.

Дома сразу же приступил к проявлению пленки и печатанию снимков на фотобумаге. Хотя фотографии и были, может быть, не совсем удачными, но если учитывать, что это был мой первый опыт, то, конечно, то, что они вообще получились, тоже было чудом.

И вот через несколько дней моя супруга поехала к матушке. Я послал с ней по нескольку фотографий разных видов. Матушка просмотрела их и сказала: «А еще нет одной карточки, где я в черном платочке». Действительно, я почему-то не отпечатал эту фотографию. Сделав и ее, через некоторое время поехал к матушке. Она мне сказала: «Мало карточек-то, все раздала». А я в ответ: «Матушка, еще сделаю – побольше». И уехал.

И вот, в следующий выходной день, а он у нас тогда был в четверг, приготовился печатать матушкины фотографии. Все для этого было готово, и я был уверен, что теперь-то у меня дело пойдет быстро. Закрылся в темной комнате с красным фонарем и начал работать. К моему удивлению, первый отпечаток при проявлении был, как бы покрыт туманом. Почему-то решив, что все дело в температуре проявителя (мне показалось, что он слишком холодный), слегка подогрел раствор и сделал еще один отпечаток – результат тот же самый. Тогда решил, что перегрел раствор и охладил его. Никаких изменений. И тут меня осенило: ведь я сказал матушке, что «еще побольше сделаю», а благословение на это дело и не подумал попросить! Тут же мысленно попросил прощения и благословения. И все сразу наладилось»22.

Л.В. рассказывает:

«Однажды к матушке приехал иеромонах Василид из Почаева. Когда пришло время ему уезжать, матушка подала ему хлеб, приговаривая: «Возьми, возьми, пригодится». Он возражал: «До Москвы недолго», - но, уступая матушкиной просьбе, хлеб взял.

В пути, по каким-то причинам, поезд стоял восемь часов. Матушкин- _______________

22 Фотографий в общей сложности было сделано много, и все они разошлись по осиротевшим многочисленным матушкиным чадам и получившим ее молитвенную помощь не знавшим ее при жизни почитателям после ее кончины.

то хлеб и пригодился.

В 1964 году, при погребении старца схиигумена Митрофана в городе Воронеже, присутствовал настоятель Михаило-Архангельской церкви поселка Мордово, протоиерей Александр Бородин со своей матушкой Агриппиной. К нему подошла находящаяся там матушка Серафима и сказала: «Примите монашество». Мысленно отец Александр усомнился в услышанном: «Какое же монашество? Матушка, дети...». В ответ на его мысли, схимонахиня уточнила: «Не сейчас, а в 60 лет».

О пророческих словах матушки отец Александр помнил всегда, а в возрасте 57 лет серьезно задумался над тем, что же может привести к монашеству: смерть матушки, кого-то из детей или собственное болезненное состояние? Примерно в том же возрасте он тяжело заболел. Слова схимонахини Серафимы о принятии монашества были подтверждены и другими старцами. После тяжелой операции он принял схиму с именем святителя Питирима, после чего прожил еще несколько месяцев и упокоился. Вскоре приняла схимнический постриг и овдовевшая матушка Агриппина».

Л.П. вспоминает:

«У нас дома случилось несчастье. Мою младшую сестру увезли на скорой в больницу. Что с ней было, мы не знали и волновались, ведь сестра ждала ребенка. Утром я побежала к матушке – та лежала с перевязанным животом, всю ночь мучаясь от боли. Увидев меня, сказала келейнице: «Дунятка, развязывай меня». Евдокия размотала полотенце, а матушка спросила: «Что у вас случилось?» Я рассказала. Матушка повернулась к святым образам: «Будем молиться». «Мы хотим, чтобы ребенок был», – просила я. Матушка снова посмотрела на иконы, а потом повернулась ко мне: «Нет, уже делают чистку». Примерно в это время в больнице сестре делали «чистку».

Как-то, когда я – еще молоденькая девушка – очень поздно возвращалась от матушки, меня окружили ребята. Они пересвистывались, толкались со словами: «Вот ты какая стала, в школе не такая была». Мне стало очень страшно, и я в ужасе взмолилась: «Матушка, помоги! Матушка, помоги!» Когда они наконец-то отстали, я облегченно вздохнула и поспешила домой. Утром матушка встретила меня словами: «Что вчера с тобой было? Ты мне всю душу вымотала». И я ей обо всем рассказала.

В другой раз я возвращалась от матушки ночью, и в парке мне встретился мужчина во всем черном. Его одежду я приняла за монашескую. Остановилась от удивления: «Ой, монах!». А он размахнулся и со злостью ударил меня по лицу, а потом ушел. Матушка на другой день сказала: «Если бы я не молилась за тебя, то не то бы было».

Я год не ела мяса, но об этом ничего не говорила матушке. Однажды у нас на работе (в цехе консервного завода) стали делать свиную тушенку. Мясо было душистое, вкусное, и женщины соблазнили меня попробовать. Прихожу к матушке, а она говорит: «Знаешь, как люди мясо едят? Даже жир по рукам течет». Я после этих слов повинилась: «Матушка, ведь это я так ела».

Ехала я однажды в автобусе и обратила внимание на красивого молодого мужчину со спутницей. Все глядела на него и думала: «Ах, какой красивый, а женщина некрасивая». Когда пришла к матушке, она сразу сказала: «Ой, ой, как керосином-то пахнет. Где это ты побывала? Возле какой бочки?»

У нас на заводе стал работать молодой человек, который оказывал мне внимание. Я рассказала обо всем матушке. «Он тебе не нужен», – сказала она. «Ну что же мне делать? Ведь он рядом со мной работает?», – спрашивала я. «Мы его в командировку пошлем», – уверила матушка. Я засомневалась: «Так ведь у нас не посылают в командировку!» «А мы пошлем», – подтвердила она.

К моему удивлению, вскоре молодого человека послали в командировку. Прошло еще немного времени, и он уехал из нашего города навсегда.

Матушка рассказывала о видении, открывающем важное значение милосердных поступков для спасающихся в миру: Божия Матерь показала ей две дороги: одну – широкую, освещенную фонарями, а другую – узкую. «Какой дорогой пойдешь? – спросила ее Пречистая». «Мне мама говорила идти узкой», – отвечала подвижница. «С добрыми делами и широкой можно идти – фонарики горят», – сказала ей Богородица.

Матушка при жизни не раз сподоблялась чудесных посещений.

На улице Коммунистической и сейчас стоит дом, в котором размещалось гинекологическое отделение. Старица говорила: «Если бы вы знали, сколько тут загублено душ!», – и рассказывала, как однажды, проходя мимо этого дома, увидела некую Матушку, которая что-то высматривала во дворе этого дома. «Матушка, – обратилась она к Ней, – что Ты здесь ищешь?»

«Если бы люди знали, сколько здесь загублено душ», – ответила Она со скорбью и стала невидима.

Однажды матушка Серафима шла из храма вместе с незнакомой нам Матушкой. «Побудь со мной», – обратилась она к своей Спутнице. «Меня ждет женщина в больнице. Просит оставить в живых. У нее четверо детей», – отвечала Она и дальше пошла Одна.

В январе 1956 года в дом к матушке постучал благолепный Старец. Она отворила ему и услышала: «Я из Куйбышева. Помоги тебе Господи! Помоги тебе Господи! Помоги тебе Господи!» Матушка подала ему, что могла и, возвратившись в дом, увидела внука, который засовывал гвоздь в розетку. Она окликнула несмышленыша, и молитвами святителя и чудотворца Николая несчастье было предотвращено. А в Куйбышеве тогда заживо окаменела девушка в наказание за непочтительное отношение к образу Николая Угодника.

Когда матушка вместе с послушницей Марией, поехала в Троице-Сергиеву Лавру, как она говорила, «к преподобному Сергию», после службы они вместе с другими паломниками и богомольцами остались ночевать в церкви. Ночью матушка и послушница увидели Старца, который как бестелесный перемещался по церкви сквозь стоящие на Его пути стулья. Приблизившись, он обратился к матушке:

– Ты матушка Серафима?

– Да.

– Какое же твое питание?

– Семье послушание.

– Ты ведь как раз на Скоропослушницу родилась?

– На Скоропослушницу23.

– А живешь на что?

– Пенсию получаю.

– Да ты с нее ни копеечки не берешь…

_______________

23 По церковным метрическим записям матушка родилась 1 ноября старого стиля. В тот же день ее и крестили. Празднование иконе Божией Матери «Скоропослушница», прославившейся на Святой горе Афон в X веке, совершается на восьмой день после дня рождения старицы − 9 ноября. На этот же день приходится память преподобной Матроны († ок. 492 г.). Память мученицы Матроны (святой III века) совершается 6 ноября. А на 1 ноября приходится память святых мучениц Кириены и Иулиании (305− 311 гг.), в честь которых матушку почему− то не назвали. Обдумывая все это, логично было бы предположить, что ее крестили в честь святой, память которой приходилась на 8− й по рождении день, принятый Святой Церковью для того, чтобы «назнаменовати отроча, приемлющее имя во осьмый день рождения своего», что должно совершаться в Божием храме. А может быть ее крестили в этот самый день, если крещение ее произошло не на дому, а в церкви. Да и в паспорте матушки днем ее рождения значилось 22 ноября гражданского стиля.

Слышавшая их беседу послушница Мария обратилась к Преподобному: «Батюшка, помолись за меня».

«Тебя ведь немощи одолевают», – сказал Он ей милостиво и стал невидим.

И еще Л.П. вспоминает:

«Моя старшая сестра, окончив педагогический институт, вышла замуж. После переезда к мужу в Тулу, она никак не могла найти работу. Матушка Серафима сказала: «Она будет работать воспитателем». Ее слова сбылись: сестра устроилась воспитателем и проработала в этой должности 37 лет.

Мы жили в бедности, и я мечтала купить себе часы. Когда мне было примерно лет двадцать, моя мечта сбылась. Через каждые десять минут я на них любовалась, а матушке ничего ни говорила. Как-то прихожу к ней, а она мне: «Я вот все гляжу, что это люди рукав подымают, смотрят и смотрят?»

Я опустила глаза: «Матушка, прости». Она взяла меня за руку: «Да ты с часами! Зачем они тебе?»

Имея дар исцеления, матушка из сочувствия к страждущим многим помогала, но по своему истинно христианскому смирению тщательно это скрывала.

Ради нужды она и меня вылечила, когда со мной случилось несчастье. По пути на работу, я поскользнулась и ударилась коленом о рельсу. Оно стало распухать и болеть. Когда я пришла к матушке, она спросила: «Что с тобой?» «Матушка, у меня коленка болит», – отвечала я. Матушка повернулась к дочери: «Оля, что в таких случаях надо делать?» Оля ответила: «Надо сделать согревающий компресс».

Матушка выслушала дочь, а потом подозвала меня к себе, перекрестила колено, и оно меня больше не беспокоило».

Приехал как-то к матушке гонимый властями отец Антоний. Он был родом с Кавказа, молодой, видный и очень кроткого нрава. Провидя его приезд, старица встретила его у ворот, и едва взглянув на него, сказала: «Батюшка, хожу я по саду – райские птички летают, а их ребятишки из рогаток стреляют и стреляют». Зашли с батюшкой в дом. Там матушка указала на часы: «Вот – ходики. Я их пускаю и пускаю, а они останавливаются и останавливаются». Потрясенный ее словами, отец Антоний заплакал и сквозь слезы произнес: «Матушка, ведь это вы все обо мне говорите».

Он стал просить совета, как ему быть, куда поехать. «Езжай в Сергиев Посад», – сказала матушка. «Как же я без документов поеду?» – сокрушался батюшка. Но получил утешительный ответ: «Их тебе вышлют».

Все так и вышло, как матушка сказала.

Про одну женщину говорили, что она «бегает» за батюшкой. Как-то раз, направляясь к матушке, я увидела эту женщину напротив батюшкиного дома и невольно подумала: «Наверное, люди и правду говорят, все-таки она «бегает» за батюшкой».

Не успела войти, а матушка уже с порога спрашивает: «А если бы я была батюшкой, ты бы за мной «бегала»?» Я растерялась. А она продолжала: «Вот как ты бегаешь за мной, так и она за батюшкой».

Помню еще один удивительный случай: я и матушка находились в келье, но ее самочувствие было неважным. Постоянные приступообразные боли в животе усиливались, становились невыносимыми. Зашла матушкина дочь Ольга, и с тревогой в голосе сказала: «Мама, у тебя самый настоящий аппендицит, давай вызывать «скорую». «Подожди, Оля, подожди еще немного», – попросила матушка. И, похоже было, что она сама чего-то ждала... Прошло немного времени, и в дом вошла послушница отца Власия Ксения. «Ксюша, что у вас случилось?» – сразу спросила матушка. «Батюшке операцию сделали по случаю аппендицита, он меня к вам послал», – ответила она.

После кончины схиигумена Митрофана с 1964 года духовным отцом старицы Серафимы стал именно отец Власий. Она его очень любила и нас наставляла: «Девчонки, если бы вы знали какой это батюшка!» Когда он долго не приезжал, она нам говорила: «Давайте батюшку позовем».

– А как?

– В трубу покричим: «Приезжай».

И он сразу приезжал.

Пока Ильинскую церковь не закрыли и не превратили в краеведческий музей, мы с матушкой часто ходили в нее на богослужение. Помню, как однажды по дороге туда матушка остановилась, повернулась в сторону Боголюбского храма, и, перекрестившись, со слезами на глазах произнесла: «Пройдет 30-40 лет, но старческие слова не пройдут даром. В Боголюбивой будут служить».

Н.В. рассказывает:

«Вместе с напарницей, я возвращалась со смены очень поздно. Одно время на нас напал нешуточный страх: в одном и том же месте, с истошным криком, прямо под ноги бросалась черная кошка. Моя попутчица просила меня: «Я не знаю ни одной молитвы. Ты молись, а я буду за тобой повторять». Так продолжалось три дня.

Захожу я к матушке, а она встречает меня словами: «Как ты ходишь с работы?» Я рассказала про кошку. «Да это не кошка, а бесяка», – отвечала она, – «Ну ничего, ходите спокойно. Больше такого не будет».

С этого дня мы с напарницей возвращались без происшествий.

Меня из города перевели в совхоз Мичурина, где я продолжала работать швеей. Возвращаться домой, по этой причине, мне приходилось очень поздно. Когда я зашла после работы к матушке, она спросила: «Почему ты так поздно?» Я все объяснила. «Нет, так не годится. Будем писать заявление в «небесную канцелярию» о переводе», – сказала она. Я улыбнулась: «Матушка, кто же меня переведет?»

На следующий день, к моему великому удивлению, заведующая швейной мастерской объявила на планерке, что я могу снова работать в городе.

После работы я поспешила поделиться этой радостью с моей молитвенницей: «Матушка, а ведь меня перевели». «Это тебе для веры», – ответила она.

У матушки Серафимы была сноха Неля, которая преподавала в пединституте. Матушка просила ее не ставить двоек – лучше точку. Неля часто приносила ей цветы. И в келье старицы, как правило, стояло много цветочных букетов.

Одна женщина сильно болела и уже не вставала с постели от слабости. Как-то к матушке пришла родственница болящей. На вопрос схимницы о самочувствии сестры она сказала, надежды нет. Тогда матушка подала цветы этой женщине и просила отвезти болящей.

Та подержала букет в руках и стала поправляться».

Известны случаи, когда старица Серафима видимым образом являлась во время операции работавшим тогда врачами – иеросхимонаху Нектарию (Овчинникову) и монахине Марии, всегда безошибочно предсказывая скорое исцеление тех или иных больных, и благословляла им в связи с этим отменить уже ненужное хирургическое вмешательство.

М.Н. рассказывала:

«В Тамбове одной учительнице удалили зуб. После этого ей стало плохо: щека стала болеть, лицо опухло. Врачи говорили, что она не выживет. Муж учительницы грозился убить женщину-врача, которая так неудачно этот зуб удалила. Опасаясь мести, она прибежала ко мне и просила срочно ехать в Мичуринск. «Поможет мне одна только матушка Серафима», – говорила она.

Как только я приехала, и все передала старице, она встала перед иконами на колени и долго молилась. А когда поднялась, уверила, что все будет хорошо. Попросила только сказать всем в Тамбове, кому только можно, чтобы читали акафист святителю Питириму.

Позже врач и ее пациентка приехали к матушке, чтобы поблагодарить ее за исцеление».

Благословение старицы помогло молодой матери, обреченной на смерть из-за рака легких. По просьбе больной, ее прямо из больницы отвезли к матушке Серафиме в маленький домик на улице Станционной.

Измученная болезнью женщина не могла ходить, но старица, взяв ее под руку, провела в дом, напоила чаем и тихим голосом увещевала: «Не время тебе умирать, Раиса, детей надо воспитывать, не пришел еще твой час».

Вскоре тяжкий недуг отступил, а врачи недоумевали о причинах выздоровления, казалось, уже безнадежной больной.

Е. рассказывает:

«Раба Божия Раиса пришла к матушке с сыном, который был болен. Ему предстояла операция. Матушка утешала мальчика: «Колюшка, не страшись. Я буду с тобой». Раиса после операции спрашивала сына: «Ты не боялся врачей?» Он отвечал: «Матушка стояла рядом со мной. Мне не было больно».

Один мужчина болел раком. Его выписали из больницы, как безнадежного: он уже не вставал с постели, ничего не ел и не пил. Матушка пришла проведать больного. Предложила хозяйке: «Давай мы с ним чайку попьем». Та отвечала: «Он уже ничего не ест и не пьет». А матушка снова: «Давай мы выпьем с ним по стаканчику». Хозяйка подала чай. Матушка попила с больным чай и ушла. Тот уснул, а наутро попросил есть и с того времени стал быстро поправляться.

Когда одну многодетную мать, тоже болевшую раком, выписали из больницы без лечения, так как врачи ничего уже не могли для нее сделать, старец схиигумен Митрофан попросил матушку Серафиму: «Матушка, давай молиться, чтобы она осталась жива. Ребятишек жалко». Она согласилась. И по их молитвам та женщина прожила еще 20 лет.

Как-то к матушке приехал монах. Она с ним побеседовала, а потом, посмотрев на часы, произнесла: «Вот какие у меня часы-бегунки: то туда, то сюда». Монах понял, что эти слова о нем и признался: «Мне хочется то в один монастырь, то в другой». А матушка, показывая, чем ему руководствоваться в борьбе с этими искушениями, сказала: «Я ничего не знаю, только всех люблю».

Та же Е. рассказывает:

«Беседуя с пришедшими к ней людьми, матушка несколько раз сказала: «А я, как Псалтирь читать, так мертвых осуждать». Я поняла, что матушкины слова относились не к ним, а ко мне. И когда все ушли, попросила разъяснить мне их смысл. Матушка спросила: «А крестного ты своего поминаешь?» Я призналась: «А мне сказали, что коммунистов поминать нельзя» (а дядя был коммунистом и погиб на войне). «Бумага она и есть бумага, – сказала матушка (имея в виду партбилет), – а он наш». С тех пор я поминаю об упокоении и своего крестного.

Матушка однажды меня спросила: «Как там твой брат, Петруша?» Брат жил на Сахалине, живет и сейчас. Я ответила, махнув рукой: «Матушка, уехал он. Живет себе, да и только». На что она сказала: «Глупая ты у меня, Дунятка. Душа–то наша. Я тоже на Сахалине бываю».

Матушка Людмила Медведева говорит:

«В 1963 году старица Серафима предсказала, что мой ныне покойный муж, служивший тогда в Воздвиженской церкви (в Крестах Ярославской области), будет восстанавливать в Мичуринске после закрытия и длительного бездействия Боголюбскую церковь. Это случилось за 37 лет до начала восстановительных работ и казалось тогда нереальным.

Отца Виктора неоднократно пытались склонить к сотрудничеству со спецслужбами: его допрашивали, запугивали, стреляли в него, грозились снять сан, но я его поддерживала: «Пусть снимут сан, но веры не предавай».

На слова матушки об открытии Боголюбского собора я говорила:

– Почва-то не наша, они злые.

– Будет твой отец Виктор Боголюбскую церковь открывать, будет, – утверждала она, – а уж почешут-то вас, помоют. Очиститесь, как золото в горниле. Только и жить-то вам останется чуть-чуть, и показала это чуть-чуть, соединив на руке указательный и большой пальцы.

– И как нельзя пронести два ведра на коромысле, не расплескав воды, так один из вас должен будет вперед уйти.

Спустя многие годы я поняла, что этими словами прозорливая матушка предсказала мне вдовство по смерти мужа.

За два года до рождения сына я приехала к матушке одна. Она сидела в своей келье под иконостасом за столом, была задумчивой, подпирала голову рукой. В разговоре мы коснулись семейной темы, стали говорить о моих дочерях.

– Мне этих двух хватает, куда же мне еще рожать? – говорила я. Но она возразила:

– Даже у неверующих есть дети, а у вас они должны быть и подавно. Папа будет академист и сын академист.

В год, когда родился Павел, отец Виктор поступил в Московскую духовную академию. Годы спустя ее закончил и Павел. (Ныне отец Павел – настоятель Ильинского храма в городе Мичуринске.)

За полгода до своей смерти, матушка Серафима дала мне кисет: небольшой, пошитый из бардового сатина со светлой подкладкой изнутри. Сверху он стягивался темной тесемкой.

На кисете вышивка крестом: желтыми нитками – крест, переплетенный с веточкой. Веточка выполнена простым стебельчатым швом, зелеными нитками. На веточке - белые цветочки в виде звездочек или ромашек.

– Даю тебе кисетик от великого батюшки, – сказала она, – не скоро, не скоро, но вы с ним познакомитесь. Видишь, крестик обвит цветочками. Желаю вам обоим (мне и отцу Виктору) крестик-то нести, но цвести.

Через пять лет после ее кончины, на пасхальной неделе, прямо с могилки матушки, зашел к нам отец Макарий (тот самый батюшка, о котором говорила нам старица). Шесть часов мы с ним беседовали. Кисет этот когда-то принадлежал ему, а теперь хранится у меня.

В праздник Благовещения Пресвятой Богородицы, после службы в церкви, я пришла к матушке. Прошла в келью, и вдруг слышу ее голос: «А я сегодня платочек-то махрила, махрила». И снова это повторила. Я удивленно: «Матушка, какие же в праздник платочки?»

Но тут поняла, что она меня обличила. Иногда даже в праздники я шила ризы для священнослужителей.

У одной из моих дочек на руке появился лишай. Он становился все больше и больше. Я пошла к матушке и попросила у нее масла из горящей лампады перед иконостасом.

– А веруешь? – спросила она.

– Верую, – отвечала я.

Несколько раз помазала дочке больную руку маслицем. Лишай бесследно прошел через несколько дней. Я знала, что по молитвам матушки люди исцелялись. А теперь уверилась в этом и сама».

Протоиерей А. вспоминает:

«В начале 70-х (1973 год) я прислуживал отцу Виктору Медведеву в Старосеславинской церкви Первомайского района Тамбовской области, и, как и многие другие верующие люди, тайно приезжал на годовщину матушкиной кончины в Мичуринск, где в доме старицы на Станционной улице под покровом ночи собиралось около пятидесяти человек. Среди них были монахи, схимницы, известная подвижница схимонахиня Валерия, монахиня Мария из Тамбова, отец Николай 3асыпкин из Шехмани, который тогда еще работал заведующим аптекой. Туда приезжал бывший врач-хирург из Ельца, известный особо благочестивой жизнью протоиерей Николай Овчинников, ставший впоследствии иеросхимонахом Нектарием. Он передавал, что матушка предсказывала прославление новых святых, возвращение мощей святителя Питирима, пророчествовала что: «Боголюбский собор будет славиться на всю Россию».

А принявшая монашество дочь матушки Серафимы Ольга Кирилловна дала мне мелочь образца 1962 года, полученную ей от матери и сказала: «Восстановится храм, и будут у вас много добрых людей и всегда необходимые средства. Я все четки стерла, прошу об этом Матерь Божию. Принимай Собор».

На священство меня благословил при всех иконой из кельи матушки отец Власий (ставший затем схиархимандритом Макарием). Это было на день ее памяти, с 4 на 5 октября. В то время я еще работал на заводе «Прогресс» инженером-технологом.

Отец Власий вспоминал тогда матушкины слова: «Россию за нечестие поделят на четыре части». Она содрогалась при этом и говорила: «Лучше уйти». Просила об этом Господа. Повторяла: «Домой, домой». «Последняя война будет с Китаем. Не дай Бог попасть на китайскую сторону, лучше на английскую», – так она говорила. «В дома, где есть печное отопление, будут поселять по 3-4 семьи. Люди из города побегут в деревню. Слабых Господь заберет. Будет большая смертность. Кто останется, претерпит голод и большие испытания. Придет время, что через одну улицу на другую не перебежишь: такая стрельба будет»».

Монахиня М. рассказывает:

«Мне нужно было получить паспорт, но в паспортном столе со мной обошлись очень грубо. Выйдя на улицу, я прислонилась к столбу и заплакала. Потом стала просить о помощи матушку. А когда к ней пришла, она уже все знала и успокаивала меня, говоря: «Не плачь, не плачь, все будет хорошо».

В следующий раз в паспортном столе встретили меня приветливо и быстро оформили документы.

В доме, где жила наша семья, была очень ветхая крыша, но не было ни материала, ни денег. Я рассказала матушке о своей нужде. «Все будет хорошо, – сказала она, – только попроси блаженного Илюшу». Я пошла к тому месту, где он сидел, и подала последний рубль с просьбой о помощи. Илюша произнес: «Все будет как надо». «Но как это возможно? – не удержалась я. «Матерь Божия придет, постучит молоточком: тук, тук…», –ответил блаженный. И, правда, вскоре нашлись деньги, материалы и работники.






© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.