Костюм.

Костюм трагического актера. Основа для мужских персонажей трагедии - старомодный ионий-ский длиннополый хитон, доходящий до щиколоток и похожий на праздничную порфиру. Этот хитон был богато расшит орнаментами. Поверх - богато украшенный плащ, который закалывался массивной брошью на шее. Повязки на волосах и запястьях (как у жрецов). Во 2 в до нэ - митра и тиара (головные уборы азиатских царей).

В классическое время костюмы обходились без нагрудных и наплечных вставок, увеличиваю-щих объем тела. Не носили в 5-4 вв и котурнов: они утвердились в театре только в эпоху позднего эл-линизма и Рима. Обувь: сандалии на плоской подошве с треугольным носком, загнутым кверху, и са-пожки на каблуках (именно они изначально назывались котурнами).

Длинные рукава и тесные облегающие штаны - также пестро разукрашены. Рукава и штаны имели отчасти технический смысл, так как скрывали пол и возраст исполнителя, что было необходимо, например, для ролей девушек.

Трагические костюмы разнообразились. Хитоны путника, вестника, воина укорачивались. К костюму - реквизит: царь-воин - меч или копье, царь-старец - посох. Женщины к могильному холму - кувшин с возлияниями. В облике вестника сохранились черты рапсода - декламатора эпоса, обыкно-венно выступавшего с посохом, в богатом головном уборе.

Еврипид и Агафон стали наряжать действующих лиц в лохмотья, что воспринималось совре-менниками как дерзость. У Эсхила и Софокла костюм выявлял типовые признаки (амплуа) той или иной роли. У Еврипида костюм передавал ситуацию, в которой оказывался герой.

В целом, можно предположить соперничество двух стилей трагедии в последней трети 5 в до нэ - " эсхиловского" и " еврипидовского". Возникает первый случай состязания " классиков" и " авангардистов" в истории театра. Еврипид победил в этом состязании. Но не в свое время, а в эпоху эллинизма и Рима, когда его драматургия приобрела колоссальное влияние. И произошло это уже после того, когда сам Еврипид вошел в канон классиков.

Облик комических персонажей формировался за счет преувеличения телесных пропорций. ос-нова костюма 5-4 вв - короткий дорический хитон. Также трико - цветное или телесное - и подкладки для тела, увеличивающие объем. На комической маске - огромный широко разинутый рот. Таким обра-зом, демонстрация избыточной плоти дополнялась гротесковым изображением обжорства. Из-под хи-тона свисал длинный фаллос (не имел ритуального смысла в отличие от сатировского).

Маски. В эстетическом отчуждении персонажа античного театра главную роль играла маска. Отчуждение - не просто прием, но способ существования актера в открытом пространстве, и главный инструмент его - именно маска.

Маска двузначна: она одинаково интенсивно выражает как присутствие героя на сцене, так и его отсутствие. Страх или отчужденность зрителя перед маской обусловлены тем, что с маской невоз-можно установить контакт. Маска всегда таинственна - это присутствие иного, непостижимого мира рядом. Особенно остро ощущалось появление маски на орхестре после киклических хоров, танцевав-шихся с открытыми лицами.

В классической античности нет терминологического противопоставления понятий " лицо" и " маска". Оба понятия выражаются одним словом - proposon, и установить, что именно подразумевает классический автор, часто можно только по контексту. Более того, во всей античности не ни одного сочинения, посвященного осмыслению масок; есть только их технические описания.

Ранние маски для трагедии не превышали нормального размера головы. Из чего изготавлива-лись, точно не известно (дерево, кожа, льняная ткань). Поверх масок на голову надевался парик.

Начало изготовления масок-шлемов - 4 в до нэ. С такими масками-шлемами связано и появле-ние характерного элемента в облике актеров позднего эллинизма и Рима - онкоса, напоминающего эл-линистические женские прически, когда все волосы собирали в пучок надо лбом.

Лица на первых масках изображались самыми общими очертаниями, без детализации. В 4 в до нэ, когда актер стал располагаться близ скены, черты маски детализируются, так как актера в укрытии скены можно рассмотреть гораздо подробнее.

Если для эсхиловского актера важно было выразительно и, главное, смыслово оправдать свое физическое присутствие на орхестре, то для актеров Еврипида важным становилось умение притво-риться, явиться кем-то иным, чем был сам актер, и притвориться так, чтобы результат не выглядел фальшивым.