Картина третья

На сцене то же. На палубе поэт в тельняшке с перевязанным глазом чистит картошку. Рядом мешок и ведро. Ему постоянно мешает повязка на глазу – никак не может к ней привыкнуть. Рядом, посматривая все время на часы, ходит девушка. Она кого-то ждет. Поэт чистит картошку и смотрит на нее.

ПОЭТ (наконец решившись): Девушка, вы, вы… уже два часа здесь кого-то ждете. Знаете, это…ну… я хотел вам сказать, что любовь – это такая штука, ну, как вам сказать, в общем, это бывает.

Девушка отходит, ничего не отвечая. Пауза.

ПОЭТ (другим тоном): Эй, вы! Что вы здесь делаете целых два часа! Ходите и ходите. Вам что, места мало? Ходят, а потом… (про себя, жалобно). А мне поговорить хочется.

Девушка удаляется. Поэт ищет слова. Пауза.

ПОЭТ (подражая капитану, кричит): Эй, красотка, тысячу чертей! Ты знаешь, что такое раздражать старого морского волка? А?! Пусть акула (вспоминая и явно путая) разорвет мне пасть, но больше я этого не вынесу. Тысяча кашалотов, я запущу в тебя этим земляным яблоком.

Поэт делает страшное лицо. Девушка не боится, не меняя выражение лица, ищет зеркальце, смотрится. Затем садится.

ПОЭТ: Ты что, немая?

Девушка молчит.

ПОЭТ (про себя): …Вот глухая! (Обращаясь к девушке, кричит): Ты что, глухая? (Наконец, спускается с палубы, подходит к девушке): Я не понимаю, почему вы не хотите мне ответить? Я, между прочим, не какой-нибудь…

Девушка, игнорируя поэта, идет на палубу, садится и чистит картошку.

ПОЭТ: Сумасшедшая. Но, честно говоря, мне уже надоело чистить. (Поднимается на палубу за девушкой, смотрит, как она ловко чистит картошку). Как вы, девчонки, это умеете! Об этом надо писать стихи. Нет, поэмы. (Задумывается над первой строчкой): Когда мы чистили картошку… ты умирала от любви. (Повторяет): Ты умирала от любви. (Бьют часы). Светило солнце нам в окошко… часы пробили ровно три. Настало время...

ДЕВУШКА (вскакивая): Три? Все. Он сказал, до трех. Три! Три! Ну почему уже три? (Плачет).

ПОЭТ (в сторону): Поэмы пишешь – и ничего, а тут строчка – и в слезы.

ДЕВУШКА (подходит к поэту): Скажите правду – я красивая?

ПОЭТ: Да, конечно.

ДЕВУШКА: А нос? Рассмотрите его получше.

ПОЭТ: Хороший нос. Если присмотреться, то он может быть даже греческий.

ДЕВУШКА: Я вас спрашиваю, красивый или некрасивый, а вы мне только – да или нет. Поняли? Глаза?

ПОЭТ: Да.

ДЕВУШКА: Фигура?

ПОЭТ: Отличная фигура.

ДЕВУШКА: Только да или нет. А ноги?

ПОЭТ: Да.

ДЕВУШКА: Вот так надо проверять людей. Вы лжете, как и все! А он хоть был честный. Я уродина. На эти ноги вы говорите, что они красивые? Да они же кривые, неужели этого не видно?

ПОЭТ: Где?

ДЕВУШКА: Настоящие, кривые ноги!

ПОЭТ: Не вижу.

ДЕВУШКА: Так встаньте, видите, от коленки идет – вот так. (Показывает и плачет). А нос! Да вы возьмите любую картофелину из этого мешка, она точная копия моего носа. Ну, возьмите.

ПОЭТ (достает огромную картофелину): Во!

ДЕВУШКА: Нет, поменьше. Хотя ладно. У вас нет одного глаза, и вам все девушки, у которых есть глаза, уши, нос, ноги и руки, кажутся красавицами. Вас можно понять. Мне вас даже жалко. (Оглядывает поэта). Ладно, я согласна. Я за вас выйду замуж. (В сторону): На зло ему. Я урод, и вы урод. Вместе мы уже не уроды, а ячейка общества. Вы меня хоть видите?

ПОЭТ (ошалело): Вижу.

ДЕВУШКА: Хорошо?

ПОЭТ: Хорошо.

ДЕВУШКА: Берите меня под руку и идем расписываться.

ПОЭТ: Так сразу?

ДЕВУШКА: А чего тянуть? Мама мне, правда, говорила, чтоб я хоть спрашивала у жениха – а вы теперь мой жених – сколько он зарабатывает.

ПОЭТ: Нисколько.

ДЕВУШКА (удивленно): Как?

ПОЭТ: Меня не печатают.

ДЕВУШКА: Но вы работаете? Я буду тебе тыкать. Мы ведь уже сговорились.

ПОЭТ: Работаю.

ДЕВУШКА: Ну, это самое главное. Муж не должен быть лоботрясом. Ну что, одноглазый муж мой, идем расписываться.

Звуки свадебного марша. Пауза.

ПОЭТ: Браки совершаются на небесах. Ты слышала об этом? Мы не знаем друг друга, не знаем даже, как друг друга зовут, есть ли у нас общие интересы. Может быть, мы не подходим друг другу по характеру.

ДЕВУШКА: Мы подходим. Ты – урод. И я – урод.

Вместе мы уроды.

Что нам делать, если мы

Ошибки у природы?

ПОЭТ: Но я совершенно не считаю себя уродом. Я нормальный молодой человек приятной наружности, с хорошими манерами, и вообще я не понимаю, почему я должен расписываться, как вы говорите, только потому, что у меня временно нет одного глаза.

ДЕВУШКА: Почему это временно?

ПОЭТ: Потому что я учусь быть морским человеком, может быть, пиратом. Или еще кем-нибудь, я должен за... заглотнуть жизни, научиться...

ДЕВУШКА: А! Ты еще учишься!

ПОЭТ: А вы?

ДЕВУШКА (нехотя): Заканчиваю.

ПОЭТ: А я только начал.

Девушка еще раз оглядывает поэта.

ПОЭТ: Я только начал и вообще собираюсь учиться всю жизнь. Я хочу везде побывать, все увидеть. Все. Своими глазами. А потом я напишу поэму или роман. Поэт может стать писателем, а большие писатели становятся романистами. Говорят, что роман уже умер, но точно этого никто не знает - что умерло, что еще живет...

ДЕВУШКА: Теперь я понимаю, почему мама велела мне спрашивать у женихов про деньги. Когда же ты начнешь зарабатывать? Книги сейчас никто не читает, только вот эти серии про любовь.

На своем месте появляется Сытая жизнь. Она подманивает девушку и, показывая на поэта, жестами объясняет, что с такими женихами лучше не иметь дела.

ДЕВУШКА: Что? (В сторону береговой тени): Он? Мне его жалко. Нет, он, конечно, немного того, но он учится и еще поумнеет.

Береговая тень показывает: нет, этого не случится.

ДЕВУШКА: Подруги мне говорят, чтоб я с такими «ботаниками» не связывалась.

ПОЭТ: С какими?

ДЕВУШКА: С такими, которые всю дорогу учатся. Они говорят, что с них мало толка, они всегда нищие, им всегда чего-то не хватает, они всегда попадают в дурацкие истории и так далее. А настоящий человек, жених, должен всегда бить в одну цель - вот миллион, или два, или пять и все. И никуда не сворачивать.

ПОЭТ: Ну, вот видите, а вы хотели за меня замуж.

Береговая тень во время этого разговора жестами одобряет девушку.

ДЕВУШКА: Но мне стало тебя жалко.

СЫТАЯ ЖИЗНЬ:... еще поумнеет.

Береговая тень машет девушке рукой и исчезает.

ПОЭТ: Вы обманываете себя. Вам совершенно не было меня жаль. Вы жалели себя. Только себя. И готовы были выйти за первого встречного только потому, что вам было жаль себя. Вы кого-то ждали, а он не пришел…

ДЕВУШКА: Я не хочу говорить о нем. Он – подлец.

ПОЭТ: Но еще час назад ты его любила!

ДЕВУШКА: Да, я любила его, а теперь не люблю. Что тут такого?

ПОЭТ: Как можно?! Ведь еще недавно ты готова была разделить с ним все, плакала… Вы целовались!

ДЕВУШКА: Да. И не раз.

ПОЭТ: Это предательство.

ДЕВУШКА: Где предательство? Я никакого предательства не вижу (оглядывается).

ПОЭТ: Предательство.

ДЕВУШКА: Я никакого предательства не вижу. Не вижу.

ПОЭТ: Вот когда ты стояла здесь (подводит ее к месту, где она ждала). Здесь, стой. Ты очень любила, не хотела ни с кем разговаривать, потому что тем самым боялась обидеть ЕГО! Здесь ты ждала и любила. А я чистил картошку, смотрел на тебя, и мне было завидно. Да, завидно. Ну, почти завидно. Потом… Ты знаешь, что от любви до ненависти, говорят, один шаг?

ДЕВУШКА: Ну.

ПОЭТ: А вот здесь (показывает место) ты уже ненавидела. Вот здесь любила, а вот здесь ненавидела. А теперь вспомни, что ты думала там, когда ждала его. Закрой глаза. Так легче вспомнить.

Девушка закрывает глаза. Пауза.

ПОЭТ: Вспомнила?

ДЕВУШКА: Еще не все.

ПОЭТ: Вспомнила?

ДЕВУШКА: Еще не все.

ПОЭТ: А теперь открой глаза и сделай шаг туда, где ты ненавидела. Ну!

ДЕВУШКА (подумав): Мне не хочется.

ПОЭТ: Не хочется?

ДЕВУШКА: Нет.

ПОЭТ: Ты его любишь?

ДЕВУШКА: Люблю.

ПОЭТ: Ты его хочешь любить всю жизнь?

ДЕВУШКА: …Да, но…

ПОЭТ (не давая договорить): Ты хочешь любить?

ДЕВУШКА: Да.

ПОЭТ: А он тебя не любит.

ДЕВУШКА: Не любит.

ПОЭТ: И ты не хотела бы всю жизнь любить его, только его.

ДЕВУШКА: Я не выдержу.

ПОЭТ: Но и ненавидеть ты его не хотела бы?

ДЕВУШКА: Да. Что же я теперь и должна тут стоять?

ПОЭТ: Ты хочешь отправить любовь в прошлое? Это очень тонкое дело. Только кажется, что это ничего не стоит. Я это делал не раз и знаю, что это сложная процедура. Ты решила его ненавидеть, чтобы избавиться от любви?

ДЕВУШКА: Да.

ПОЭТ: Это совершенно неправильно. Совершенно. Так ты убиваешь способность любить, и больше уже никого не полюбишь. Тебе будет казаться, что тебя обманут, разлюбят, и потому ты будешь стараться обмануть первой, и тут стоит только начать. Ложь, как стихи, за первой строчкой следует вторая.

ДЕВУШКА: Так что же мне делать?

ПОЭТ (наслаждаясь самой процедурой): Надо обратиться ко мне.

ДЕВУШКА: Я уже обратилась. Скорее.

ПОЭТ: Вот здесь ты ненавидела (становится на место).

ДЕВУШКА: Да, да.

ПОЭТ: Беги ко мне.

Девушка, помедлив, бежит к поэту.

ПОЭТ: Начинаешь ненавидеть?

ДЕВУШКА: Да.

ПОЭТ: Беги обратно.

Девушка бежит на то место, где ждала.

ПОЭТ: Любишь?

ДЕВУШКА: Да.

ПОЭТ: Быстрее ко мне.

Девушка бежит.

ПОЭТ: Ненавидишь?

ДЕВУШКА: Да.

Бежит.

ПОЭТ: Любишь?

ДЕВУШКА (подумав): Люблю.

ПОЭТ: Ко мне.

Девушка бежит.

ДЕВУШКА: Обратно!

Девушка бежит.

ПОЭТ: Обратно!

Девушка бежит.

ПОЭТ: Любишь?

ДЕВУШКА (подумав, вдруг): Не сильно!

ПОЭТ: Обратно!

Девушка бежит.

ПОЭТ: Ненавидишь?

ДЕВУШКА (радостно): Не сильно!

ПОЭТ: Повторим эту беготню… (поправляется) процедуру еще раз. Для закрепления.

Девушка опять бежит с одного места на другое.

ПОЭТ: А теперь отойдем в сторону и посмотрим на все это со стороны.

Отходят.

ПОЭТ: По-моему, прекрасно! Любовь в прошлом! И ты выше ненависти. Какая была прекрасная любовь! Как мы целовались! Повторяй за мной.

ПОЭТ и ДЕВУШКА (вместе): Как мы целовались. Как я ждала его! А он не пришел.

ДЕВУШКА (почти плачет): А он не пришел.

ПОЭТ: Это потому, что слишком свежа рана. Эту процедуру надо делать на третий день. В чем – в чем, а в этом я понимаю! Прекрати реветь! Ты должна чувствовать легкую усталость и необыкновенную легкость!

ДЕВУШКА (сквозь слезы): Почему?

ПОЭТ: Ты свободна. Твое сердце вновь готово полюбить! Помню, я любил. И устал. Это же была такая огромная работа! Цветы, свидания, ничего делать не можешь, ходишь, как ошалелый. Но зато потом… разлюбил… сел за стол и написал: «Я вас любил, любовь еще, быть может, в душе моей угасла не совсем…»

ДЕВУШКА: Это Пушкин.

ПОЭТ: Ну и что, что Пушкин. И Пушкин разлюбил, и я разлюбил. В этом мы схожи.

ДЕВУШКА (обреченно): Он не пришел потому, что я уродина.

ПОЭТ: Я тоже был уродом.

Девушка смотрит, как бы говоря, почему это БЫЛ?

ПОЭТ: Мне так казалось. Я ходил в парикмахерскую и боялся, чтобы у меня не состригли лишнего с висков, а когда состригали, плакал. Выйдешь из парикмахерской и плачешь. Я был лопоухий.

ДЕВУШКА (робко): Ты и сейчас…

ПОЭТ: Теперь мне все равно, я знаю, что дело точно не в этом.

ДЕВУШКА: А в чем?

ПОЭТ: Этого я еще не знаю.

ДЕВУШКА: Но ты же сказал – дело точно не в этом.

ПОЭТ: Не в этом – точно.

ДЕВУШКА: Ты соображаешь, что говоришь! Тебя послушать – чем лопоухее, тем лучше!

ПОЭТ: Может быть, да. Вот ты послушай: всем дается поровну! Абсолютно поровну! Если, скажем, ты лопоухий…

ДЕВУШКА: Я не лопоухая. Я кривоногая.

ПОЭТ: Если, скажем, ты кривоногая, то в обмен на свою кривоногость ты получила в избытке какое-то другое качество.

Девушка осматривает себя.

ПОЭТ: Оно может быть скрытое. Может быть, ты чрезвычайно добра. Или, скажем, замечательный товарищ – только на тебя и можно положиться. Я, например, в обмен на лопоухость получил способность сочинять стихи…

ДЕВУШКА: … которые нигде не печатают.

ПОЭТ: Напечатают! Но если ты будешь вся замыкаться на своих недостатках, тебе никогда не открыть своих достоинств. Ты так на всю жизнь и останешься кривоногой, и нос, твой нос… Он сделает с тобой свое дело. Когда я написал первую строчку, я перестал быть лопоухим. Перестал!

ДЕВУШКА: И тебя тут же полюбили?

ПОЭТ: Ну, не сразу. Сначала я... (вспоминает). В каком же это было классе? В первом или во втором? Кажется, в третьем – ну, неважно. У нас такая девочка училась белокудренькая, небольшого росточка. Как пройдет – все в обморок падают.

ДЕВУШКА: Третьеклашки?

ПОЭТ: Направо налево. Походочка, я тебе скажу – ну нет слов. На голове вот такой бант… А как она ругалась – лучше всех: дурак, подлец, сволочь, свинья, козел, осел, корова, домашнее животное. И… я ее полюбил. Сильно-пресильно. Сначала, как это принято, носил её портфельчик. Она мне: «Неси, дурак». Скажет, а я на седьмом небе. Красота! Поносил я, значит, портфельчик, а потом думаю, надо объясниться да и жениться. Чего это мы по разным домам расходимся…

ДЕВУШКА: Это в третьем-то классе?!

ПОЭТ: Ну, может быть, в пятом. Мне надо объясниться, а как сказать – не знаю. И вот на уроке я ей пишу записку: «Я тебя люблю». И никаких гвоздей. Думаю, на перемене отдам. Звонок, черт побери. Я к ней! А язык не поворачивается, и вдруг говорю: «Тут один мальчик велел передать тебе записку». То есть я ей говорю, будто это не я написал…

Появляется капитан Вуд. Оглядывается. Машет кому-то рукой, и выходит парень, развязный и распущенный. Вуд, ни слова не говоря, указывает ему подняться на палубу по трапу, а затем спуститься в кубрик.

КАПИТАН: Вы ничего не видели.

ПОЭТ: Как?..

КАПИТАН: Вы ничего не видели. Понятно? Ну, как у нас с картошкой?

ПОЭТ: Осталось почистить четверть мешка.

Капитан смотрит на поэта, как на сумасшедшего.

КАПИТАН: Кто это будет есть? Мешок картошки!

ПОЭТ: Команда, капитан. Вы же сказали почистить на всю команду.

КАПИТАН: Команда – это ты и я. И еще тот парень, которого вы не видели. Кто эта дама?

ПОЭТ (после некоторого замешательства): Она отлично чистит картошку.

КАПИТАН: Ну и что?

ПОЭТ: Она могла бы чистить нам картошку в пути, когда мы поплывем…

КАПИТАН: …когда мы пойдем…

ПОЭТ: …да, когда мы пойдем в море.

КАПИТАН: Женщина на корабле?

ПОЭТ: А что? Какой от нее вред?

КАПИТАН: Никакого. Просто корабль тонет.

Из кубрика появляется переодетый в тельняшку и расклешенные черные брюки парень.

КАПИТАН: Нормально. Кашалоты признают тебя за своего.

Вуд подходит к поэту.

КАПИТАН: Ну-ка, побыл одноглазым, и хватит. Сними и отдай ему.

ПОЭТ: А я уже привык…

В присутствии девушки поэт снимает повязку и протягивает ее капитану. Тот бросает ее парню.

КАПИТАН: Лови! Тебе она сейчас нужнее.

Парень надевает повязку. Девушка понимает, что ее обманывали, подходит к поэту и бьет его по щеке.

ДЕВУШКА: Осел, козел, корова, домашнее животное! Врун!

Возмущенная, уходит.

КАПИТАН (смеясь): Теперь понял, почему корабль тонет?!

Вместе с Поэтом поднимается на палубу, затем все вместе спускаются в кубрик.