Из воспоминаний монахини Вероники (Котляревской). 2 страница

С тех пор минуло более пятидесяти лет, но этих мгновений, этой милости Божией, которой я удостоилась по молитвам батюшки Серафима, не забуду до самых последних дней моей земной жизни, и хотя бы теперь, на пороге старости, постараюсь быть достойной чудесного исцеления и смиренно, на коленях благодарить Всевышнего: “Ты еси Бог творяй чудеса! ”

“Вам необходимо покинуть Вырицу.”

Хорошо известно, что старец в начале войны благословлял всех жителей поселка оставаться на своих местах. Тем удивительнее случай, рассказанный сотрудницей книжного магазина в поселке Вырица Л. Тимофеевой со слов своей бабушки М. А. Лапиной. В нем — пример истинного послушания духовному отцу:... Мои родные ходили к батюшке Серафиму за советом и молитвой еще в 30-е годы. Он всегда дарил им радость, вселял в их сердца веру, надежду и любовь. Когда фашисты вступили на Русскую землю, бабушка с мамой, как и многие жители Вырицы, прибежали к домику на Пильном. Люди, взволнованные трагической новостью, выходили от старца утешенные и успокоенные.

Дождались своей очереди и мои родные. В те дни батюшка не вел долгих бесед со своими посетителями. Он коротко сказал бабушке и маме: “Вам необходимо покинуть Вырицу! ” С тем и благословил. Безусловно, сначала их охватили некоторое смущение и ропот, так как знали они, что другие люди получили благословение иное. Тем не менее, родные исполнили все по слову старца. Собрав самые необходимые вещи, взяли они с собой швейную машинку и стали ходить по окрестным деревням, подрабатывая шитьем и поденными работами. Вскоре в одном из селений их, как занимающихся бродяжничеством, выдал властям староста. Бабушку с мамой отправили в лагерь для перемещенных лиц, находившийся на территории Эстонии. В полной мере хлебнули они там горя, но Господь по молитвам отца Серафима, сохранил им жизнь. Вернулись на родину после освобождения Эстонии. Когда родные подошли к своему дому на Сиверском шоссе, то увидели груду развалин. Это был один из немногих жилых домов в Вырице, которые при наступлении наших войск были разрушены до основания. Без слов все поняли бабушка с мамой. Среди обломков домашних вещей нашли они тогда чудом уцелевшую иконку Николая угодника...

“Жив твой Коленька! ”

Клавдия Голубева (+1986) была прихожанкой вырицкой Казанской церкви. Многие жители поселка помнят ее рассказ, еще раз свидетельствующий об отце Серафиме как о провидце, которому были открыты Богом многие тайны.

... Когда муж Клавдии Михайловны воевал на фронтах Великой Отечественной войны, она очень переживала за него, боялась его потерять. Весточек от него не было, и в конце войны она спросила отца Серафима: “Батюшка! Придет ли домой мой Коленька? Жив ли он? ” Старец успокоил ее: “Жив, жив твой Коленька! Придет домой, только головушка у Коленьки, ой как болеть будет...” Николай Никитич действительно вернулся, получив сильное ранение в голову. Осколком вырвало у него из черепа кусок кости диаметром около 30 миллиметров. Он очень остро чувствовал малейшие изменения погоды. Его голова стала своеобразным барометром, и часто он испытывал сильнейшие головные боли. Однако, молитвами батюшки Серафима Николай прожил более 50 лет после полученного ранения. По мере своих сил старался посещать храм Божий. Скончался в январе 1996 года и за десять дней до кончины сподобился исповедаться и причаститься Святых Христовых Таин.

“Сестры и братия найдутся...”

Ольга Георгиевна Преображенская о своей встрече с отцом Серафимом Вырицким рассказывает с необычайным теплом и благоговением.

...Годы блокады я провела в городе на Неве. Сразу после ее снятия работала по закупке фуража для армии. Одна из первых поездок оказалась в Вырицу. Тогда можно было попасть туда только по пропускам. Железная дорога была вся в колючей проволоке, вокруг — минные поля. Ходил до поселка и обратно один поезд в сутки. Перед отъездом ко мне подошел человек очень интеллигентного вида и спросил: “Не Вы ли едете на Вырицу? ” Получив утвердительный ответ, он попросил меня передать отцу Серафиму небольшой пакет, размером с почтовую бандероль. Видимо, это был духовный сын старца.

Когда я вошла в келлию, батюшка сидел на кровати. Он так ласково посмотрел на меня, что тут же ушло все земное. Меня охватили особые ощущения — я будто попала в иной мир, где царят радость, легкость и спокойствие. Сразу подошла под благословение. Я подробно рассказала ему, как было в городе во время блокады. Отец Серафим очень внимательно меня выслушал.

Война разбросала по разным весям всех моих родных, и главным для меня было узнать что-то об их судьбе. Старец сразу сказал: “Сестры и братия найдутся, а маму уже не увидите...” — и обещал помолиться за меня и всех моих родных. Он благословил меня на дорогу, а я с трепетом душевным поцеловала его святую руку. После этого благословения великого старца Господь особо хранил меня всю жизнь.

В 1946 году вернулись находившиеся в плену мои сестры Мария и Александра, а затем и брат Василий. Из Риги прибыл брат Иоанн. Мама скончалась на Псковщине в 1943 году. Все исполнилось, как сказал отец Серафим. К нему в разное время ходили все наши родные, и все испытали силу духоносных даров вырицкого подвижника. В нашей семье его давно уже почитают как святого и верят в силу его небесного заступления. А как всегда хорошо на могилке батюшки Серафима! Там, по вере, всегда нисходит к немощам нашим Небесный Целитель...

“Пустите детей приходить ко Мне...”

“Пустите детей приходить ко Мне и не препятствуйте им, ибо таковых есть Царствие Божие” (Мк. 10: 14). Невольно вспоминаются эти слова Евангелия, когда беседуешь с Галиной В. Смирновой. Родилась я в 1939 году, рассказывает она — мои детство и юность прошли в Вырице. Прекрасно помню батюшку Серафима. Его светящийся, словно ангельский, лик и сияющие глаза нельзя было не запомнить. Старец необычайно любил детей, и дети отвечали ему тем же. Мы часто прибегали к нему под благословение по одному или же целыми стайками. Время было тогда тяжелое, послевоенное. К отцу Серафиму приходило много людей, но нас всегда пропускали без очереди. Он благословлял нас и непременно угощал конфетами, пряниками, печеньем. Часто давал гостинцы с собой.

Батюшка учил детей крестить на ночь подушки, постели и ночные рубашечки... Любовь, исходившая от батюшки, так благотворно действовала на детские души, согревала и окрыляла их, что всегда хотелось прийти к нему еще раз. Ведь, как правило, детские непорочные сердца очень чутко ощущают искреннее к ним отношение. Дети устремлялись к отцу Серафиму, словно к солнечному свету. Могу сказать, что через благословение батюшки благополучно устроилась вся дальнейшая жизнь многих моих сверстников.

Ходила к старцу и моя мама. Отец был репрессирован и осужден на десять лет лагерей. В ту пору считали, что все это справедливо и заслуженно. Многие даже отворачивались от ближних, у которых родственники томились в застенках. Тогда батюшка Серафим сказал маме: “Сейчас все хорошие люди в тюрьмах сидят! ” Далеко не всякий мог произнести в то время такие слова. Когда я подросла, стала регулярно ходить в храм — ведь то, что заложено в детстве, навсегда остается в душе человеческой, становится ее достоянием. Много лет постоянно посещаю могилку великого старца. Там всегда приходит успокоение, а сердце наполняется все той же радостью, которая возвращает меня в годы моего детства...

“Поедешь жить в Париж.”

Евдокия Ивановна Ковтун стала москвичкой. Однако, при первом же случае спешит она в Вырицу, где прошли годы ее детства и молодости, чтобы припасть к вечнозеленому холмику в сени Казанского храма.

...С малых лет вошел в мою душу светлый образ отца Серафима. Еще до войны моя тетя, Анна Кузьминична Логинова, помогала по дому матушке Серафиме и я, девчонкой, почти каждый день прибегала под благословение к великому старцу. Безусловно, только через много лет я основательно поняла, какой милости удостоил меня Господь.

Дивного старца нельзя было не любить. Он был для меня, словно родной дедушка, да и люди, которые впервые приходили к нему, мгновенно ощущали, что нет у них роднее и ближе человека, чем батюшка Серафим, на всем белом свете. Для всех он был сразу и отцом, и матерью. Через него изливал в мир Господь Свою неизреченную любовь. Я видела, как день за днем устремлялся к старцу бесконечный людской поток. Для сердец человеческих он был поистине животворным источником. Люди оставляли у него свои печали, болезни и сомнения и всегда получали утешение и радость. Я никогда больше не встречала пастыря, подобного отцу Серафиму, хотя была знакома со многими людьми из числа духовенства.

В 1941 году я закончила школу и пришла к батюшке просить благословения на поступление в институт. Это было в конце мая. Неожиданно услышала: “Когда получишь аттестат зрелости, никуда не выезжай и постарайся поменьше выходить из дома! ” Менее, чем через месяц началась война... О подвигах отца Серафима в те суровые годы рассказано уже достаточно. Могу добавить только одно: все свято верили в силу его молитвы, и это необыкновенно укрепляло очень и очень многих людей.

В 1945 году я вновь обратилась к батюшке за благословением на продолжение образования. Надо сказать, что с отроческих лет я увлекалась литературой и педагогикой и очень хотела поступать на филологический. Старец же настоятельно посоветовал мне выбрать специальность зубного врача. Я стала сокрушаться о том, что в мединституте будет большой конкурс, и я не смогу сдать экзамен по химии, которую недостаточно хорошо знала. На это отец Серафим уверенно сказал: “Будешь знать один билет и пройдешь! ” Потом добавил: “Не забудь только обязательно явиться в тот день, когда будет зачисление в группы.”

Не было конца моему изумлению, когда мне достался именно тот билет, который я выучила назубок. Вот только второе наставление батюшки я не выполнила и на собственном горьком опыте познала, что непослушание ведет к беде. В назначенный день в институт я не явилась, и меня “отсеяли.” Пришлось поступать на следующий год... В начале 1948 года моего папу за стояние в вере приговорили к 25 годам заключения. Тогда отец Серафим очень утешил нас с мамой, сказав: “Не волнуйтесь! Он вернется к вам через 5 лет.” Отца освободили со смертью Сталина в 1953 году.

“Сила была в нем от Бога великая...”

Любовь Н. Спиридонова “разменяла” десятый десяток — ей 92 года. По молитвам батюшки Серафима Господь дарует ей бодрость духа и телесное здравие. Она неукоснительно посещает богослужения в храме Живоначальной Троицы за Невской заставой, а в праздничные дни ее часто можно встретить в Соборе Александро-Невской Лавры, где она до недавнего времени несла различные послушания в течение нескольких десятилетий. Здесь многие хорошо ее знают и любят, и здесь произошла первая наша встреча. Простота веры и глубочайшее понимание истин Православия — вот те качества, которые отличают Л. Н. “Никого никогда не сужу... Упаси Бог! Сама худая... Как я себя не люблю, как я себя не люблю! ” — часто ли мы можем услышать такое, вырвавшееся из самых сокровенных глубин чистого сердца. Это школа живого богословия, унаследованная от отца Серафима. Рассказ Любови Николаевны лишен всяких прикрас.

...К батюшке Серафиму я часто ездила еще до войны. Шла к нему, как на праздник. С ним было очень просто и необыкновенно хорошо. Сила была в нем от Бога великая. Когда благословлял, то душа до небес взлетала. Уходя от любимого старца, порою думала: “Не в раю ли я побывала? ”

Когда началась война, моего сынишку Бориса эвакуировали вместе со школой в Сибирь, а я осталась в блокадном городе. Работала в Боткинской больнице все годы войны. В одном из редких писем, которые приходили с Большой земли по дороге жизни, Борис написал мне, что сильно ушиб ногу, и она часто болит. По возвращении оказалось, что у мальчика уже несколько лет продолжается хроническое воспаление надкостницы в голеностопном суставе. Гноилась кость, и в районе пятки была кровоточащая незаживающая опухоль. На травмированную но­­гу ступить он не мог. Как тяжело мне было видеть его страдания! Врачи безуспешно пытались ему помочь, но в конце концов отказались. Мне же они заявили, что эта болезнь неизлечима. Оставалось просить помощи только у Господа...

Весной 1945 года мы с сестрой поехали в Вырицу. Господь помог быстро отыскать новый дом, куда переехал старец. Батюшка, как и прежде, принял нас с радостью и тут же сказал: “Все будет хорошо! Ножка у Бориса обязательно заживет.” Он дал мне святой воды и объяснил, как надо ею пользоваться: “Поставьте ногу в чистую теплую ванночку, а моей водичкой поливайте крестообразно больное место с молитвой. На ночь также ставьте компрессы.” Благословив нас, велел передать свое благословение и сынишке. Через месяц у Бориса утихли боли и начал спадать отек.

Возблагодарив Господа и отца Серафима, мы вновь отправились в Вырицу уже с сынишкой. За время болезни нога его очень ослабла, и мы с сестрой вели его под руки. Батюшка принял нас без очереди и сердечно радовался, что дело пошло на поправку. Он очень ласково побеседовал с Борисом, дал ему просфорочку, еще святой водички и благословил. Помню, с каким состраданием, теплом и любовью смотрел тогда на нас великий старец. Казалось, что от него исходит сияние. На станцию Борис возвращался уже без посторонней помощи. Вскоре от “неизлечимой” болезни не осталось и следа, а через некоторое время мы даже забыли, какая нога болела у Бориса. В 1948 году его призвали в армию, где служил он в воздушно-десантных войсках и успешно совершал прыжки с парашютом...

Поведала Любовь Николаевна и еще одну историю, которая произошла с ее знакомыми в послевоенные годы.

...Люди, которые постоянно ходили к отцу Серафиму, хорошо знали друг друга в лицо, поскольку порою им приходилось довольно долгое время проводить в ожидании, прежде чем войти в заветную келлию. Однажды я познакомилась с молодыми супругами, которым старец помог своими молитвами, когда молодожены оказались в тяжелой беде. Через некоторое время они принесли батюшке в знак благодарности 1000 рублей. Тогда это были очень большие деньги. Отец Серафим деньги не принял, а благословил обязательно отдать их первому встречному по дороге на станцию. Этим первым встречным оказался, как говорят, вдребезги пьяный мужчина. Молодая женщина растерянно сказала мужу: “Как же нам быть? ” Однако, он невозмутимо ответил: “Поступим по словам батюшки...”

Как только они вручили деньги этому мужчине, он моментально протрезвел: “Миленькие! Да как же мне вас благодарить! Вы меня от смерти спасли! ” Оказалось, что этот несчастный работал в торговле, и у него образовалась недостача ровно на такую сумму. Денег дома не было, и ему грозила тюрьма. Он впал в отчаяние, и решил наложить на себя руки. Для “храбрости” порядком выпил...

Так необычайная прозорливость батюшки Серафима спасла этого человека от самого страшного смертного греха. Можно сказать, что старец вытащил его из ада преисподнего и у врага спасения еще одну душу...

“Будем молиться! Бог даст — поживет...”

Татьяна Николаевна Алихова — ученый-геолог. Всю свою жизнь она была верной дочерью Матери Церкви. С ранних лет я была прихожанкой Никольского собора, здесь же в 1944 году мы с мужем узнали о великом старце. В начале 1945 года поехали в Вырицу.

И вот первая наша встреча. Сияние святости, исходившее от батюшки, сразу проникло в самые глубины моего существа. Говорить ни о чем не хотелось. Глаза старца были полны бесконечной любви, сочувствия и понимания. Мы видели, что отцу Серафиму открыты малейшие движения наших сердец. И так рядом с ним захотелось заплакать о собственном недостоинстве, несовершенстве... Без лишних слов поняли мы друг друга. Испросив благословения, тихонечко вышли. Домой ехали словно обновленные. С того дня почти каждое воскресенье после ранней обедни в Никольском соборе спешили мы в Вырицу.

Мою маму в течение многих лет мучал хронический тромбофлебит. На ногах у нее были открытые раны, которые приходилось перевязывать до одиннадцати раз в день. В феврале 1946 года у нее начался сепсис — температура поднялась за 40°, начались гнойные выделения. Ее непрестанно лихорадило, она металась в ознобе, порою теряя сознание. Врачи сказали, что мама вряд ли доживет до утра. Мы с сестрой Валентиной сразу побежали в храм просить о помощи Господа, Пресвятую Богородицу и святителя Николая. 8 февраля ранним утром приехали к батюшке в Вырицу. Отец Серафим принял нас с необыкновенным теплом и сочувствием. По его виду мы догадались, что случай наш далеко не простой. Тем не менее, старец сказал: “Будем молиться! Бог даст — поживет...” Сепсис миновал через три дня! После этого мама прожила еще 15 лет.

Стали посещать старца и наши родные. Однажды произошло несчастье у моей двоюродной сестры. Работала она в торговле, занимала хорошую должность. Случилось так, что ее подчиненные допустили ошибку при приеме товара. Время было суровое — сестре грозили увольнение и суд. Высшее начальство было настроено против нее, а Мария, никак не имя возможности доказать свою невиновность, поехала к батюшке Серафиму. Старец дал ей просфору, велел разделить на сорок частей и запивать каждый день святой водичкой. Потом сказал ей: “Ты молись за Василия (так звали начальника Марии), и я буду молиться.”

Через сорок дней в управлении торговли был назначен разбор по делу Марии, на котором присутствовал представитель министерства из Москвы. Он очень поддержал тогда сестру: “Рыбакову знаю много лет, здесь, действительно, произошла ошибка! ” Начальник Марии ничего не возразил в ответ. Так все устроилось по молитвам отца Серафима.

Иногда батюшка рассказывал нам о себе, как в мирской жизни он имел крупное дело. За пятнадцать лет предсказал нам старец денежную реформу 1961 года, сказав: “Тогда французская булочка, которая сейчас стоит 70 копеек, будет стоить 7 копеек, и так все продукты...” Еще говорил он, что наступит время, когда не гонения, а деньги отвратят людей от Бога. Очень беспокоила батюшку судьба Петербурга в связи с тем, что город расположен в низменном болотистом месте и всегда возможно его затопление...

Прошло уже 48 лет, как закончил отец Серафим свое земное странствие, но мы постоянно ощущаем его дух, его свет. Он всегда с нами. Как это помогает! Для нас он давно святой. Мы знаем, что он слышит нас и молится за нас у Престола Божия. Ежедневно, поминая батюшку, я тут же обращаюсь к нему с молитвой, и нисходит в сердце неизреченная благость, а душа обретает крылья...

“Помощницы и в миру нужны! ”

С радостью поделилась своими воспоминаниями о встречах с вырицким старцем Людмила А. Ермакова, супруга протоиерея Василия Ермакова — настоятеля храма святого преподобного Серафима Саровского.

...Господь привел меня к батюшке Серафиму через мою тетю. После войны мы остались с ней вдвоем — мама скончалась еще в 1938 году, а отец погиб на фронте. Тетя Катя была человеком удивительно светлой души, имела доброе и отзывчивое сердце. Она обладала редкой красотой, однако, эту красоту осеняли необычайная скромность и благочестие. Многие сватались к ней, но она так и не вышла замуж, а посвятила всю свою жизнь Христу. В церковном народе ее звали святой Катей. Батюшку она знала с 20-х годов, еще по Лавре, и много лет была его духовной дочерью. В свое время отец Серафим сказал ей: “Прилепись к Фаворским! ”, и с тех пор тетя помогала в их семье по хозяйству. О Сергее Серапионовиче она говорила: “Таких бы людей побольше...”

Большим праздником для всех верующих епархии стало открытие в 1945 году Богословско-Пастырских курсов. В их организации деятельное участие принимал Сергей Серапионович Фаворский. Мы с тетей помогали ему перевозить туда духовные книги, мыли и убирали классы. А всего через год — 1 сентября 1946 года вновь зазвучало Слово Божие в стенах Духовной Академии. Здесь я познакомилась и близко подружилась с Валечкой Щукиной, которую впоследствии отец Серафим Вырицкий благословил на монашество. Сегодня — это всем известная игумения Георгия, настоятельница Горненской обители в Иерусалиме.

Второй раз мы приехали в Вырицу в 1947 году. К тому времени и в моей душе зародилось тайное желание посвятить себя монашеству и принять иноческий постриг. Я поведала об этом тете Кате. В беседе с батюшкой она заметила: “Люся хочет в монастырь.” На это великий старец ответил: “В колхоз-то ей не надо. И в миру хорошие помощницы нужны. Как священник должен быть кристально чист перед миром, так и спутница его жизни.” Вот и благословил меня Господь через отца Серафима на семейную жизнь в миру. Время было тяжелое, и храм Духовной Академии был для нас воистину отчим домом, где забывались все невзгоды и неурядицы мирской жизни. Здесь-то и встретилась я со своим будущим супругом, семинаристом Василием Ермаковым, а в 1952 году стала его женою...

“Обязательно молись за врагов.”

Сегодня Елизавете И. Коковисиной 85 лет. Она — член приходского совета Софийского собора в Царском Селе. Неутомимая труженица пользуется неизменным уважением и любовью всех прихожан и причта собора. Известно, что во многом и ее стараниями этот великолепный храм в 1989 году был возвращен Церкви. Всегда и во всем помогает матушке Елизавете молитвенное предстательство ее небесного покровителя — блаженной памяти старца Серафима Вырицкого...

...О благословенном старце я узнала во время войны. Сразу после ее окончания, в 1945 году, поехала в Вырицу. Будто потянула меня туда неведомая сила. На станции никто не хотел говорить, где живет отец Серафим. Время было такое. “Ищи сама, ” — звучало в ответ...

И Господь привел — шла, шла и увидела калиточку, у которой толпился народ. Подошла и спросила: “Кто последний? ” Помню, впереди оказался мужественного вида седой полковник. Через некоторое время появилась послушница и, открыв калитку, пустила всех ко крылечку. Стою самой последней и думаю, что на работу опоздать могу. Тогда с этим очень строго было — порою под суд отдавали. Вдруг, вышла келейница и говорит: “Кто здесь из Царского Села? Пропустите эту девушку — ей надо к 14-ти часам на поезд успеть, чтобы на работу добраться вовремя. Так батюшка велел.”

Я вошла в дом. Невозможно описать словами, что охватило меня, как только перешагнула порог келлии и увидела отца Серафима. Ощущение света и благодати, чувство слезного раскаяния и, в то же время, необычайной радости... Ноги у меня сами подкосились. Упала перед ним на колени и зарыдала, а батюшка мягким и добрым голосом произнес: “Не плачь, не плачь, твой жив и скоро вернется. Я вас в книгу к себе запишу и поминать буду.” Я поняла, что посетители могли ничего не говорить о себе — отцу Серафиму все было открыто. Такое чудо нам Господь даровал! Я молчала, а он всю мою нерадивую жизнь, которую я уже забыла, в подробностях рассказал. Какой светильник был! Двумя-тремя тихими кроткими словами мог на путь покаяния и спасения наставить. Грешим много, да не всегда зрим грехи свои, а перед таким старцем душа сама открывается.

Привезла батюшке муки и яблок, а он тут же велел все раздать. Не зря о нем говорили, что живет Святым Духом. Утешил он меня сильно. Мир и любовь сошли в душу. На всю жизнь запомнила его слова: “Обязательно молись за врагов. Если не молишься, то будто в огонь керосин льешь — пламя все больше и больше разгорается... Всегда и за все, даже за скорби, благодари Господа и Пресвятую Богородицу.” В конце беседы отец Серафим спросил: “А ты знаешь, как меня зовут? ” “Конечно, ” — отвечаю. “Тогда молись за меня, а по кончине моей ходи на могилку. Разговаривай, как с живым, и все у тебя устроится.” После этого благословил и поцеловал меня в голову. Сердце мое затрепетало от радости и показалось мне, будто слышу я ангельское пение. Назад как на крыльях летела...

“Батюшка благословил меня на всю жизнь.”

С величайшим благоговением и тихой радостью вспоминает об отце Серафиме Полина Алексеевна Набатова. Она свято верит в его небесное предстательство. Ведь еще при земной жизни старца обрела Полина Алексеевна по его молитвам особое покровительство Самой Пресвятой Богородицы.

Дивный старец указал мне на необычный образ Пресвятой Богородицы, который доныне ношу я в своем сердце — словно столп пурпурного пламени, вырвавшийся из невесомого облачка, плывущего средь златых небес, возвышалась Богоматерь. Благоговейно и бережно поддерживала Она восседающего у Нее на руках Предвечного Младенца. Десницею Сын Божий посылал благословение, в другой Его руке покоилась держава, увенчанная крестом — знак Его Вседержительства. Это была Валаамская икона Божией Матери. Когда я внимательно вгляделась в образ, батюшка промолвил: “Вот твоя Небесная Покровительница. Молись ей, и все будет, как надо.” После этого великий подвижник особенно торжественно благословил меня и сказал: “Ты должна всем сердцем полюбить Ее и всю жизнь только на Нее надеяться. Только Она будет тебе истинной матерью, никто, как Она, никогда не будет любить тебя...”

Батюшка привязал мой ум к мыслям о Богоматери; он сделал так, чтобы я воистину всем сердцем полюбила Ее. Пришло время, когда я поняла, что Небесная Игумения Валаамской обители — моя единственная надежда и в этом веке, и в будущем. Многих своих духовных друзей привела я к чудотворной могилке незабвенного старца. Там каждый по вере получает просимое. Поездки в Вырицу несут очищение и радость. Ни за что не переживаешь, когда знаешь, что находишься под молитвенным покровом Пресвятой Богородицы и батюшки Серафима!

“Я всегда молился о здравии болящего отца Серафима...”

Галина Иванова всего один раз видела вырицкого подвижника, но эта встреча определила ее дальнейшую жизнь. Я увидела перед собою живую икону. Как ласково и тепло он встретил нас! Вмиг стало радостно и спокойно на душе. Во взгляде отца Серафима было что-то бесконечно родное и отеческое. Батюшка недолго посмотрел на меня и промолвил, сразу назвав по имени: “Вот и девица питерская, Галинушка, ко мне пришла! Ты у меня первый и последний раз. Подойди, я благословлю тебя.” Всей душой потянулась я к старцу. Он благословил меня и сказал: “С этим благословением я даю тебе счастье. Знаю, что тебе никак не устроиться на службу. Приготовь все свои документы — завтра к тебе придут, и ты получишь хорошую работу. А еще я хочу дать тебе поручение: после моей кончины придет время, когда ты встретишься с нашим Высокопреосвященным Митрополитом Григорием. Напомни ему обо мне — пусть помолится и положит поклончик за убогого Серафима...” Еще батюшка сказал мне, что я буду петь в хоре Никольского кафедрального собора.

Затем к старцу обратилась бабушка: “Отец Серафим! Я, грешница, давно уже не могу поститься. Все эти годы мы голодали, и по сей день мне все хочется есть. Просто горе какое-то — хоть дров, да наемся! ” Батюшка, как и ко мне, обратился к бабушке по имени (хотя мы не успели назвать себя): “Мария! Сейчас тебе и не надо поститься. Придет времечко, когда будет вдоволь и мяса, и рыбы. Вот тогда уж, будь любезна, посты соблюдай.” Еще бабушка посетовала, что наши родные ведут далеко не праведный образ жизни, на что отец Серафим сказал: “Ничего, ничего, исправятся с Божией помощью. Вот вам святая водичка, — давайте им понемногу, а я по силе своей молиться за них буду...” Записал батюшка имена наших родных в свой помянничек, благословил нас на дорогу и дал гостинцев: пряников, конфет и яблок. Вышли мы от него — в душе тишина и свет. На следующий день к нам пришла знакомая моей бабушки и сказала, что нашла мне место на военной картографической фабрике. Меня сразу оформили на работу, как и предсказал отец Серафим.

Сбылись и другие его слова. Со временем я стала певчей Никольского кафедрального собора. После блаженной кончины батюшки Господь, действительно, сподобил меня быть на приеме у Владыки Григория. Тогда я сказала ему: Вырицкий старец Серафим завещал мне напомнить Вам о нем.” На это Митрополит ответил: “Я всегда молился о здравии болящего отца Серафима, и теперь постоянно поминаю его светлое имя! ”

По молитвенному предстательству старца избавились от дурных привычек и наши родные. Я являюсь свидетельницей всему описанному. Это — сущая правда, которую я изложила перед лицом Единого Господа, и готова подписаться под каждым словом...

“И обязательно повенчаться! ”

Елизавета Т. Минчук — прихожанка церкви Воскресения Христова. Дорогу к храму обрела она после встречи с незабвенным вырицким старцем... В молодости моей близкой подругой была Зоя Сошальская, которую впоследствии отец Серафим благословил на монашеский подвиг. Наша семья была верующей, но мало церковной. В доме были иконы, и мы молились своими словами. В большие праздники посещали храм Божий, ставили свечи и, как могли, возносили ко Господу свои прошения. В скорбях и болезнях также всегда обращались к небесному предстательству Пресвятой Богородицы и святых угодников Божиих.

Жених меня отставил...В то время шли дни Великого Поста, и я после работы постоянно ходила к часовне блаженной Ксении. Рабочий день заканчивался довольно поздно, и к моему приходу часовня была уже закрыта. Однажды дверь открылась, и служительница впустила меня приложиться ко святыне. На прощание эта женщина подарила мне большую ярко-красную розу. Приняла я этот дар, как милость Божию, и в моей душе затеплилась какая-то надежда. Однако, переживания не оставляли меня, и я поделилась с Зоей Сошальской. Она тут же сказала: “Поезжай к батюшке в Вырицу, и все у тебя наладится.”